Между нами война

Лю Хайкуань всю дорогу до дома думал о брате и своем положении. Он не знал, как разрешить возникшую проблему. С одной стороны — брат, которого он всей душой любил, и семья, с другой стороны — Чжочэн. Пришлось признать, что все оправдания, придуманные им для себя и тысячу раз прокрученные в голове, вдруг стали несущественными. До недавнего времени его сердце целиком принадлежало брату, которого он, любя, оберегал от несправедливости общества по отношению к омегам, чтобы тот, болезненно воспринимавший любые посягательства на свою независимость, никогда не чувствовал себя униженным и ущемленным. Но теперь в его сердце появилось маленькое место для любимого человека — Чжочэна. Лю Хайкуань не хотел терять его, но при этом чувствовал себя ужасно, так как предавал свою семью. Всегда он был наставником для своего брата, примером открытости, заботы о семье, примером совершенного поведения. И сейчас Ибо считал его предателем. — Как же мне объяснить тебе, что я очень сильно люблю Чжочэна…? Он вспомнил любимого, их последнюю встречу и невольно улыбнулся. Хайкуань много раз сравнивал своего мужа с возлюбленным и понимал, что они абсолютно разные. Цзаньцзинь был, как и все омеги, невысокий, тоненький, хрупкий, которого нужно оберегать, быть с ним нежным в постели, и до встречи с Чжочэном ему это нравилось. Но теперь… Чжочэн был тем, кто смог разбудить в нем новые эмоции, расширив рамки привычного, кто заставил его почувствовать себя живым и полным сил. В Чжочэне ему нравилось все: характер, интеллект, сильное спортивное тело, а главное — секс. У альфы никогда не было отношений с бетой, и сейчас, осознавая, что с ним ему не нужно сдерживаться, Хайкуань открыл для себя новые грани чувственного удовольствия, то, что раньше он не мог позволить себе со своим омегой. Было уже довольно поздно, вечерние пробки давно рассосались, и поток автомобилей живо двигался от светофора к светофору. Мысли о возлюбленном вызвали жгучее желание увидеть его прямо сейчас. Несмотря на то что они встречались каждый день в офисе, после неприятного инцидента, когда их практически застукал брат, Хайкуань опасался и мучился от невозможности прикоснуться к Чжочэну, поцеловать его. Захотелось снова прижать его к себе и… Хайкуань, нарушая правила, резко перестроившись в левый ряд, развернулся и погнал машину к съезду на КАД. Камеры наблюдения наверняка зафиксировали нарушение, но разве это важно, когда он до сумасшествия хотел увидеть, прижать и до одури зацеловать Чжочэна. Он соскучился. Они не виделись больше суток. Если выпал шанс провести ночь с любимым мужчиной, значит, судьба так решила. Кто он такой, чтобы отказываться от подарка Небес? Наконец, превышая скорость, он в нетерпении притормозил у дома любимого. Чжочэн, весь разморенный, осоловевший после душа, забрался в кровать с телефоном в руках. Сообщений в WeChat не было. Он открыл фотографию Хайкуаня, вздохнув, нежно погладил пальцем. Это уже вошло у него в привычку — перед сном смотреть на фото своего возлюбленного, мысленно желая ему спокойной ночи. Спать не хотелось. На душе было тоскливо. Сегодня им даже не удалось хотя бы мельком пересечься в офисе, Сяо Чжань утащил Хайкуаня на завод, не позвав его с собой. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от мрачных мыслей, Чжочэн, запустив браузер, лениво просматривал ленту новостей, как вдруг натолкнулся на небольшой пост с заголовком «Самый завидный альфа наконец повержен» с прикрепленными к нему несколькими фотографиями, под одной из которых был комментарий: «У кого то ещё остались сомнения, что этот брак недоговорной?» Он с интересом открыл статью и начал читать. «…Но всем скептикам я предлагаю взглянуть на представленные нам фотографии, поскольку они кричат о любви, искренних эмоциях и говорят сами за себя». Действительно, трудно было не согласиться с автором поста: Сяо Чжань и Ван Ибо выглядели на фото счастливыми. И если бы Чжочэн не знал, как на самом деле обстоят дела у этой пары, то поверил бы этим фотографиям. Иронично хмыкнув: «Ага, как же», он продолжил листать новостную ленту. Вдруг сердце его ёкнуло и опустилось вниз, иероглифы заплясали перед глазами: «Опекун юного омеги Ван Ибо, на днях сочетавшегося браком с известным бизнесменом Сяо Чжанем, господин Лю Хайкуань, глава компании «Van-perfumery», также недавно женился. Его избранником стал юрист данной компании, омега Чжу Цзаньзцинь, с которым альфа состоял в длительных отношениях. Молодая пара ждет ребенка… Компания «SyaoGroup», возглавляемая господином Сяо Чжанем, по слухам, инвестирует в компанию «Van-perfumery» немалые финансовые средства… Компании, главы которых признают важность семейных ценностей и стремятся создать семью на основе любви и традиционных устоев, вызывают уважение и доверие среди граждан нашей страны…» Пост сопровождала фотография: Хайкуань, бережно обнимающий нежно прижавшегося к нему супруга. Чжочэн не в силах далее дочитывать, резко швырнул телефон на кровать. Потушив свет, он откинулся на подушки, закусив губу и натянув до подбородка одеяло: «Все обман… Ни там, ни там нет любви, но, глядя на эти фото, люди видят счастливую пару, счастливую семью. А я люблю, но счастья нет, потому что мне приходится все время ждать, когда мы сможем остаться наедине, урывками видеться и каждый раз притворяться коллегами, придавая своему лицу равнодушно вежливое выражение. Может быть, прав был Даррен, когда говорил, что я всегда буду третьим лишним, всегда ждать, оставаясь одиноким. И в конечном итоге буду несчастен…» Лежа в своей постели в холодном отчаянии, мучимый ревностью Чжочэн думал о том, как же его угораздило так влюбиться. Даррен, не имея возможности стать возлюбленным для Сяо Чжаня, был рад оставаться его другом на всю жизнь, нежно и самоотверженно заботясь о нем. Но вот Чжочэн не знал, как ему справиться с чувством ревности и одиночества, возникающим всякий раз, когда Хайкуань возвращался домой к мужу. Да, он чувствовал себя желанным и привлекательным для альфы, но еще он хотел чувствовать себя нужным. С этими мыслями Чжочэн провалился в сон, из которого его вырвал резкий звук дверного звонка. Он прислушался, еще находясь полудреме. Звонкий, режущий слух в ночной тишине звук повторился. Чертыхаясь, Чжочэн сполз с кровати и, натянув шорты, поплелся в прихожую. Звонили настойчиво, без перерыва. — Какого чёрта! Чего так трезвонить! — звук раздражал неимоверно. Открыв дверь, Чжочэн оцепенел, распахивая глаза, в которых мелькали удивление, испуг, радость, снова удивление, сомнение. Он остолбенело смотрел на человека, стоявшего на пороге своего дома, его мозг отказывался верить глазам. — Хайкуань? А… Э… Что-то случилось? Ты как… Но договорить ему не дали. Вид полуобнаженного, полусонного, взлохмаченного возлюбленного окончательно сорвал крышу, и альфа с рыком бросился на него, вжимая его в стену, с шумом захлопнув за собой дверь. Просунув колено между ног Чжочэна, с силой впиваясь пальцами в бедра через ткань шорт, Хайкуань страстно целовал голые плечи, шею, ключицы… — Куань-гэ, ах… ха… — Чжочэн задыхался от волны возбуждения, прокатившейся от стремительного напора целовавшего его альфы. — Куань-гэ, подожди… ммм… — Заткнись! — Хайкуань, схватив за волосы на затылке и вздернув голову любимого, впился в губы жадным, требовательным поцелуем. — Хочу тебя! Немедленно! Чжочэн, обалдев от происходящего, с жаром обхватил мужчину за шею, так по-хозяйски обнимающего, целующего его. Рука, крепко сжимавшая его ягодицу, скользнула вверх по животу, груди, подушечка большого пальца потерла сосок. Он прогнулся, вжался членом в пах возлюбленного, требуя большего. Шорты тут же были безжалостно содраны с него. Горячая ладонь обхватила напряженный член, проходясь вверх-вниз. — Тебе нравится? — прерывающимся голосом альфа шепчет в ухо, слегка покусывая мочку. — Нравится? — поглаживает пальцем уздечку и снова проходится по всей длине. Дернув за волосы на затылке, требует: — Скажи мне, что тебе нравится! — Охуенно, — мучительно простонал Чжочэн и в следующую секунду одним толчком швырнул Хайкуаня в противоположную стену, придавливая своим телом, шумно втянул ноздрями воздух, накрывая его рот грубоватым поцелуем со всей страстью и желанием обладать этим человеком. «Он меня любит! … Несмотря ни на что он приехал ко мне… Оставил мужа?.. Любит меня!.. Как же я скучал!.. Как смог уехать?.. Любит…» — голова кружилась, мысли беспорядочно метались из стороны в сторону. Чжочэн, выдернув рубашку из брюк, засунул руки под мягкий хлопок, обнимая за талию, шарил по горячей, словно воспаленной коже. Бархатистый, слегка хрипловатый от страсти, голос любовника, его поцелуи и ласки начисто лишали благоразумия. От осознания того, что он вот стоит перед своим возлюбленным, одетым в дорогущий костюм, совершенно голый, беззащитный в своей обнаженности, у Чжочэна напрочь снесло голову, от прикосновения шершавой ткани кожа зудела нетерпением, покалывала мелкими иголочками. Хайкуань, не разрывая поцелуя, стащил с себя пиджак, отбросив его на стоящий рядом комод. — Куань-гэ, не надо, ахм… не раздевайся. Трахни меня так… хаа… — от жгучего желания голос осип, во рту пересохло, ноги совсем ослабли, и он прижимался к груди мужчины, потираясь чувствительными сосками о ткань рубашки, . — Хочу… ахмм… не снимай… ххаа… трахни меня так… От этих слов у Хайкуаня перехватило дыхание. Он и так уже еле сдерживался: видеть Чжочэна каждый день и не иметь возможности к нему прикоснуться без страха быть застуканными, умирая от желания, зажимать его в каком-нибудь углу и чуть не кончать от поцелуя, словно он какой-то подросток — все это просто сводило с ума. — Бляять… Чжочэн, лучше помолчи, иначе я за себя не отвечаю, — зашипел альфа, в ту же секунду сгреб мужчину в охапку и усадил на комод, раздвинув его ноги. Член стоял так, что ткань брюк готова была разорваться. Дрожащими от нетерпения пальцами он кое-как справился с ремнем, расстегнул ширинку. Наконец-то коснувшись себя, он сжал член у основания, пытаясь хоть немного обуздать свое дикое желание войти сейчас в это тело. Резко дернув его на себя, Хайкуань провел рукой по груди любовника, захватывая двумя пальцами сосок. Чжочэн застонал, вцепился пальцами в плечи мужчины и потянулся за поцелуем. Впиваясь в губы, они терлись, прижимались, хватали, гладили горячими ладонями спину, затылок, обхватывая рукой влажную головку члена, дрочили друг другу. Альфа с упоением, отрывистыми поцелуями прошелся по шее, остановился в том месте, где когда-то поставил метку, захватывая зубами кожу. Чжочэн хрипло застонал, запрокидывая голову. — Как хорошо… Да… хмм…. Хайкуань поднес два пальца к губам любовника и слегка надавил. Тот в молчаливом понимании приоткрыл рот, вбирая их в себя, посасывая, лаская языком. Вид такого податливого, отзывчивого, открытого для него Чжочэна пьянил, заставлял голову кружиться и тело еще больше дрожать от предвкушения. Придерживая любовника за талию, чуть придвинув его к себе, Хайкуань раздвинул его ноги шире и коснулся колечка мышц. Брови удивленно поползли вверх. Он надавил, и два пальца спокойно, как по маслу, вошли внутрь, вырывая тихий стон. Глаза альфы налились кровью, сердце вспыхнуло ревностью. Резко схватив Чжочэна за горло, он придавил его голову к стене и зарычал: — Дачэн, мать твою, у тебя был мужчина? Кто тебя трахал? — Какой мужчина? С ума сошел? Никто меня не трахал! — Не ври мне! — альфа с силой протолкнул пальцы до самого конца. — Ты растянут! Кто тебя трахал? — проворачивая пальцы внутри, затронул чувствительную точку. — Кто тебя трахал? — сильнее сдавил горло. Чжочэна выгнуло дугой от острого удовольствия. — Никого у меня не было, — прохрипел, пытаясь отодрать сжимающие горло пальцы. — Отпусти, задушишь! Я сам себя трахал! Я скучал по тебе! Хотел тебя! — Что? Как? Не ври мне! Я все равно узнаю! — зло шипел Хайкуань, добавил третий палец, толкаясь внутрь. — Я… не вру… У меня есть…кое-что… Я хотел тебя… Ох… Я вечером себя… Хайкуань ошалело уставился на любовника, переваривая услышанное. Рука, сжимавшая горло, переместилась на затылок. — Ты трахал себя, думая обо мне? Чем? Как? — в голосе послышалось опасное волнение, глаза альфы потемнели. — Да… Ээ… Аа. Чего ты ждешь? Так и будешь стоять столбом или все-таки уже трахнешь меня? — раздраженно выпалил Чжочэн, глядя в темные, горящие огнем глаза и облизывая губы. От горячих картин ласкающего себя в ванной Чжочэна, промелькнувших в голове, у Хайкуаня дыхание сперло и помутилось в глазах. Сплюнув в ладонь, он прошелся рукой по члену, по крупной головке, налившейся кровью, размазывая по стволу выделившиеся капли смазки и слюну, смазав той же слюной вход, крепко схватил любовника за бедра и, прижав головку члена к колечку мышц, надавил, проталкиваясь внутрь. — Прости, будет немного больно. Не обещаю быть нежным. — Да кто тебя просит быть нежным! — обхватив ногами талию мужчины, Чжочэн резко придвинулся ближе, насаживаясь на его член. — Ааа. Ммм… анн… аохх… — от боли, смешанной с острым удовольствием он, вцепившись в плечи альфы, вскрикнул, замер на пару секунд, затем протяжно застонал, запрокидывая голову назад. Чжочэн был таким узким и горячим внутри, что Хайкуань изнывал от желания начать вбиваться в него со всей силы. Подождав немного, давая любимому привыкнуть к себе, качнул бедрами, вырывая очередной стон. Не отрывая взгляда от лица возлюбленного, начал медленно двигаться. — Куань-гэ, я тебе не нежный омега. Не надо меня жалеть! Я хочу тебя, блять, до дури! Трахни ты меня уже нормально! — просверлил обжигающим взглядом, а затем резко впился в губы жадным поцелуем. Хайкуань не мог больше сдерживаться и резко проник в него на всю длину. Дыхание обоих мужчин стало рваным, от вожделения перед глазами мелькали цветные пятна. Страсть поглотила их разум, пот выступил на лбу. Альфа двигался глубокими, жесткими толчками. Наслаждение распирало Чжочэна: член раз за разом проходился по чувствительной точке, вырывая из груди хриплые стоны. Он толкался бедрами навстречу, выгибался. — Да… так… хорошо… ахх… хмм… быстрее… глубже… охх… подожди… нет, двигайся… Кровь Хайкуаня кипела от возбуждения. Он целовал возлюбленного, прикусывая кожу, крепко сжимал бедра, яростно вбиваясь в горячее нутро. — Какой ты громкий!.. Аххм… Хочу слышать тебя… Кричи… Хмм… И Чжочэн кричал. Комод выстукивал о стену ритм безудержной страсти наскучавшихся друг по другу мужчин, двух влюбленных мужчин. Оба хватали ртом воздух и громко выдыхали его, приближаясь к финалу. — Давай вместе, — Чжочэн опустил ладонь на член и начал дрочить. От вида того, как его рука проходится по стволу, Хайкуаня подбросило. Он вошел до упора несколькими резкими толчками, член запульсировал внутри, и горячая сперма ударила, заполняя Чжочэна, от чего по телу обоих пробежал жар. Прижавшись друг к другу, они чувствовали, как сотрясаются их тела оргазменной дрожью. Мокрые, еле дышащие, дрожащие, обессиленные, они тихонько гладили друг друга по плечам, рукам, ерошили волосы на затылке. Хайкуань осторожно провел носом по виску Чжочэна, мягко целуя скулы, глаза, опухшие, покрасневшие губы. — Я сделал тебе больно, — аккуратно выходя из возлюбленного, виновато произнес альфа. — Ты сделал мне хорошо, — Чжочэн бережно убрал со лба мужчины мокрые пряди волос и нежно коснулся губ поцелуем. — Ох… копчик… — сдавленно застонал, пытаясь слезть с комода. Хайкуань тут же подхватил его, помогая спуститься с жесткой поверхности на пол. — Прости, я не сдержался и кончил в тебя… — обнимая за талию и уткнувшись в лоб возлюбленного, прошептал мужчина. — Мне понравилось, — перебил его Чжочэн, — мне понравилось. Чувствовать, какой он у тебя горячий, как он пульсирует внутри меня, когда ты кончаешь… Альфа быстро зажал ему рот рукой, не позволяя говорить. — Дачен, помолчи, прошу… Не нарывайся… — А может, я хочу нарваться… — Еще успеешь. Я хочу остаться у тебя, позволишь? — Хайкуань провел большим пальцем по губам мужчины в своих объятиях. — Конечно! — только от одной мысли о том, что сегодня он будет засыпать с любимым, в душе разлилось тепло, а по лицу расползлась совершенно дурацкая счастливая улыбка. — Тогда в душ мы пойдем отдельно, приведи себя в порядок, потому что я собираюсь трахать тебя всю ночь. Завтра ты не сможешь встать с кровати, обещаю, — промурлыкал он на ухо Чжочэну, поглаживая бедра и проходясь между ягодицами, касаясь припухшего отверстия, слегка проталкивая палец внутрь. — Ох, — Чжочэн буквально повис на шее мужчины, колени предательски задрожали и обмякли, — тогда ванна в гостевой твоя, там в шкафчике найдешь полотенце. Я подберу тебе, во что переодеться. — С трудом отлипнув от альфы, схватив его за руки, добавил: — Клянусь, если ты не прекратишь, то второй раунд мы начнем прямо здесь и сейчас! Подобрав с пола шорты, Чжочэн потопал в спальню, сделав пару шагов обернулся: — Вода, еда, пиво в холодильнике. Сегодня я с тебя не слезу, обещаю! — хитро подмигнув и неприлично толкнувшись языком в щеку, Чжочэн, довольный произведенным эффектом, поспешно ретировался. Проследив взглядом за удаляющимся любовником, Хайкуань удовлетворенно хмыкнул, заправляя член в штаны. В ванной гостевой комнаты он без труда нашел в шкафчике большое белое махровое полотенце. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, с наслаждением встал под горячие струи. Чжочэн нагишом быстро прошелся по гардеробной, осматривая ящики шкафа и полки, подыскивая Хайкуаню футболку и шорты. Подобрав подходящее, он отнес вещи в гостевую комнату, положил на кровать. Через закрытую дверь ванной доносился незатейливый популярной мотив. «Забавно… он поет в душе…», — расплылся в улыбке, но, не решившись заглянуть внутрь, дабы помыться все-таки надо, а в душе трахнуться они еще успеют, оперативно убрался в свою спальню. Хайкуань тщательно вымылся, по привычке напевая куплет первой пришедшей на ум песни. Душа его ликовала! Ночь обещала быть особенной, начало было потрясающим… При мысли о том, что Чжочэн удовлетворял себя сегодня (а может, и не только сегодня), вставляя в себя что-то, сердце начинало бешено стучать, угрожая выпрыгнуть из груди, а член заинтересованно поднимался. Несколько мгновений он стоял с закрытыми глазами, а потом, тряхнув головой, прогоняя сладкие видения, окатил себя холодной водой. Насухо вытершись полотенцем, вышел из ванной. На кровати лежали вещи, аккуратно сложенные заботливой рукой. Улыбнувшись, натянул шорты, футболку и отправился на кухню. Чжочэн понял, что он не сможет нормально помыться, если ему не удастся выбросить из головы, крутящиеся там грязные, развратные, горячие фантазии, которые он хотел материализовать с Хайкуанем. Мысли о том, что все это он может делать сегодня ночью со своим мужчиной, волновали его и держали в состоянии возбуждения. У Чжочэна были разные партнеры: альфы и омеги. С кем-то он встречался какое-то время, заводил отношения, с кем-то хватало одной вместе проведенной ночи, и интерес пропадал. Ничего серьезного у него ни с кем так и не сложилось, сердце билось ровно. Всегда ему чего-то не хватало, поэтому расставался легко, без сожалений. Хайкуань же вошел в его жизнь неожиданно благодаря Сяо Чжаню, которому пришла в голову безумная идея поглотить компанию «Van-perfumery». Они виделись нечасто, разговаривали друг с другом, лишь обсуждая юридические вопросы, но ему нравилось наблюдать за альфой. И чем больше он смотрел, тем больше его влекло к этому красивому, умному, открытому, внешне спокойному, уравновешенному человеку, в темно-карих глазах которого начинало светиться живое внимание и огонь, стоило ему бросить взгляд на Чжочэна. В общем, это знакомство принесло с собой шквал таких эмоций, о наличии которых у себя Чжочэн даже не подозревал. По началу он тешил себя самообманом, что стоит ему переспать с Хайкуанем, как все пройдет. Но… он только глубоко и прочно упал в свои чувства, наконец-то признавшись самому себе, что основательно влюбился. Между ними быстро возникло удивительное взаимопонимание, они чутко чувствовали друг друга и дополняли. Схожие увлечения и вкусы делали их общение интересным. Ну а то что в постели у них тоже сошлись предпочтения, стало очевидно сразу, как только они там оказались. И вот сейчас, стоя в душе, осознавая, что Хайкуань находится в соседней комнате, Чжочэн чувствовал возбуждение. Он помотал головой, силясь стряхнуть наваждение. Смыв пену, постоял несколько минут под горячими струями воды, затем окатил себя ледяной водой. После поспешно вытерся махровым полотенцем, надел чистые шорты, сунув в карман тюбик лубриканта и презервативы. Хайкуань быстро осмотрел кухню: в холодильнике обнаружились различные закуски, на столе булочки, в шкафу несколько сортов чая и кофе. Судя по всему, хозяин дома чаще всего пил чай, точнее сказать, один определенный сорт чая. Многозначительно хмыкнув, альфа достал зеленый с бергамотом и хитро улыбнулся своим мыслям. Прогрев горячей водой заварничек, высыпал чайные листья, накрыл крышкой и несколько раз легко встряхнул, чтобы внутри разошелся аромат сухого чайного листа, и только потом залил кипятком. Увидев любовника в своей одежде, хозяйничавшего на кухне, Чжочэн пришел в неописуемое волнение. На миг ему показалось, будто они семейная пара, решившая перекусить на ночь глядя. Смотря на такого домашнего Хайкуаня в простой темно-синей футболке и шортах (он впервые видел его таким), представить его своим мужем было очень легко. Аромат чая плыл по комнате, так что Чжочэн почувствовал его сразу, как только вошел, и вспыхнул кончиками ушей, догадываясь, о чем думал альфа, выбирая этот сорт. Мужчина ставил в микроволновку булочки, когда Чжочэн окликнул его: — Куань-гэ, давай я сам, хочу поухаживать за тобой. Усадив любовника за стол, Чжочэн достал тарелки и принялся раскладывать в них закуски. Он суетливо метался от холодильника к кухонным шкафам, столу и обратно, не обращая внимание на то, каким взглядом следит за ним альфа, не упуская из виду ни малейшего движения, словно хищник за добычей. Чжочэн высокий, стройный, с узкими бедрами и тонкой талией, широкими плечами, крепкими мускулистыми руками, карими глазами, наполненными нежностью и безудержной страстью в моменты близости, бровями, уверенно приподнятыми, придававшими лицу решительное выражение, и улыбкой, такой яркой и открытой, будоражил кровь Хайкуаня. Он не сводил глаз с мужчины, с вожделением наблюдая, как при каждом его движении перекатываются мышцы на руках, спине. Чжочэн потянулся за чайными кружками, стоящими в верхнем шкафчике. Под легкими шортами четко обрисовались подтянутые упругие ягодицы. Буйная фантазия тут же подкинула альфе разного рода непристойные картины, и по всему телу побежали мурашки. Чжочэн открыл дверцу навесного шкафа, чтобы достать кружки, как вдруг сильные руки обняли его за талию и прижали спиной к груди. Горячее дыхание обожгло шею. Чжочэн, шумно выдохнув, оперся о столешницу. Язык скользнул по позвонкам, рука прошлась по бедру и нырнула в шорты, опустилась на член, приласкала яички, переминая их в руке, затем огладила, сжала ягодицу. Альфа, слегка покусывая, прошелся поцелуями по шее до уха. — Красивая задница! Знаешь, чего я хочу? — жаркий шепот заставляет ноги мужчины подкоситься. — Умм… знаю, — Чжочэн не может сдержать стон, потому что Хайкуань опять целует, засасывает кожу, покусывает, пальцами проводит между половинками, дотрагивается до колечка мышц, надавливает, одним слегка проникает внутрь. — Умм… ха… — с шумом выдыхает и больше ни о чем не может думать, кроме как об альфе у себя внутри. — Хороший мальчик, — Хайкуань выудил из карман шорт мужчины маленький тюбик и несколько презервативов, положил на столешницу, — предусмотрительный… Чжочэн, резко развернувшись, обхватил руками шею Хайкуаня, притянул его к себе ближе и накрыл мягкие губы горячим, настойчивым, полным чувственности поцелуем. Он прижимался к нему всем телом, с силой вдавливая его в себя, ощущая, как безумно тот хочет его, как колотится его сердце, как отзывается мужчина дрожью на его ласку. И ему хотелось еще сильнее прижиматься к нему, целовать, не давая вздохнуть, и чувствовать: мой… только мой… мой… Чжочэн с трудом разорвал поцелуй, посмотрел в совершенно шалые, голодные глаза: — Что ты хочешь? Чтобы это получить, ты должен сказать, — у самого голова кружится, будто земля сейчас уйдет из-под ног. — Скажи мне. Хочу услышать. В темных зрачках Хайкуаня блеснул опасный огонек. Он, притянув к себе любовника, прижавшись к его щеке, обжигая дыханием, возбужденно прошептал ему в ухо: — Я хочу… нагнуть тебя… и трахнуть… прямо здесь… на этом столе… В глазах Чжочэна вспыхнуло пламя, похотливо облизнувшись, он нежно провел носом вдоль линии скул к уху, вдыхая аромат возлюбленного: — Бергамот… смородина… Тихо… Не двигайся… Мягко обхватил его губы своими, едва-едва посасывая, слегка коснулся языком, чуть просунул его внутрь. Подцепив края футболки, одним движением стянул ее и отбросил в сторону. Кончики пальцев пробежались легким касанием по ключицам, прошелся поцелуями, вырывая глухой стон. Оглядел красивое мускулистое спортивное тело любовника, дрожащее от возбуждения под его руками и ласками. Погладил пальцами темные горошины твердых сосков, провел языком, прихватывая губами, осторожно прикусывая один, затем второй — Хайкуань вздрогнул и зашипел. Ладони Чжочэна скользнули по коже, по крепким мышцам груди вниз, вдоль кубиков пресса. Взгляд остановился на темных коротких волосках, дорожкой спускающихся от пупка к лобку. Запустив руки под резинку шорт, резко спустил их. И когда обхватил каменный член горячей рукой, альфа, стиснув зубы, застонал, подаваясь бедрами навстречу ласке. — Ты такой большой мальчик… Хочу отсосать тебе, — Чжочэн опустился на колени. Хайкуаня повело, он покачнулся и, стараясь удержаться на ногах, облокотился о шкаф, вцепился в столешницу что есть сил. Откинул голову назад, предоставляя любовнику полную свободу. Головка проскользнула в рот так легко и плавно, что оба рвано выдохнули. Чжочэн несколько раз прошелся языком от основания члена к его головке, кругами вокруг ствола снизу вверх и, пробежавшись по уздечке, глубоко принял его в себя. — Ох, Дачэн, ты… — альфа зажмурился, пытаясь отвлечься, чтобы не кончить раньше времени, ему это удавалось плохо. Взгляд то и дело возвращался к стоящему на коленях любовнику, губы которого так плотно сжимали его член, а язык так сладко ласкал. — Куань-гэ, не закрывай глаза, смотри на меня. Он глубоко брал в рот, а затем, выпустив почти полностью, быстро пробегался вокруг головки кончиком языка, спускался вниз, касаясь губами и носом лобка, и снова заглатывал так глубоко, как мог. Посасывал и мычал от удовольствия. Обхватив рукой крепкий, с прожилками, большой и горячий член, он дрочил, умело скользя губами по стволу, сжимая, вылизывая выступившие на головке капли. Приспустив вниз шорты, Чжочэн обхватил свой твердый, налившийся член рукой и жадно поглаживал, проходился вверх-вниз. — Ммм… охмм… Дачэн… что ты творишь… ххаа… Хайкуань рычал, часто дышал, хрипло, глубоко, подавался бедрами вперед. Стиснув зубы, смотрел, как горячо, как соблазнительно-возбуждающе его член входит в рот любовника, и ноги его подгибались от накрывающих чувств. Он действительно очень скучал по Чжочэну, по его выразительным карим глазам, теплым губам, которые хотелось страстно целовать, по крепким рукам с длинными тонкими пальцами, по запаху его волос и по тому, как изгибается и дрожит его тело от жарких прикосновений. От Чжочэна тянуло силой, мужественностью и в то же время какой-то мягкостью. От вида его лица и влажных губ, растянутых вокруг толстого ствола, от вида того, как упирается член ему за щеку, образуя выпирающий бугорок, Хайкуаня вело и потряхивало. Острое возбуждение сотнями импульсов проносилось по всему телу, было только одно желание: трахать возлюбленного, выбивая из него стоны до хрипоты в горле. Не в силах больше терпеть, Хайкуань сгреб Чжочэна в объятия и резко развернув, нагнул его к столешнице, надавил ладонью между лопаток, заставляя прогнуться. Не смея шелохнуться, тот мелко дрожал от волнительного предвкушения и застонал, когда теплая мужская рука сжала ягодицу. Альфа вплотную прижался сзади и начал, как безумный, целовать спину, шею, оглаживая и с силой сжимая пальцами плечи, предплечья, бедра, оставляя красные отметины. Внизу живота томительно ныло от возбуждения, накатывающего горячими волнами. Послышался звук открываемого тюбика и через пару секунд Чжочэн почувствовал прохладу смазки, палец огладил по кругу сфинктер, надавил на серединку и легко проник внутрь. Хайкуань тут же добавил второй палец, затем третий, проходясь по кругу внутри, нащупывая чувствительный бугорок. — Куань-гэ,… ааахх… мммм… — Чжочен невольно прогнулся в пояснице, подаваясь назад бедрами. По громкому стону удовольствия Хайкуань понял, что попал и протолкнул пальцы еще глубже, снова проходясь по заветной точке. — Суукааа… — Чжочен весь напрягся, насаживаясь на пальцы. — Блять… Вставь ты уже мне…. Альфа быстро разорвал фольгу, раскатал по члену презерватив, добавил смазки: — Ноги шире, прогнись, — надавил на поясницу, — ниже опустись. — Приставив головку к анусу, мучительно медленно вошел на всю длину и замер. — У Чжочэна ноги задрожали, он ткнулся лбом в край столешницы, отчаянно желая, чтобы Хайкуань начал двигаться. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя? — Чжочэн мог только мычать и трясти утвердительно головой. — Тогда проси, малыш, проси. Мне нравится, когда ты просишь меня. — Куань-гэ, трахни меня…. трахни меня… пожалуйста, — альфа не двигался, Чжочэн нетерпеливо переступил с ноги на ногу, попытался пошевелить задницей, но сильные руки крепко держали его за бедра, не позволяя двигать ими. Член ломило, внутри все царапалось и скреблось, щекоча нервы. — Да блять! Ты издеваешься? Оттрахай ты меня уже так, чтоб, сука, у меня ноги отказали!!! — закричал Чжочэн и со всей силы подался назад. Хайкуань, закусив губу и мертвой хваткой вцепившись в бедра любовника, краем сознания отмечая, что стопроцентно останутся синяки, ждал, сдерживая желание начать вдалбливаться в эту крепкую подкаченную задницу. И когда бета закричал, у него сорвало крышу. Рывками он вбивался в любимое тело, сжимая ягодицы, входя на всю длину. Брал жестко и нетерпеливо, понимая, что это до дури нравится им обоим. Три глубоких, один мелкий, затем снова три глубоких, раз за разом проезжая по простате, заставляя любовника скулить и выгибаться. — Ааа. Блять… Как хорошо… быстрее… — упираясь до белых костяшек в край шкафа, Чжочэн шипел, плавясь от удовольствия, подмахивал бедрами. Кожа, накаленная возбуждением, зудела. От нестерпимого желания прикоснуться к себе Чжочэн выл, от каждого толчка его член шлепал мокрой головкой по животу. Рискнув, он оторвал руку от стола и обхватил ладонью ствол, но в следующий же миг от резкого толчка проехался грудью по всей столешнице, задевая разгоряченными торчащими сосками холодную поверхность. Хайкуань тут же придавил его к шкафу, продолжая яростно вбиваться в него. — Дачен, сука…. охмм… ты такой…шсс… горячий внутри… такой тесный… как же хорошо…. ты сжимаешь меня… оомм… ххаа…. Громкие шлепки тел, пошлые хлюпающие звуки перемешались с тяжелым дыханием, хриплыми стонами, горячими и возбуждающими. Чжочэн шарил по столу рукой в поисках опоры, от каждого толчка потираясь сосками о мрамор, другой рукой сжимая член, двигая вверх-вниз. Перед глазами у него плыли цветные пятна, и ему казалось, что внутри него сейчас взорвется сверхновая и он просто умрет. — Я сейчас кончу… аааа…. — протяжно застонал Чжочэн, все его тело забилось конвульсиями, затем он напрягся, сжимая мышцами член альфы. — Ааа… охх… ммм…. — член запульсировал, и белесая жидкость выплеснулась на дверцу шкафа. Хайкуань толкался бедрами все резче, срывая стоны с губ Чжочэна, узел у основания набух, но он боялся навредить возлюбленному, хотя хотелось еще глубже. Он наслаждался сильным телом своего любовника, гладил, трогал, щупал, сжимал его мускулы на плечах, на спине, на руках, мял упругие ягодицы, раздвигал половинки и смотрел, как его член погружается в это горячее нутро. Этот мужчина словно был создан для него. Он брал и не мог насытиться. Чжочэн с силой сжал его, еще пара толчков в эту тесноту, и огромная волна наслаждения накрыла альфу. — Дачэн, я кончаю… ммм… ааа…. — он напрягся и с низким стоном сделал последний толчок, прижимаясь всей грудью к спине возлюбленного. По позвоночнику оргазм пробежал электрическим током, свернулся узлом внизу живота и вылился горячей жидкостью внутри стонущего под ним мужчины. Несколько мгновений он ничего не помнил. В ушах звенело, в глазах плыло, тело подрагивало мелкой дрожью. Чжочэн, распластавшись по поверхности столешницы, еле дышал, во рту пересохло. Он поерзал, пытаясь подняться. Сознание Хайкуаня постепенно прояснялось, тело еще мелко потряхивало от только что пережитого острого удовольствия. Осторожно выйдя из возлюбленного, он аккуратно притянул его к себе, развернув лицом, и, обнимая за талию, мягко поцеловал губы, скользнув по скуле, оставил поцелуй возле уха. Они стояли, прижавшись друг к другу, разгоряченные, потные, липкие, и не двигались, пытаясь отдышаться. Чжочэн, положив голову на плечо мужчины, нежно поглаживал подушечками пальцев его спину. Альфа провел рукой по его волосам, прижался носом к затылку. — Малыш, ты как? Все хорошо? Прости, кажется, останутся синяки, — Чжочэн ощущал его теплое дыхание, и ему было сейчас так хорошо, так спокойно… И он выдыхает еле слышное «Да». Пить обоим хотелось невыносимо, горло першило, будто песка насыпали. — Подожди, — прислонив любимого к кухонному шкафчику, Хайкуань метнулся к холодильнику, достал две бутылочки воды. — Держи, — протянул одну мужчине. Чжочэн жадно выпил половину, оставшуюся часть просто вылил себе на голову: капли с волос прохладными дорожками стекли по шее на плечи. Поставил бутылку на столешницу и лукаво улыбнулся: — Куань-гэ, у меня, по ходу, ноги реально отказали, совсем не держат. Да… попили, называется, чаёк… Мужчины посмотрели на кухонный стол со стоящими на нем тарелками с закусками и чайничек с заваренным чаем, потом друг на друга и дружно прыснули со смеху. — В душ идем вместе, — Чжочэн подобрал с пола шорты и охнул, распрямляясь, слегка поморщился, потирая поясницу. — Дачен! — Хайкуань тут же метнулся к любовнику. — Все нормально. Надо не в теннис с Чжанем играть, а на гимнастику, видимо, ходить, — хохотнул Чжочэн. В ванной комнате на туалетном столике лежал предмет, сразу привлекший внимание Хайкуаня. Чжочэн быстро прикрыл это что-то полотенцем, мысленно ругая себя за оплошность. Альфа вопросительно взглянул на возлюбленного, но тот, алея кончиками ушей, забормотал: — Не смотри, давай, иди, — запихнув мужчину в душевую кабину, он переключил верхний свет на подсветку и зашел следом, задвинув стеклянную дверцу. Хайкуань обнял Чжочэна одной рукой за талию, вторую положил ему на затылок и осторожно привлек к себе, слегка потерся кончиком носа по щеке и нежно коснулся губ. Горячая вода падала сверху на их тела, стекала вниз, расплескиваясь брызгами по полу. — Давай я помою тебя, — альфа аккуратно намылил ему губкой шею, ключицы, плечи, руки, грудь, живот, бережно обмыл член, прошелся по спине, спустился вниз к ягодицам. С предельной осторожностью провел между двумя половинками, коснулся припухшего колечка. — Скажи мне честно, все хорошо? Я боюсь, что я переусердствовал и навредил тебе. — переключив воду на душевую лейку, смыл пену. Движения Хайкуаня не были сексуальными, они были заботливыми, внимательными. Он нахмурился, и внутри у него все болезненно сжалось: на коже беты уже отчетливо стали выделяться темные отметины, оставленные им в порыве страсти. — Я был несдержан… прости, — виновато добавил альфа, рассматривая небольшие синяки, затем невесомо коснулся губами по очереди каждого из них. — Все хорошо, я так счастлив, это будет напоминанием о сегодняшней ночи, — прикрыв глаза, Чжочэн наслаждался горячей водой, ароматом геля для душа и ароматом своего альфы, его лаской. — Теперь моя очередь вымыть тебя. Горячая вода лилась с потолка из тропического душа, и двое, обнявшись, нежились под струями, приятно бежавшими по коже. Пар клубился вокруг, они, расслабленные, медленно целовались, гладили друг друга и шептали нежные слова. Чжочэн достал из шкафчика ванной комнаты два полотенца, мягких и теплых, одно накинул на Хайкуаня, уткнулся в него лицом, стараясь запомнить этот момент очарования, который, он точно это знал, будет вспоминать не единожды, оставшись один. — Не стой мокрым, замерзнешь и простудишься, — альфа погладил его по голове, — вытирайся. Раз не вышло у нас с чаем, тогда сварим кофе, я немного проголодался. В кухне до сих пор стоял запах секса, приправленный ароматом бергамота с нотками смородины. От греха подальше Чжочэн приоткрыл окно, впуская в комнату свежий ночной воздух. Заняться любовью с Хайкуанем еще раз он, конечно, был не против, но только уже на мягкой поверхности. — Я люблю кофе. Раньше с него начиналось мое утро, и им заканчивался день. А в последнее время пристрастился к чаю, а кофе только с утра пью, чтобы взбодриться. — Чжочэн хлопотал у кофе-машины. — На счет чая я заметил, зеленый с бергамотом, — альфа многозначительно заулыбался. Скрывая смущение, Чжочэн отвернулся, сделав вид, что занят, приготовлением кофе. А что там готовить? Машина сама все сделает. Он кинулся к микроволновке, достал оттуда булочки. — Уже все остыло. Можно было бы что-нибудь заказать, но уже поздно, — он растерянно смотрел на тарелку, не зная, что делать. — Просто подогрей еще раз, нестрашно, — утром что-нибудь приготовим. Поставив чашки на стол, он уселся напротив Хайкуаня. Сделав глоток крепкого черного горячего напитка, Чжочэн с удовлетворением смотрел, как мужчина, прикрыв глаза, наслаждается приготовленным для него кофе. В душе ему чертовски сильно хотелось, чтобы вот такие вечерние посиделки на кухне стали для них обоих важной частью их совместной жизни, даря радость и умиротворение. Оба молчали, окутанные теплом домашней обстановки. Тишину нарушали лишь звуки природы, проникающие внутрь вместе с ночной прохладой сквозь приоткрытое окно. Чжочэн, поглощенный своими мыслями, немигающим взглядом всматривался в лицо любимого, в его сердце разливалась нежность. На языке вертелся вопрос, который он безумно хотел и в то же время страшился задать. Чувствовать себя уверенно, знать, что его поддерживают, что его любят — вот что ему было необходимо. — Хайкуань, скажи, — раздалось в тишине, — ты приехал ко мне, а твой, — чуть помедлил, — муж, он… Хайкуань, почувствовав в его голосе слабо прикрытое волнение, тревогу, ревность, поставил кружку на стол и внимательно посмотрел на сидящего напротив мужчину. — Цзаньцзинь остался у Ибо и пробудет там день-два. Я так и не понял, что у брата произошло с Сяо Чжанем и почему в течку они не вместе. Но ему нужна помощь, доктор Ван дал лекарства… «Так вот почему он приехал… Потому что мужа не будет дома. Я надеялся, что он любит и очень скучал, что не смог удержаться. Просто подвернулся случай…» Плечи Чжочэна опустились, он кивнул головой, допил кофе, уставился, понурившись, в стол, пальцы нервно теребили край футболки. — Хорошо. Поздно уже. Пойдем спать. Я дам тебе пижаму. — Чжочэн, улыбнувшись, поднялся, взял кружки со стола, собираясь убрать их в раковину. Он только было сделал шаг, как его довольно грубо ухватили за запястье. Хайкуань притянул его к себе, одной рукой обняв за талию: — Посмотри на меня! Не имея возможности быть с тобой, я схожу с ума. Мне все время приходится притворяться, чтобы никто не догадался о моих чувствах. И сейчас, когда появилась такая возможность, я хочу наверстать упущенное за все те дни, что не мог прикоснуться к тебе, я скучал. Или ты предпочел бы, чтобы я остался дома? — Нет. — Чжочэн прижался к нему, вдыхая еле слышный аромат бергамота, затем, взяв его за руку, потянул в спальню. Двое мужчин пристально глядя друг на друга, медленно снимали с себя одежду. Они раздевались одновременно, откровенно любуясь друг другом. Чжочэн лег на подушки и, глядя сквозь полуопущенные ресницы, тихо позвал: — Иди ко мне… Под тяжестью придавившего его сверху Хайкуаня, он сдавленно застонал. Альфа тихонько коснулся краешка губ, прошелся кончиком языка по контуру и поцеловал, вливая в поцелуй всю свою нежность и любовь. От поцелуя кружилась голова, сбивалось дыхание. Ночь поглотила двух мужчин, обернув их в свои мягкие объятия. В тишине спальни, слышалось только их страстное дыхание, словно они стали одним целым. Луна, вечная спутница влюбленных, смотрела в окно, освещая каждый их поцелуй, каждое прикосновение. На мгновение Чжочэну показалось, что мир остановился и они остались только вдвоем. И в эту минуту он понял, что больше не хочет задавать никаких вопросов, не хочет гадать, отчего мужчина, о котором он мечтал, которого хотел видеть своим, вдруг решил к нему приехать. Он просто хотел наслаждаться моментом, ощущать его прикосновения, чувствовать, как все внутри загорается от желания. Скрип кровати, протяжные стоны, хриплые вздохи, тяжелое дыхание, звуки поцелуев, влажные громкие шлепки, горячий шепот нежных и откровенных, пошлых слов — двое мужчин, как безумные, трогали, гладили, сжимали, ласкали, как путники в пустыне, жаждущие воды, безудержно хотели друг друга и не могли насытиться. Сидя, лежа, сзади, сбоку — яростное сплетение тел, разносящиеся по спальне стоны наслаждения. Уже почти под утро они провалились в глубокий сон, вконец обессилев после очередного оргазма. Чжочэн, проснувшись, пытался понять, который час. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивались полосы солнечного света. Скомканная, вся в пятнах простынь, валяющиеся на полу маленькие подушки, запах спермы и еле ощутимый аромат бергамота и черной смородины, боль в мышцах — все свидетельствовало о бурной ночи. Он пошарил рукой по стоящей рядом с кроватью тумбочке в поисках телефона. — Что????? — время на экране мобильного светилось — 10:02. — Хайкуань! Дверь в спальню распахнулась. — Ты что так кричишь? — на пороге комнаты появился Хайкуань, одетый в домашние шорты и футболку, со слегка влажными волосами, судя по всему, не так давно из душа. — Да, мы проспали. Это немудрено после такого, — он довольно хохотнул и подмигнул Чжочэну, — в свой офис я уже позвонил, предупредил, что сегодня не приеду. — А?.. — Чжочэн ошарашенно уставился на него. — Тебе тоже надо позвонить своему другу и предупредить, что сегодня ты останешься дома. — Хайкуань раздвинул шторы и приоткрыл окно, впуская в комнату свежий утренний воздух. — Иди в душ, я приготовил завтрак и заказал свежую выпечку. Тебе помочь? — игриво склонился над любовником. — Сам справлюсь, — Чжочэн, сморщившись, поднялся и под хохот альфы, притворно припадая на одну ногу, охая и держась за задницу одной рукой, поковылял в ванную. Закрыв дверь, он осмотрел себя со всех сторон. — Ну и вид… — по бокам и бедрам следы от пальцев, на шее и ключицах горели красными пятнами засосы, на плечах царапины, губы опухли. В памяти возникла картина их обнаженных, тесно сплетающихся тел. Чжочэн довольно улыбнулся своему отражению в зеркале, сыто облизнулся и полез в душевую кабинку. Горячая вода принесла облегчение. Менее чем через полчаса он был готов присоединиться к своему альфе. После небольшого раздумья Чжочэн решил позвонить Даррену. Он помнил, что Сяо Чжань оставил свой телефон дома и звонить непосредственно ему не было никакого смысла. После нескольких гудков на другом конце провода он услышал недовольный голос. — Что тебе? Чжочэн закатил глаза скорее по привычке, ведь собеседник его всё равно не видел. — Как там Чжань? — Уже лучше. Я сделал укол, и он пока ещё спит. — Можешь передать ему, когда проснётся, что я возьму пару дней выходных. Даррен хмыкнул и ехидно сказал: — Решил воспользоваться моментом? Чжочэн понимал, что Даррен совсем не глуп и сразу поймёт, но все же рассчитывал, что тот воздержится от комментариев. — У тебя есть какие-то возражения? — Абсолютно никаких. — Даррен помолчал немного, Чжочэн решил, что разговор окончен и хотел отключиться, когда услышал: — Но хочу напомнить тебе, что ты можешь пожалеть. — Возможно. Но это тебя не касается. Даррен хмыкнул и молча сбросил звонок. Чжочэн ещё некоторое время стоял в оцепенении, обдумывая слова Даррена. Пожалеет? Возможно, но сейчас он рядом с любимым, а все остальное он будет решать позже. Провести день вместе — ни об этом ли оба мечтали? Счастье, на самом деле, заключено в простых мелочах. Уютно расположившись после завтрака на диване в гостиной, долго выбирали фильмы, смотрели, обмениваясь впечатлением, умудрились жестко поспорить, обсуждая сюжет и героев. Еду можно было бы заказать, но они решили приготовить вдвоем, а потому заказали только продукты. Как оказалось, оба неплохо справлялись на кухне. Быстро распределив роли и задачи между собой, принялись за дело: один занимался нарезкой продуктов, другой — запеканием мяса. За готовкой много смеялись, подшучивая друг над другом. Им казалось, что время замедлило свой бег, давая возможность насладиться каждой секундой подаренного судьбой дня. Чжочэну воображение рисовало тихие, уютные вечера с Хайкуанем, когда они бы вместе что-то смотрели, или вот так на кухне пили чай, или ходили бы вдвоем на прогулки, гоняли на треке на мотоциклах или потели в спортзале. Он заикнулся о прогулке в парк с озером, находящийся недалеко от дома, но его предложение было тут же безоговорочно отвергнуто. Альфа реально беспокоился о том, не переборщили ли они ночью. Чжочэн хоть и отнекивался, но синяки на его теле мужчину удручали… Хайкуань улыбнулся и поцеловал возлюбленного легонько в лоб, словно желая передать всю свою нежность и заботу в этом простом жесте. А потому после обеда они плавно перетекли на диван в гостиной. День прошел быстро и незаметно. Ближе к вечеру Чжочэн стал беспокоиться. С одной стороны, он не желал Ибо зла и, конечно, хотел, чтобы тому скорее полегчало, но с другой стороны, он втайне надеялся на то, что Чжу Цзаньцзинь останется еще на одну ночь в квартире Сяо Чжаня. Тогда и Хайкуань тоже останется. Альфа украдкой посматривал на любовника, видя его волнение, но телефон пока молчал, лишь утром они с мужем обменялись сообщениями, из которых он понял, что брату стало полегче. Он знал, что время его встречи с Чжочэном ограничено, что сегодня-завтра ему придется уехать, но не решался говорить об этом. И пока телефон молчал, Хайкуань наслаждался близостью возлюбленного. Они благополучно закончили ужин и уже подумывали переместиться в спальню, как вдруг телефон альфы призывно зазвонил, заставив обоих мужчин вздрогнуть от неожиданности. Увидев имя, высветившееся на экране мобильного, Хайкуань предупредительно приложил палец к губам и только после этого, стараясь сохранять спокойствие, ответил на звонок: — Цзаньцзинь, все в порядке? — Дорогой, я дома, — омега легко уловил волнение в голосе мужа. — Ибо уже лучше, нет смысла там оставаться. Когда ты вернешься? — Как Ибо? Что у них произошло? — беспокойство за брата мучило его. — Он справится. Приедешь — я расскажу тебе. Я приготовил ужин. — Цзаньцзинь немного помолчал, затем тихо снова спросил: — Когда ты вернешься? — Я уже закончил. Собирался домой, и ты позвонил. — В трубке послышался облегченный выдох. — Я скоро буду. Хайкуань завершил звонок и посмотрел на Чжочэна, враз как-то сникшего и потухшего, словно жизненные силы вмиг покинули его. — Прости… — альфа накрыл своей ладонью лежащую на столе руку любовника. — Мне надо ехать… Прости… — Да, да… Я все понимаю. Конечно, — Чжочэн нахмурил брови, сдерживая в себе эмоции. Хайкуань, поспешно переодевшись, собрался за несколько минут. Время проведенное вместе с Чжочэном, было таким приятным, ему казалось, что оно пролетело слишком быстро. Беспокойство за брата и зарождающееся чувство вины гнали его домой, но вместе с тем он с тоской думал о том, когда еще у него будет возможность почувствовать ласки возлюбленного. Чжочэн ждал его в прихожей, облокотившись плечом о дверной косяк. Взгляд его был наполнен множеством невысказанных слов и переживаний. — Я благодарен провидению за то, что подарило возможность поцеловать тебя, быть с тобой, и уже скучаю по тому дню, когда мы снова будем вместе. — Чжочэн сделал шаг вперед в желании обнять альфу, но тот остановил его движением руки. — Я тоже хочу обнять тебя, поцеловать, но…. — Хайкуань виновато опустил взгляд, — я не могу… прости… Чжочэн нахмурил брови, в глазах отразилось непонимание, готовое перерасти в гнев, но где-то в глубине сознания мелькнула догадка: — Я же бета, я не пахну… — Зато я пахну, стоит тебе прикоснуться ко мне, — в голосе альфы слышалось отчаяние. — Я буду скучать по тебе. Ты для меня не просто любовник, ты стал частью меня, частью моей души. Знай это. Резко развернувшись, он открыл дверь и выскочил на улицу, ощущая тяжесть прощания на своих плечах. Хайкуань захлопнул дверцу Mercedes-Benz, надел очки, завел двигатель и нажал на газ. Дом уменьшался в зеркале заднего вида, пока совсем не скрылся из виду. Да, слишком поздно встретились… Затруднения, с которыми они столкнулись, трудно назвать легкими. Судьба свела их в тот момент, когда Хайкуань уже был обременен обязательствами перед другим мужчиной. Но, встретившись, они полюбили и оба чувствовали, что не могут жить без этой любви. Хайкуань понимал, что должен решить проблему — преодолеть все трудности, которые возникли из-за их запоздалой встречи. С одной стороны муж и ребенок — с другой — возлюбленный. Мучимый этими тяжелыми размышлениями, он припарковал автомобиль к заднему входу. Быстро поднявшись по лестнице в спальню, он первым делом принял душ, перед этим бросив грязную одежду в корзину для белья, перемешав там все. Затем переоделся в домашние спортивные штаны, футболку и спустился вниз. Цзаньцзиня он нашел на кухне. Одетый в пижаму из легкого шелка, он расставлял на столе столовые приборы. — Дорогой! — омега обернулся на звук шагов и бросился к мужу, обвил руками его шею, как бы в невинной ласке проведя носом по ней, прижался к его груди. — Ты уже переоделся? Садись, я буду тебя кормить. Прости, что не в столовой, я подумал… — Нет, так даже лучше. Ты уже лег спать? Так рано? Я разбудил тебя? — Хайкуань, мягко придерживая супруга за талию, оставил легкий поцелуй на его виске. — Ну что ты, нет. Я ждал тебя. Услышал шум подъезжающего автомобиля и спустился вниз накрыть на стол. — Цзаньцзинь вытащил из духовки запеченную рыбу и ловко переложил ее на блюдо. — Я пораньше принял душ и вот… — он оправил рубашку пижамы, — она новая… я… в общем… тебе нравится? — он смущенно захлопал длинными ресницами. — Нравится. Очень красиво. Хайкуаню действительно нравилось. Длинные широкие штаны спускались мягкими складками, очерчивая бедра и обрисовывая во время ходьбы стройные ноги. Рубашка свободно ниспадала с плеч, вырез выгодно подчеркивал длинную шею, черная ткань в тонкую вертикальную полупрозрачную полоску скрывала аккуратный животик, делая его фигуру стройнее. Глядя на мужа, Хайкуань в очередной раз удивился, как его омеге удавалось сохранять стройность фигуры во время беременности, не набирать вес и не расплываться. Он видел, как омеги его друзей, вынашивая детей, раздувались, превращаясь в шарик, с трудом двигались. И альфы запирали их дома, не показывая обществу. Довольный комплиментом, Цзаньцзинь несколько раз крутанулся вокруг своей оси. Альфа завороженно смотрел, как легкая ткань, переливаясь, заструилась вдоль стройного тела, обволакивая каждый его изгиб. — Давай, кушай, не сиди, — омега заботливо положил в тарелку мужа кусок рыбы, при этом рукав пижамы спустился до самого локтя, оголяя хрупкое запястье с тонкой серебряной цепочкой и маленьким кулончиком в виде бриллиантовой капли. — Еда в ресторане не то же самое, что домашняя. — Он поправил рукав и подвинул к тарелке соус для рыбы. Этот обычный жест неожиданно заострил внимание альфы на выступающей на запястье косточке. Серебряная цепочка задержалась на ней на мгновение, затем скользнула вниз по руке. — Конечно, твои кулинарные способности вне конкуренции, — Хайкуань посмотрел на мужа, тот польщенно улыбнулся, от чего на его щеках образовались милые ямочки. — Да, спасибо! Ибо мне сегодня сказал то же самое, — омега гордо выпрямился и кокетливо поправил выбившуюся из прически прядь волос. — Как Ибо? Он в порядке? Что там вообще произошло? — Хайкуань беспокоился о брате. Он никак не мог свыкнуться с мыслью о том, что тот больше не живет в этом доме, они не виделись после свадьбы за исключением того момента, о котором он хотел бы забыть, а точнее, чтобы того вообще не было. — Давай сначала поедим, потом я заварю для тебя чай и мы поговорим об этом. После ужина Хайкуань переместился в гостиную, удобно расположившись в кресле, листая новостные каналы WeChat. Уже давно стемнело, с улицы через приоткрытое окно тянуло прохладой. Цзаньзцинь принес чай. В этой пижаме из черного легкого шелка, темными волосами, собранными в пучок, из которого выбились несколько непокорных волнистых прядок, под мягким светом напольных ламп он казался совсем юным. Хайкуань невольно засмотрелся на то, как муж, поставив на стол поднос, начал расставлять пиалки, традиционный глиняный китайский чайничек, небольшую тарелочку с фэнлису, махуа. Он слегка склонился, и рубашка открыла нежную линию шеи, ключицу, усеянную мелкими бисеринками пота. Альфе вдруг показалось, что в аромате чая и сладостей прячется еле-еле ощутимая нежная лаванда. «Красивый….» Цзаньцзинь осторожно взял горячий чайничек и аккуратно стал разливать чай: сначала мужу, потом себе. Тонкие пальцы придерживали рукав пижамы, слегка оголяя запястье. Там, под нежной светлой кожей пульсировала синеватая ниточка. Альфа сдавленно сглотнул, желание легкой теплой волной шевельнулось внутри. — Держи, — омега протянул пиалу супругу, выступающая венка скрылась под черным шелком, — зеленый жасминовый с имбирем и лимонником. Хайкуань взял пиалу, коснувшись пальцев омеги, чуть придержав их в своих руках: — Спасибо. Расскажи мне, как Ибо, почему они не были вместе? Цзаньзцинь взял свой чай и сел на диван напротив, немного приподняв штанины, предоставляя взору мужа узкие стопы с аккуратными ноготочками, обутые в черные сабо, тонкие изящные щиколотки, черный шелк обрисовывал острые коленки. Разве омеге возбраняется быть кокетливым? Ведь это заложено в него природой. Хайкуань был совершенно сбит с толку: глаза мужа напротив смотрели серьезно, темные, спокойные, без тени кокетства. — Твой брат по какой-то причине не заказал вовремя препарат, почти весь день был без подавителя один дома. Это сказалось на общем самочувствии во время течки. — Цзаньцзинь раздраженно повел плечами. — Вроде уже взрослый, так беспечно…. — Ты сказал, что ему стало лучше. Уверен, что он справится? Может быть, стоило остаться еще на день? Сяо Чжань поехал домой, почему же они не провели это время вместе? — Да, уверен. Сейчас с ним все в порядке. — Цзаньцзинь настороженно посмотрел на мужа. — Не знаю, насколько это правда, но он сказал, что сам ничего не помнит. — Он понимал, что Ибо умолчал о многом. — Я не смог узнать у него всей правды, я не знаю и хочу, чтобы ты поговорил с ним. Лю Хайкуань кивнул, но в душе прекрасно понимал, что брат не захочет с ним разговаривать. — Всё настолько плохо? — альфа не на шутку встревожился. — Я от скуки прошелся по квартире, знаешь, она по-прежнему выглядит холостяцкой. Вещи Ибо до сих пор не разобраны, коробки в гардеробной, — Цзаньцзинь поджал губы, — а холодильник… — тут он запнулся, вспомнив слова Ибо о том, что именно Хайкуань разрешил ему не ходить на кулинарные занятия, и посмотрел на мужа с осуждением. — В холодильнике у них заказная еда в контейнерах. Твой брат не умеет готовить. — Я знаю. — Хайкуаню даже нечего было возразить, он сам, поддавшись на уговоры Ибо, подписал разрешение не посещать занятия кулинарии в надежде, что со временем тот все равно научится готовить. — Прости, что говорю тебе это все, но ты, чрезмерно опекая его, сослужил ему плохую службу. Нельзя было давать ему столько свободы. Он не научился в итоге ничему, что должен уметь каждый уважающий себя омега. Сяо Чжань слишком властный и требовательный человек. Ему скоро надоедят выходки Ибо. Как бы я ни хотел и ни старался, для Ибо я остаюсь чужим, а вот тебе он, скорее всего, сможет довериться. Ведь вы всегда были близки. — Цзаньцзинь поставил свою чайную пиалу на столик и обеспокоенно посмотрел на мужа. — Объясни ему, что теперь, когда он женат, ему нужно вести себя подобающе, как положено омегам. — Хорошо. Я постараюсь встретиться с ним в ближайшее время. Цзаньцзинь улыбнулся, довольный ответом мужа, ресницы кокетливо взлетели вверх. Сейчас от Ибо очень многое зависит: их семья, компания. — У тебя будет возможность. В эти выходные Ибо с мужем по традиции приедут к нам. — Взгляд стал серьезным. — Информировать прессу нужно будет. Нам сейчас очень важен имидж компании, ее репутация. Ты знаешь, как относятся к айдолам. Мы должны показать, что дорожим семейными ценностями и чтим традиции. Это повысит доверие наших партнеров и клиентов. — Затем омега озабоченно всплеснул руками, глаза его заблестели, он улыбнулся и добавил: — столько хлопот, надо все хорошо продумать: составить меню, приготовить комнату: гостевую или комнату Ибо… Хайкуань продолжал разглядывать мужа с интересом: как легко он переключался — старт от такого делового, серьезного до милого, домашнего за одну секунду, каким простым, но в то же время кокетливым жестом он убирал лезущую в глаза непослушную прядку, выбившуюся из пучка волос, каким грациозным движением подносил ко рту пиалу с чаем, пил маленькими глотками, слегка подкрашенные глаза, маленькие камешки в ушах… Только сейчас мужчина заметил на напольной тумбе букеты из свежих роз и свечи, так и оставшиеся незажженными. Его омега отпустил всю прислугу, старательно готовил ужин, принес цветы, создавая романтичную атмосферу, расставил свечи, которые так и не решился зажечь, видимо, остановленный отстраненностью супруга, нарядился для своего альфы, стараясь выглядеть по-домашнему просто, но одновременно привлекательно. Пока сам Хайкуань наслаждался ласками любовника, его муж помогал его брату, человеку, с кем у него всегда были натянутые отношения. От волнения будто все перевернулось внутри, и чувство вины прокралось в сердце, сжимая его в тиски. Что же он за альфа такой, что не может нормально позаботиться о своих омегах! — Я устал, плохо и мало спал этой ночью, уберу все и поднимусь в спальню, — Цзаньцзинь потянулся всем телом, затем составил на поднос тарелочки, пиалки, чайничек и понес все на кухню. — Лисёнок… Цзаньцзинь мгновенно остановился, так резко, что звякнули пиалки на тарелках, едва не выронил поднос, замер без движения, казалось, он даже не дышал. Омега так давно не слышал от мужа этого милого прозвища, которое тот дал ему в начале их отношений… — Лисёнок… — большие руки обняли сзади за плечи, прижали к груди. Дыханием обожгло шею, пальцы осторожно убрали пряди волос. Цзаньцзинь крепко зажмурил глаза, до боли сжимая в руках поднос. — Ты сегодня особенно красивый. — Губы коснулись нежного местечка за ухом, прошлись по шее, остановились, зубы царапнули кожу, легкий, почти невесомый поцелуй возле запаховой железы. — Лисёнок… Омега ярко вспыхнул лавандой, воздух комнаты вмиг наполнился прохладным, свежим ароматом, дразнящим феромонами обоняние альфы, вызывая прилив желания. Поднос с грохотом выпал из рук, посуда разлетелась на куски. Развернув мужа к себе лицом, Хайкуань одной рукой обвил его за талию, вторую положил на затылок и мягким поцелуем накрыл дрожащие губы. А потом легко поднял на руки и осторожно поднялся по лестнице в спальню. Цзаньцзинь уткнулся носом в шею своего мужчины, с упоением вдыхая аромат бергамота и черной смородины. Хайкуань бережно положил свою ношу на кровать, склонился, покрывая короткими поцелуями лоб, виски, глаза, щеки, играя волнистыми прядями волос. Омега смотрел горящими глазами на то, как, отстранившись, альфа медленно стянул с себя футболку. «Такой соблазнительный…» Он протянул руку и дотронулся подушечками пальцев до темных сосков, погладил, представляя, как эти горошины будут перекатываться у него на языке. Мужчина взял его руку, прижал к своей щеке, коснулся губами тонкой бьющейся венки на запястье, ладони, нежно щекоча языком, поцеловал один за одним тонкие пальцы. Цзаньцзинь вздрогнул, сдерживая желание, скомкал в кулак простынь и закусил губу. Хайкуань неторопливо расстегнул пуговицы на пижамной рубашке, пройдясь губами по обнаженным плечам, ключице, груди, задевая языком соски, запустил руки под штаны, поглаживая большими пальцами бедренные косточки. Омега наконец не в силах более сдерживаться, протяжно застонал, приподнимая бедра. Альфа, чуть приспустив пижамные штаны, оголил животик и приложил к нему ухо, замерев на несколько секунд, затем осторожно поцеловал. — Малыш, отец немного побеспокоит твоего папочку. Цзаньцзинь заалел щеками и закрыл ладонями лицо. Хайкуань отвел его руки в стороны, прижал их к постели, наклонился совсем близко, вдыхая аромат, и губы слились в поцелуе, но уже не в нежном и осторожном. Феромоны омеги распаляли альфу, и он целовал горячо и страстно, заявляя о своих правах. Цзаньцзинь сучил ногами в попытке избавиться от мешающей тряпки, мысленно прося мужа догадаться стащить уже с него эти в одночасье ставшие ненавистными штаны. Будто услышав его просьбу, альфа медленно, скользя ладонями по бедру омеги, спустил пижамные штаны и, сняв, бросил их на кровать. Раздвинув ноги, прошелся поцелуями по внутренней стороне бедра, поглаживая колено, спустился до тонких щиколоток, прижался губами к выпирающей косточке, нежно скользнул легким поцелуем поочередно по каждому пальчику. Склонившись над омегой, смял ягодицу и коснулся влажного пульсирующего колечка. — Ты так течешь… Цзаньцзинь задохнулся от жаркой волны возбуждения, и губы мужа накрыли его губы, сцеловывая стон. Он плавился под его горячими ладонями, ласкающими плечи, грудь, живот, ягодицы, перебирал пальцами его волосы, обнимал и выгибался. Альфа прошелся поцелуями вниз, оставляя влажные дорожки, нежно поглаживая горошины сосков, слегка пощипывая их, нырнул языком в пупок, спустился ниже, обжигая дыханием подрагивающую головку, и медленно обхватил ее губами, слегка посасывая, затем облизал, дразня кончиком языка и полностью взял член в рот. Помогая себе рукой, ласкал, ладонью второй нежно погладил мошонку, дотронулся до истекающего смазкой отверстия, чувствуя, как оно пульсирует, и два пальца легко проникли внутрь, провернулись, нащупывая чувствительный бугорок. Цзаньцзинь дышал рвано, хрипло, комкал в руках простынь, трепеща от желания, насаживался на пальцы, упираясь пятками в кровать, и стонал… Лаванда наполнилась сладковатыми нотками, сплетаясь с бергамотом и черной смородиной, кружа голову. Хайкуань внутренне подрагивал от возбуждения, шумно вдыхая воздух, ноздри его раздувались. Он стянул спортивные штаны вместе с нижним бельем, освобождая большой тяжелый, налившийся желанием член. Стоя на коленях между ног омеги, крепко обхватил рукой ствол у основания, прошелся пару раз вверх-вниз. У Цзаньцзиня кровь застучала в висках от вида крепко стоящего члена, по которому скользила мускулистая рука, он рывком поднялся, одной рукой обнял мужа, крепко прижавшись к нему, второй обхватил его член, проходясь подушечкой большого пальца по головке. Альфа взрыкнул, чуть прикусил губу омеги и, глубоко целуя, толкнулся ему в руку. Ладони огладили упругие ягодицы, чуть сжимая, размазывая стекающую между ног вязкую смазку, пальцы скользнули между половинками и проникли внутрь. Цзаньцзинь двигал рукой синхронно с пальцами, входящими в него, прогнувшись в пояснице, старался глубже насадиться. Разорвав поцелуй, он отстранился, всматриваясь в лицо мужа, провел кончиками пальцев по бровям, по скулам, коснулся припухших губ, прильнул щекой к груди, затем легонько толкнул его на подушки. Шторы в спальне были раздвинуты, лунный свет освещал красивое, спортивное тело альфы. Омега, склонившись, ткнулся носом в шею, вдыхая аромат, чувствуя, как бергамот сгущается, оттененный черной смородиной с чуть слышимыми нотками мяты. Зацеловав шею, спустился ниже к груди, по ключицам проделывая дорожку из поцелуев, обхватил губами твердые горошины сосков, втянул в рот, слегка посасывая. Залюбовался крепкими мышцами рук, обтянутыми тугими венами, представляя, как по ним бежит горячая от возбуждения кровь, как уютно и спокойно в кольце этих рук, и, не сдержавшись, поцеловал сильные руки мужа. Прошелся поцелуями вниз по рельефу пресса, облизывая, прихватывая зубами кожу. Потерся щекой о член, словно кошка, тихонько подул на сочащуюся головку, альфа зашипел, чувствуя, как от предвкушения встают волосы на голове. Положив руку на затылок омеги, чуть надавил, подталкивая того к действию. Цзаньцзинь только того и ждал. Облизывая прошелся языком по всей длине ствола, взяв в руку член, обхватил головку губами и стал посасывать ее, одновременно заглатывая член все глубже. Помогая себе рукой, двигался вверх-вниз по все длине, вынимал изо рта, скользил острым языком вокруг головки, дразня уздечку, и снова брал как можно глубже. Бесстыдные звуки причмокивания, сдавленные глухие стоны и хриплое дыхание разносились по спальне. Хайкуань гладил плечи мужа, шею, перекатывал маленькие камешки в мочках ушей, убирал с лица мешающие волнистые пряди каштановых волос, дотронулся ладонью до щеки, чувствуя через кожу, как ходит внутри его крепко стоящий член, коснулся большими пальцами влажных, растянутых вокруг толстого ствола губ. «Боже, он что курсы охрененного минета тайно проходил???» — мелькнула в голове мысль, утопая в тумане желания. Цзаньцзинь отсасывал так, что внутренняя сущность альфы бесновалась, захлебываясь возбуждением. Не выдержав, он обхватил руками его затылок и, направляя член в горло, стал резко подкидывать бедра вверх, стараясь протолкнуться как можно глубже. Слезы брызнули из глаз омеги. Альфа громко застонал и, еле сдерживая себя от желания кончить, отстранил мужа, ловко перевернул его, подминая под себя тонкое тело. Тяжело дыша, склонился над ним, убирая влажные пряди со лба. — Прости… прости… я не хотел сделать тебе неприятно, — зашептал, нежно сцеловывая слезы с глаз и щек. Судорожно переведя дыхание, прикоснулся мягким поцелуем к губам дрожащего под ним мужчины, поглаживая живот, спустился рукой вниз, обхватил ладонью член, лаская вверх-вниз. Цзаньцзинь, обняв супруга, плавился от этой нежной ласки, от близости альфы. Жгучее волнение охватило все его тело, кожа горела, стала невыносимо чувствительной, заставляя его выгибаться и подрагивать. Уткнувшись носом в шею мужа, он тихо, смущенно зашептал: — Я хочу тебя… возьми меня… пожалуйста…. Хакуань осторожно отстранил от себя мужчину, положил его удобнее, согнул одну ногу в колене, закидывая ее себе на плечо. От нетерпения тело омеги содрогнулось, губы приоткрылись, он шумно вдохнул воздух, почувствовав горячую головку у входа. — Ты готов? — прошептал альфа ему в ухо. Выдохнув ответное «Да», он задержал дыхание. Медленно головка протолкнулась внутрь. Альфа накрыл поцелуем приоткрытые губы и плавно вошел на всю длину. Медленные, нежные, чувственные толчки распаляли обоих, поцелуи стали жаркими, требовательными. Омега стискивал плечи мужа, царапал и стонал, захлебываясь, тянул его, стараясь прижаться плотнее. Но тот, боясь придавить и навредить ребенку, осторожничал. — Я хочу чувствовать тебя всем телом… — Так? — Хайкуань сел на колени, развернул мужа к себе спиной. Обхватив руками стройное, хрупкое тело, притянул к себе, прижал к груди, целуя шею, и приставив член к влажному входу и начал медленно проталкиваться, но Цзаньцзинь в нетерпении резко подался бедрами назад. — Да… Вот так… — довольно простонал он и, откинувшись головой на плечо альфы, закрыл глаза. Прижимая к себе одной рукой, второй лаская член омеги, обжигая горячим дыханием шею, жарко целуя и покусывая плечи, потираясь сосками о нежную кожу спины, альфа входил глубокими медленными толчками. Бергамот, лаванда, смородина, цветочная сладость и мята, феромоны альфы и омеги, смешавшись, щекотали ноздри. Скрип кровати и громкие стоны были слышны на весь дом. Подмахивая бедрами, Цзаньцзинь провоцировал мужа на быстрые и сильные, ритмичные толчки. Приноровившись, Хайкуань каждый раз задевал чувствительную точку внутри, от чего тело в его объятиях сотрясалось мелкой дрожью. Перед глазами альфы поплыл туман, пульс резко участился, омега так сладко пах, так жарко отзывался на ласки, такой хрупкий, тонкий, дрожащий и всхлипывающий в его руках, такой тесный внутри, такой влажный. Узел у основания члена набух, и он еле сдерживался, чтобы не войти полностью внутрь. Омега весь напрягся, сжимая внутренние мышцы, вцепившись что есть силы пальцами в его руку в преддверии скорой разрядки. — Узел… хочу твой узел… Хайкуань осторожно лег набок, придвигая вплотную к себе омегу. С глухим стоном, дрожа всем телом, развел в стороны ягодицы и вошел до упора, проталкивая набухший узел внутрь, прижимая одной рукой бедра мужа к себе, второй продолжая дрочить его член. От острого распирающего чувства наполненности наслаждение побежало по венам, омега всхлипнул, и горячая сперма брызнула на руку мужчины. — Лисёнок… — альфа утробно зарычал, сделал еще пару сильных движений и затрясся, прикусывая нежную кожу на шее. Внутри все полыхало, тела обоих, от пальцев ног до кончиков волос, тонули в удовольствии, содрогаясь от волн нарастающего наслаждения, скручиваясь спазмами от сладких судорог одним за другим накатывавших оргазмов… Была уже глубокая ночь. Луна сквозь прозрачные шторы освещала своим холодным светом спальню, несмотря на проветривание, в комнате еще оставался слабый аромат лаванды и бергамота. Цзаньцзинь не спал. Он рассматривал лежащего рядом с собой супруга: красивый, строгий мужской профиль, волевой подбородок, ровный нос, красивые широкие темные брови, длинные ресницы, губы, припухшие от поцелуев, взлохмаченные, еще слегка влажные после душа волосы, широкие плечи со свежими царапинами от ногтей, омега склонился, тихонько целуя отметины. Взгляд упал на мускулистую руку, лежащую на подушке. На безымянном пальце в лунном свете тускло мерцало обручальное кольцо. Цзаньцзинь посмотрел на свое кольцо, покрутил его, затем коснулся губами кольца мужа. «Получилось! Я никому тебя не отдам! Ты мой альфа! Мой муж!» Вспомнив нежные ласки, он счастливо улыбнулся, придвинулся ближе, прижимаясь к мужчине, тот пошевелившись, в полудреме обнял его. Внутренняя омежья сущность заурчала от удовольствия. Прислушиваясь к равномерному дыханию спящего мужа, Цзаньцзинь закрыл глаза и провалился в наконец-то безмятежный сон. -------------------------------- Фэнлису (凤梨酥, fènglísū) — небольшие прямоугольные песочные пироги с начинкой из уваренного ананаса. Махуа (麻花, máhuā) — продолговатые кусочки теста, переплетенные между собой и зажаренные до хруста в арахисовом масле.