Путь к алтарю

      Практически две недели Глаша провела дома — не было ни сил, ни желания куда-то идти. Девушка или лежала у себя в комнате, или неторопливо что-то готовила на кухне, или просто что-то читала. Не работая, Глаша и чувствовала некоторое облегчение — не нужно переписывать те же тексты, и чуть злилась на свое окружение — никто до сих пор не захотел ее навестить.       — Мама, — после первой недели, проведенной дома, сказала Глаша. — Я Никите все выскажу, обязательно выскажу! Но с точки зрения дворянских нравов, на которые он плевать хотел, он должен был меня навестить?       — Глашенька, так вы же с ним не помолвлены, он, может, вообще не хочет тебя скомпрометировать появлением в нашем доме, — ответила Машунька.       — Смешно слышать, — произнесла Глаша. — Пить бодягу и предлагать ее другим — это можно, а навестить — это уже скомпрометировать.       Поспешив успокоить себя, что Никита, вероятно, стесняется Машуньки — Глаша прекрасно понимала, что не пошла бы никуда, если бы в доме Никиты были его родители — девушка постаралась больше не думать на эти темы.       Других друзей или подруг у Глаши не было. Никита с парнями были единственными людьми, с которыми девушка проводила время, кого-то еще в этот круг, например, Софи или Анечку, Глаша не вписывала. Именно поэтому, услышав тихий стук в окно, Глаша встала с кровати и открыла раму.       По ту сторону стены дома стояла Анечка.       — Заходила бы через дверь, мама тебя с лестницы не спустит, — произнесла опешившая Глаша.       Анечка чуть растерянно стояла возле окна и даже не засмеялась от наспех придуманной подругой шутки.       — Проходи к двери, я запущу тебя, — сказала Глаша. Девушка подошла к двери, открыла ее и произнесла. — Заходи, что стоять у порога?       Анечка прошла вслед за Глашей. Увидев, что Глаша легла на кровать, Анечка села на стул неподалеку.       — Как себя чувствуешь? — спросила Анечка.       — Плохо, — уверенно ответила Глаша. — Как видишь, лежу до сих пор.       — То, что врач написал, это правда? — продолжила девушка.       — Председательствующий подослал узнать, не ошибся ли он в таком мягком приговоре? — выругалась Глаша. — Разумеется, Аня, это правда. Нет, за пять рублей мне написали такое заключение, а лежу я просто так, потому что просто больше заняться нечем. Не смешно такое слышать?       — То есть, у тебя от середины спины и до самого низа живого места нет? — с ужасом спросила Анечка.       — Да, Аня, как и написано врачом: от четвертой пары ребер и чуть ли не до колен все в кашу, — ответила Глаша.       Девушка прекрасно знала, что «в кашу» у нее был разбит крайне небольшой кусок тела, а все остальные описанные поверхности пострадали куда меньше, а то и просто отделались незначительными ссадинами, однако на гостью эти слова произвели необычайный эффект.       — Глаша, грешно так говорить, но если бы ты этот нож всадила чуть глубже, то была бы точно так же права, — произнесла Анечка.       — Хоть один понимающий человек нашелся, — обрадовалась Глаша. — И мама, к счастью, работать пока что не гонит.       Глаша повеселела, перекинулась еще парой слов с Анечкой и сказала:       — Чаю хочешь? Или что там чаю, на дворе же пятница — могу чем-нибудь лучше угостить. Творожком и сметанкой, к примеру.       — В среду и пятницу мама постится сама, нас не заставляет, — ответила Анечка.       — Пошли чай пить, — снова предложила Глаша.       Когда Анечка ушла, Машунька сказала дочери:       — Была бы хоть более последовательна. То говоришь, что вся, буквально с головы и до ног, разбита в месиво, а потом через две минуты зовешь чай пить.       — Показываю себя как хорошая хозяйка, которой важно благополучие и радость гостя, — ответила Глаша. — Да и сегодня же не второй день, уже заживать начало.       — Ходит сплетня, что Филатова чуть ли не заставляют вернуть содержание, — произнесла Машунька. — Так что закончатся наши долги — будет снова деньги платить.       — Кто информатор? — спросила девушка.       — В больнице сказали, — Машунька решила не уточнять, от кого именно узнала эту новость.       — От врача, который тогда в гости приходил, — предположила Глаша.       — Да, Глаша, от него самого, — ответила Машунька. — А какая разница-то?       — Совершенно никакой, — произнесла девушка. — Только к чему скрывать-то? Замуж пойдешь — так это доля такая женская замуж выходить.       — Привязалась со своим замужеством! — выругалась Машунька. — Тебя-то замуж не гоню! И сама если пойду, то только если захочу.       — И правильно, — ответила Глаша.       Встреча Филатова и Елены Филипповны была неожиданной для обоих. Один возвращался на службу с обеда, вторая шла домой из гимназии.       — Елена Филипповна! — окликнул ее Филатов.       Женщина остановилась.       — Елена Филипповна, рад вас видеть, — начал Филатов. — Вы уже столько времени не были у нас с матушкой в гостях, быть может, зашли бы на выходных?       — Дмитрий Геннадьевич, — с грустью ответила Елена Филипповна. — Зайти-то я могу. Вот только легче мне от этого не будет, помолвку надо расторгать, а я все не решаюсь…       — Быть может, это знак, что не стоит ничего расторгать? — спросил Филатов.       — Дмитрий Геннадьевич, сегодня вы до полусмерти избили внебрачную дочь, а кто знает, что придет к вам в голову завтра? — произнесла женщина. — Кем бы ни была эта девица, но она ведь тоже человек… Да и повод для избиений, будем честны, больше надуманный. Вы же отомстить ей хотели, даже не знаю, за что. Быть может, за то, что в вашей жизни появилась… А что она натворила-то? Просто с матерью пришла на прием без приглашения. Это же даже не ее вина была, а вина матери. А вы ее вот так избили… Дмитрий Геннадьевич, мне после этого несколько ночей подряд покойная мать снилась, от замужества отговаривала. На себя намекала, свою судьбу.       — Елена Филипповна, умершие не могут сниться — это все происки бесов, — Филатов на удивление быстро вспомнил какой-то обрывок церковной проповеди. — Это они пытаются расстроить ваше намерение выйти замуж.       — Да даже если и бесы — все равно это не отменяет гибели мамы, — вздохнула Елена Филипповна. — Дмитрий Геннадьевич, быть может, вы хороший человек. Но мне уже однажды хватило видеть, как маму избивали и за дело, и без особых грехов. Пожить-то тоже хочется…       Женщина развернулась и быстро пошла в другую сторону.       — Елена Филипповна! — позвал Филатов, однако спутница не обернулась.       — Да что ж так! — тихо выругался мужчина. — Один дурак твою мать убил — всех других теперь бояться будешь.