Ningyo

Уильям, или же Памп (так парня называли в детстве из-за его маски тыквы), давно замечал странности в поведении своего лучшего, некогда единственного, друга Беверли, или же Скида (называли его "скелетом-ребенком" почти по той же причине, что и шатена). Еще в детском саду, как только ребята познакомились, Скид странно привязался к своему лучшему другу. Подумаешь, круто же, когда у тебя есть настоящий друг, верно? В начальной школе странностей становилось все больше, однако Беверли научился хорошо их прятать за маской, как в прямом, так и в переносном смысле. Слишком пылкие признания в привязанности к Уиллу, скандалы на пустом месте, прилипучесть парнишки в костюме скелета... Чепуха, ведь нам же так весело вместе: общий вечный жуткий месяц, просмотр ужастиков, поедание конфеток, это ли не круто? В средней школе жизнь кудрявого парня изменилась. У него появились новые единомышленники, интересы, в конце концов парень записался на местный драмкружок. А что Скид? Он так и оставался самым нелюдимым учеником школы, учился средне, ничем не интересовался и был полностью открытым только для Уильяма. Постепенно навязчивость Беверли начинала переходить все границы, его поступки становились все безумнее, а некогда приятное выражение светлых чувств переросло в настоящую одержимость. Но... Это подростковый период. Как он может любить меня?.. Уверен, что это пройдет с годами, как прошел их вечный детский интерес к Хеллоуину, ведь так?.. Проходили года, два некогда "не-разлей-вода" друга начали серьезно отдаляться. Казалось, что вот-вот, и от их заклятой дружбы останутся лишь приятные, но оттого горькие воспоминания... И вдруг наступили летние каникулы. Мальчикам по 15 лет. Скоро они оба перейдут в старшую школу, осталось совсем немного... У Уила огромные планы на будущее, он уже всячески представлял себя на сцене, вдохновлялся игрой актеров и все сильнее горел желанием стать таким же профессионалом. А Беверли?.. А Лила, мать Беверли, уехала в командировку на неделю, потому её драгоценный "Скидик" останется один дома. На целую неделю лета. Тут же, в день отъезда, Уильяму пришло приглашение на ночевку у своего старого приятеля. Делать было нечего (во всех смыслах), и, предупредив студентку-сестру и еле держащегося в живых дедушку, Памп с радостным настроем зашагал в сторону дома своего нелюдимого товарища, в надежде хорошо провести время. Если бы он только знал...

***

"Если бы я только знал..." — думал парень, безуспешно стараясь сдержать текущие из глаз слезы. Беверли готовился к этому дню как минимум полгода. Он тщательно продумывал каждый шаг своего плана, посвящал подготовке абсолютно все свободное время, научился поворачивать некоторые трюки в домашних условиях, а также сделал себе отличное алиби, после которого парня вряд-ли в чем-либо заподозрят. Он из стороны в сторону ходил по пыльной, заваленной всяким хламом, камере пыток, ранее являвшейся обычным чердаком, на котором в свое время два друга веселились часами напролёт. Парень что-то бормотал себе под нос, периодически ни к месту заливаясь леденящим душу хохотом, заставлявшим и без того до смерти напуганного Уила дрожать сильнее прежнего. Сначала все казалось жестокой и несмешной шуткой. Усыпить лучшего друга при помощи добавленного в любимое спагетти снотворного, а затем приковать его голым к старой, скрипящей под весом парня кровати, от которой очень неприятно пахло, чем-то средним между железом и кровью. Но с каждой секундой, с каждым шагом, сделанным нездорово улыбающимся Беверли, надежда на то, что происходящее было розыгрышем стремительно рушилась на глазах Уильяма. Странная хреновина в руках некогда лучшего друга и запах из стоящего рядом ведра давало понять Уилу — произойдет что-то связанное с наркозом. Худшие мысли закрадывались в голову покрывшегося холодным потом подростка, но об истинной цели всего ЭТОГО Уил спросить не мог — его рот был заклеен скотчем. Уильяму оставалось лишь смотреть на обезумевшего Скида и успокаивать себя, что все будет не так плохо. Напрасно. Беверли, наконец, взглянул на обездвиженного Пампа, будто только что увидел свою жертву. Фиолетововолосый улыбнулся, как могли бы улыбаться горные львы, загнавшие в угол несчастную антилопу. Наконец, Скид подошел к уже рыдающему от отчаяния парню. Пощечина. Щеку сильно прижгло, хотелось взвыть от окутавшего ледяного ужаса. — Ноешь совсем как ребенок. — холодно обронил Скид, с улыбкой глядя в дрожащие зрачки жертвы, — Пампи, Пампи... Признал бы ты мои чувства тогда, когда нам было всего 11 лет... Мы бы сейчас с тобой няшились под одеялком, ели бы твои любимые конфеты, нежно гладили друг друга по головкам... А помнишь, как я на четырнадцатое февраля написал тебе огромное стихотворение. Да-да, это был я. А ты так и не понял? Возможно поэтому ты позволил своим дружкам отобрать валентинку и при всем классе зачитать её. А потом ты всё спрашивал — почему я начал носить свитеры с длинным рукавом? А помнишь, как ты в шесть лет пообещал мне, что мы никогда не бросим друг друга? Ты клялся мне в этом. А я тебе поверил. Я обрадовался, что у меня, после смерти моего отца, наконец появился смысл жизни. Но теперь у меня его нет... Точнее его не было, до недавнего времени. Как-то раз я наткнулся на статью про пытку с анестезией, когда человек под наркозом ампутировали части тела, а затем, после "пробуждения", заводили душевный разговор. Меня тогда осенило, что можно такое провернуть. Конечно, я думал, что не зайду так далеко, но, похоже, удача на моей стороне!!! Я не буду тебя пытать. Ты будешь жить счастливо вместе со мной. Ты станешь моей вещью. После своего длинного монолога Беверли вновь холодно рассмеялся. Все стало яснее некуда. Уильям не мог даже представить что-то подобное, а тут его хочет пытать его Скид. Скид, с которым он тесно общался вот уже 10 лет. Скид, про которого Уил никогда не забывал и не думал заменить. Скид, с которым Памп действительно хотел общаться будучи совершеннолетним... Слезы кончились в этот момент. Не было дрожи. Лишь безысходный ужас в глазах и внутренняя мольба о том, чтобы все оказалось ночным кошмаром. Беверли, между тем, увлечённо рассказывал своей жертве о том, как он создавал вещество для будущей операции, через что проходил, как создавал себе алиби. Но Уильям не слышал. Он лишь видел Беверли, без каких-либо колебаний готовящегося лишить жизни Уила. Оцепенение пришло как некстати. Беверли уже закончил приготавливаться к тому, чего он вожделел несколько месяцев. — Т-ты ч-чудовище... — еле проговорил это прикованный к кровати парень. — Ох, не бойся, больно не будет. Дурманящие ароматы, раздающийся где-то далеко веселый смех Скида, и Памп, стоящий на каком-то огромном цветочном холме. Мальчик чувствовал огромное счастье, сам не понимая от чего. Он просто был рад тому, что существует в этом мире. Что видит это голубое небо, слепящее своим ярким светом; что чувствует прекрасный запах неизвестных ему цветов, что слышит пение птиц и журчание реки неподалеку... Наконец, он видит бегущего к нему Скида. Он машут друг другу своими короткими детскими ручками, затем сливаются в объятии, и все так хорошо, так хорошо...

***

"— Хорошо, если бы это оказалось сном..." — думал Уил, продолжая лежать на чем-то... Твердом. Невольно раскрыв глаза, Уильям, к огромному разочарованию, понял, что он до сих пор на чердаке Беверли. Но где же сам Беверли? Вдруг, парень почувствовал, что его больше ничего не держит: цепи сняты! Быть может его лучший друг все-таки пощадил Пампа?.. Уильям попытался встать, но не вышло. Вместо этого его голая туша свалилась с кровати на твердый деревянный пол. Все еще не было понятно происходящее. Послышались шаги. В комнату ворвался Беверли, державший в руках нечто вроде... Зеркальца? Уильяма охватило волной страха. Он вспомнил то, что говорил ему фиолетововолосый, прежде чем усыпить Уила. Парню не хотелось в это верить. Но когда тебя спрашивает в таких ситуациях? Так же и подумал Скид, мило улыбнувшись. Он медленно направил зеркало к Пампу. — Теперь ты абсолютно беспомощен. Ты не сможешь что-либо сделать без меня, теперь ты моя куколка. Я буду кормить тебя из ложечки, поить из бутылочки, купать тебя, убирать за тобой твое дерьмо, а также по возможности ублажать тебя. А если ты попытаешься хоть что-то сделать, то я жестоко убью каждого члена твоей семьи и запишу это на камеру. И ты не в силах будешь отказаться от просмотра. А теперь, давай-ка завтракать! Скид подошел к изуродованному телу друга. Места, откуда должны были расти руки и ноги, теперь обмотаны бинтами. А вся власть над голым и измученным телом в руках поехавшего психопата. Не было сил ни вопить от отчаяния, ни плакать от безвыходности. Ведь этим горю не помочь. Сломанной игрушке осталось играть роль сломанной игрушки, позабыв про свои надежды и мечты, про друзей, про планы на будущее... Ведь у кукол нет своих планов.