Не скучай без меня

      — Джаст! Скажи, ты правда идиот, или просто прикидываешься? Разве не понятно, как все серьёзно? — Секби вскочил из-за стола, слегка задевая скатерть. Он был сам не свой: на его лице боролись гнев и страх, и парень стоял, словно изваяние, смотря на Джаста, как баран на новые ворота. Вскоре гнев победил, и Секби схватил, а затем слегка потряс своего друга за плечи. — Да пойми же ты! — он повысил голос — Ты умереть можешь, если не начнёшь лечиться сейчас! — Секби тяжело дышал, и с отчаянием в глазах смотрел на Джаста. Потом наконец отошёл от него и начал нарезать круги по кухне, в надежде, что это поможет успокоиться. — Я говорил, что твоя работа в этой лаборатории ни к чему хорошему не приведёт? Но ты же у нас самый умный! Меня не слушаешь никогда! Вот полюбуйся до чего твое упрямство довело! — Он продолжал ходить по кухне, размахивая руками, а Джаст все стоял, оперевшись рукой о стол, и смотрел на него, то ли с жалостью, то ли пренебрежительно.       — Хватит читать мне морали. Я знал, что нельзя было тебе рассказывать... — наконец сказал он, сунув руки в карманы толстовки. Он обогнул стол, и направился к выходу, намекая, что ему пора и он лучше пойдёт. — Прости, что заставил волноваться... - "И за то, что не сказал о том, что эту болезнь нельзя вылечить..."       Секби наконец остановился. Его пробивала дрожь, а взгляд был устремлен в никуда. Когда высокая фигура Джаста практически скрылась в дверном проёме, парень наконец поднял голову.       — Как ты ему об этом расскажешь? — Бросил он в пустоту, но Джаст сразу понял, о ком речь. А так же почувствовал изменение в тоне своего собеседника. Он был совсем иным: холодным, отчаявшимся.       И юноша застыл, словно в оцепенении. В груди все сжимали тиски, он почувствовал, как что-то щиплет глаза. Ком застрял в горле.       "Я не знаю! Не знаю как!" - слёзы навернулись за глаза, но парень не стал дожидаться они потекут по щекам. Сжал руки, впиваясь в кожу своими ногтями, и, ничего не ответив, покинул квартиру Секби.

* * *

      Ванная комната была укутана едким табачным дымом. Парень потушил очередную сигарету о раковину, оставив на краске след, и снова взглянул на себя в зеркало. Его взгляд скользнул сперва к шее, потом на оголенный торс, а от него к левой руке. Джаст потянул другую руку к черным трещинам на коже, которые покрывали левую конечность, часть шеи и бок. Все это было похоже на какого-то жуткого инопланетного монстра, что обхватил тело парня своими длинными щупальцами.       Откуда взялось это, явно не нормальное явление Джаст прекрасно знал: он много времени проводил на работе в лаборатории. Учёные оттуда проводили какие-то опыты с тёмной материей, или материей Края — так они называли искажение, которое выделяло яйцо дракона. При помощи этого искажения они пытались создать препарат, который мог бы модифицировать человека, а именно: сделать его неуязвимым к любым повреждениям. На его разработку ушел не один месяц, и не один миллион, однако, что бы не делали учёные, желаемого результата достичь не выходило. Напротив: препарат пагубно влиял на всех, на ком его тестировали. Крысы, собаки и один сотрудник лаборатории после прямого контакта с лекарством погибли.       — И у каждого на теле обнаруживали следы искажения... — пробормотал Джаст и провёл пальцами по шее, повторяя контур трещин.       Когда они только появились парень думал, что это просто побочный эффект от долгого нахождения рядом с яйцом дракона, и что скоро всё это должно пройти. Но ни через день, ни через два ничего не изменилось. Искажение стало только больше, и стало расползаться от кисти руки вверх по всей конечности. Тогда-то Джаст решил обратиться к главному врачу лаборатории, но тот лишь развёл руками, мол ничем не могу помочь. От него же парень и узнал, что неделю назад один из санитаров заметил у себя такие же симптомы, а спустя семь дней под наблюдением врачей скончался.       На вопрос Джаста о том, сколько ему осталось, врач пожал плечами и сказал, что не более десяти суток. В тот день юноша впервые не вернулся домой после работы.       Опустошённый, он всю ночь слонялся по окраинам города, как будто старые, обшарпанные дома смогли бы ему чем-то помочь. А к утру вернулся домой и сидя за столом на кухне, выкурил целую пачку сигарет. Он никогда не был ярым курильщиком, а сигареты доставал лишь тогда, когда очень нужно было успокоиться и прийти в себя. Обычно ему хватало одной, ну максимум двух, но чтобы вот так, новую пачку за один раз... Такого еще не бывало.       Однако даже это не помогло ему отбросить переживания. Каждый раз, когда он видел себя в зеркале руки начинали дрожать, а ноги подкашивались. Мыться Джаст стал практически с закрытыми глазами, чтобы ни за что не увидеть чёрное искажение на своём теле. Спал в одежде, на улицу или работу чаще надевал водолазки с воротником и длинными рукавами.       — Сука... — прошипел Джаст: эти воспоминания совсем не радовали. Он быстро достал из кармана брюк ещё одну сигарету. Настроение было просто ужасное. Оно и не удивительно: с каждым днём состояние всё ухудшалось и ухудшалось. Не помогал ни один препарат, выданный сотрудниками лаборатории.       Парень снова затянулся. Хотелось запихнуть в рот и выкурить сразу всю пачку "Marlboro". Или ещё лучше: разбить зеркало, и осколками вскрыть себе вены. В глубине души Джаст понимал, что хоть и способен на то и на другое, ничего из этого не сделает.       А почему не сделает?       Он вперился взглядом в зеркало, нахмурился, словно собирая в себе всю накопившуюся злость. Потом сжал руку в кулак, да так сильно, что кости захрустели, и даже, кажется, занес её для удара. Уже мысленно подготовил себя к тому, что сейчас будет больно, что осколки зеркала сейчас вонзятся в кожу, представил, как кровь будет стекать с костяшек...       Но так и не ударил.       Завибрировавший телефон вернул его в реальность. Джаст посмотрел на экран, и увидел сообщение от Алфёдова: "Друг, ты в порядке?" и тут же отбросил мобильник на стиральную машинку...

* * *

      К Секби Джаст пришёл лишь через четыре дня после того, как узнал о своем "заболевании". Чернота тогда только-только доползла до шеи. Ему, в общей сложности, оставалось всего трое суток, и он все же решился поделиться этим со своим самым близким другом. Парень знал, что тот начнет волноваться, злиться, ругать его за неосторожность и так далее. Но даже не смотря на это всё же решился рассказать.       "Я просто не могу уйти и не попрощаться..." - Но почему-то, эта мысль не придала ему уверенности, когда он стоял у дома Алфёдова, сжимая в руках букет его любимых цветов...       — Ну не могу же я просто заявиться к нему домой со словами: "Привет, любимый! Я завтра умру, так что пришёл попрощаться. Надеюсь ты не расстраиваешься." — Заебись картина получится! — Он готов был разрыдаться от злости и безысходности, удаляясь от пятиэтажного дома. Алфёдов всегда был для него ярким лучиком света в пасмурный день. С ним самый отвратительный понедельник становился прекрасным, а без него даже дорогое вино не пьянило бы так, как с ним. Джаст сомневался, что Алф испытывает к нему то же, но от мысли, что с ним он больше никогда не увидится на глаза наворачивались слёзы. — Не-е-ет, нужно придумать что-нибудь другое... — Джаст вдруг остановился. Его осенило: он ведь не обязан говорить, что завтра его не станет. В его голове уже возник план, который должен был сработать наверняка. Он развернулся, и бросился к дому своего возлюбленного. Забежал в подъезд, поднимается по кривоватым ступеням, считая этажи. "Второй, третий, четвёртый, пятый..." остановился только на шестом, и минуту пытался отдышаться. Потом сел на ступеньку, положив рядом букет достал маленькую записную книжку, которую всегда носил во внутреннем кармане пиджака; карандаш, и быстро набросал простенькое послание. Можно было проделать всё то же самое с смской в вотсап, но как на зло, телефон Джаст забыл дома. Поэтому пришлось выкручиваться.       Когда записка была готова парень поднялся на ноги, отряхнулся и подошёл к двери. Несколько секунд смотрел на неё, нервно сглатывая, но потом всё же решился и позвонил в звонок. Дверь открыли не сразу. По растерянному виду Алфёдова было ясно, что гостей он не ждал. Джаст тут же протянул юноше цветы, и когда тот пригласил - вошёл в квартиру.       — Вот уж не ждал тебя увидеть! — не скрывая радости сказал Алфёдов. — Секби говорил, что ты плохо себя чувствуешь, я волновался... — Робко продолжил он, пряча лицо в хризантемах.       Услышав его слова Джаст протестующе помахал руками.       — Нет-нет! Ты всё не так понял! Я вовсе не болен! — Ложь. — Мне просто... Прости, мне было сложно сказать тебе это, но... — Джаст заметил испуг в глазах Алфёдова. — Я должен уехать. В другую страну. — Непонимание в лице возлюбленного зашкаливало. — Понимаешь, меня повысили, и теперь переводят на испытательный срок в главную лабораторию. — Парень виновато опустил голову. Он никогда не был хорошим лжецом, но сейчас он кажется преисполнился в этом искусстве.       — То есть мы больше никогда не увидимся? — Голос Алфёдова дрожал, и от этого становилось невыносимо больно. Джаст подошёл к нему и заключил в объятия.       — Ну почему же никогда? Я обязательно буду приезжать к тебе по выходным! И звонить буду, и писать! — Он успокаивающе провёл ладонью по спине Алфёдова. — Обещаю. Только и ты пообещай мне, что не будешь грустить из-за этого, ладно? — Попросил он у своего любимого. Тот лишь кивнул, на сколько это позволяли объятия. — Ну вот и славно. Ну а теперь, пожалуй, мне пора. Самолёт через три часа, а мне нужно ещё успеть домой за вещами.       Джаст поцеловал Алфёдова в макушку, после чего мягко отстранился, и направился к выходу. Уже стоя в подъезде он обернулся, на прощание помахал рукой, и побежал вниз по ступеням.       Алфёдов закрыл за Джастом дверь. Его терзали смешанные чувства, но он все же смог успокоить себя, вспомнив об обещании, данном Джастом.       — С другой стороны, мы будем общаться как раньше, только не в живую — бормотал он, возвращаясь в комнату, в которой они с Джастом только что прощались. Его внимание привлек сложенный в несколько раз листок бумаги. Его раньше тут не было, любивший чистоту и порядок Алфёдов мог поклясться в этом.       — Это ещё что? Может это он забыл? — Любопытство берёт вверх, и через секунду парень разворачивает записку. В неровных буквах он узнал почерк Джаста. Но когда он пробежался по тексту этого небольшого письма мир словно рухнул. Оно гласило:

«Привет, Алф! Я пишу это сидя на ступеньках у твоей квартиры. Ты всегда был светом в моей жизни, и я просто хочу извиниться перед тобой. Прости меня за всё, что я когда либо делал не так. Прости за мои проёбы, пожалуйста прости. Я никогда не хотел причинять тебе боль, ведь жил я только ради, пусть и редких, встреч с тобой. Прости, что уделял тебе меньше внимания, чем нужно было. Я хотел бы всё исправить, правда, но не могу. Видишь ли, я неизлечимо болен, и жить мне осталось чуть меньше суток. Прости, что не смог сказать тебе это в лицо. Пойми, я просто не смог бы. Да, я знаю, я слабак! Но ты просто не представляешь, как мне больно осознавать, что я больше никогда не увижу тебя!! Прошу, не скучай и не обижайся на меня, солнце, ведь сейчас я закончу писать, позвоню в твою чёртову дверь, и скажу тебе одну огромную ложь. И ели ты читаешь это письмо, значит ты в неё поверил. »