Мир Мёртвых

- Пиздец.. - прошептал Адольф, закрыв глаза и приложив свою руку ко лбу. *Йозеф вопросительно хмыкнул, тяжело и отрывисто дыша, не то от бега, не то от боли в ноге. Иосиф же принял сидячее положении и начал осматриваться, его глаза уже более или менее привыкли к темноте.* - Блонди нет здесь, - озадаченно произнёс Иосиф. Он помнил, что собака тоже прыгнула сюда за ними. - Пиздец.. - повторил Адольф, не открывая глаз. - Адольф, ты как? - Уж не откинуться ли ты решил? - отчего-то нервно усмехнувшись спросил Иосиф. - Нет, - твёрдо произнёс Адольф, - простое головокружение.. - То есть всё-таки скоро можешь откинуться? - повторил Иосиф. - Если ты не станешь хотя бы чуть-чуть тише, то откинимся мы все. У него всё ещё диплопия, если у него двоится в глазах, то и головокружение очевидно. - Не умничай, Геббельс, - Йозеф театрально закатил глаза, но этого никто не увидел. _ А вокруг всё ещё стояла напряжённая тишина. Иосифу она напоминала о его первых днях здесь. Когда он в одиночестве ходил по пустым улицам Москвы и его соправождал лишь звук собственных шагов и его дыхания. Это казалось худьшим периодом его пребывания здесь. А ведь если бы к нему в ту ночь не стучали, он бы сейчас не был в окружении хоть какой-то, но компании. С другой стороны, останься он тогда один в Москве его бы не мучили угрызения совести. Годы борьбы, миллионы погибших и пострадавших, но страх за себя смог победить неприязнь и сейчас он сидит напротив тех, из-за кого обрушился мир. Он боится уйти от них, не желая оставаться в одиночестве, полчностью беззащитным. При этом он пытается скрыть это от Адольфа и Йозефа и, из-за наплевательского отношениях их обоих, скрывает это от самого себя. _ - Вот он - пример слабости, - пробубнил себе под нос Иосиф. Йозеф, который всё это время смотрел на Адольфа, мимолётно глянул на Иосифа. Или Иосифу в темноте это просто показалось? - Как думаете, сколько времени осталось до наступления рассвета? - вдруг подал голос Адольф, - Цюльпих не ждёт нас ночью. - Это город? - решил уточнить Иосиф, но не получив ответа, произнёс, - это город, - на что получил слабый кивок от Геббельса, который всё это время смотрел вверх, надеясь разгледеть небо за пожелтевшей хроной деревьев. - Часов пять, вряд-ли меньше. И, судя по всему, проведём мы их под дождём, может быть и под ливнем. - Ты дохрена синоптик? Или что ты за хроной деревьев увидел? Надпись "Жди дождь"? - Хорошо,пять часов под дождём, - раздражёно произнёс Адольф, при этом сдерженно улыбаясь, - такая себе перспектива, но раз за этой хроной нихрена не видно,деваться нам не куда, - сделав акцент на словах "этой" и "нихрена" он замолк на время, - нам предстоит долгий путь, от Цюльпих-а до Хиллесхайм-а, от Рот-а до Эхтернах-а. Не известно, что нас там ждёт, но, твою мать, хватить раздражать меня и даже из ничего пытаться сделать ссору, Иосиф! - Адольф.. - как-то растерянно произнёс Сталин, - а нахрена ты запомнил города через которые нам придётся идти, когда у нас есть карта? Их же дохрена! Адольф и Йозеф переглянулись, Адольф громко и устало выдохнул: "Ты неисправим!" - А сам-то?Твой товарищ, кстати не много лучше меня, если уж ты об этом заговорил, - усмехнулся Иосиф, после чего он прокашлился и уже более серьёзно спросил, - что на счёт Блонди?