Путь к алтарю

      Елена Филипповна долго думала, стоит ли ей идти к инспектрисе, после чего решила воплотить свои мысли в жизнь и направилась на мануфактуру.       — А где мне найти Спицыну? — спросила Елена Филипповна первого попавшегося рабочего.       — Я не знаю, — раздалось в ответ.       — Подскажите, где найти Спицыну? — Елена Филипповна обратилась уже к другому рабочему. Вдруг вспомнив, что по первому мужу та, которую она искала, носила другую фамилию, женщина уточнила. — Геллер где найти?       — Марковну или юную учительницу? — спросил рабочий.       — Да, Эльвиру Марковну, — подтвердила Елена Филипповна.       — В конторе, если еще не ушла, — раздалось в ответ.       В конторе найти нужного человека удалось найти гораздо быстрее. Уже вскоре Елена Филипповна была в нужном кабинете.       — Эльвира Марковна, — начала женщина. — У меня к вам вопрос как к инспектрисе гимназии.       — Обычно по всем вопросам ходят к начальнице, — чуть удивилась Эльвира Марковна.       — Начальница сама меня перенаправила к вам, — произнесла Елена Филипповна. — Одна из гимназисток первого класса принесла в гимназию запрещенную книгу.       — Какую? — уточнила женщина.       — «Кому на Руси жить хорошо», — ответила Елена Филипповна.       Вспомнив, что именно по этой книге она занималась с рабочими, Эльвира Марковна произнесла:       — Так наказали бы, если считаете нужным. А Зоя Михайловна, по-видимому, не захотела, чтобы вы отправляли к ней ученицу?       — Сама захотела, чтобы отправила, — ответила Елена Филипповна и, спохватившись, уточнила. — Совсем забыла сразу сказать, речь идет об Александре.       Поняв, на кого ей жалуются, Эльвира Марковна сразу же сказала:       — У Александры есть мать. Хотите — ей и жалуйтесь. Я воспитывала детей, воспитывала невестку, но уже внуками пусть занимается именно мать.       Елена Филипповна немного задумалась и решила спросить то, что ей предложили узнать в свете.       — Эльвира Марковна, а кто у нас адвокатесса без диплома? — спросила Елена Филипповна. — Зоя Михайловна ссылалась на нее, когда доказывала, что желание девочки стать врачом нельзя осуждать.       — Так ее саму так и называют, — ответила Эльвира Марковна. — Зоя Михайловна была вольнослушательницей в университете, а время от времени выступает в качестве гражданской представительницы. За глаза — исключительно «адвокатесса».       После разговора с Эльвирой Марковной Елена Филипповна вышла на улицу и сказала сама себе:       — Служить в таком месте — да зачем это нужно? Дождаться конца года и уходить с чистой совестью. В другом месте что-нибудь обязательно появится.       Закончив с делами на мануфактуре, Эльвира Марковна пришла домой к Зое.       — Зоенька, и каков смысл был отправлять классную даму ко мне? — спросила женщина. — Даже не в гимназии, а черт знает куда.       — Откуда я знала, что она пойдет? — ответила Зоя. — Но, если уж говорить откровенно, она имела право пойти и нажаловаться на ученицу инспектрисе, если считала нужным.       — А тебе не думалось никогда, Зоенька, что ставить инспектрису выше начальницы несколько неправильно? — произнесла Эльвира Марковна. — Ты сейчас скажешь, что не выше ставишь, а наоборот, как будто спустила запрос на ступеньку ниже, но больше ты же никого ко мне не посылала, со всеми как-то решала вопрос сама!       — Матушка, для вас разве нормально наказывать кого-то за Некрасова? — спросила Зоя. — Не за последнее слово Фигнер на суде и не за листовки. Некрасов — это поэт, а «Что делать?» — книга о любовных похождениях Веры Павловны.       Молодая женщина рассмеялась, вспоминая прошлое. Подумав, Зоя пересказала сегодняшний день и добавила:       — Еще я не ругала Сашеньку за желание стать врачом или потребность читать умные книжки!       — Вот только приносить их в гимназию не нужно, — ответила Эльвира Марковна. — Решила отдать дочь в гимназию — пусть соблюдает определенные правила. Она бы с любой классной дамой не нашла общего языка, быть может, кроме Агнессы. Которая вовремя будущую уголовницу не распознала.       — Не будущую уголовницу, а без пяти минут политическую, — произнесла Зоя. — Да, Аглая совершила много ошибок, самая серьезная из них — это подрыв моего кабинета, но что поделать, не только идеальным ученицам приходится учиться…       По итогам недели у Саши стояла тройка по поведению. Зоя молча расписалась в дневнике дочери и, подумав, сказала:       — А в следующий раз не будешь приносить нерекомендованные книги на учебу — и пятерка выйдет.       Однако что-то внутри не давало Зое спокойно заниматься своими делами, поэтому, взглянув на оценки других гимназисток, молодая женщина пошла в кабинет Елены Филипповны.       — Елена Филипповна, — произнесла Зоя. — Двумя днями ранее на Денисенко жаловался отец Владимир: мадемуазель не слушает урок, вертится, занимается всякой ерундой. У Денисенко же почему-то стоит четверка за неделю по поведению. Поэтому у меня вопрос по объективности оценивания: почему у Геллер не четверка или почему у Денисенко не тройка? Или вы полагаете, что рекомендации дополнительной литературы вне урока — это более серьезное преступление, нежели не любить Закон Божий? Вы не подумайте, я тоже Закон Божий не люблю, в данном вопросе больше за справедливость.       — Нарушение дисциплины на уроке и нарушение более высоких запретов на литературу — это слишком разные вещи, — ответила Елена Филипповна. — Впрочем, Зоя Михайловна, не нравится — прямо сейчас рассчитывайте.       — Не настолько не нравится, чтобы рассчитывать, — сказала Зоя.       — Я уточняла у своего жениха, ряд произведений Некрасова и вправду запрещен, — произнесла женщина. — Дмитрий Геннадьевич даже посмеялся над тем, что такое гнездо разврата совершенно не интересует попечителя учебного округа, раз его не закрывают.       — Елена Филипповна, разумеется, ваша жизнь — не мое дело, но пару слов должна вам сказать, просто обязана, — ответила Зоя. — Дмитрий Геннадьевич однажды избил шомполом свою дочь, а второй раз избил не шомполом и просто, по сути, похитил, насильно удерживал в своем доме. Ни в коем случае вас не отговариваю от этого замужества, а просто считаю своим нравственным долгом обеспечить вас полной информацией о женихе.       — Благодарю, Зоя Михайловна, за заботу, но это мне тоже уже известно, — сказала Елена Филипповна.       Однако если о рукоприкладстве жениха Елене Филипповне было известно, то о так называемом похищении женщина совершенно не знала. Недолго думая, Елена Филипповна решила подстроить встречу с Филатовым, когда он направлялся на обед домой, и сказала:       — Дмитрий Геннадьевич, и все же вы утаили от меня часть правды. Зачем вы пытались удерживать дочь у себя в доме? Я думала, вы предварительно договорились с ее матерью.       — Мною двигало только желание спасти испорченную душу, — ответил мужчина. — Да, понимаю, это было не слишком правильно. Но хотя бы помыслы, возможно, оправдывают меня. Я хотел воспитать достойного человека, обучить тому, чему обучают в приличных семьях с самого раннего возраста! Потом был вынужден пойти на попятную — мне это не дозволили сделать. А теперь что, Елена Филипповна, вы пришли объявить, что не желаете иметь со мной ничего общего? С вами мы бы постарались начать новую жизнь, правильную, достойную.       — Нет, Дмитрий Геннадьевич, мои слова остаются в силе — нужно сперва присмотреться друг к другу и только потом делать выводы, — произнесла Елена Филипповна. — Иногда я смотрю на гимназисток и даже в чем-то вас оправдываю. Нет, за шомпол оправдать до конца все равно не могу, но вот так посмотришь по сторонам — это же сколько будущих преступниц ходит по этим улицам, учится в гимназии!       — Для того, чтобы на службе нам было чем заняться, — улыбнулся Филатов.