Ответственный подход к шпионажу

       Был уже полдень, а Старскрим так и не проснулся. Саундвейв, активно принявшийся за накопившуюся работу, решил проверить, все ли в порядке с командиром.       На самом деле связисту стоило проверить, все ли в порядке с ним самим. Он собирался этим заняться позже, но пока он чувствовал себя сносно. В груди не было даже неприятных ощущений, пусть там и находилось что-то инородное. Безликий даже не замечал этого, хотя та же встроенная, выведенная на поверхность топливная магистраль обрисовывалась достаточно четко и неприятно. Хотелось удалить ее, но немой понимал — если это сделать, то он не сможет заправляться (разве что напрямую пихать кристаллы энергона в камеру Искры).       За прошедшие три земных месяца он начал лучше понимать себя, свои ощущения, свой функционал, заново обучаясь пользоваться некоторыми приборами, ведь не все понимал интуитивно. У него была способность к эхолокации, но пока было слишком мало ситуаций, когда ее можно использовать. В пещерах она смогла здорово помочь. Так или иначе, ни один инсектикон не застал вторженца врасплох. Правда, это не спасло от Элиты...       У Саундвейва дернулась рука. Стыдно... Он отвлекся... Мог бы засечь ее приближение, дать отпор.       Связист думал, что умрет там. На самом деле пережитый ужас уже не так пугал - слишком легко улегся в Искре. Видимо, когда-то она сталкивалась с событиями гораздо страшнее. Но вот что в ней отпечаталось навсегда — последние слова Прайма.       Его хотелось ненавидеть, он сотворил слишком много зла. Разрушил целую планету, уничтожив весь свой вид из-за жажды войны и желания стать в ней героем. Но его Искра не была абсолютно черной. Саундвейв чувствовал, что он сожалел, испытывал раскаяние, был способен на обычные кибертронские чувства, но при этом не собирался отступать.       Безликий зашел в покои командира. Тот лежал на боку, изредка вздрагивая. В какой-то момент его крылья быстро затрепыхались. Пока связист не осмеливался подойти. Вообще чувствовал себя некомфортно рядом с этим ботом.       Тот испытывал слишком много негативных эмоций. И сейчас, когда разум освободился от влияния Юникрона, это ощущалось как никогда серьезно.       Саундвейв не понимал, наверное, он тронулся рассудком, хотя... Ощущение было такое, будто бы у него включился все это время дезактивированный радар. Просто обычный орган чувств. Почему такое произошло тоже было ясно — влияние темного энергона.       Подобное изменение в работе сознания пугало, но, благо, несчастный мог очень легко отделять свои мысли от чужих. Не воспринимал их, как свои. В какой-то степени перенимал, но на том же уровне, если бы узнал о них через диалог или просто посмотрев на мимику собеседника.       Так он просто получал более точные сведения напрямую.       Телепатия? Эмпатия? Саундвейв видит Искру или процессор? Скорее сигналы, идущие от процессора. Искра сама по себе не способна мыслить.       Связист приблизился к командиру. Пусть считывание было неполноценным, уже было понятно, что тот испытывал огромный спектр эмоций. Страх, негодование, радость, влечение (безликий часто видел грязные мыслишки сикерфем, они до сих пор очень смущали, но она не виновата, что кто-то может напрямую видеть ее разум) — все это имело скорее положительный характер, но была и скрытая тревога. Вскоре стало ясно почему — бедолаге опять снился Шоквейв. Причем Шоквейв, не лишенный эмоций. И между ними происходило что-то вроде интима. За подобным было одновременно грустно и забавно наблюдать. В ее сознании часто вспыхивал стыд, и самое главное, что сейчас она воспринимала себя, как фемку. Саундвейв уже заставал подобное, и опять же, эмоциональный окрас осознания подобного слишком разнился, смешивался, и вспыхивал отдельными сильнейшими эмоциями. Связист понял, что состояние сикера напоминает ему непрекращающиеся фейерверк. Даже в моменты, когда тот был апатичен (такое происходило после того, как он слишком сильно распереживался).       Старскрим резко проснулся. Эмоции переключились сразу же — разочарование, боль, горечь. Саундвейву стало страшно за него. Командиру было очень плохо. Он не мог смириться с мыслью, что все это было не взаправду, хотел вернуться, чтобы просто поцеловать возлюбленного. Сикер видел его лицо? Причем изображение было очень четким. Ученый и правда был таким?       Связиста привлекла эта мысль. Выглядело... Пока не слишком ясно, но точно необычно, и не слишком привлекательно. К тому же почему-то Шоквейв видимо был ранен — от фейсплейта были отломаны большие куски, переносица вдавлена внутрь так, что из нее не останавливаясь тек омыватель. Но от чего-то ученый в этот момент был счастливым. Старскрим спас его из плена? Это же ведь было на самом деле... В этой путанице было сложно разобраться.       Сикер сам начал представлять этот образ, но сейчас куда менее точно, пытался вспомнить. Что-то и правда вспоминалось, почему-то это было расположение ран.       Саундвейву стало слишком жаль бедолагу. Он не знал, что можно сделать. Влюбленность он не сможет отключить. Нет, уже далеко не влюблённость, сикер уже встал на путь невозврата, пройдя по нему слишком далеко. Связист коснулся его руки, слегка погладив. Поток информации стал более четким. Немой уже понял, что тактильный контакт значительно усиливает ощущения, но командир и без того был, как включённый датапад. Сейчас данные оглушали.       Старскрим вздрогнул. Сначала обрадовался, представил Шоквейва, но после испугался, смутился. Понял, что это не он, испытав сильнейшее разочарование, смешанное с облегчением.       Саундвейв сел на край платформы, заметив на ней новые царапины. Он видел, как они появились. Наверное, пора завязывать с подглядываниями, командир уже его заметил.       Сикер приподнялся, спросив:       — Сколько сейчас времени?       Связист заранее узнал, что он задаст этот вопрос. Все же это и правда телепатия...       Безликий вывел на лицо циферблат. Старскрим кивнул:       — Проклятье... Я же немного спал! — но сейчас он все еще казался уставшим, Саундвейв тоже чувствовал себя не лучшим образом.       Но командир, поняв, насколько поздно, не спешил подниматься. Его ментальное состояние было очень плачевным. Он тотчас переполз под крыло подчиненного. Так ему было немного лучше. Для него было важно получать заботу.       Связист попытался сильнее погрузиться в его беспорядочные мысли, добраться до памяти, но он видел только то, о чем думал бедолага в данный момент. И он выражал свое отношение к немому. Все еще побаивался, чувствовал дискомфорт и угрозу, но при этом видел в нем единственное существо, способное оказать поддержку. Он ценил это и панически боялся потерять.       Саундвейв хотел узнать больше о Мегатроне, почему тот избавился от него, но размышления сикера резко ушли в другое русло. Точнее, всё остальное вытеснил образ Шоквейва. Связист уже понял, что тот при смерти, и о том, что он соврал о том, что с его Искрой все в порядке. Кажется, чувства Старскрима не были безответными... Не полностью... От этого им обоим становилось гораздо хуже. Сикер не совсем понимал, что испытывает к нему ученый, опасался, что тот может его ненавидеть, и его странные реакции и плачевное состояние были вызваны именно этим. А причины были, ведь изнасилование — это не шутки.       Но самом деле было тяжело за этим наблюдать напрямую. Саундвейв слишком сильно погрузился в это. Конечно, переживания принадлежали не ему, и он ощущал их не так, как собственные, но все равно ему самому становилось так же страшно и больно.       — /Шоквейв/, — Старскрим сейчас не смотрел на его фейсплейт, выводить на него что-то было бессмысленно.       Разум бедной фемки вспыхнул. Она прижала тыл ладоней к груди, потерев пальцы, а после растянулась в смущенной кривой улыбке. Девочка и есть девочка.       Сикер очень хотел обо всем рассказать, сознаться в своих чувствах, обсудить их, сбросить хоть капельку лишнего груза, но он не мог решиться. Наконец, глубоко провентилировав, он сказал:       — Квинтец, я люблю этого урода! — за этими словами последовал нервный смех. В процессоре у того начали всплывать яркие визуальные образы. Некоторые... Эротического содержания.       — /Ты. Не виноват/!       — Я знаю! — Старскрим не хотел ответить именно это, но сейчас он пытался защититься. Саундвейв знал такую реакцию. — Я никогда не бываю виноватым! Во всем виновна глупая консервная банка!       Саундвейв не сразу понял, о чем он, но вскоре он смог связать странные элементы внутренней речи сикера (сейчас связист понял, насколько его мышление отличается от нормального) с ученым.       Лидер немного приутих:       — Почему это происходит со мной?! — он горько всхлипнул. Внезапно в его голове стали мелькать воспоминания интересного содержания. Старскрим часто пытался убить возлюбленного и сейчас очень сожалел о том, что тот до сих пор жив.       От этого связисту стало не по себе. Но бедолагу можно было понять... Наверное... Но заслуживает ли сам Шоквейв подобного отношения? Так или иначе, его Искра оставалась Искрой самого обычного бота, а желание сикера избавиться от него было сугубо эгоистичным. Хотя, как тут посмотреть. Старскрим видел, что тому больно, и сам испытывал эту боль, видел, как тот мучительно умирает. Он не видел в Шоквейве что-то живое, считал, что он уже погиб во время пыток. Но ведь это же было не так. Сикер это понимал, и даже начинал испытывать подобие вины. Ему не хотелось, чтобы эта Искра гасла. Но подвешенное состояние являлось для него неразумно растянувшейся пыткой.       Саундвейв погладил его шейные магистрали. Командир блаженно прикрыл окуляры, пытаясь отвлечься, успокоиться.       — Ты же ведь понимаешь, что это секрет?       Связист кивнул.