Путь к алтарю

      На следующий день Зоя, войдя в кабинет, увидела, что к ней уже приходит Ася.       — Зойка, что вчера было-то? — спросила молодая женщина. — Да и на тебе лица нет!       — Геллер Сашу на три дня исключила, — ответила Зоя. — Я несогласна.       — Чисто формально, ты несогласна — твое право не согласиться, — уточнила Ася. — А что произошло?       — Одна идиотка посмела назвать Сашу дочерью цареубийцы, после чего там такая драка была… — вздохнула Зоя. — Я уже знаешь, Ася, думала, что, может, Саша сама не захочет идти с синяком на лице в гимназию, нет, прямо рвалась… Пришлось сказать, что даже за правое дело первой набрасываться на людей нельзя.       — А со второй что? — спросила Ася.       — Мать вызвали, Геллер обругала ее всяко разно, а потом тоже сказала, что временно исключает, — ответила Зоя. — Агнесса, мне Сашу жалко! Сперва я хотела вообще забрать ее с учебы, потом так подумала — ей же в этом мире жить и всем негодяям все равно рты затыкать…       — Зойка, тут маленькая сплетенка ходит, — осторожно начала Ася, — будто бы тебе вчера нехорошо с сердцем стало.       — Станет тут, — выругалась Зоя. — Нет, мне просто так жарко стало, что я пошла да окно открыла, чтобы подышать свежим воздухом. А какие еще сплетенки ходят?       — Да больше никаких, — ответила Ася.       — Надо сходить к отцу Владимиру, пусть притчу про преступников и царя расскажет, — сказала Зоя.       — Это что еще за новоявленная ересь? — удивилась Ася.       — Это не новоявленная ересь, Агнесса, а известная слезовыжимающая история о том, какой у нас царь, чтоб его черти взяли, хороший [1]! — выругалась Зоя. — В общем, выросла в Сибири у бывшего казнокрада дочь. Потом она стала взрослой и пошла пешком в Петербург, чтобы просить у Александра, правда, с одной палочкой [2], о помиловании — ну не было у них денег, чтобы не пешком идти. Они на шестьдесят рублей в год жили, хотя, опять же, другой вопрос: а почему тот, кто нагрешил, ведь он не политическим был, а настоящим уголовником, не трудился? Почему мать не работала? Почему дочь на нищету они обрекли?       «А почему твой Володя тебя оставил одну с детьми, а сам поехал решать дела революции?» — подумала Ася, но ничего не сказала — не хотелось дополнительно обижать подругу.       Тем временем Зоя продолжала:       — И говорит та самая дочь, мол, родители невиновны в глазах детей, детям не положено знать о грехах родителей. И все, папеньку помиловали, дочери выделили тысячу рублей. Потом, правда, она приняла монашество и померла от чахотки, но это уже совершенно другой вопрос. А Геллер, значит, берет Сашу и так же исключает, как и виновную!       — Сама Геллер вызвала, — единственное, что смогла произнести Ася. — Да ладно, Зойка, как бы то ни было, но затевать драки нехорошо.       — А об этом уже я поговорила и с дочерью, и Геллер, — ответила Зоя и невольно вспомнила вчерашний вечер.       — Сашенька, — мягко произнесла Зоя. — Что же ты ведешь себя, будто хулиганка?       — Мама, я сначала сказала Нине словами, а потом, когда она не поняла, решила поступить иначе, — ответила Саша.       — Сашенька, так нельзя, — продолжила молодая женщина. — Надо все говорить словами. Тебе же бабушка уже говорила сегодня, как лучше было ответить. Так, чтобы больше не хотелось к тебе подходить.       — Мама, а если бы Нина все равно не успокоилась? — спросила Саша.       — Один раз резко ответила и отошла — тебя прекратил интересовать этот разговор, — сказала Зоя. — Сашенька, давать сдачи можно, а самой начинать драки нельзя. Ты откуда вообще о таком узнала?       — Девочки про дворовых парней говорили, — ответила Саша.       — А теперь ты, будто дворовый хулиган, будешь ходить с разбитым лицом, — произнесла Зоя.       — Иначе нельзя было поступить, мама, — сказала Саша. — А так больше никто не посмеет ко мне подходить — побоятся.       — Сашенька, за драки в гимназии наказывают, — сказала Зоя. — Тебя на три дня исключили.       — За что? — удивилась Саша. — За то, что я не спустила обиду?       — За то, что не сумела сообразить, как не спустить обиду на словах, — ответила Зоя.       Зоя вздохнула и сказала:       — Может быть, Геллер зря так поступила. Можно было и иначе что-нибудь придумать.       — Тогда, Зойка, и вторую нельзя было бы временно исключать, — ответила Ася. — А то, получается, и отмутизили, и исключили, а Саша молодец, Саша поступила правильно.       — Почти правильно, — уточнила Зоя. — Просто она еще слишком маленькая, чтобы на словах все решать.       Зоя немного помолчала и добавила:       — Мне же как плохо вчера было… Не с сердцем, а просто плохо. До этого никто, никто, Агнесса, не смел высказываться о Володечке и потом не пожалеть об этом. А теперь, значит, новые последователи появились! С матерью этой идиотки поговорили, Сашу домой отправили, а потом сижу я, Агнесса, и понимаю, что мне ни до чего! Мне чуть ли не так же плохо, как было после того, когда я в жандармерии узнала, что Володечки больше нет…       Нежданные воспоминания пришли снова.       — Зоя, успокойся, — произнесла Эльвира Марковна. — Это первый случай? Это первый случай в гимназии, а вообще не первый и не пятый! Сейчас придем домой, посидим, чаю попьем…       — Это как только наглости хватило сказать дочери начальницы заведения о ее отце и моем муже! — воскликнула Зоя.       — Услышала где-то, думаю, дома, а потом повторила, — ответила Эльвира Марковна. — Зоя, не переживай, со всеми поговорили, все решили.       — И чтобы какие-то мерзавки смели обижать Сашеньку словами о Володечке! — Зоя вытерла слезы. — Да как только наглости хватило!       — Может, Зоя, тебе не чаю, а капель накапать? — спросила Эльвира Марковна. — У меня где-то в столе были…       — Не надо, матушка, все само пройдет, — вздохнула Зоя. — Ума не приложу, как Саша до такого додумалась?       — А как ты, Зоя, в свое время додумалась на Агнессу наброситься? — произнесла Эльвира Марковна. — В гимназии. Тоже что-то где-то когда-то слышала, а тут раз — и сама решила так поступить.       — Может быть, Сашу стоит забрать из гимназии? — в очередной раз спросила Зоя. — Чтобы ее никто не обижал.       — Зоенька, не надо принимать поспешных решений, я как будто на много лет назад вернулась, когда ты примерно так же плакала и говорила, что не хочешь так учиться, ты хотела другого, — ответила Эльвира Марковна. — А я говорила, что нельзя отказываться от целей, если что-то пошло чуть-чуть не по плану. Да я не сомневаюсь, что такого больше не будет. Если у этой Нины родители не дураки, а они вряд ли дураки, то обязательно объяснят ей, почему не стоит так говорить дочери начальницы.       — Не дочери начальницы, а вообще, почему нельзя так говорить, — вздохнула Зоя.       Обсуждение недавнего инцидента постепенно облетело всю гимназию. Многие старались как можно незаметнее вспомнить эту драку и причины, которые к ней привели.       — Признаюсь честно: не ожидала от инспектрисы такого решения, — произнесла Елена Филипповна. — Я практически не сомневалась, что мадемуазель Александру никто точно так же, как и мадемуазель Абашеву, временно исключать не будет.       — Думается мне, что мать, что бабушка считают иначе, просто решили поступить так, чтобы меньше обсуждали и осуждали, — предположила Надежда Евгеньевна. — Но, право слово, я разделяю их решение.       — Да, я тоже разделяю, — согласилась Елена Филипповна. — Было бы странно, если бы мадемуазель Александру хотя бы для других тоже не объявили виноватой.       — Елена Филипповна, а почему вы юную Геллер называете мадемуазель Александрой? — спросила Надежда Евгеньевна. — В народе есть Геллер-старшая, которая Спицына, Геллер-младшая, которая Зоя Михайловна, ну а теперь будет как-нибудь там Геллер-маленькая.       — Как-то не хочется одну и ту же фамилию в разных ситуациях упоминать, — ответила классная дама. — И как-то привыкла уже, может быть, и зря.       Саша неплохо провела три дня дома, после чего с некоторой гордостью за недавние события пришла на учебу. В то время, как Зоя утешала саму себя, что если дочери не повезет с классной дамой, если она посмеет не очень хорошо относиться к Саше, то она сразу же заберет дочь из гимназии и наймет приглашенных учителей, а потом, в конце седьмого класса, Сашу можно будет принять на учебу снова и допустить к экзаменам, Саша вошла в класс с гордо поднятой головой.       — Прасковья Савченко пришла, — сказал кто-то.       — Не Прасковья Савченко, а Александра Геллер, — ответила Саша. [1] история Прасковьи Луполовой и Прасковьи Савченко, которая повторила ее поступок. [2] Александр I