Ответственный подход к шпионажу

      Только сейчас Шоквейв вспомнил о том, что он все еще подключен к насосу. Энергон давно перестал поступать, и ученый мог снять оборудование еще перед выходом. Сейчас же он чувствовал себя особенно неловко, проходя мимо других ботов. Видимо, так сказывалась на нем травма, полученная в плену. Там он полностью разочаровался в своей внешности, пройдя через бесконечные унижения.       А ведь в обычной жизни он даже не видел, как выглядит со стороны из-за выступа груди. Приходилось дорисовывать полную картину в процессоре, ориентируясь на тактильные ощущения. Но несмотря на их яркость, в голове образовывалась лишь каша из кучи толстенных деталей.       Шарниры ныли все сильнее. Каждая даже самая маленькая часть конструкции умоляла остановиться, а лучше сесть или лечь. Другие боты вообще не испытывали потребности в этом — могли оставаться целые сутки на сервоприводах, не испытывая никаких неудобств.       Шоквейву же все это казалось каким-то проклятьем.       Он и правда встал. Причем, когда рядом находились посторонние. Причем, одним из этих посторонних был Блицвинг. Сначала он мялся некоторое время, но потом направился в сторону своего создателя, ехидно спросив:       — Приводы заржавели? Ты слышал, что на этой планете агрессивная воздушная середа?       Трехрежимник заржал. Но после спросил:       — Вам помочь? — Шоквейв узнал Айса по характерной манере речи. Вряд ли предложение было сделано из большой доброты. Скорее, из вежливости, или любви выслужиться. Он постоял некоторое время рядом с ученым, нервно бегая по нему окулярами, но потом, слава Праймусу, быстро ушел.       Ученый довольно редко встречался со своим детищем и был без понятия, чего от него можно ожидать. Прямо сейчас он испытал новую порцию стресса, осознав насколько виноват перед ним. Положение бота... ботов было действительно жутким, и Шоквейв не понимал, как мог допустить появление чего-то подобного на свет.       Наконец безголовый продолжил путь, но идти стало еще труднее. Все, чего сейчас хотел ученый — это вернуться в лабораторию и немного побыть в одиночестве.       Хотя нет, это желание быстро сменилось стремлением увидеть Старскрим и убедиться, что с ней все в порядке. Но все равно... Было стыдно появляться перед ней в таком виде. Шоквейв желал защитить свою Звездочку, но с такими особенностями строения эта задача казалась невыполнимой.       Одноглазый, даже несмотря на нерушимую броню, не мог защитить сам себя, что уж говорить о ком-то куда более хрупком.       Наконец ученый вернулся в лабораторию, первым делом пройдя в личный отсек. Старскрим уже не спала, но, судя по всему, ее состояние ухудшилось еще сильнее, раз она не как не отреагировала на появление... партнера...       Шоквейв не знал, как долго будет привыкать к такому статусу, сейчас это все еще казалось какой-то очень странной шуткой.       И все же он смог сесть и немного передохнуть, измученные приводы приятно заныли, однако передышка не планировала быть долгой. Их нельзя было оставлять в таком виде — ни к чему хорошему это не приведет. Необходимо вернуться к тренировкам, иначе безголовый очень быстро лишиться возможности ходить.       Ученый снова вколол лекарство сикерфем. Та слабо дернулась, когда пневмошприц пробил ее броню, а потом снова скорчилась от сильнейшей боли.       А Шоквейв испытал неподдельную злобу. Злобу в сторону Мегатрона. Да, его действия в отношении предательницы были логичны, но вызывали жажду праведной мести. Особенно теперь, когда он решил шантажировать своего единственного ученого.       Безголовый не знал, как поступить. Оставалось только надеяться, что Мико не вернется сюда, а война закончится максимально быстро, Шоквейв будет свободен и сможет распоряжаться своими исследованиями, как захочет. А пока это... Вынужденная мера и единственный способ защитить то, что имеет для него ценность.       И все равно его грыз более чем оправданный страх. Благо что Старскрим не видела этого за обезличенным окуляром.       Ученый сам не заметил, как начал гладить живот больной. Сейчас это делать было неудобно, ведь она свернулась калачиком и не спешила распрямляться, чтобы не испытывать резкой боли из-за смены положения.       И все же... Насколько ужасно иметь порт — серьезная уязвимость, из-за наличия которой ты перестаешь быть полноценным. Деталь, из-за которой ты из кибертронца превращаешься в грязь.       Раньше Шоквейв не задумывался об этом, но сейчас ощущения партнерши передавались и ему. Особенно остро это ощущалось из-за родины исследователя, там, где коннект считался максимально омерзительной вещью. К тому же одноглазый прекрасно знал, что такое боль в том месте, и насколько это кошмарно.       И все же неутоленные потребности заставили ученого встать. Процессор требовал нагрузки, а корпус продолжал молить о пощаде.       Компромисс был найден — Шоквейв придвинул одну из медицинских платформ ближе к рабочему месту. Пока еще у него не было всех необходимых реактивов, зато появился более мощный компьютер. Пока идет ожидание, необходимо перенести в него все полученные данные.       Началась обыденная рутина, позволяющая расслабиться и снять напряжение. Шоквейв наконец был уверен в своих действиях и ощущал себя максимально комфортно, насколько позволяла ситуация.       Также он решил создать что-то вроде личного дневника, куда будет записывать все, касательно своих эмоциональных реакций. Так было гораздо проще всё это осмыслить и снять лишнюю нагрузку с процессора.       Вскоре учёный понял, что не может остановиться с описанием подробностей своих чувств, пытаясь зафиксировать даже самые малозначительные детали. Это не было удивительным — Шоквейва часто так заносило, удивительным был сам объект исследования — его собственные чувства.       Грамотно оформить все это в цифре очень сложно, но это лишь сильнее подстегивало интерес. Однако, все свелось к одному простому выводу:        «Моя Искра оказалась куда более активной, чем предполагалось ранее. Я искал и находил ответы на загадки вселенной, когда не знал, чем являюсь сам.»       Ученый мог бы написать еще много чего, но суть он захватил, а работы было еще много.       Все же ему пришлось встать еще раз, чтобы добраться до склада. Приводы уже успели немного отдохнуть, однако ощущения в них продолжали быть крайне болезненными.       Но сесть не было возможности — сейчас нужно будет перестроить структуру этого материала, а ради этого придётся побегать по лаборатории. Но желание получить результат было сильнее физического дискомфорта.       Ничего сложного, но для полученного объекта есть определенная задача. Было интересно, сможет ли он ее выполнить.       Наконец процесс молекулярной перестройки начался, осталось только ждать.       Шоквейв снова сел за терминал. Там все еще была открыта страница дневника, а ученый загорелся желанием показать результаты этого исследования Старскрим. Здесь нет ничего сложного, и она сможет без предварительной серьезной подготовки понять прочитанное. Но... Будет ли ей интересно такое?..       Ученый ощутил тревогу. Он не был уверен в том, что сикерфем хоть сколько-то заинтересована в его деятельности. Казалось, что это так, но ведь Шоквейву могло просто показаться.       Он погрузился в воспоминания, пытаясь понять, насколько далека наука от военного истребителя. Так или иначе, Скрим всегда выслушивала. Зачастую чтобы поддеть и выставить бесполезным идиотом перед Мегатроном, но она очень хорошо цеплялась за детали. Иногда по ее вине срывались некоторые исследования. Лорд просто отказывался помогать с ними.       Однако абсолютной уверенности не было. Это заставляло... Нервничать...       А может быть Шоквейв и раньше чувствовал такое разнообразие эмоций, просто не обращал на это такого внимания. Когда-то они были чем-то само собой разумеющимся и происходили где-то на периферии создания, сейчас же ученый, пытаясь лучше понять свое состояние, выдвигал их на передний план, пытаясь всему дать свои имена. Появилась такая возможность...       Времени до окончания синтеза оставалось еще много. Шоквейв решил все же пересилить себя и посвятить его тренировкам, как бы ему того не хотелось. Он знал, насколько тяжела реабилитация при полной потери подвижности (а такое уже случалось), так что ситуацию запускать было очень глупо.       Бронированный бот начал делать осточертевшую серию упражнений — они показали наибольшую эффективность, но сейчас, при критической атрофии приводов особенно напоминали пытку.       Ученый не продержался и четверти цикла, без сил рухнув на пол. Гидравлика отказывалась откликаться, посылая в процессор болевые импульсы. А Шоквейв в очередной раз задался вопросом: почему его корпус... такой?!       И ответ он знал - бесконечная сила рандома. Здесь не было чьей-то ошибки, как в случае Скрим, только неудачно сошедшиеся параметры.       Но все равно... Почему?!       Аппарат запищал гораздо раньше ожидаемого срока, не дав бедолаге как следует передохнуть. Подняться он не мог — тогда он решил, что лучшим выходом будет трансформироваться.       Благо это получилось сделать без труда — главное не злоупотреблять этой способностью, иначе так реально можно довести себя до реабилитации.       А ведь в самый сложный момент у тогда еще совсем юного Шоквейва не было возможности положиться на колеса — всем студентам удаляли Т-шестерню. Они даже не знали о том, что у них есть возможность менять форму. Вообще Академия была максимально закрытым местом. Многие абсолютно стандартные вещи там максимально табуировались.       От одного конкретного воспоминания ученого передернуло.       Ему все же пришлось трансформироваться обратно, встав на сервоприводы, чтобы открыть аппарат и получить готовый материал. Благо широкая точка опоры позволяла не упасть сразу.       Шоквейв начал осматривать незамысловатое изобретение, проверяя его свойства. Прочное, эластичное, тонкое, состоит из сплетенных по одной простой схеме волокон. На ощупь не слишком приятная из-за мягкости (словно очень тонкая спутанная проводка). Технология, вдохновленная изделиями белковых, только сделанная из кибертронских материалов, что позволит изделию быть более долговечным.       Ученый, опираясь на стену и держась только на желании побыстрее показать результат своей Звездочке, добрался до спальни. Скрим лежала на боку и от скуки колупала когтем заржавевшую стену. Она снова из-за замутненного сознания не сразу заметила приближение исследователя и всё так же дрожала, пытаясь второй рукой растереть свой корпус, чтобы согреться.       И все же она обратила внимание на приближение партнера, обернувшись. А потом она часто заморгала, увидев то, что у него в руках.       — Это... Ткань? — она приподнялась, чтобы сменить положение. Кажется, она не верила своим окулярам.       — Вроде того. Она состоит из неорганического вещества.       Шоквейв немного наклонился, боясь, что потеряет равновесие и упадет прямо на фемку, сломав ей что-нибудь и заодно платформу. Сначала он надавил здоровой рукой ей на грудь, чтобы уложить на спину, а потом взял в эту же руку тряпку, начав укрывать ее. Кусок ткани был рассчитан на рост Старскрим, поэтому она могла не переживать, что у нее будут торчать каблуки. Разве что по плану голова и крылья оставались открытыми.       Но, кажется, сикерфем была максимально довольна. Она растянулась в улыбке, а потом сказала:       — Спасибо... Теплое... — на Искре сразу стало хорошо. Конечно, Шоквейв не понимал (но собирался выяснить!), почему его Искорке так нравится эта материя, но он был рад, что подарок принят.