Недогадливые

«Новогодние игрушки, свечи и хлопушки в нём. А весёлые зверюшки мой перевернули дом», - распевает маленький красный магнитофон. - Ни за что! - Тимка упрямо мотает головой, перекрикивая слова песни. - Даже не проси, Раф! – он с досадой морщится и отворачивается. Зелёный бегемот, розовая лиса и ещё какое-то неопознанное животное с рогами и крыльями пялятся на него с полок выпуклыми пластмассовыми глазами, словно бы говоря: да ладно тебе, Тимка, чего ломаешься-то? В Тимкином мозгу, как назойливые мухи, крутятся две пренеприятнейшие мыслишки. Первая: неужели кто-то засёк, как он тайком примеряет наряды сестры. И вторая: он обязательно согласится. Поспорит, поотпирается для приличия, но, в конце концов, напялит голубую шубку с меховой оторочкой и серебряным шитьем по подолу, как миленький. Почему? Да потому, что Тимка совершенно не умеет отказывать Рафу. Кому угодно умеет, а лучшему другу - нет. - Пять минут! – бросает Раф взмыленному мужику, который мнется на пороге магазина. – Посиди пока, – он небрежно указывет на трёхногую табуретку возле прилавка, хватает Тимку за локоть и волочет в подсобку. В обращении к людям Раф не церемонится и никого вне школы на «вы» не называет, причём из его уст тыканье звучит настолько органично, что хамством почему-то не воспринимается. Тимка всегда восхищался умению Рафа буквально за несколько минут завести нужное знакомство и заработать уважение без особых усилий. Тесная магазинная подсобка от пола до потолка завалена коробками, пакетами, свёртками и кульками. С верхних полок свисают ворохи колкой мишуры и блестящего дождика, в углу валяются две поломанные ледянки и снегокат, наверное, на складе Чахлому подсунули брак. Тимка мимоходом думает, что кому-то не поздоровится, ведь с хозяином игрушечного шутки плохи. - Ты слышал, сколько он заплатить пообещал?! - сердитым шёпотом допрашивает Раф. - Слышал, Тим?! «Завели весёлый хоровод, до чего смешной лесной народ…» - доносится из соседнего помещения. - Слышал, - цедит Тимка. - Но наряжаться в платье не буду! - он упорно глядит в сторону, стараясь не смотреть на Рафа. Ветки большущей искусственной ёлки угрожающе топорщатся из чёрного пакета. Если бы не они, можно было бы вообразить, что в пакете спрятали труп, чему Тимка вовсе и не удивился бы, учитывая репутацию Чахлого. Места среди нагромождений коробок с игрушками совсем мало, поэтому стоят они с Рафом почти вплотную, лицом к лицу. От этого у Тимки дух захватывает: ему и стрёмно, и кайфово, и ногами топать хочется, и поорать, и поплакать, и всё одновременно. - Это не платье! А пальто! – ожесточённо спорит Раф. - Костюм, как в театре! Пошёл, сыграл роль, деньги получил и забыл! Горячее дыхание друга скользит по подбородку и щекам, Тимка чувствует знакомый запах сигарет и ментоловой жвачки. Раньше от Рафа пахло только жвачкой, но недавно ему зачем-то вздумалось курить. Наверное, сигарета – часть его нового имиджа любимчика женского пола. Впрочем, Рафу идёт сигарета, ему вообще всё идёт, по скромному Тимкиному мнению. - Да не хочу я в женское одеваться! - также шёпотом кричит Тимка, почти срываясь на визг. - В школе же выступал! – яростно возражает Раф. - Не напоминай даже! - угрожающе шипит Тимка. Он уверен, что именно с того злосчастного номера берут начало все его нынешние комплексы и проблемы. - Да я бы сам Снегуркой нарядился, но этот не хочет!.. - Раф беспомощно разводит руками, изо всех сил пытаясь поймать Тимкин взгляд. Хрен там! Тимка глядит куда угодно, только не на него, ведь стоит только взглянуть, и пиши пропало: растает, поведётся, сломается. Раф для него как Медуза Горгона, только Тимка не в камень превращается, а в кашу-малашу. Привычка во всем слушаться лучшего друга у Тимки выработалась аж с младенческого возраста. Даже в песочнице он под руководством Рафа сооружал бастионы и рыл траншеи. Ничего в этом плохого Тимка не видел, ведь у Рафа фантазии хоть отбавляй: он всегда придумывал что-нибудь интересное, и становиться сообщником во всех его проказах бывало захватывающе и увлекательно, хоть порой и опасно. Тимкины родители иногда коварно использовали преданную привязанность Тимки в своих целях и подключали Рафа, когда не удавалось сына на что-то важное уговорить. Например, к зубному пойти или в спортивный лагерь поехать. Правда, в лагерь Тимка с Рафом, в результате, отправились вместе, иначе Тимка нипочём бы не согласился. Он без Рафа вообще раньше ничего делать не хотел. Он и сейчас не хотел. Однажды Тимка залил в нос клей, чтобы его положили в больницу к другу. Ох, и досталось же ему! И от родителей, и от Рафа. "Лучше навещать меня приходи, а это дело брось!" – разозлился Раф. Тимка, как всегда, послушался, и глупостей больше не совершал. С чем Раф тогда лежал, Тимка не помнил, с переломом вроде или с сотрясением очередным. В больнице Раф был завсегдатаем: то с дерева падал, то на велике бился, то на штырь на стройке напарывался. Удача ещё, что Тимкина мама - врач, и беспрепятственно проводила его в палату. Иначе Тимке пришлось бы в окно лезть или изобретать другие способы воссоединения с лучшим другом, ведь долго порознь просто невозможно. - Тим, да ты посчитай сам! – Раф безошибочно улавливает Тимкины колебания. - Сегодняшняя выручка в магазине, плюс деньги от этого балбеса, и дело в шляпе! - он тормошит Тимку за рукав. - Ну! Давай! Тимка чешет кончик носа, дуется и тяжело вздыхает, но ничего не поделать - видно, судьба ему 31 декабря щеголять Снегуркой. А ведь это изначально была самая плохая идея из всех существующих в мире плохих идей. Какой дурак вызовется работать с раннего утра до позднего вечера в канун Нового года? Тимка же по собственной доброй воле подвязался стоять за прилавком. У Чахлого в городе четыре точки: два игрушечных павильона, цветочный и ларёк с дисками. Раф с Чахлым вроде как накоротке и постоянно у того на подхвате: на склады гоняет, в выходные выходит в смену, а иногда и после школы дисками или игрушками торгует. Поэтому неудивительно, что, оставшись без продавца в горячую пору, Раф был первым, к кому Чахлый обратился за помощью. "Знаешь, какая выручка 31 декабря?! - возбужденно орал Раф, ворвавшись к Тимке в комнату. – Опупительная!! Вот какая!!!" - он повалил Тимку на ковер, взъерошил тому волосы. Тимка рассмеялся, заражаясь азартом от друга, залюбовался его чёрными блестящими глазами и кривоватой улыбкой, заслушался знакомым хриплым смехом. Он никак не мог взять в толк, когда это Раф успел превратиться в писаного красавца. Кажется, только вчера они бегали в догонялки, играли в ножички и жмурки, и вот уже Раф под два метра ростом, а девчонки из их и параллельного классов по нему с ума сходят. Будто и не бывало всех тех лет, когда учителя величали Рафа отъявленным хулиганом, а одноклассники бессовестно дразнили «чуркой нерусским». Даже классная Екатерина Михайловна сказала, что Раф похож на демона с картины Врубеля. Тимка дома долго изучал репродукцию в книге, вертел её и так, и эдак и в конце концов решил, что Раф хоть и действительно немного похож, только гораздо-гораздо красивее. По официальной версии Тимка зарабатывает в игрушечном на подарок отцу. Тот отмечает юбилей 2 января, а Тимка подобрал строгие часы с золотым браслетом и чёрными стрелками - под костюм самое то. Впрочем, отец любому подарку обрадуется. Тимка - любимчик и баловень, о чём ему постоянно напоминает старшая сестра Ксюха. Тимка, в свою очередь, уверен: быть младшим обременительно и невыгодно. Ксюха, вон, росла себе и росла, как сорняк или подорожник, в окно на дискотеку вылезала, парней втихаря водила, вечеринки закатывала, и всё как с гуся вода. Тимка же всю сознательную жизнь находится под строгим родительским контролем, шаг вправо, шаг влево - расстрел. Если бы не Раф, с которым мамы их ещё в колясках вместе возили, он бы точно свихнулся. - Тим, ну же! - Раф хватает его за подбородок, заставляя всё-таки на себя посмотреть. Лицо Рафа смуглое, длинное и острое. Скулы-углы, крючковатый нос, тонкие губы, левая бровь рассечена надвое (об угол стола в пять лет саданулся), волосы ещё чернее глаз. Но для Тимки лицо это роднее всех родных. И от того ещё горше, ведь никогда Рафу не узнать, как сильно хочется Тимке его поцеловать, прижаться тесно к груди, руками гладить по затылку, шептать на ухо ласковое. Окружающие до недавнего времени считали Рафа диким и неуправляемым, почти псом безродным, но Тимка-то знал, что они ни черта не смыслят и глубоко заблуждаются. Зато теперь все словно очнулись, и Тимка остался не у дел. Как же невыносимо и стыдно влюбиться в лучшего друга! И как печально. Однажды Тимкины родители обсуждали нового Ксюхиного бойфренда. Маме он казался слишком низким, папе – чересчур болтливым. «А тебе какие нравятся, Тим?» - шутливо спросила мама. «С чёрными глазами и чёрными волосами», - не задумываясь, выпалил тот. «Восточные красавицы», - подсказал папа. «Как Жасмин из Аладдина», - подхватила мама. Тимка тогда не понял, причём тут Жасмин и какие-то красавицы. Но позже выдохнул с облегчением, что не ляпнул лишнего. - Тим, я же с тобой буду и тоже, как дурак, в костюме Деда Мороза, - напоминает Раф и ободряюще улыбается. "Совсем не как дурак", - думает Тимка. Он твёрдо уверен, что Раф хорош в любой одежде, хоть в мешке из-под картошки, хоть в белом саване. «Расскажи, Снегурочка, где была…» - разражается магнитофон новой песней. Тимка представляет переодетого волка из мультика и собирается сказать окончательное и бесповоротное «нет» и разорвать порочный круг безотказности Рафу, но тотчас вспоминает, зачем другу понадобились деньги, и слова застревают в горле, как рыбная кость. Несколько лет назад Рафу сломали нос в драке, и теперь он копит на операцию, Тимка тот случай помнит смутно. Когда он узнал, что Рафа без сознания доставили в больницу, и его сознание мигом куда-то испарилось. Родители потом нехотя рассказывали, как он ломанулся из дома в пижаме и тапочках и просидел под дверью реанимации три часа, пока его оттуда не выставили. Но и тогда Тимка не сдался, остался в приёмном покое и дождался-таки, когда его к другу запустят. С тех пор у Рафа искривлённая носовая перегородка, которая доставляет немало неудобств. Мама объяснила Тимке, что с такой перегородкой постоянно текут сопли, тяжко спать и дышать, а, если уж исправлять нос, так в частной проверенной клинике, в обычной больнице могут ещё и похуже сделать. Денег на операцию взять негде. Мать Рафа вкалывает на молокозаводе и подрабатывает диспетчером такси, Раф помогает Чахлому по мере сил, но в выпускном классе свободного времени в обрез, а потому они еле-еле сводят концы с концами. Надеяться Рафу, кроме самого себя, не на кого. Но ещё есть Тимка, и уж он не подведёт. - Раф, я... - начинает Тимка и осекается на полуслове. «А ну-ка, давай-ка, плясать выходи!» - выкрикивает заяц, подначивая. Мне не хочется этого делать, но я сделаю это ради тебя. Ради тебя я всё, что угодно сделаю, только попроси… Или нет, не проси, я и так сделаю. Но этого Тимка, конечно, вслух не произносит. - Ладно, хорошо, - он кивает, судорожно сглатывает и убирает волосы с лица. - Молодца! – ликует Раф и стискивает его в объятьях. Тимка незаметно утыкается носом другу в шею, но тот быстро отстраняется и торопится к ожидающему их решения мужику. *** 31 декабря выдалось в магазине без преувеличения сумасшедшим. С момента открытия игрушечного торговля шла бойко: плюшевые зайцы, конструкторы, железные дороги, пазлы и настольные игры расхватывали как горячие пирожки. Тимка и предположить не мог, как много людей приобретают подарки в последний момент, рискуя попасть впросак и не угодить своим дитяткам. Некоторые покупатели ещё и возмущались, когда не находили в продаже Барби-наездницу или радиоуправляемый пароход. «Всё разобрали, - невозмутимо сообщал Раф и тут же прибавлял: - Но остался подземный гараж и Барби-доктор». Эти фразы действовали как волшебное заклинание. Разгорячённые, обвешанные пакетами мужчины и женщины настолько пугались, что и этого добра на них не хватит, что без лишних разговоров, выкладывали деньги, рассмотрев игрушку лишь вскользь. «Тактика», - подмигивал Тимке Раф и отправлялся дальше впаривать кубики, куклы и машинки. После восьми вечера непрерывный поток покупателей почти иссяк, и друзья наконец немного расслабились. Раф достал бутерброды, Тимка пакет с мандаринами и бананами, животы у обоих урчали от голода. Но перекусить оказалось не судьба. Едва ребята разложили еду на маленьком столике за прилавком, в магазин ворвался усатый мужик в съехавшей набекрень шапке и мятом галстуке и взмолился выручить его, изобразив Деда Мороза и Снегурочку. - За пять минут... Подвели... Не приедут говорят! Мошенники!! - мужик утирал крупные капли пота со лба и весь так и вибрировал от негодования. - А у меня там дети и взрослые! Партнеры прилетели из Челябинска! Я им программу с Дедом Морозом и Снегурочкой клятвенно пообещал, а тут… - он в бешенстве стукнул по стене кулаком, с полки обрушились мелкие резиновые зайчики, слоники и панды. - Дядь, ты потише, магазин не ломай, - скомандовал Раф, смерив посетителя хмурым взглядом. - Извините, ребят, не со зла! – зачастил мужик, ослабляя галстук. – Не знаю, куда бежать, к кому обратиться… Смотрю, в магазине свет горит, а тут вы… А там гости ждут… - Да где там-то? – перебил Раф, явно раздражаясь. - В ресторане, - усатый махнул рукой на двухэтажное кафе "Акведук" через дорогу от магазина игрушек. Крупный снег валил за окном с полудня, размытые огоньки гирлянд над входом в ресторан хитро подмигивали, раскрашивая влажный густой воздух всеми цветами радуги. Тимке захотелось домой: посидеть со взрослыми за столом, а после улечься с Рафом, как в старые добрые времена, на ковёр голова к голове и, глядя в потолок, мечтать облететь землю на воздушном шаре или изобрести дирижабль нового поколения. - Больше попросить, что ли, некого? Там же официанты и гости другие… - проворчал Раф, возвращая Тимку в реальность. Оставлять магазин перед самым приходом Чахлого было рискованно. Характер у хозяина игрушечного вздорный, поцапаться с ним опасался даже бесстрашный Раф. - Некого! – надрывно воскликнул мужик. - Персонал занят, а гости - пьянь какая-то, на столе танцуют, я их ни к детям, ни к партнёрам близко не подпущу! Времени на переговоры утекло прилично. Тимка успел поиграть в тетрис, продать две одинаковые коробки мозаики и игрушечную прогулочную коляску взволнованной мамашке с грудничком под мышкой. Заскучав, он упустил нить беседы и даже прислушиваться перестал, будучи уверенным, что Раф откажет. Но неугомонный усатый вдруг назвал какую-то астрономическую сумму, которую заплатит, лишь бы они напялили костюмы, провели пару конкурсов для взрослых и послушали стихи от детей. - Мешок есть, подарки приготовлены, - заключил мужик и умоляюще сложил руки. - Выручайте, ребят! Кого я ещё найду здесь в такое время?! – взгляд его затравлено перебегал с Рафа на Тимку и обратно. - Может, мы оба Дед Морозами нарядимся? - предложил Раф, предполагая Тимкину реакцию на костюм Снегурочки. Но мужик заспорил, мол, костюм Деда всего один, и Снегурочка обязательно нужна, ведь гости её ждут, особенно дети, а Тимка вполне за неё сойдёт. - У него глазищи огромные и лицо как у девчонки, никто и не разберёт, что пацан! – уверенно заявил он, чем немало Тимку взбесил. Больше всего бесило, что мужик сказал чистую правду. Тимкины глаза «с поволокой» вечно отмечали всякие тётки и бабки, не оставляли без внимания и его красные губы и румяные щёки. «Как лялечка у нас Тимоша», - причитала бабушкина сестра тётя Вера. Тимка только возмущённо пыхтел и сцеплял зубы, чтобы не нахамить. Ему же не пять лет уже, а целых шестнадцать! "Всё из-за родителей", - сварливо думал Тимка. Те признались как-то, что после Ксюхи мечтали о младшей дочке, а родился Тимка. Вот поэтому ему, наверняка, и нравится одеваться в женское и вертеться часами перед зеркалом. Будь Тимка помужественнее, может, и Раф бы к нему по-другому относился. А то он привык, что о Тимке нужно беспрерывно заботиться. Раф ему и рюкзак в школу таскал и самого Тимку возил на закорках, если тот уставал или ногу натирал, и заклеивал пластырем его разбитые в кровь коленки, а, если уж на Тимку кто смотрел косо, то обязательно знакомился с Рафовыми кулаками. Тимка из кожи вон лез, но не отставал: Рафа по учёбе подтягивал, следил за его успеваемостью, объяснял сложное. И сидели они вместе на всех уроках, чтобы Раф мог спокойно списывать. Но в одиннадцатом классе друг внезапно приобрёл невероятную популярность в глазах девчонок, а Тимка оттеснился в сторонку. Это было ужасно несправедливо, и Тимка, сколько ни пытался, не мог заставить себя примириться с новым раскладом. Они с Рафом с пелёнок и горе и радость делили на двоих и ни в ком не нуждались. Но тут вдруг появляется какая-нибудь Юлька Копылова, и всё их совместное прошлое будто бы ластиком стирается. И уже она, Копылова, а не Тимка сидит с Рафом на уроках и в столовой. Она, а не Тимка, стоит с ним на переменах у подоконника в коридоре и ходит от школы до дома. Спасибо, хоть в школу они пока идут вместе, но надолго ли это? Совсем скоро Раф с Юлькой начнут бегать на свиданки, и Тимка останется один-одинёшонек. Если бы он просто по другу скучал, ещё куда ни шло. Но Тимка умудрился воспылать к Рафу запретными чувствами и умрёт от ревности и любви, ведь на месте Юльки мечтает находиться сам. Хоть и знает, что желание его странное и не совсем нормальное или совсем ненормальное... *** «Звенит январская вьюга, и ливни хлещут упруго», - раздаётся из зала ресторана. Ливни в прошлом году действительно хлестали, да так, что Раф с Тимкой даже передумали идти на вечеринку к однокласснику. Раф сказал: грязи по колено и слякоть, Тимка согласился. Товарищи им очень сочувствовали, что пришлось дома с родителями торчать. Но ни Тимке, ни Рафу скучным тот Новый год не показался. К отцу и матери Тимки, по обыкновению, завалилась толпа друзей, а мама Рафа – лучшая подруга Тимкиной, поэтому, конечно, тоже пришла. Не пожелав возвращаться за стол после прогулок с фейерверками, они уединились в Тимкиной комнате, включили «Один дома» и вырубились прямо на полу. Тот праздник навсегда останется в Тимкиной памяти, как один из лучших. Ведь свои чувства он уже сполна осознавал, и, проснувшись, мог сколько влезет любоваться спящим Рафом и тихонько посмеиваться нахлынувшему ни с того ни с сего счастью. Жаль, сегодня дождей не предвидится и придётся тащиться к приятелям, а Тимка бы с удовольствием снова встретил наступающий год с Рафом и пусть даже заодно с родителями, они, если честно, не худшая компания. Тимка задумчиво изучает себя в зеркало. Серебряные узоры на шубке удивительно сочетаются с его серо-голубыми глазами и пепельными волосами. Если бы не вся абсурдность ситуации, он бы порадовался, что предстанет перед Рафом во всём великолепии. По правде говоря, костюм Снегурочки идёт Тимке гораздо больше, чем джинсы и свитера с высоким горлом. Тимка полагает, что шея у него слишком тонкая и длинная, как у гуся, а потому предпочитает её прятать. Он поправляет отороченные мехом манжеты и водружает на голову кокошник. Переплетение искусственных жемчужин чудесно поблёскивает и переливается надо лбом. Разозлившись своим мыслям, Тимка пребольно щипает себя за ухо. С чего у него всё началось? В шестом классе девчонки танцевали берёзку, а его для смеха уговорили нацепить платок и сарафан. В итоге, Тимку никто не узнавал, а учителя и родители ахали и охали, расспрашивая друг друга, кто та изящная танцовщица. Раф тоже Тимку хвалил, а потом всех, кто обзывался, беспощадно ставил на место, не позволяя дурного слова сказать. Если бы не друг, худо Тимке пришлось. До сих пор ему тот номер припоминают, а за спиной кличут «чиксой», но, естественно, когда Рафа поблизости нет. Но к насмешкам Тимке не привыкать. Гораздо больше занимает его вопрос, как побороть свою любовь к женской одежде. Ладно бы, Тимка вырядился один разок забавы ради, так нет. Его всё чаще тянет облачиться в платье или юбку. Самое ужасное, что чувствует себя Тимка в нарядах сестры просто превосходно. Временами он представляет, что бы произошло, застань его Раф в таком виде. Вдруг Тимка в платье ему бы приглянулся, и все девчонки вместе взятые сделались лишними и ненужными? Вдруг Рафу захотелось бы Тимку поцеловать, а после и вовсе платье с него снять?.. От таких мыслей становилось волнительно и горько. Волнительно, потому что предаваться сексуальным фантазиям Тимке никто не запрещал. А горько, потому что Тимка понимал: Рафу он и в платье, и без него и даром не сдался. В дверь туалетной кабинки настойчиво постучали, Тимка вздрогнул. Пока таращился на своё отражение, о времени он совсем позабыл, а оно поджимало. Нужно было по-быстрому оттарабанить свои роли и кабанчиком метнуться обратно в магазин игрушек, чтобы поспеть к приходу Чахлого. - Тим, ты как там? - голос Рафа звучал встревоженно. - Лучше всех, - ехидно ответил Тимка и сдвинул щеколду. "Не зря говорят: бойтесь своих желаний, - думал он. — Вот, пожалуйста, пусть теперь Раф увидит тебя в женском одеянии и посмеётся от души!" Снегуркина шубка, к счастью, доходила Тимке почти до лодыжек, и снимать штаны не пришлось. Реакция друга оправдала все самые худшие опасения. При виде Тимки глаза Рафа округлились, брови подпрыгнули вверх, лицо потемнело. Тимка подождал немного, но Раф, словно язык проглотил. - Ты тоже прекрасно выглядишь! - съязвил Тимка. Внутри у него всё бурлило от гнева. Вырядился на свою голову! Рафа вон чуть ли не тошнит от него. Красный кафтан с белым мехом и такая же шапка, как назло, отлично сидели на Рафе, оттеняли тёмную кожу, подчёркивали пронзительность глаз. Даже кудлатая синтетическая борода, болтающаяся на подбородке, была ему к лицу. - Да не… ты тоже... Нормально, - хрипло забормотал Раф, чем только ещё сильнее всё осложнил. - Лучше молчи, - огорчённо вздохнул Тимка и взял друга под руку. Хоть какой-то плюс тупого маскарада: он имеет полное право держаться за Рафа. На потолке просторного белого зала подрагивала сотнями капель-подвесок громоздкая хрустальная люстра. Овальные столы располагались вокруг маленькой сцены, где возвышалась внушительная ёлка, украшенная голубыми и серебристыми шарами разных размеров. Присутствующие, явно навеселе, кричали, пританцовывали, цеплялись к ведущему с микрофоном. Застенчивый Тимка боязливо прильнул к Рафу поближе. - Не волнуйся, Тим, нам в маленький зал, он отдельный, - Раф указал изогнутым посохом на широко распахнутые двери в противоположной стороне и успокоительно похлопал Тимку по руке. - Хорошо, - выдохнул тот, стараясь не растерять остатки самообладания, а заодно и не выдавать желаемое за действительное, очень уж ласковыми показались ему прикосновения друга. Иногда Тимке начинало мерещиться, что Раф слишком нежно на него смотрит, обнимает чересчур часто, держит его руку в своей дольше положенного. Но это были не более, чем глупые и ничем не обоснованные мечты, и интенсивное общение Рафа с Копыловой подтверждало Тимкину теорию. "Тот, кого ты любишь не обязан любить тебя в ответ!" – убеждала как-то одну из своих подруг сестра. Тимка часто примерял на себя эту фразу, твердил, внушал и соглашался. Раф действительно вовсе не обязан любить Тимку только потому, что тот, как дурачок, без памяти в него втрескался. Сложно сообразить, когда именно это произошло. Когда они сбежали ночью на заброшенный игольный завод выслеживать привидение? Или когда сидели под кустом крыжовника во дворе Тимкиной дачи и объедались недозрелыми ягодами? Или когда Тимка упал на горе с самоката, и Раф дотащил его до дома? Или, когда их мамы смотрели «Сбежавшую невесту», и Раф заявил, что никогда не женится, а Тимка, конечно, сразу же решил поступить так же. Он всё хотел, как у Рафа. Проблема в том, что теперь он хотел самого Рафа, а тот не мог ответить ему взаимностью. *** - Мы встречали Новый год, мама, папа, я и кот, - бойко заголосил румяный барашек. Стены в малом зале ресторана украшены блестящими снеговиками, оленями и гномами. Свет приглушён, взрослые сидят за длинным столом, детвора разместилась у белой елки, на ветках которой покачиваются красные бантики и сосульки. Тимка с Рафом уже провели несколько глупых конкурсов, типа побрить кокос или попасть дротиком в воздушный шарик на стене. Подвыпивших гостей примитивные развлечения, по-видимому, устраивают, усатый мужик, переодевшийся в отутюженный костюм и новый галстук, тайком показывает ребятам поднятый вверх большой палец. «Ничего, Тимка, ещё немного и валим отсюда», - прошептал Раф ему в ухо, почти тронув губами мочку. «Свалим, а что дальше?» - думает Тимка. Весь праздник ему предстоит наблюдать, как Копылова заигрывает с Рафом. Но не пойти с другом на тусовку он тоже не может, хоть и чувствует себя из-за этого чуть ли не половой тряпкой, но куда же Тимка без Рафа?.. Семь пар глаз с настороженностью и любопытством взирают на них. С детьми намного проще иметь дело, чем со взрослыми, которые совершенно засмущали ребят. Женщины то и дело подмигивали молоденькому Деду, а мужчины так и норовили приобнять Снегурочку. Благо, никто не догадался, что в костюме парень. До барашка стихи прочитали принцесса, Бэтмен, дракон и то ли гоблин, то ли пришелец. - Молодец, Антон, - Тимка старается говорить тонко и звонко и гладит барашка по голове. - Заслужил подарок! - он рыскает в мешке в поисках коробки с нужным именем. Получив оранжевый локомотив, Барашек прыгает на одной ножке и кидается обнимать Тимку. Дети его нисколько не боятся, виснут на руках, прижимаются к коленям. Рафа же в образе Деда Мороза малышня дичится. Потому тот стоит столбом за Тимкиной спиной и послушно подаёт мешок по команде. - Шли в поход снеговики. Что нам пули и штыки! Нам заряды не страшны, лишь бы не было весны! – выкрикивает фея с розовыми крылышками за спиной. Тимка краем глаза наблюдает, как пары плавно покачиваются под медленную музыку. - Happy new year! Happy new year! - подпевают оставшиеся за столом. Тимка ощущает себя чужим и неуместным, его всё сильнее тянет домой. Нелепым кажется и то, что он будто бы открывает незнакомым людям свой сокровенный секрет, стоя перед ними в женской одежде. Наградив девочку набором кукольной мебели, Тимка вытирает взмокший лоб. В помещении душно, в плотной шубейке и сафьяновых сапожках он почти задыхается. - Развлеки их пока, - поручает он и, не обращая внимания на смятение в глазах друга, выходит из комнаты. Раф за несколько минут не развалится, а Тимке до зарезу нужно умыться холодной водой, или он расплавится и превратится из Снегурочки в лужу пота. - Эй, красота, иди-ка сюда! По возвращению в зал кто-то бесцеремонно ловит Тимку за край шубки и обвивает его талию руками. - Я спешу, пустите! – Тимка вырывается, но огромный белобрысый парень хватки не ослабляет. - Потанцуй со мной, Снегурочка! – просит он, опуская огромную лапищу Тимке на задницу. - Да что вы себе позволяете?! – вспыхивает Тимка и отталкивает белобрысого, но тот только ржёт и притискивает худосочного Тимку к своей необъятной груди. - Люблю девчонок с характером! – заявляет белобрысый, обдавая Тимку отвратительным запахом перегара. - Да не девчонка я! Мы здесь с другом… - тараторит Тимка, выкручиваясь из рук белобрысого. «Не нужно было соглашаться», - в отчаянии думает он. Огни на ёлке бешено мигают, кто-то оглушительно хохочет, музыка режет уши. Тимка знал, что всё это плохо закончится: и его тяга к женским шмоткам и влюблённость в лучшего друга… - Грабли убрал! – гаркает знакомый голос над ухом. – Снегурочка танцует только с Дедом Морозом! Белобрысый ошарашенно открывает рот, но Раф уже стремительно привлекает Тимку к себе и кружит его в танце. «Happy new year! Happy new year!» Остальные пары добродушно посмеиваются, поглядывая на танцующих Деда Мороза и Снегурочку. Пока Раф бережно баюкает его в объятьях, Тимка растерянно хлопает глазами, приходя в себя и пытаясь осмыслить произошедшее. - Ты в порядке? – немного погодя, уточняет Раф. - Этот козёл тебе что-то сделал? - во взгляде его вспыхивает ненависть, борода съехала набок, шуба распахнулась, из-под неё виднеется джинсовая рубашка, подаренная Тимкиной мамой. - Я… я… - лепечет Тимка. Он собирается сказать, что всё нормально, иначе вспыльчивый Раф, чего доброго, полезет в драку. Но, неожиданно для себя самого, Тимка громко всхлипывает, отпихивает Рафа и стремглав несётся прочь. Скорей, скорей, скорей! Подальше от всего этого, от позора и унижения, от громкой новогодней музыки, слепящих гирлянд, пушистых ёлок, празднично наряженных гостей и смеющихся детей. Мороз пощипывает нос, кусает пальцы на руках и ногах. Задохнувшись от быстрого бега, Тимка сбавил скорость и теперь бредёт, не разбирая дороги и вытирая рукавом слёзы. Каким-то образом он нашёл выход из «Акведука», у игрушечного почти врезался в Чахлого, который ошивался на улице и громогласно матерился. Повезло, что одного из своих продавцов хозяин магазина в заплаканной Снегурочке не признал. Рафу, наверное, влетит, что магазин пустым оставили. Но Тимка мог думать только о том, как жестоко над ним подшутила судьба. Зачем Раф заступился за Тимку? Зачем обнял, пригласил на танец, не приглашая? Зачем позволил Тимке опять замечтаться о том, чему никогда не суждено исполниться? Тимке и раньше бывало плохо и больно, но Раф сделал ещё хуже. У Тимки никак не получается разобраться, поиздевался над ним друг или проявил участие, но оба эти варианта его категорически не устраивают. Улицу заметает метель, ветер закручивает снежинки, гоняет туда-сюда, роняет на землю, снова вскидывает вверх лёгкой позёмкой. Тимка обхватил себя руками за плечи и задрожал. Необдуманно было сбегать из ресторана в костюме, Снегуркин тулуп на рыбьем меху нисколько не греет. «Мои слёзы, наверное, превратятся в ледышки, - рассеянно думал Тимка. – А следом заледенеет и сердце. Ну и пусть, всё равно оно разбито навек». Он всего лишь хотел побыть с Рафом, провести, как прежде, весь день только вдвоём. В выпускном классе они оба заняты почти круглосуточно: Тимка готовится поступать в пед, Раф – в ветеринарную академию. В школе от девчонок спасу нет, одна Копылова чего стоит. Разве Тимка ей конкурент? Конечно, Рафу больше нравится с Юлькой. Она высокая и длинноногая, и волосы у неё как у русалки. А у Тимки только кожа да кости, и без слёз на него не взглянешь. Дойдя до первой попавшейся на пути детской площадки, он плюхнулся на заиндевевшие качели и спрятал лицо в ладонях. Редкие прохожие спешили мимо, запаздывая домой, за новогодний стол, к родным и близким, вкусным угощениям и подаркам под ёлкой. Тимке же и Новый год отныне не мил, и праздновать ему ничего не хотелось. Ни о каком отмечании с друзьями речи уже не шло, ведь видеть Рафа с Копыловой будет вдвойне, а то и втройне тошно. Нет уж, Тимка лучше наплачется вдосталь, вернётся домой и ляжет спать. Родителям скажет – заболел. Такой созрел у него нехитрый, но спасительный план. Хрусть-хрусть-хрусть. Кто-то топает, ломая лёд на застывших лужах. - Тим... - запах сигарет и жвачки просачивается в нос. Тимка поднимает голову и даже не стесняется, что ревел, настолько он подавлен. Да и какой смысл стесняться, когда вся жизнь летит под откос. - Этот хрен тебя обидел как-то? – Раф присаживается на корточки, сочувственно заглядывает Тимке в глаза. - Всего лишь полапал немного, - ядовито отвечает Тимка, недобро ухмыляясь. По-человечески разговаривать с Рафом ему не под силу. С тех пор, как Тимка понял, что испытывает к другу, на него периодически находит, и он только и делает, что огрызается и дерзит. На месте Рафа он бы и сам себя уже послал и пошёл бы к Юльке Копыловой. - Мудак, - выплёвывает Раф. – Я его найду. Сейчас бы отмудохал, да народу полно, охранников бы позвали… - он замолкает на полуслове, выковыривает из-за уха сигарету и вставляет в рот. - Не кури, вредно, - пока Раф шарит по карманам в поисках зажигалки, Тимка забирает сигарету, безжалостно ломает пополам и выкидывает себе за спину. Раф растерянно смотрит вслед своей сигарете и снова начинает копаться в кармане. - На вот, держи, - он вываливает Тимке на колени скомканные бумажки – деньги, выгребает откуда-то ещё, выкладывает на узорчатый подол. – Это за сегодня… От Чахлого и этого… Отцу часы купишь, - торопливо объясняет Раф, белые облачка пара вырываются изо рта и растворяются в морозном воздухе. - Откуда так много?! – Тимка смаргивает с ресниц ледяные слёзы и даже дрожать перестаёт от удивления. – Не могло там столько получиться… Я Чахлого видел, он орал, наверное… - Тимка в математике не силён, но даже ему ясно: сумма, складывающаяся из мятых бумажек, чересчур велика. – Ты свою долю мне отдаёшь! – осеняет его. – Нет, не возьму! – он забирает деньги в горсти и суёт Рафу в ладонь, но тот вскакивает, прячет руки за спину и отступает назад. - Да харэ! – ухмыляется он. – Ты с мелкими возился, я мебелью, считай, работал и в игрушечном я бы без тебя не вывез. Отец твой - мировой мужик, ему не жалко! - уговаривает он. - Я не возьму, прекрати! – Тимка встаёт с качелей и наступает на Рафа. – Тебе нужнее, Рафаэль! На операцию…Здоровье важнее всего, - заканчивает он мамиными словами. Для убедительности Тимка в моменты споров зовёт Рафа полным именем, так солиднее, да и красиво оно перекатывается на языке. - Я привык с таким носом уже! – протестует Раф. – Подумаешь... Внешность вообще не главное! Тимка недоуменно склоняет голову к плечу: он знать не знал, что Раф хоть сколько-нибудь заботится о своей внешности. - Но тебе же дышать тяжело? Мама говорила… - неуверенно предполагает он. – Или ты ради Юльки? – внезапная догадка вспыхивает и тут же гаснет. Нет, что-то не сходится: на операцию Раф копит гораздо дольше, чем закрутил шуры-муры с Копыловой. - Чего? – удивляется Раф. – При чём тут Юлька-то? - Она же тебе нравится, и ты ей… - вяло мямлит Тимка, подбираясь всё ближе к тому, чтобы расколоться и во всём сознаться. - Что за бред?! – Раф по старой детской привычке теребит бровь в месте рассечения. – Я и с Машкой общаюсь и с Любой… - Спасибо, что напомнил, - невольно вырывается у Тимки. Он прикусывает язык, ведь звучит как несчастная ревнивая истеричка. - Что-то я не пойму… - медленно начинает Раф. - Да чего тут понимать, - Тимка бессильно машет рукой. – Забирай деньги, делай операцию, а отцу я билеты на хоккей куплю. Ему тоже приятно будет, - Тимка опять пихает деньги Рафу, тот удерживает его ладони в своих. Так они и стоят, взявшись за руки и глядя друг на друга в крайнем изумлении, а мелкие белые хлопья мягко падают и искрятся в свете фонарей ярче огней ёлочных гирлянд. - Тим, у меня с дыхалкой всё в порядке, - прерывает Раф повисшее молчание. - Я нос хотел выровнять, чтобы страхолюдиной не казаться… тебе, - он виновато потупился. – Я всё понимаю и ни на что не рассчитываю, но просто думал… мало ли… - Раф вздохнул, задрал голову, снег засверкал на его щеках, скулах, подбородке. – Сказал, и полегчало даже, - он встряхнулся и криво грустно улыбнулся. – Я же всю жизнь тебя люблю, хоть и знаю, что нельзя… Когда смысл сказанного наконец доходит до Тимки, у него от восторга начинает кружиться голова, а от накрывшего бескрайнего счастья закладывает уши, и глаза предательски намокают. - И я люблю тебя, Раф, - тихо отзывается он, пугаясь: вдруг Раф не расслышит, а он не уверен, что сейчас способен повторить столько лет томящееся в груди признание. – Так давно люблю… - Ты - меня?! – недоверчиво переспрашивает Раф. – Не может быть!.. Почему же я не догадался? – у него делается такое озадаченное выражение, что Тимка громко фыркает. - Как же я не догадался, Тим? – повторяет Раф, шагает навстречу и накрепко прижимает Тимку к себе. - Ох, а я в этой дурацкой Снегурке, - с досадой замечает Тимка, прижимаясь щекой к щеке Рафа. Такое важное мгновение: Тимка впервые по-настоящему обнимается с любовью всей своей жизни, а выглядит клоуном. - Ты очень красивый, Тим! – горячо шепчет Раф. – Очень-очень! Я, когда тебя увидел, даже сказать ничего не мог… - он замолкает. Да и что здесь ещё скажешь? Тимка целует Рафа, Раф целует Тимку, с неба их щедро посыпает снег, мятые деньги валяются под ногами бесполезным мусором.