Когда выпадет снег

      Птицы всегда сравниваются со свободой, до которой каждый пытается «долететь». Люди смотрят на их взмахи крыльев с восторгом, ибо те могут сорваться со своего места туда, куда только захочет и прикажет их сердце в независимости от времени. И отчего-то их воля иногда кажется выше человеческой, пределом мечтаний.

***

      Иногда Осаму задумывался о скоротечности времени. Будто мир вокруг движется намного быстрее, чем может показаться на первый взгляд. Даже если следить за часами каждый день, не пропуская ни одной минуты или секунды, время не замедлится. Весна настанет меньше, чем через месяц, а он всё ещё помнит, как Чуя оставил невесомый поцелуй на его губах той морозной новогодней ночью. Такая нежность по отношению друг к другу повторялась ещё несколько раз, не заходя куда-то дальше. Это никогда не обговаривалось после, но Дазай всегда помнил тот мимолётный момент, согревающий душу.       Январь оставлял за собой что-то приятное, дарящее спокойствие. Все каникулы Осаму провёл вместе со своим другом. Ночёвок в тот период было по-настоящему много. Родители Чуи уже не задавали вопросов о том, где он находится и тем более с кем. Ответ всегда один: «С Дазаем». Находясь в компании друг друга, они могли не только болтать до утра или смеяться до боли в животе, но и преспокойно сидеть в полной тишине. Это молчание никогда не доставляло дискомфорт, скорее, воспринималось как некий отдых. Ефросинья порой удивлялась непривычному отсутствию разговоров, потому даже заходила спросить, всё ли у них хорошо. Друзья в один голос отвечали, что всё отлично, пока лежали друг на друге, листая ленты социальных сетей. Зима согревала, несмотря на ужаснейший мороз за окном. Или тепло дарил ему Чуя? Накахара — пропасть, в которую падаешь без оглядки, и Осаму доберётся до его дна.       Середина февраля влекла за собой краснеющие щёки, долгие разговоры за столом с очередной чашечкой чая и привычные удары снежком в спину. Они никогда не говорили о том, что между ними, но Дазай, увидев однажды косой взгляд Элис, метающийся с Чуи на Осаму из-за двусмысленной шутки, ясно понимал перемены между ними, раз уж их замечает даже ребёнок. Иногда дети догадываются о чём-то быстрее, чем взрослые, потому парень имеет полное право полагаться на девочку.       Она пару раз приезжала к Дазаю во время каникул, из-за чего Накахаре приходилось терпеть творческие порывы начинающего парикмахера и визажиста одновременно. Нет, он не возражал. Как минимум до того момента, когда Осаму открывал камеру своего телефона, начиная делать около ста фотографий в минуту, запечатляя юношу со всех кадров (и самых ужасных в том числе). После шли угрозы, чтобы эти снимки были удалены в сию же секунду, иначе Чуя убьёт его прямо на месте. Но несмотря на это, фотографии всё ещё сохранены, а Дазай живой.

***

      — О, а ты, разумеется, лучше всех, я правильно понимаю? — Накахара покачивается на школьном стуле вперёд-назад, крутя в руках ручку, которая уже успела пару раз зарядить Осаму в лицо.       — Слушай, схватываешь на лету! Именно по этому факту ты должен дать мне списать домашнее задание по английскому, иначе на уроке ты будешь сидеть один. — Дазай всё думал, ударить ли стул Чуи по ножке, чтобы тот свалился с него, хорошенько ударившись, или сжалиться над бедолагой? — Я тебе на русскому помогу, ответы дам.       — Осаму — давалка, — крикнул с задних парт Ширасэ, услышав разговор этих двоих.       — Заткнись, а, — ручка Чуи летит прямо в лицо надоедливого одноклассника, чтобы тот больше не лез не в свои разговоры. Взаимоотношения между ними никогда теперь не придут в норму, поэтому такой стёб друг друга считался обыденностью. Ненависть ещё витала в воздухе, мозг прекрасно помнил ту драку в начале зимы. — Хорошо, по рукам, но с тебя ещё и ручка.       — Я всегда знал, что ты самый лучший!       В школе особых изменений с начала января не было. Многие учителя успели похвалить театральный кружок за их выступление на Новый год. Особенно подмечали проявленную самостоятельность и оригинальность. «Давно школьники так не радовали и не удивляли меня своим желанием творить и показывать собственные навыки другим. В наше время я поистине редко подмечаю настолько старательных подростков, горящих своим делом, вкладывающих в него частичку своей души. Вы будто находите в своём хобби возможность показать себя с другой стороны, а это безумно похвально», — говорила Елена Дмитриевна после окончания спектакля. Учительница в том числе успела подметить и блистательную игру Чуи, от которого она, пожалуй, не ожидала настолько хорошего результата, и ловкое умение Элис держаться на сцене, и прекраснейшие костюмы Ацуши, запоминающиеся сразу, и проделанную Кёкой режиссёрскую работу, и быстро среагировавшего на просьбу Осаму, сумевшего подменить «заболевшего» Сашу.       Сейчас театральный кружок трудился над постановкой нового спектакля, что должен состояться в конце марта и будет представлен на одном из городских конкурсов, куда ребята из регионов съезжаются ради представления работ, над которыми они так долго и усердно трудились. Спектакль так же, как и в тот раз, ставится авторский, не по произведению. Хотя Елена Дмитриевна и предлагала, но многим ребятам не совсем понравилась идея, а поток мыслей Осаму и Кёки для нового сюжета было не остановить. Тогда и началась работа над новым творческим порывом.       Сроки были совсем сжатые, поэтому теперь на репетициях отдыхать не получалось. Материала много, хотя Дазай и Изуми и так сократили его насколько позволял сюжет. Этот конкурс не просто выступление на один раз, не обыденное соревнование. Если их спектакль займёт первое место, или их одобрят жюри, то в будущем у них появится возможность выступить в другом городе, где они смогут по-настоящему заявить о себе. Это может сыграть им на руку при поступлении, потому что портфолио будет не таким пустым. Все детали, каждая реплика неимоверно важна, и ребята прекрасно понимают: у них нет права упустить этот шанс. Чуя, горящий желанием и грезящий об актёрстве на протяжении нескольких лет, отыгрывал свои эмоции перед зеркалом чуть ли не каждый день. Для него театр — дело сердца и души.       В кабинет заходит Куникида Доппо, и класс послушно встаёт для приветствия. Многие, конечно же, хотели сбежать с последнего урока, аргументируя это тем, что классный час не является уроком и ходить на него совершенно не нужно. Единственное, подобные ученики забывают о натуре Куникиды, оповещающего родителей, если кто-то прогуливает занятия, тем более, когда их ведёт он. Но именно сегодня Доппо настойчиво сказал остаться всем, якобы из-за какого-то важного объявления.       — Можете присаживаться, — твердит классный руководитель, оглядывая всех. Надо же, никто не сбежал. — Сегодня я хочу рассказать радостное для вас объявление.       — Экзамены всё-таки отменили? — выкрикивает Коля, и за его фразой следует смех одноклассников.       — К вашему сожалению, нет. Но могу порадовать вас хорошей новостью: на этих весенних каникулах мы едем на весь день с экскурсией в город Кемерово, — Куникида тяжело вздыхает, когда кабинет наполняется радостными возгласами учеников. Вроде бы далеко не дети, а радуются таким поездкам неимоверно сильно. С другой стороны, это обосновывается тем, что они проживают в маленьком городе, где и погулять-то негде, не говоря уже о достопримечательностях и красивых постройках.       — Чуя, я тебя и спрашивать не буду, мы едем, — Осаму ставит друга перед фактом, и Накахара не собирается отнекиваться.       — Тогда я сразу бронирую себе место у окна, — парень улыбается. Почему-то у них с Дазаем есть негласная традиция — садиться именно в таком расположении во время совместных поездок.       — Едем мы с вами на автобусе, около одиннадцати часов. Мы с вами посетим главные достопримечательности Кемерово, погуляем по весенней улице, и на протяжении всей поездки экскурсовод будет рассказывать нам об истории города. Подробнее о стоимости поездки, питании и маршруте я напишу в родительский чат. — Доппо поправляет очки. — Убедительная просьба: ведите себя хорошо, постоянно повышать голос на вас я не собираюсь. Да, Ширасэ?       — А чё я-то сразу?! — возмущается Буичиро, отвлекаясь от диалога с друзьями. — Вы лучше Чуе это скажите, он самый первый руки распускает!       — Ты блять…       — Мальчики, успокоились. Ширасэ, я специально обратил внимание на тебя, потому что в прошлую поездку ты нарушал правила поведения в общественном месте, а именно: выкрикивал не самые цензурные выражения, — парень никак не отвечает, только демонстративно закатывает глаза, показывая свою неприязнь по отношению к учителю. — К слову, выезжаем мы с вами поздно вечером, чтобы быть в городе ранним утром. По этой же схеме и возвращаемся обратно.       — А друзей не из нашего класса брать можно? — интересуется девочка за третьей партой.       — Да. Нужно, чтобы все места были заняты, и каждый точно знал, едет он или нет, понятно? Дабы проблем не возникало. Сразу скажу, деньги сдавайте до десятого марта. Если у вас остались какие-то вопросы, то задавайте, — Доппо садится за учительский стол, наблюдая, как ученики оживлённо обсуждают между собой предстоящую поездку. Куникида и сам любил подобные поездки, но мороки с ними… лучше не представлять.       Чуя и Осаму вовсю думали, какие игры или фильмы скачают для скрашивания ночной поездки в автобусе, представляя ожидающее их приключение. И ведь самое лучшее в таких экскурсиях с классом — это сама дорога. Обычно именно тогда происходят какие-то смешные моменты, которые вспоминаются до конца года. А тут ещё и ночь! Классный руководитель в том числе понимал то, что спать никто не будет (за исключением некоторых людей), в особенности те, кто сидят сзади. Там всегда творилось нечто за гранью понимания Куникиды. Однажды мирно спящему Гоголю засунули в рот солёную соломку, надели на голову чёрную кепку с надписью «adidas» и очки, а после сфотографировали, добавив на фотографию глитч-эффект и надпись «самый крутой пацан на районе». Это произведение современного искусства ещё около трёх месяцев стояло у Коли на аватарках в социальных сетях.       Новая поездка ожидает быть намного интереснее, ведь теперь у Дазая есть Чуя — человек, соглашающийся на любую идею (возможно, парень ради прикола на убийство пойдёт, кто его знает). И уж теперь Осаму возьмёт от неё всё! Если учесть то, что экскурсия сразу после их театрального конкурса, то это также становится заслуженным отдыхом.

***

      Больше всего Осаму нравились ночные прогулки с Чуей. Их особенность заключалась в их редкости и уникальной, крайне неповторимой, свободе, остро чувствующейся, когда на улице нет никого, кроме них. Лишь лай собак, бродячих среди дворов панельных домов, слышался где-то вдалеке, а свет от уличных фонарей тускло освещал дорогу. Для них ночь — прямое олицетворение того, что теперь можно творить всякое первое пришедшее в голову, не беспокоясь о том, сколько бабушек потенциально могли бы их перекрестить (нет, им и днём это безразлично, но чисто из уважения…). И с этих пор об этих прогулках знала Ефросинья, поэтому перед уходом Дазая она читала пару нравоучений об аккуратности ночью.       — С незнакомыми дядьками, прошу, не общайтесь, а то ещё в секту попадёте или совсем того, — говорила Ивановна, вытирая руки о полотенце.       — Ба, ну, какая ещё секта… — вздохнув, отвечал Осаму. Он, полностью одетый, стоял и парился в этой куртке на протяжении нескольких минут, словно в баню попал. — Мы с ним будем аккуратны, если что, этот ещё и подраться успеет с подозрительными типами. Зато Накахару отпускали без проблем, хотя гуляли они на другом конце города от его дома.       В эту ночь ветра не было. Мороз покалывал покрасневшую кожу лица, которую приходилось прикрывать шарфом, чтобы не совсем замёрзнуть. Сидя на привычной лавочке, Дазай держал руку Чуи в своём кармане, согревая её, потому что тот вновь забыл про перчатки. Хоть напоминай незатейливому парню об этом. Умиротворяющее спокойствие клонило в сон, вытесняя из души все тревожности жизни.       — Ты о чём-то задумался? — спрашивает Накахара, смотря на падающий в свете уличного фонаря снег.       — Я сегодня на уроке наблюдал за синицей за окном. Она смешно прыгала по ветке, — Осаму усмехается, смотря боковым зрением на парня. — Как думаешь, она поняла, что на неё кто-то смотрит?       — Думаю, да, учитывая твои сталкерские наклонности. Птицы доверчивые и очень интересующиеся окружающим миром создания, поэтому пристальный взгляд являлся для них заметным. Они мне чем-то детей напоминают: одинаково вопросительно на всё смотрят.       — Во всяком случае, птичьи сердца мне кажутся намного теплее людских. Они радуют своим пением, не влезают в бесполезные передряги. Обыденно живут, никого не трогая, идя навстречу всякому незнакомцу. Порой у меня к ним больше доверия, ведь синицы даже прилетают на одно и то же место каждый год, не изменяя своим традициям. — Снежинки медленно падают на волосы Дазая, превращая неряшливо выбившуюся прядку в некую сосульку. Пока он говорит всё это, его не покидает чёткое ощущение, словно этот момент был в его жизни ранее, словно кто-то рассказывал ему об этой ночи.       — Ты прав. Слушай, если сравнивать тебя с синицей, то ты определённо большак, потому что ростом с небоскрёб.       — Ага, тогда ты московка — самая маленькая синичка, — Осаму ударяет Чую под рёбра своим локтём, ехидно ухмыльнувшись. — Справедливости ради, они также очень доверчивы и верны. Говорю эту сразу, чтобы ты не успел набить мне рожу, — он слышит недовольное цоканье Накахары, пока чувство дежавю от этого разговора никак не хочется его отпускать. Неужели это нечто забытое ранее, воспоминание чего-то немыслимо далёкого, но не отпускающего его до сих пор? Чьи-то значимые слова крутятся в его голове, как заевшая пластинка. — Кажется, я кое-что вспомнил.

***

      В полутемной комнате, освещаемой одним ночником, на советской деревянной детской кроватке лежит Осаму, смотря куда-то в потолок. Он вспоминает сегодняшний день, подходящий к концу. Мальчик всё своё время провёл дома, погода была совсем плохая, поэтому мама не разрешила ему пойти гулять. «На улице дождь, холодный ветер, продует тебя ещё, и будешь потом болеть и пить свои нелюбимые сиропы с таблетками», — объясняла Агата, потрепав своего сына по голове. Сначала Дазай игрался с их кошкой Тучкой, которая вовсе не была рада прыгать за шнурком. Но её настрой быстро поменялся, когда мальчик стащил у бабушки колбасу. Правда, кошка после ушла спать, и пришлось вновь придумывать себе занятие, а именно: читать названия книг в библиотеке Ефросиньи. Буквы Осаму знал и составлять их в слога умел; плохо, конечно, но получалось. Так он наткнулся на книжку со странным и непонятным названием «Смысл жизни».       На самом краю кровати сидит бабушка Дазая, в руках у неё стопка чистой одежды, которую она аккуратно сложила. Мальчик, вспомнив о неясном ему названии, спрашивает, разрывая тишину, наполненной тиканьем часов:       — Ба-а-а. Что такое смысл жизни? — его взгляд медленно переходит в её блестящие глаза.       — Это то, что заставляет тебя жить каждый новый день ярче предыдущего… то, что держит тебя в этой жизни на плаву. Все люди находят его по-разному, иногда он приходит к нам совершенно неожиданно. Но найдя этот смысл, ты просыпаешься утром и понимаешь, что у тебя есть силы и цели жить ради него. Бывает, это и пощупать нельзя, например, религия. — Мальчик пристально смотрит в переносицу, пытаясь переварить смысл фразеологизма. Много новой информации, которую он раньше никогда не слышал, заставляет его мозг вспыхнуть.       — А когда я узнаю, где прячется мой смысл жизни? Когда он появится? Ефросинья миловидно улыбнулась и начала рассказывать, словно что-то вспоминая:       — А смысл жизни, Осаму, появится, когда выпадет снег. Ты посмотришь на ясное синее небо, на твоё лицо будут медленно, кружась в вальсе, падать колючие снежинки. И ты будешь улыбаться как никогда раньше, держа за руку горячо любимого тобой человека. И на душе твоей будет спокойно, ничего тебя тревожить не будет. А теперь засыпай, Осаму, засыпай, да пусть грёзы твои будут добрыми. Бабушка встала, и, сопровождаемая скрипом половиц и кровати, поцеловала Дазая в лоб. Она неспешно удалилась и тихо прикрыла дверь, оставляя Осаму в одиноких размышлениях о сказанном.       — Получается я найду своего человека? Прямо как в сказках! — шёпотом воскликнул он, похлопав глазками.       Покрепче обняв свою плюшевую игрушку в виде белого тигрёнка, Осаму заснул, тепло улыбаясь и представляя, что будет дальше.

***

      — Бабушка предсказала твою судьбу, серьёзно? — Чуя вскидывает свои брови в немом удивлении от рассказанной истории парня.       — О, а я и не знал, что ты считаешь меня своим горячо любимым человеком, — Дазай смотрит в глаза Накахары, не сдерживая игривой улыбки. Голубые глаза напротив резко вспыхивают, но отнюдь не от злости, скорее, от растерянности и внезапного намёка со стороны другого. — Всегда знал о твоём неумении думать прежде, чем сказать что-то, но, знаешь, мне это нравится, — Осаму смеётся, хлопая его по плечу. И пока Чуя не успел ему ответить, он выжидает секундный зрительный контакт. Парень прекрасен, безусловно, и это видно даже в полумраке. Ему всегда казалось, что Накахара светится всегда, в независимости от настроения и обстановки вокруг.       Дазай притягивает своими ладонями чужое лицо ближе к своему. Смех утихает, оставляя за собой ясную улыбку, взгляд опускается куда-то вниз. Юноша не ручается за свои действия сейчас, но и врать о своём желании он не хочет. Тяжело решиться на нечто большее, сложно победить собственный мозг. Осаму поглаживает большими пальцами красные щёки Накахары и, наконец, поднимает голову, чтобы прикоснуться своими губами к чужим. Если в прошлый раз у них ничего не вышло, то теперь, довольствуясь немым соглашением Чуи, Дазай заходит чуть дальше. Потрескавшиеся от холода губы, будто бы пробуя сладкую вату, переминают другие. Ощущения становятся всё лучше и лучше, когда Накахара, положив свою руку на плечо Осаму, отвечает на тягучий поцелуй. Они не спешат, всё происходит очень медленно, но эмоции кажутся слишком неземными для них.       В голове крутится одно единственное имя. Оно до чёртиков родное, несравнимое с чем-либо. Дазай шепчет его и вновь возвращается к поцелую. Как бы замечательно было, если бы он умел останавливать время, оставаться в данном моменте и позже возвращаться к нему, переживать снова и снова, не останавливаясь. Парень не удивится после этого своим сверкающим глазам, не потеряется в сомнениях о том, точно ли он правильно поступил сейчас, ибо уверен в своих действиях и видит отклик со стороны Чуи, его Чуи. Ночь укрывает их от чужих взглядов, а снег вокруг лишь помогает ей, словно они работают сообща, оберегая этих двоих от любых невзгод.       — Ты не ошибся, Чу, мой горячо любимый человек, — он делает акцент на последних словах, подтверждая прошлые домыслы юноши.       Неужели в этой тёмной снежной ночи он нашёл то, что по праву можно считать своим смыслом? Ефросинья определённо оказалась права.

***

      Накахара выходит из кабинета раньше Осаму. Внеплановая контрольная по русскому языку изводила его из себя. Нет, он не такой тупой, чтобы вновь у него за задания стояла красная двойка. Парень плевал бы на этот этот урок с высокой колокольни, если не сам факт того, что на следующий год у него экзамены, играющие роль при поступлении. Пойдёт он в десятый или уйдёт после девятого — совершенно неважно, когда на кону стоит сдача обязательного предмета, знания по которому, мягко говоря, у него хромают. Чуя не может взять и в очередной раз показать родителям свою безнадёжность. Ведь может, если он сдаст хорошо экзамены, им впервые в жизни будет не всё равно и те искренне за него порадуются. Парень впервые за столько лет хочет доказать им, что на него можно надеяться. Но получится ли это?       Не хочется думать о произошедшем вообще, нужно настроиться на репетицию, отвести мысли, иначе он точно кого-нибудь убьёт от своей злости на самого себя. Накахара облокачивается на стену, постоянно проверяя время от скуки. Дазай всегда писал контрольные дольше него, поэтому парень решил повторить текст. Это хоть как-то поможет ему отвлечься. «Помиловать или сослать в Сибирь? Вы правда продолжаете задаваться таким глупым вопросом, зная его поступок? Да он ведь не человек! Лжёт вам прямо в лицо, пока вы делаете вид, будто ничего не происходит! Нет, судари, так дело не пойдёт. На кон ставится ваше имение и, коли желаете отыграться, предлагаю незамысловатую сделку…»       — Алло, Чуя, ты здесь? Нам ещё за Элис идти, а она наверняка у Мори, — Осаму машет перед лицом Накахары своей ладонью. — Не думай об этом, потом с тобой это обсудим, ладно? — тот еле заметно кивает, двигаясь с места.       Элис всегда можно было найти в кабинете у своего папы, потому что Огай её ещё и печеньками с чаем покормить успеет, пока она ждёт время репетиции. Различие в количестве уроков всё-таки доставляло неудобства, но девочке было несложно, от чего та и не жаловалась. За это время дорогу до кабинета директора парни запомнили отлично. Чуя — потому, что постоянно попадал туда за всякие разборки, а Осаму… за компанию.       Дойдя в полной тишине до кабинета, они, не забыв постучаться, заходят.       — Здравствуй, Мори Огай! Элис, пошли-ка на репетицию, — Дазай подходит ближе к девочке, стоящей рядом с папой, и ненароком смотрит на включённый компьютер директора. Взгляд мужчины проносится по столбцам в журнале, в каждом из которых двоек больше, чем любых других отметок.       — Трэш, папуль, — не выдерживает Элис. — Ну, я пошла!       — Это вы её молодёжным словечкам научили? — вздохнув, интересуется Мори, откидываясь на спинку своего кресла. Накахара одобрительно кивает, взяв девочку за ручку. — Удачи вам там.       Только эта репетиция изначально пошла не по плану. Ацуши, разумеется в самой неудобной позе, шил очередную деталь костюма, на этот раз, Дазая. У него единственного шло всё так, как нужно, чем точно не могу похвастаться Чуя. После своей неудачи на русском языке парень был как не свой. Он играл, осознавая нехватку эмоций. Взгляд то и дело в растерянности бегал на Осаму, стоящего вдалеке и наблюдающего за актёрами. «Соберись», — кричал мозг на каждую запинку в тексте. Накахара же учил, вчера повторял, почему всё снова выходит так? Мысли никак не могут устаканиться, постоянно припоминается эта контрольная. Ему стыдно перед Дазаем, который вкладывает в него свои силы, время, пусть и добровольно, Чуя никогда не заставлял его. Нет, так не может продолжаться. Накахара или выжимает из себя последние силы, или останавливает чтение текста. И второй вариант оказывается намного громче. Доиграв свою реплику, юноша покидает сцену и молниеносно усаживается на кресло, отдельно ото всех.       Никто из них точно не мог предугадать явно не самое лучшее настроение Кёки. В любом коллективе не бывает без разногласий; правда, прежде это обходило их стороной. Возможно, сейчас на них слишком сильно давят сроки. Изуми обнадеживающе вздохнула и сняла свои очки, отложив их в сторону. Осаму заранее предполагал, за что она может предъявить. И прежде, чем девушка успеет подать голос, он говорит:       — Ты же понимаешь, что тебе не следует так переживать. У нас есть месяц в запасе, репетиции распланированы вплоть до дня выступления, мы успеваем, — предупреждает он спокойным тоном, садясь рядом с ней.       — Даже если у нас имеется время, тут добрая половина не готова выступать, — Кёка делает глубокий выдох. — Чуя, оставь переживания за пределами театра, умоляю. Ты-то знаешь свой текст, так почему сегодня у тебя выходит всё наоборот? Добавь эмоций, проживай своего персонажа, пропусти его через себя…       — Прошу, не сейчас, — шепчет Дазай, украдкою поглядываю на парня, сидящего в стороне. — Сегодня правда не тот день. А ещё, по моему мнению, мы должны внести правки в реплики Элис, пока не поздно. Её персонаж выступает в роли некой особо разбалованной девочки, но имеющей в своём образе понимание происходящего вокруг. Она не настолько глупа, чтобы не догадываться о примерной ситуации. Тем более, разговоры ведутся в её присутствии, — Осаму встаёт с кресла, бесшумно подходя к Накахаре, держа руки в карманах.       — Хорошо, поменяем. Но рекомендую прислушаться к моим советам, — последнюю фразу он говорит не так слышно из-за шелеста листов, в которых расписан весь сценарий, но этого вполне достаточно для того, чтобы Чуя услышал.       Он хочет подорваться с места и выйти хотя бы в коридор, не слышать ещё одних упрёков, унять шум в голове и побыть в тишине, но ему попросту не даёт это сделать внезапно вцепившаяся в его запястье рука Дазая. Накахаре хочется спросить о происходящем, возмутиться, но на удивление парень не останавливает его, а идёт вместе с ним, миловидно улыбнувшись. Заговаривают эти двое лишь в коридоре.       — Что это за херня? — хмурится Чуя, освобождая свою руку от чужой хватки.       — Я знаю причину твоего негодования и, поверь, ты не позор семьи из-за такой глупой вещи, — Осаму уменьшает расстояние между ними и говорит предельно чётко и ясно. — Даже если замечания Кёки и правда, то мы с тобой знаем о твоём состоянии в данный момент. Ты можешь играть лучше, факт, но, пока ты сам на себя давишь, твой навык будет ухудшаться. Я не пытаюсь раскритиковать тебя сейчас, я показываю, что это совершенно нормально и такие дни бывают. Не вини себя, — парень чмокает Накахару в щёку, подбадривая. Наконец заметив опустившиеся плечи, он спокойно улыбается.       — Тебе не кажется, что друзья так не делают? — говорит Чуя, ведя себя расслабленнее, чем было до этого. Он внимательно слушал Дазая, чтобы перестать крутить в голове навязчивые мысли, как в воронке урагана. Накахара не успокоился до конца, но этого хватает для более успешного продолжения их репетиции.       — А мы просто друзья?       — Персонально тебе раскрою страшную тайну: ты — придурок, — юноша складывает руки на груди, поворачиваясь обратно к двери актового зала. — Пошли уже, парень года.