Ответственный подход к шпионажу

      Тот уже делал так, причем склонность к самоповреждениям проявлялось достаточно часто. Он таким образом чуть не убил себя после предательства Паксом. Его корпус с того момента не удалось восстановить полностью — на его фейсплейте остались шрамы.       Связист сразу же вызвал Нокаута, а сам начал крутиться вокруг, думая, как бы взять главу десептиконов так, чтобы не навредить ему больше.       — Саундвейв, ты мне собирался что-то доложить? — спросил Мегатрон, словно не замечая раны.       Безликий все же поднял его, пытаясь сделать это максимально осторожно, и сразу понес в мед пункт.       Но по узким коридорам базы было не слишком удобно передвигаться с громадной тушей главы десептиконов.       На встречу уже бежал Нокаут. Увидев, в каком состоянии Лорд, он сразу же в панике спросил:       — На нас напали?!       Саундвейв не ответил, продолжив тащить своего господина.       Наконец он уложил его на медицинскою платформу, начав попытки оттереть чужой энергон.       Нокаут вбежал следом и под пристальным взором главы разведки начал лечение. Мегатрон к этому моменту уже отключился.       — /Состояние/?       Врач ошалело посмотрел на связиста, а потом ответил:       — Он теряет много топлива.       — /Устранить/       Саундвейв вышел в душ. Сейчас он не помощник. А отчистить корпус необходимо.       Казалось, теплая вода, что стала литься на уставшую голову, попадала прямо в процессор, заполняя тревожные мысли и делая их ленивыми и тяжелыми.       Не сознание, а топкое болото...       Лазербик молчал, понимая, что носителю сейчас не до него.       А Саундвейв пытался понять.       Почему это снова происходит?! Почему он не смог предотвратить это?! Он же видел, что состояние Лорда становится хуже с каждым днем!       Он видел его мысли, видел, как ему больно, видел, что тот больше не знает, как жить с этим на Искре. Его суть разорвалась на части, и раны на ней были куда глубже и опаснее, чем он нанес сам себе. Предательство, бесконечная война и потерянная навсегда возможность отомстить. Пакс не просто вероломно подставил его, тот, кто когда-то был самым близким ботом для молодого революционера, оказался воплощением чистейшего зла. Тварью, что жила ради войны. Если бы война во всех ее воплощениях и смыслах имела оболочку, то это был бы Оптимус Прайм. Мегатрон знал, что пойдет по пути насилия, но не геноцида своего вида ради утоления своих безумных фантазий. Но все изменилось после того, как Орион публично унизил бывшего лучшего друга, а потом встал на сторону Совета. И это было сокрушительным ударом для главы десептиконов, после которого он не смог оправиться, медленно сходя с ума в бесконечной жажде мести и желании снова увидеть того Пакса, ради которого он когда-то был готов на все.       Саундвейв вспомнил о том, как молодой Мегатрон жаловался ему на невозможность единения Искры, говорил о том, что она вырывается из его груди и о том, что это больно. Знал бы он тогда, чем это все закончится...       Саундвейв вспомнил неловкую улыбку на еще не изуродованном фейсплейте друга. О том, как грозный гладиатор таял рядом с неказистым архивариусом. О том, как тот пытался не показывать свои чувства и казаться сильным. О том, как тот шутил либо глупые, либо жестокие каонские анекдоты, и о том, как Орион нервно делал вид, что ему на самом деле смешно.       Связист бы ни за что не сказал бы, что этот скромный, прилежный, тихий и милый бот на поверку окажется конченым ублюдком и самым страшным маньяком за всю кибертронскую историю. Но Саундвейв видел его Искру. Пусть и из данных, что скачали из процессора Элиты Один. Мегатрон отказался на это смотреть. Он захотел остаться в счастливом неведении, и правильно сделал. Иначе то, что происходит с ним сейчас, могло бы случиться гораздо раньше, и вряд ли все так хорошо закончилось.       Внезапно связист понял, что простоял в душе уже цикл, и только потому, что перестала идти горячая вода. Когда?!       А корпус все еще казался грязным...       Безликий выбрался в мед пункт, чтобы посмотреть, как прошла операция. Все раны Мегатрона уже были заварены, но не отполированы, ведь сейчас Нокаут был занят другим — чинил руку Шоквейву. Последний чувствовал себя безумно уставшим и мечтал уйти оффлайн. Он не ожидал, что коннект будет настолько изматывающим.       Медкон же желал понять, какого Юникрона происходит, и откуда столько раненых. Он ясно видел на ладони ученого следы укусов, но напрямую спрашивать о том, что случилось с безголовым боялся, ведь тот уже отказался отвечать.       Саундвейва, замершего у выхода, врач не заметил. А вот Шоквейв обратил на него внимания, испытав глубокую злобу. Это была не внезапная вспышка гнева, а тягучая, поглощающая все пространство вокруг обида. Но еще ему было стыдно и страшно. Бот боялся, что кто-то узнает о том, что он делал со Старскримом. И все, чего он желал — это подняться и сдавить шею вуайериста настолько, чтобы у него лопнул канал спинного процессора. Но сам знал, что бороться с сильнейшим десептиконом не логично.       Нокаут уже успел заметить периферийным зрением Саундвейва, а после испытал на себе это безмолвное напряжение. Он не хотел находиться в одной комнате с двумя монстрами, что пристально пялятся друг на друга.       Тот даже ускорил работу над рукой, быстро ее закончив. Шоквейв тяжело поднялся, направившись к выходу. Связист последовал за ним.       Ученого шатало и безликий знал, что тот не дойдет до лаборатории. Немой догнал его в коридоре протянув руку, а после чуть не вздрогнул, когда огромный красный глаз уставился на него.       Шоквейв проигнорировал предложение, продолжив идти самостоятельно, продвигаясь все медленнее и медленнее, пока и вовсе замер. Его глаз отключился и бот, когда его тело накренившись, потерял равновесие, после чего упал. Удар был очень громким.       Теперь Саундвейв поднял его против воли, когда ученый пришел в себя, связист ответил:       — /Освободить. Проход./       — Логично...       Ученый понял, что безликий следовал за ним все это время не из-за любви искровой, а потому что кроме него никто не сможет убрать тело одноглазого с прохода.       Но так было только от части. Связист привык снимать все самые интересные моменты, которые ему удалось застукать, а потом делится этой информацией с Мегатроном, а сейчас еще была возможность наблюдать за коннектом на уровне чужих эмоций. Причем позитивных.       Но сейчас он считал себя виноватым из-за появления личного уважения к Старскриму и Шоквейву, и хотел извиниться хотя бы так. Однако полученные кадры он будет засматривать до дыр... Так или иначе у безликого тоже были потребности в разрядке.       И все же тащить эту махину даже Саундвейву было тяжело. Он никогда не видел настолько тяжелых ботов. Причем у ученого был не самый высокий рост.       До двери связист добрался уже достаточно вымотанным. Когда Шоквейв входил внутрь, немой ткнул себе в грудь и сказал:       — /Извращенец./       Ученый кивнул, а потом медленно закрыл дверь.       Связист же, поняв, что уже довольно поздно, направился в свой блок.       Устроившись на платформе, он попытался отвлечься. Лазербик отстыковался от него, долетев до своего спального места. Ему не нравилось, когда его собственные сны смешивались с кошмарами командира. Сейчас, пытаясь устроиться поудобнее, бедолага снова испытал сожаление из-за утраты робо-мода. Ему захотелось потянуть, а потом подогнуть ноги, укрыться манипулятором, закрыть окуляры. Он привык к своему состоянию, но безумно от него устал.       Саундвейв хотел ему как-то помочь. Он пытался попросить Шоквейва сделать что-то, но тот не собирался тратить свое время на кого-то миникона, что в гуманоидной форме бесполезен. Но сейчас все могло сложиться иначе. У учёного появились эмоции и может быть теперь с ним возможно договориться. Правда, безголовый теперь считал связиста конченой мразью и предателем...       Глава разведки тяжело провентилировал, а после начал гладить свою паховую броню, пытаясь перевести мысли в другое русло.       Второй рукой связист снял маску. Его оптокабель потянулся за обеззараживающим средством. Безликий осторожно сдернул со своего лица остатки изоленты. На нем все еще оставались трещины, но они уже почти затянулись.       Немой невольно поежился, когда камеры под экраном увидели щупальце с выпущенными, извивающимися усиками. Саундвейва заставили бояться своих конечностей. Он уже отходил от этой фобии, и потеря памяти помогла относиться к ним проще.       Саундвейв начал обрабатывать свой визор, чувствуя, что ему становится все приятнее и приятнее.       Тело расслаблялось, процессор тоже.       Трещины все еще болели, но остальная поверхность отзывалась приятным теплом.       Связист снова погрузился во влажные мечты о чужих любящих прикосновениях к этой детали. Почему-то вспомнилась Арси и Искра застучалась быстрее.       Ее ментальное состояние оставалось просто ужасным. Сознание агонизировало, а тело не реагировало ни на что. Со стороны могло показаться, что это пустая оболочка, но на самом деле она была переполнена невыносимой непрекращающейся болью. Саундвейв не знал, как ей помочь. Просто пытался находиться рядом и не оставлять ее одну. Мегатрон пока не спешил решать судьбу пленников. Тогда бы ему пришлось официально назначить Старскрима на пост, и он ждал, по крайней мере пока тот не оправится. Об Арси и вехиконах он пока вообще не задумывался, просто держа их в камерах. Ему сейчас было не до них.       Постепенно паховая броня раскрылась. Безликий представлял как Арси приходит в себя, как улыбается, как снова обнимает его. Что она снова может жить как раньше, что ее больше не терзают травмы и прошлое, полное потрясений и лишений.       Саундвейв сразу же обвил коннектор усиками второго оптокабеля, начав наслаждаться их быстрыми, независящими друг от друга движения. На самом коннекторе тоже были такие отростки, во время интерфейса он всегда прижимал их к своему достоинству, иммитируя проводку, но сейчас он подключил к работе и их. Пальцы начали разрабатывать отверстие смазковыделяющего канала. Постепенно один из них начал проникать в узкий проход внутрь полового органа. Пока это вызывало только острое жжение, но потом ощущения должны были стать приятными. Да, Саундвейв не врал, говоря, что он извращенец.