Of Bookshelves and Baby Carriers

На улице идет дождь. На самом деле это почти ливень. Мимо витрины магазина, опустив головы в попытке защититься от потоков воды, спешат люди. Некоторые сжимают бесполезные зонтики, но большинство из них совершенно беззащитны – прогноз погоды обещал солнечное утро. Из безопасного помещения небольшого книжного магазина, в котором он работает, Ремус Люпин наблюдает за происходящим на улице с легким сочувствием. Конечно, если гроза затянется, он может и сам промокнуть, когда пойдет домой, но пока что он в тепле и сухости, в отличие от этих бедняг. Через пару минут он отходит от окна. Несколько дней назад в магазин поступило несколько коробок с пожертвованиями, и он все еще не закончил сортировку: книги нужно разложить по категориям, определить цены, внести все в систему и, в конце концов, расставить по полкам. Отсутствие клиентов не означает, что у него нет работы, ему платят не за то, что он сидит и смотрит в окно. Он сидит в подсобке, по локоть закопавшись в огромную коробку со скучными романами (его злейшим врагом), когда впервые за это утро над дверью звенит колокольчик. Он не уверен, испытывает ли он облегчение или раздражение. С одной стороны, ему отчаянно надоело смотреть на аляповатые, болезненно гетеросексуальные обложки, с другой стороны… люди. Слегка поморщившись, он поднимается на ноги и направляется обратно к входу в магазин, на ходу быстро поправляя несколько полок. Он берет одну книгу, которая лежит не в том месте (на полке с журналами), но не может понять, куда ее нужно положить, потому что суперобложка, видимо, потерялась, а на ее собственной обложке нет ни названия, ни аннотации. Он подходит к стойке, перелистывая страницы книги, пытаясь понять, где ее место. — Доброе утро, — говорит он несколько рассеянно. — Чем я могу помочь… — тут он поднимает глаза и совершенно забывает, как дышать, — … вам… — выдыхает он через некоторое время. Клиент, стоящий перед ним, вполне возможно, самый красивый мужчина, которого Ремус когда-либо видел. Он выглядит как чертова модель. У него длинные черные волосы, прилипшие ко лбу от дождя, на лице легкая щетина, и… и ребенок, пристегнутый к груди. Окей. Ребенок до смешного милый; у него взъерошенные черные волосы, которые даже дождь не смог приручить, очаровательные пухлые щечки, и огромные зеленые глаза, которые резко выделяются на фоне его смуглой кожи. Но когда Ремус видит его, первое, что он чувствует (сразу после первоначальной реакции мозга «ОУУУ, КАКОЙ МИЛЫЙ РЕБЕНОК»), – разочарование. Что чертовски нелепо. То, что мистер Богоподобный Красавчик – отец и, возможно, женат, замужем или типа того, не имеет никакого значения, потому что он мог бы быть самым одиноким парнем в мире, и у Ремуса все равно не было бы с ним шансов. Боже, ему нужно собраться. — Привет, — говорит мистер Богоподобный Красавчик, и мозг Ремуса снова чуть не отключается из-за печальной улыбки, которую тот дарит ему. — Мы выбрали не тот день для прогулки, очевидно. У вас случайно нет детской секции? — Э-э, — заикается он. Очевидно, он забыл, как разговаривать, черт возьми. Отлично. Потрясающе. — Эм, да, у нас есть детская секция. Она наверху, что как-то глупо, если честно, я имею в виду, коляски и все такое, но да, да, у нас есть детский отдел. Я… могу вам показать? Мистер Богоподобный Красавчик, благослови его сердце, улыбается ему так, как будто все совершенно нормально, и Ремус не превратился в неуклюжего идиота прямо у него на глазах. — Да, это было бы здорово, спасибо. Детская комната наверху, по скромному мнению Ремуса, не представляет собой ничего особенного: она состоит из маленького круглого коврика с разноцветными динозаврами, бегущими по темно-зеленой поверхности, покосившегося красного кресла-мешка, лабиринта из бусин и небольшого, но полностью забитого книгами деревянного шкафа. Но она рядом с окном, так что слабый серый свет разливается по земле, а стук дождя создает тихий, но, надо признать, приятный саундтрек, так что Ремус вынужден признать, что сейчас здесь довольно уютно. По крайней мере, малышу, похоже, все нравится – он издает воркующие звуки и размахивает пухлыми кулачками, когда мистер Богоподобный Красавчик начинает расстегивать ремни детской переноски. …Ремусу действительно стоит перестать называть этого, вероятно, женатого отца «мистер Богоподобный Красавчик» в своей голове. Горячий Папа (о, черт возьми, нет) опускает извивающегося ребенка на ковер, и тот тут же подползает к лабиринту из бусин. И просто смотрит на него. И Ремус, и Горячий Папа (Ремус хочет ударить себя по лицу) наблюдают за ним, ожидая, что что-то произойдет, но ребенок просто сидит, счастливо булькая. — Странный он какой-то, — с нежностью говорит Горячий Папа (нет). — А может, и нет, я все равно ни черта не смыслю в младенцах. Ремус только беспомощно пожимает плечами. Он хочет сказать что-нибудь остроумное, что заставит этого парня мгновенно влюбиться в него, но его рот не работает, да и мозг тоже. Кроме того, он снова напоминает себе, почти нет шансов, что этот парень не занят. А даже если он и свободен, то ни за что на свете не заинтересуется каким-то больным, тощим чудаком, который работает в книжном магазине и, очевидно, не может связать даже несколько слов. — Эм, — говорит он, — книги для малышей на нижних полках. И, э-э, да. Развлекайтесь. Я буду внизу, если вам что-нибудь понадобится. И уходит, надеясь, что это не выглядит как бегство. Спустившись вниз, он садится на табурет у прилавка и в отчаянии утыкается лицом в ладони. Когда он шел на работу сегодня утром, он действительно не ожидал, что опозорится перед горячим парнем (очень, очень горячим парнем, ничуть не помогая, добавляет его мозг) и его ребенком. И все же, именно это и случилось. Ему просто нужно немного времени, чтобы пережить унижение. Он позволяет себе пострадать и посидеть с несчастным видом у прилавка около пяти минут, а затем возвращается к своей задаче – к сортировке книг. В конце концов, он даже увлекается, и это очень кстати, потому что так его мозг не сможет выдумать никаких замысловатых фантазий и/или впасть в постыдное отчаяние. Он справляется со всей коробкой романов чуть более чем за полчаса, а затем переходит ко второй коробке. И с замиранием сердца понимает, что в ней литература о мировых культурах. С которой его босс, очевидно, уже сделал всю административную работу. А полки с книгами о мировой культуре находятся наверху. Серьезно, вселенная ненавидит его. С жалобным стоном он встает на ноги и поднимает коробку с пола. Таскать коробки с книгами по лестнице безусловно, худшая часть его работы. Врач не раз строго предупреждал его об этом, но он единственный сотрудник, а его начальник пожилой человек. К счастью, делать это приходится редко, хотя сейчас ему от этого не намного легче. Особенно когда он добирается до верха лестницы, а горячий парень оглядывается, и на его лице сразу же появляется встревоженное выражение. И кто может его винить за это, ведь у Ремуса трясутся руки, лицо, вероятно, ярко-красное от напряжения, и он почти что задыхается. — Эй, вам помочь? — обеспокоенно спрашивает парень, подаваясь вперед, словно собираясь подняться на ноги. Честно говоря, Ремус хочет проглотить свою гордость и согласиться, но ему очень не нравится идея заставить парня оставить его ребенка одного, поэтому он качает головой. — Я в порядке, — прохрипел он. — Но все равно спасибо. Парень не выглядит убежденным. Он не спорит, но настороженно наблюдает за Ремусом, когда тот идет через комнату. Это очень отвлекает, но Ремусу удается благополучно поставить коробку рядом с соответствующими полками. … Ладно. Он клянется, что он не странный. И он действительно, правда, не сталкер. Но он не может не заметить, что находится как бы в идеальном месте, чтобы наблюдать за двумя людьми на другом конце комнаты, не пялясь открыто. Что, честно говоря, не самая лучшая идея – этот человек уже довел его до бестолкового состояния, и ему не нужно подливать масло в огонь. НО ВСЕ ЖЕ. Парень молод, скорее всего не старше Ремуса. После того, как Ремус спустился вниз, он собрал свои влажные волосы в пучок, обнажив несколько сережек в правом ухе; на нем черные узкие джинсы, серая футболка Ramones и поношенные Doc Martens, на запястье – потертый кожаный браслет; он широко улыбается, глядя на малыша, резвящегося на ковре. — Отличная работа, Гарри! — говорит он, протягивая свои (татуированные, о боже) руки. Ребенок, которого, очевидно, зовут Гарри, неуверенно идет к нему и уже проходит почти весь путь, прежде чем теряет равновесие и падает на пол. Однако он, кажется, совершенно не расстроен, просто начинает хихикать и раскачиваться, чтобы схватиться своими крошечными ручками за его крошечные Конверсы. — Ки’а! — восклицает он. — Книга? — парень практически сияет. — Да, хорошая идея! Подойди и выбери, хорошо? Гарри покорно кивает и направляется к книжной полке. Как только он достает «Рыбка первая, рыбка вторая», парень берет его на колени. — Доктор Сьюз? Очень хороший выбор. А потом он смотрит в сторону Ремуса. И ловит взгляд Ремуса. И ухмыляется. И подмигивает. Ремус чувствует, как краснеет его лицо. Он запихивает последние несколько книг на нужные полки так быстро, как это только возможно, хватает пустую коробку и снова сбегает вниз. К тому времени, как дождь стихает, он почти приходит в себя. Действительно, он в порядке. Он больше не умирает от смущения. Он даже не вздрагивает, когда парень спускается вниз с Гарри, пристегнутым к груди, и несколькими книгами в руках. Гарри сжимает «Рыбка первая, рыбка вторая» и выглядит ужасно довольным. — Привет, — легко говорит парень, его тон и язык тела совершенно не выдают, что он только что поймал Ремуса, уставившегося на него как на чудака. Он кладет книги на прилавок и достает бумажник из заднего кармана. — Гарри очень нравится все это. Вы принимаете карты? А то у меня только десятка… — Да, мы принимаем карты, — поспешно говорит Ремус. — Вам нужен пакет? Парень достает сложенный шоппер (Ремус тает еще немного) и качает головой. Ремус называет общую сумму, и оплата проходит без дальнейших инцидентов; возможно, на сегодня с него хватит неприятностей. Он складывает книги в шоппер и не может не улыбнуться выбору Гарри – у малыша хороший вкус, и отдает его парню вместе с чеком, ожидая, что их общение на этом закончится. Парень действительно направляется к двери. Но прежде чем открыть ее, он останавливается, оборачивается и улыбается Ремусу. — Кстати, меня зовут Сириус, — говорит он. — Как звезду. Не прилагательное. …Как будто он знает, что Ремус мысленно называл его странными прозвищами. — Приятно познакомиться, — выдавливает из себя Ремус. — Эм. Хорошего дня? (Ему показалось, или Сириус выглядит каким-то… разочарованным? Нет, это точно только его воображение. Не может быть, черт возьми.) — Пока! — кричит Гарри и машет рукой Ремусу, и потом они с Сириусом уходят, и Ремус остается наедине с мыслями о всех способах, которыми он только что поставил себя в неловкое положение.