Когда выпадет снег

      Да, синицам и вправду приходится перебираться ближе к поселениям, чтобы выжить. Добродушные люди, проявляющие жалость к маленьким созданиям — птицам, вешают кормушки и подкармливают их на протяжении всей холодной и суровой зимы. Это помогает им. Но что же происходит, если дополнительной подкормки людей попросту нет? Тогда синицам становится намного тяжелее. Чаще всего при таких обстоятельствах из десяти птиц выживают лишь две!

***

      Осаму и Чуя спешно заходят в трамвай, пока тот ещё не успел уехать. Передав деньги контролёрше, они идут дальше в поиске свободного места. Вокруг сидят старушки с пакетами и о чём-то увлечённо болтают. Этот транспорт выглядит намного новее, чем обычно. Тут даже сидения в идеальном виде! Ну что за чудо? Подростки находят свободные места в самом конце, так что туда и садятся. Они стукаются плечами из-за резкого толчка трамвая, начавшего движения. Теперь их ждут увлекательные полчаса. Дазай кладёт свой рюкзак, на удивление лёгкий, себе на колени для удобства.       — Будешь? — предлагает ему один беспроводной наушник Накахара.       — Давай, — соглашается друг.       Осаму редко разделяет свои поездки с кем-то другим, впрочем, как и Чуя. Дазаю нравилось смотреть в окно, пока он едет куда-то, слушая приятную музыку в наушниках, отмечая их небольшое различие в музыкальном вкусе. Что-то в этом всё же было. Но сейчас подростку не хочется наблюдать за пейзажами. После сытного пирога неимоверно клонит в сон. Особенно в этот момент, когда они сели, транспорт слегка покачивается. Векам с каждой секундой всё труднее и труднее моргать, глаза слипаются. Тело обмякает на сидение. Накахара включает какую-то песню, не рок, конечно, но и спокойной её назвать нельзя. И вот тогда Осаму окончательно засыпает, не в силах сопротивляться такому ярому желанию.

***

      — Просыпайся, мы почти приехали, — будит Накахара, дёргая юношу за руку. — Вот это тебя разморило, — Дазай поднимает свою голову с плеча друга, потирая слипшиеся, ещё совсем сонные глаза. — Ничего, ночью поспишь, а теперь пошли.       Трамвай останавливается, двери открываются, и подростки выходят из транспорта. В лицо дует холодный ветер, под вечер стало существенно холоднее, поэтому Чуя сильнее кутается в свою куртку.       — А я говорил, что ты замёрзнешь, — парирует Осаму, замечая дрожь в теле парня.       — Отстань.       Друзья размеренно бредут до дома Накахары, радуясь тому, что он находится не так уж и далеко от остановки, потому что идти в ужасную погоду, пока один самодовольно улыбается, а другой пытается не умереть от холода, — плохая перспектива. Район, в котором живёт Чуя, нравится ему не только относительной чистотой и хорошим обустройством, но и почти полным отсутствием кошек. Это ли не рай, когда у тебя аллергия, но ты дружишь с жутким человеком, ласкающим каждое случайное попавшее в его поле зрение животное?       Накахара открывает дверь, и слышится знакомая мелодия домофона. Поднявшись по лестнице вверх, они попадают в квартиру. Подростки разуваются. Дазаю не нужно говорить бессмысленные фразы «Чувствуй себя как дома», ибо, придя к Чуе во второй раз, он ориентируется тут идеально.       — Та-а-ак, теперь моя очередь красть у тебя одежду, — подражая другу, произносит Осаму. — Ты же не против? Мы будем квиты.       — Мне легче тебе купить, потому что мой размер, наверное, будет меньше твоего, — Накахара ложится на кровать, вытягивая руки над головой. — Как же я устал.       — Если ты мне купишь рубашку, я тебя убью. Не люблю, когда на меня тратят деньги, — возмущается Дазай.       — Поверь, меня это не остановит, а теперь выйди из комнаты, — спокойно говорит Чуя, поднимаясь с кровати.       — Ты меня теперь прогоняешь? Спасибо, друг, — Осаму театрально разочаровывается, подняв брови вверх и сделав максимально удивлённый и невинный взгляд, прямо как у котёнка, просящего у своего хозяина лакомство.       — Нет, я хочу переодеться, так что иди-иди, — подросток буквально выпроваживает юношу из своей комнаты. Накахара взял его за плечи и вытолкнул за дверь, не забыв хлопнуть ею.       Из коридора слышится полнейшее негодование от Дазая, потому что тот при Чуе спокойно переодевался, а этот ещё и чего-то там стыдится! «Всё равно одинаково, — фыркает он в мыслях, недоумевая. — Больно надо мне на него смотреть, я может и не собирался. Доверяет он мне, ага, разумеется. Да кому он нужен, кроме меня?»       Осаму любит перенимать выражения у Ефросиньи. Ему нравилось то, как старушка искусно и точно вставляла в свою речь фразы. Некоторые из-за того, что Ивановна произносила их до боли часто, Дазай запомнил. Например, «Чего как савраска бегаешь? Ой, ты-то мой личный валокордин. Я ему слово, а он мне сто!» И таких ещё целая куча, хоть книгу пиши и выпускай! Среди бабушек обязательно будет пользоваться популярностью! Сначала мальчик смеялся с них, но потом как-то невзначай эти словечки стали появляться и в его лексиконе. Друзья и знакомые не раз шутили над ним, потому что такие выражения свойственны в большинстве случаев для старшего поколения, а тут такое использует «крутой подросток».       Когда Осаму начинает откровенно ныть о том, что ему вообще-то скучно и его оставили на произвол судьбы, Чуя выходит.       — Мне жаль Ефросинью Ивановну, как она тебя терпит? — спрашивает Накахара, тяжело вздыхая. Неожиданно для них слышится телефонный звонок. — Это тебе.       — Я понял, — кидает Дазай, торопясь найти мобильник, оставшийся в куртке. — Алё, бабушка, привет, — губы расплываются в доброжелательной улыбке. — У нас? Всё отлично, мы совсем недавно приехали к нему, — небольшая пауза, Накахара совсем не слышит, о чём говорит старушка. — Хорошо, я ему дам, — в этот самый момент Чуя одаривает друга удивлённым взглядом, подумав явно ни о том, что имелось в виду. — Нет, мы ещё не ели, но успели попробовать твой пирог! Короче, бабушка, тебя расхвалили! Хорошо-хорошо, пока! — заканчивает разговор Осаму, нажимая на телефоне красную трубку. — Я дам тебе номер Ефросиньи на тот случай, если я перестану отвечать ей на звонки.       Друг медленно диктует ему цифры, чтобы тот успевал записывать и ни в коем случае не ошибся. Перепроверив правильность набранного, юноши идут на кухню. Да, может, они и перекусили чаем с пирогом у Дазая, но желание съесть что-то ещё только усиливалось. Особенно у подростка, который всю дорогу мирно проспал на чужом плече. Как говорится, после хорошего сна, нужно не менее хорошо покушать! В животах постепенно вешалась мышь, а это значит — пора бы перекусить.       — У тебя хоть какая-то еда дома есть? Или чем ты питаешься, пока родителей нет? — спрашивает Осаму. У них всегда было, чего поесть! Ивановна, как и многие другие бабушки, никогда бы в жизни не позволила своему любимому и единственному внуку голодать, но насильно впихивать в себя еду не позволяла.       — Я сейчас нам закажу еду. Ты же ешь роллы, да? — Дазай утвердительно кивает, мысленно отмечая про себя то, что Накахара слишком часто платит за него. Да, тот делает это добровольно, но всё же непривычно. — Замечательно.       Чуя за пару секунд заказывает им еду на дом. Курьер должен прибыть примерно через час, так что остаётся только ждать.       — Слушай, пока мы ждём доставку, поиграем в «Элиас»? — предлагает Осаму.       — В смысле?       — Объясняю: суть данной игры — объяснить слово, не называя его и не используя однокоренных слов, за определённое время. Чем больше, тем лучше, ведь от этого зависит выиграешь ты или нет. Разрешено использовать антонимы или синонимы. Всё максимально просто. Например, тебе попадается слово «самолёт», ты можешь объяснить его как «железная птица». Также можно задавать наводящие вопросы. По типу «На чём ты добирался в Краснодар?» Понятно? — Накахара утвердительно кивает. — Если играть в компании, то в таком случае люди делятся на команды или же пары, и соревнуются, зарабатывая баллы за каждое слово, которое они смогли объяснить. Но нам, к сожалению, устроить состязание не получится, ибо нас двое.       Помнится ему, как он однажды играл в это с детьми на площадке. Дазаю было слишком просто с ними, потому что слова — в силу возраста ребят — попадались лёгкие. Парень постоянно гордился своими победами, шедшими подряд, не давая шансов своим соперников выиграть. Более того, в их компании имелась одна очень вспыльчивая личность. Этот мальчик лет шести (он был самым младшим) всегда устраивал истерику из-за своего проигрыша, скидывая при этом все беды на своего напарника, будто он виноват в том, что тот не умеет объяснять. Закончалась эта тирада тем, что ребёнка выгнали из игры, чтобы он не мешал своими криками не только участникам, но и прохожим на улице.       Осаму роется в рюкзаке в поисках карточек для игры. Обычно в «Элиас» также присутствует игровое поле, но подросткам оно ни к чему, да и у юноши его не имелось. Достав найденные карточки, парень видит, как в дверном проёме комнаты появляется сам Накахара. Дазай похлопывает по кровати по месту напротив него, чтобы друг сел.       — Итак, я начну, ты всё поймёшь, — он ставит таймер на минуту, достаёт из колоды карту и, прочитав быстро первое слово в своих мыслях, сразу же начинает объяснять, а — если быть точнее — тараторить, чтобы уложиться во время. — Какая особенность есть у учителя физкультуры, преподающего в классе Элис?       — Косоглазость? — не совсем уверенно произносит Чуя.       — А если быть грамотным?       — Косоглазие, — парень вспоминает, как друг эвсегда поправляет его на этом слове. Не раз Осаму провоцировал своей «духотой» на агрессию и желание пару раз хорошенько ударить.       — Верно! — мельком смотрит на следующее слово. — Мой знак зодиака.       — Чего?! — Накахара преображается в лице, вскидывает бровями вверх. Чуя не уверен, что знает точную дату рождения друга, а тут он так объясняет! Подстава? Определённо! — Блять, близнецы! — юноша резко вспоминает июнь, про который тот однажды сказал так: «Если на мой день рождения выпадет ОГЭ, то я повешусь, не шучу».       — Молодец! — на третьем слове Дазай испытывает секундный ступор, не понимая сначала, как лучше его донести, да и чтобы его незатейливый друг понял. — То, чего ты боишься, — подросток, сидящий напротив, округляет глаза, находясь в таком же ступоре.       — Клоунов? Э-э… Трипофобия? — взгляд бегает по кровати, будто так он сможет быстрее найти правильный ответ. — Пауки? Одиночество?       — О, последнее верно! — четвёртое слово. Время всё поджимает и поджимает, его катастрофически не хватает, учитывая их рассуждения. — Чем занимаются люди, когда вступают в отношения?       — Сексом, — Чуя в панике.       — Не-е-ет, что-то поменьше… — Воцаряется мимолётная тишина раздумий. Ей-богу, Чуя так в жизни не напрягал свой мозг, как в этот момент. — Мы сейчас просрём всё время, идиот, — Осаму пропускает слово, приступая к следующему. — Что потерял Ширасэ в столовой?       — Кошелёк.       — Замечательно, — телефон начинает громко пищать, оповещая о том, что их минута закончена. — Неплохо. Ты не отгадал слово «поцелуй». Эх, Чуя, Чуя.       — У меня с этим ассоциируется только то, как я в седьмом классе целовался с каждой поклонницей, а потом как последний козёл разбивал их сердца, — Накахара ностальгически улыбается, вспоминая это.       Из-за его необычной внешности, а точнее рыжих длинных волос, по нему не раз пускали слюни. Чуе же нравилось находиться в центре женского внимания. Любовные записки, кроткие переглядки и множество запросов в друзья в социальной сети. Была одна девочка, которая на полном серьёзе следила за ним. Ходит он по школе со своими друзьями — так она за ним, выходит из учебного заведения после тяжёлого дня — аналогично. Сам же парень знал это, но до поры до времени делал вид, будто ему всё равно. Последней каплей стало то, когда девочка стала «случайно» сталкиваться с ним, падать рядом, делая из себя совсем глупого человека, что только навязывается. Нет, он не против знакомств, даже любит их, но почему некоторым так сложно написать банальное «привет»? Этот вопрос остался для него загадкой, ведь после того, как Накахара грубо ответил ей на очередное её падение, девушка отвязалась. Вот и прекрасно, хотя бы Чуя не потратил на неё свои драгоценные нервы.       Осаму вновь называет его дамским угодником, и игра продолжается. Идёт она уже намного легче, потому что теперь Накахара понял, как это работает. С каждым новым раундом, запуском таймера, у друзей получается всё лучше и лучше. Дазай будто бы начинает понимать подростка с полуслова, даже если объяснения его иногда непонятны. Они пару раз спорят о том, как же можно было не угадать такое простое слово. Не обходится и без нецензурных слов, разумеется.       Время за игрой пролетает незаметно. Не успеваешь моргнуть, а час уже прошёл. Звон домофона раздаётся на всю квартиру. Приехал курьер. Чуя кротко кидает: «Сейчас выйду», — и уходит, оставляя Осаму одного в квартире. Дазай хороший мальчик, правда, просто маленькая фигурка кота, стоявшая на верхней полке, слишком пристально смотрит на него. Настолько она гипнотизирует его своими глазами, что парень поднимается с кровати и подходит ближе. «Красивая статуэтка», — проносится в мыслях. Осаму знает, что воровство — грех. У парня нет оправдания, зачем он это делает. Берёт, кладёт в рюкзак, не задумываясь. Клептомания — зависимость, не подающаяся объяснению. Парень промолчит о краже, ничего не скажет, так же, как когда-то было с ручкой.       Накахара приходит быстро. Он закрывает дверь ногой, пока в руках несёт коробки с ароматной горячей пиццей и роллами. Дазай, как кошка, почувствовавшая запах колбасы, идёт на кухню вслед за Чуей. За игрой они совсем позабыли о голоде, сейчас же вспомнили. Животы неприятно урчат от одной мысли, связанной с едой. — Я такой голодный, жуть! — восклицает Осаму. — Ощущение, будто я не ел день, а то и больше! — Накахара усмехается, открывая крышки коробок от пицц и роллов. Выглядит это не менее изумительно!       Из холодильника друг достаёт газированные напитки и разливает их по кружкам.       Они садятся на стулья и начинают спокойно есть, изредка перебрасываясь фразами. Ти-ши-на. Если бы Дазаю два месяца назад сказали, что рядом с этим новеньким, который ведёт себя как клоун, ему будет комфортно, он бы не поверил. Парень начал бы называть эту мысль полной чушью, бредом, да чем угодно, но только не правдой! Раньше Чуя казался чересчур бесячим, вечно срывающим уроки своими — как выражались учителя — погаными шуточками. Осаму не предполагал, что в скором времени не сможет представить свои школьные дни без этого подростка. С Накахарой юноша чувствовал то умиротворение, которое обычно чувствуют дети рядом с любящими родителями. И этот момент ему что-то напоминает, будто он уже испытывал такое рядом с кем-то. Но мысль снова ускользает. Скорее всего, это — обыденное дежавю, присущее каждому человеку.       Дазай хочет подлить себе в кружку ещё газированного напитка, поэтому он берёт бутылку и наливает… Мимо.       — Ебать ты слепой. Теперь тебе придётся мыть стол, лох, — Чуя смеётся с друга, не упуская идеального момента для очередной гениальной шутки.       — Нет, ты мой, Чуя, — Осаму цокает языком, удивляясь с самого себя. Это насколько нужно было погрузиться в раздумья, чтобы перестать различать — где кружка, а где чёртов стол.       — С чего бы я твой?       — Ты даун, — и подросток заливается хохотом. Его плечи подрагивают, руками он облокачивается о поверхность стола. — Сейчас я вытру, а тебе бы пора перестать думать не о том.       Накахара сегодня уже два раза попался на таких фразочках. Вот только у него в голове был совсем другой подтекст, явно не относящийся к ситуации. «В этом не я виноват, это всё Осаму. Нужно нормально свои мысли выражать, чтобы все сразу понимали, — рассуждает он, не замечая, как Дазай с кружкой в руках ушёл в гостиную. — Как он успел так быстро убрать за собой?» Видимо, привычка погружаться в себя и переставать замечать всё вокруг — то, что объединяет их обоих.       Чуя спешит пойти за Осаму, кидая кроткий взгляд на то, что они неплохо успели поесть за это время. Одной пиццы уже не осталось, как и небольшой части роллов. В комнате его встречает интересная картина: Дазай, поставивший кружку на кофейный столик, рассматривает фотографии в рамочках, которые стоят на полках стенки. На них Накахара ещё совсем маленький. На одной он стоит с счастливой улыбкой и держит в руках футбольный мяч. Позади него детская площадка и другие ребята. На другой мальчик уже чуть старше. Первое сентября, видимо, первый класс, Чуя стоит рядом с двумя взрослыми. Одет он в идеально выглаженную белую рубашку и синие штаны. Только не видно, чтобы тот был счастлив или рад, такое же не скажешь и про старших. Осаму смотрит на эту фотографию дольше всех.       — Мои родители не пришли на моё самое первое сентября из-за своих очень важных планов и завалов на работе. Рядом со мной стоят дядя и тётя. И то они пришли к своему сыну на линейку, но мама попросила, чтобы они сфотографировались и со мной, — меланхолично произносит Накахара, смотря на неё с презрением. — Мне было до безумства обидно смотреть на других улыбчивых детей и понимать, что у них родители готовы отменить всё ради ребёнка, — Дазай оборачивается, смотря на Чую с эмоцией, которую друг не может разобрать. Сочувствие? — Они, к слову, никак не извинились. Хотя, как я думаю, по красным глазам ребёнка можно было понять, что я плакал, — и после паузы, он добавляет, — извини.       — Чуя, мне не тягостно выслушивать твои истории. Для меня важно это знать. Я… Я разочарован в поступке твоих родителей, — Осаму не может подобрать те слова, которые будут идеально подходить для поддержки. Он в смятении, не знает, как ответить. — Ты на этой фотографии выглядишь, как граф, — парень переводит тему, показывая пальцем на другую рамку.       На этом фото Накахара стоит на лестнице, волосы закручены в аккуратные локоны. Одет в красную рубашку с рюшечным воротником, чёрные брюки палаццо. Лицо умиротворённо смотрит в камеру, руки слегка касаются перила деревянной лестницы. Видимо, это некая фотосессия в студии.       — Мне тут десять, — Чуя улыбается. — Я помню, как было неудобно тогда в туфлях. У меня потом мозоли на пятках остались. Ужасные ощущения, но мне нравится итог этой фотосессии. Единственное, я сначала не хотел, чтобы мне волосы закручивали.       — Почему? Очень даже красиво получилось, — спрашивает Дазай.       — Меня уже тогда стебали за длинные волосы, — поясняет Накахара, махнув рукой. — Из-за этого я их не возлюбил.       — Те, кто говорил плохие вещи про твою особенность, — дауны. Я бы их послал. — «Потому что у тебя красивые волосы», — добавляет Осаму в мыслях, так и не сказав это вслух. — Я никогда не был на подобных мероприятиях. Меня только мама раньше любила на старенькую камеру фотографировать на память, а после печатала на принтере получившееся и в альбом вставляла. Он сейчас где-то на полке в гостиной у нас лежит. Я уверен, если ты будешь у меня дома, когда там присутствует бабушка, то она всю подноготную расскажет.       — Жду не дождусь увидеть типичное фото «Осаму ест песок», — Чуя смеётся.       — Между прочим, я был хорошим ребёнком и в рот ничего несъедобного не брал. Так что молчать, — оправдывается Дазай.       Так и проходит время за разговорами о детстве, старых друзьях, забавных историях. За окном стало совсем темно. На улицах загораются яркие огни фонарей, людей становится всё меньше и меньше. Кто-то спешит попасть домой после тяжёлого рабочего дня, а кто-то, наоборот, не хочет уходить, поэтому идёт чуть дольше, вспоминая прогулку с друзьями. Но в квартире Накахары только начинается самый разгар веселья.       Разумеется, Осаму нужно было где-то спать. И нет, у Чуи в доме нет проблем с кроватями. Просто умом они оба понимают, что спать в разных комнатах — бред, скучно, бессмысленно. Но и ко всему этому подростки ещё и очень гордые, чтобы спать вместе. По словам Дазая: «Заноза в заднице здесь только ты, а я — гость, так что спи на полу». И пусть юноши знают, что в итоге будут спать на одной кровати, упускать возможность побесить друг друга — кощунство.       — О, Чуя, пока, — прощается Осаму, начиная толкать Накахару вниз. Парень, не ожидавший такой подставы от друга, пытается схватиться за одеяло, но оно выскальзывает у него из рук. Чуя благополучно приземляется на пол, больно стукнувшись об него. — Пять минут — полёт нормальный, да?       — Я тебя убью! — кричит друг, возмущаясь своими положением. Локоть саднит от боли. — Учти, ночью будет месть, обещаю.       — Ага, боюсь-боюсь, — Дазай усмехается, расплываясь в самодовольной улыбке. — В общем, я вижу, ты удобно устроился на полу, поэтому всё решено! — он укрывается одеялом, подоткнув его сильнее под себя. — Спокойной ночи-и! Ай, больно, Чуя! — Осаму шипит от резкой боли в животе, пока уже Накахара смотрит на друга, вкушая вкус лёгкой победы.       — Прости, я не скуп на силу для людей, которые меня бесят. Отодвинься, разлёгся он тут, видите ли, — фыркает Накахара, убирая свою ногу с Дазая. — И ты будешь спать под отдельным одеялом, потому что я уверен, что ты ночью стащишь его с меня, — он уходит в другую комнату, пока Осаму обиженно передвигается на другую сторону кровати. Чуя появляется в дверном проёме с одеялом в руках, которое долго там не задерживается — оно прилетает в лицо друга. — Поймал.       — Спасибо, — подросток закатывает глаза, будучи явно недовольным поступком юноши. — Боже, давай уже спать.       — Не дай боже ты ко мне притронешься ночью. И будь начеку, я всегда держу свои общения, поэтому не удивляйся, если у тебя случится поцелуй с полом, — Накахара не угрожает, что вы, он предупреждает, надеясь, что Дазай всё поймёт сразу же. Он уже умный и хороший, да? (Чуя так не считает, потому что этот придурок нагло скинул его с его же кровати).       И подростки, наконец-то, ложатся спать, приняв свои удобные позы. Середина постели пустовала, потому что каждый из парней лежал на противоположной стороне. Никто не хотел думать о том, кто лежит рядом с ним. Нет, в этом нет ничего такого, просто никому не хотелось оказаться на полу. Осаму почему-то охотно верил в наставление Накахары, ведь тот по физическим данным был явно сильнее, и заставить первого оказаться на полу не составило бы для того особого труда.       В попытках заснуть Дазай вспоминает этот день, стараясь не засмеяться из-за забавных моментов, всплывающих в голове. Сегодняшняя ночёвка не была первой в его жизни, но он также не может похвастаться огромным списком. Юноша часто оставался у Огая, ведь их семьи очень хорошо общаются. Если они вместе отмечали какой-то праздник, то можно смело не верить фразе родителей: «Сейчас пойдём», — потому что это «сейчас» превращается в «ещё несколько часов, под утро вернёмся». В таких случаях Осаму, не обращая ни на кого внимания, шёл в пустую комнату и там ложился сладко спать. К слову, для Дазая в детстве было особенно скучно находиться у Огая, так как Элис тогда и в помине не было.       Ночёвки с друзьями у Осаму тоже были. Точнее с другом, и всего одна, не считая эту. Когда они ещё учились в начальной школе, Гоголь решил пригласить Дазая к себе. Родители Коли уехали в другой город на два дня, а ребёнка оставлять совсем одного не хотели. Вот и предложили тому идею, чтобы мальчик пригласил своего друга. Ох, кто же знал, что ребята захотят поиграть в догонялки в квартире и в итоге уронят вазу! Банальная ситуация, но как же Гоголь краснел перед злой мамой! Все попытки оправдаться шли коту под хвост. С тех пор на ночёвках Осаму у друга не был.

***

      Дазай просыпается от головной боли и ощущением, будто он только что упал. Хотя, почему «ощущением»? Он и вправду сейчас находится не на тёплой мягкой постели, а на твёрдом холодном полу. Чувство, словно его знатно-таки ударили сковородкой, после чего он, потеряв равновесие, свалился на пол. Да, как Флин Райдер. Всё тело неприятно ломит. Парень шипит в попытках встать, не понимая, почему жизнь послала ему такие страдания.       — Я держу свои обещания, — слышится сверху довольный голос Чуи. — Ты своей ногой коснулся меня, так что это не мои проблемы, что ты поцеловал пол. Спокойной ночи.       — Блять, ты серьёзно? — хрипло произносит Осаму, укладываясь вновь на кровать. — Спокойной ночи, принцесса на горошине.       — Иди на хуй.