Всё, что мне нужно – это ты

- Ну, я, наверное, пойду. Сидя на кровати, Тадаши собирает тетради в сумку. «Либо сейчас, либо никогда. Либо сейчас, либо никогда.» Берёт вещи со стула, чтобы переодеться. Обратно садится на кровать. «Либо сейчас, либо никогда. Либо сейчас, либо никогда...» И только начинает снимать пижаму, как его останавливает непривычно холодная рука Цуки. Нет, его руки всегда были прохладными, но теперь кажется температура опустилась до нуля. Тадаши даже не успевает опомниться. Вот на запястье плотно сжимается ледяное кольцо из длинных, как у пианистов, пальцев. Мимолётный взгляд на руку. А затем такие же холодные губы на его собственных. Страшно. Кажется, что поступок Цуки можно назвать смелым, но нет. Это самое трусливое действие в жизни, которое когда-либо делал Кей. И, с вероятностью в сто процентов, таковым останется навсегда. Самое трусливое и самое подлое. Ведь не будь он таким трусом, спросил бы напрямую. Скорее всего, как только Тадаши опомнится – оттолкнёт Цуки и сбежит. Вот и продолжение нашло своего писателя. Теперь всё будет в точности так, как Кей и думал. Как только холодные губы нашли чужие, но от этого не менее желанные, Цуки будто кожей почувствовал ошарашенный взгляд карих глаз, от чего зажмурился ещё больше. И чтобы Даши, отойдя от шока, не смог оттолкнуть его, схватил друга за плечи и придвинул ещё ближе. Неумелые движения губами, а затем немного дрожащие руки, упирающиеся в широкие плечи Кея. «Оттолкнёт.» - единственная мысль, посетившая голову в этот момент. Но, вопреки всем ожиданиям, не оттолкнул. Покрепче ухватившись за пижаму с динозавриками, сминая её в руках, Даши дёрнул друга на себя в ответ, заставляя немного ссутулиться. Теперь Цуки дали «зелёный свет». Он не успел даже задуматься, как его тело само отреагировало на действия друга, если Тадаши ещё можно так называть. Кей, хоть и слегка неумело, увлёк в более глубокий, страстный поцелуй, с каждой секундой всё менее похожий на робкий и волнительный, что был до этого. Посасывая и слегка покусывая губы друг друга, ни один не хотел отстраняться даже на миг, боясь прервать столь интимный момент, но лёгкие уже распирало от недостатка воздуха. Отстранились одновременно, лишь на секунду. Нет, меньше. Вдохнули, и Кей успел сбросить очки, чтобы не мешались. А затем, словно силой притяжения, потянулись друг к другу с желанием вернуть прежнюю позу. И хоть обоим было до сих пор страшно, сейчас чувства и желание властвовали над разумом. Потому Цуки, как инициатор сея события, малыми шажками уходил всё дальше от милого и романтичного, всё ближе подходя к страстному желанию обладать. И теперь уже поцелуй не просто страстный, а, как некоторые его называют, «взрослый» или французский. Проникает языком в чужой рот, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство Тадаши, которое уже и так потеряло границы наряду с его собственным, дальше некуда. Целуются долго, лишь иногда отодвигаясь для насыщения кислородом лёгких. Одинаковая пижама безжалостно мнётся под пальцами обоих. Руки перемещаются с плеч на щёки, шею и так по кругу. Одежда начинает мешаться. Потому спустя ещё какое-то время, тянувшееся то очень медленно, то летевшее со скоростью света, руки Кея находят край пижамной рубашки Тадаши и поскорее удаляют ненужный объект, из-за чего, так называемым друзьям, приходится отдалиться на долгий, по сравнению с предыдущими, момент. Для удовлетворения своего любопытства Цуки обратно надевает очки: желание получше рассмотреть и запомнить, надолго сберечь в сердце этот момент, превышает неудобство. Тогда успевает рассмотреть лицо Даши. Смущенный взгляд, красные, как свёклой натёртые, уши и щёки, отчего веснушки, такие бесившие Кея раньше и такие любимые им же сейчас, становятся ещё более заметными. Взгляд опускается ниже. Плечи, грудь, живот. Кажется, покраснело не только лицо, а весь Тадаши сейчас горит, как металл при температуре выше 600 градусов по Цельсию. Ещё ниже. И Цуки уверен: желание обладать у них вполне обоюдное. Наспех снимая рубашку и с себя, он ещё ближе прижимает Даши, попутно целуя любимого. Снова отстраняются, тяжело дыша. Губы налились кровью, припухли. Но сделав вдох не продолжают поцелуй. Кей, потираясь носом о щёку, опускается ниже, находя шею. Тадаши откидывает голову назад, предоставляя больше пространства «другу». Тот нежно кусает мягкую, чувствительную кожу, оставляя красноватые следы. Аккомпанементом к действиям становятся тихие, приглушенные вздохи. Между тем руки безустанно гуляют по телам, страшась дойти до остатков одежды. Но ещё немного понаслаждавшись излишне костлявым торсом Даши, и штаны вместе с нижним бельём, не без помощи Цуки, оставляют своего хозяина. Свои же Кей только слегка приспускает, избегая долгой возни. Обоим очень хотелось бы перейти эту черту, становясь взрослыми по-настоящему. Но всё, чем сейчас могут довольствоваться парни – это руки друг друга. Потому что у Цуки точно случайно нигде не завалялись контрацептивы на пару со смазкой, как у героев манги, обладавших чудесной прикроватной тумбочкой. Да и у Тадаши в сумке ничего кроме тетрадей и вещей нет. Сидели, так близко, насколько это возможно. Нежными, едва ощутимыми касаниями помогали друг другу и себе одновременно. Вначале тихие, приглушенный стоны, постепенно заполняющие комнату. Движения руками вверх-вниз из трепетных и волнительных, смущенных превращались в уверенные, иногда слишком резкие, рваные. С этим и стоны становились громче, чаще. Цуки даже приметил, что голос Даши в такой вариации очень сексуальный. Ощущения обострялись, эмоции, скопленные за всё время неразделённой любви находили выход, любовные ласки всё больше походили на инстинктивные рывки. Перед тем, как дойти до пика Тадаши прикусил кожу Кея где-то около шеи, получилось идеально настолько, что надень футболку – не видно. Цуки, кажется, даже не заметил этого, переполненный чувствами с ног до головы, как, впрочем, и его друг, в ответ только лишь уткнулся носом в макушку любимого. Где-то на фоне заиграла любимая песня англоязычной исполнительницы – «ocean eyes» - Billie Eilish, поставленная на рингтон – кто-то звонил Тадаши, но ни один не решился отвлечься на это. А затем, словно белые вспышки в глазах. Дрожь тела, теперь прокусившего бледную кожу до крови, затем и легкое содрогание Кея, последние стоны почти в унисон. Дышали тяжело, обнявшись, целовались, коротко, но искренне и чувственно. И только прижались носами друг к другу. Тадаши и рта не успел открыть, так и застыл в немом вопросе, когда с первого этажа послышался голос. - Солнышко? Вы дома? Я вернулась! Мама Кея вернулась неожиданно не кстати. Парни одумавшись, соскочили с кровати, вытерев руки о первое, что попалось – плед с динозавриками - и наспех принялись одеваться. Испуганные, но оба с глупыми улыбками на лице. Перепутали рубашки, из-за чего Кей выскочил к матери в не застегнувшейся до конца, из-за нехватки ткани в плечах, и короткой. А Тадаши закинув в сумку чужую поспешил одеться сразу в уличную одежду, попутно, наконец обращая внимание на телефон, разрывавшийся от звонков матери. - Привет, мам. Цуки приобнял маму и чмокнул в щечку, принимая пакет с продуктами из её рук. Едва прикрытый укус, мама, слава Богу, не заметила. - А ты чего так рано? Вечером же должна была вернуться? И не позвонила, я бы встретил. - Так уже вечер, сынок. А, что с твоей с пижамой? - Да… После стирки села. – быстрее переводя тему, что-то выдумал на ходу. И правда, пока они делали домашку, а потом… Ну занимались… Всяким… Наступил вечер, солнце почти полностью зашло за горизонт, а за домами его и подавно видно не было. - А не позвонила почему, так ты же сказал Тадаши придёт. Я решила не отвлекать вас, да и пакет не тяжёлый. - Прости, мам. Что-то мы заработались похоже: домашку делали. Не заметили даже как время пролетело. Хлопок дверью и по лестнице уже спускается всё ещё смущенный Даши с сумкой на плече, прикрывая рукой шею в том месте, где остались красные следы. - Здравствуйте. И до свидания, я уже пойду. - Привет, Тадаши! Уже? Может, ты поужинаешь с нами? Я сейчас всё сделаю. Обувается так быстро, как может, даже не завязывает шнурки. Накидывает сверху кофту и спешит выйти из дома, как можно скорее. - Нет, спасибо. До свидания! Пока, Цуки. - последнее звучит как-то излишне жалко. - Стой! Даши! Мам, я сейчас. Кей обувается следом и выбегает из дома прямо в пижаме. Успевает увидеть только быстро удаляющуюся спину друга, которая вскоре скрывается за кустами. Но Цуки намного выше и ноги у него длиннее, соответственно бегает он гораздо быстрее. Потому через пару секунд настигает друга и одергивает за запястье. - Стой! Кому говорю. Даши не спешит разворачиваться, тяжело дыша. Убегать, заведомо зная, что тебя догонят – лотерея, в которой не выиграть. Ведь Кей непременно бы догнал, если хотел. Оставался только вопрос: захочет ли? - Что? - кажется, дрожащим голосом спросил проигравший. - Поговорим. – это не было вопросом, отчего становилось только страшнее. Обоим. - У меня сейчас нет времени, мама звонила, потеряла меня. – пытаясь высвободить руку из цепкой хватки, промямлил. Цуки, не желая оттягивать неизбежное, разворачивает Даши на себя. - Либо сейчас, либо никогда.