Семнадцать

      Семнадцать… Эта цифра имела большое значение в жизни Фрида. Этот набор букв, всего лишь одно слово, но сколько в нём было смысла. Сколько боли и страхов.       Один. Фрид плохо помнил этот день. Первого ноября выпал снег, белый-белый, правда тающий слишком быстро. Фрид стоял на пороге и наблюдал, как кружатся белые снежинки, как веселятся такие же дети как он сам. Пока мать не позвала. Сколько ему тогда было? Он не помнил. Вроде пять, а может уже семь. Детство лишь отрывками в голове — он не хотел это вспоминать.       Один… Точнее даже Первая. Первая жертва безумства и отчаяния. Фрид видел, как в огне свеч мелькала тьма, разрушающая и поглощающая всё на пути тьма. Но тогда он доверял ей, тянул свои руки. Он не понимал, что позволял увести себя в ловушку. Огни свеч играли перед ним, а руки утопали в алой жидкости. Первая… Его мать всегда любила демоническую магию. Она говорила, что это обычай, традиция… даже закон их семьи, передаваемый из поклонения в поколение. Она говорила, что это необходимость и дар, что так они выживут. Их род выживет…       Первая. Мать говорила что-то. Он до сих пор не знал, на каком языке звучали сказанные слова. Он наблюдал, собирал пальцами алую жидкость под собой и старался не смотреть на такой привлекательный огонь свечей. Секундой позже он пытался отвести взгляд от тела матери. Такое скрученное, с торчащими костями и льющейся алой жидкостью. Мать ошиблась в словах, но лишь сказала, что так и надо. Что такова её доля. Но она не сказала, что это был не дар… Это было их проклятие.       Первая — Демон забрал его мать.       Вторая… Его сестра-близнец дрожала рядом с ним, цеплялась за рукав и даже не пыталась сдержать слёз. Фрид знал, она любила снег. И могла бы тогда уйти от судьбы, бежать после по белому полю и ловить языком снежинки. Могла бы — она пошла за матерью, когда та позвала. Сестра, вторая жертва проклятия их семьи, могла бы жить, если бы осталась. Фрид не винил её, когда та сорвалась. Испуганная вырвалась из круга — он не успел её остановить.       Вторая. Демон ненавидел нарушений. Сестра оборвала обряд и быстро нашла свою кончину. Фрид наблюдал, как живот её вспороли острыми когтями, как из него брызнула кровь. Он хотел бежать, но не мог. Хотел спасти, но было слишком поздно. Слёзы по щекам текли, а Демон засмеялся. Был выбор, но только Фрид остался, чтобы проклятие нести. Демон соединился с ним, проник под кожу и постарался разум подчинить. И если бы обряд прошёл иначе — не было бы в тот день смертей.       Третий… Фрид очнулся на руках отца, тот нежно гладил по голове. Отец… Фрид любил его. Такого светлого и доброго, с кем вместе оружие в мастерской точил. Отец… Взметнулось лезвие кинжала. Так надо — сказал тогда отец и улыбнулся, пока слезами задыхался. Убить, остановить проклятие. Вот, что желала его семья. Пока ослаб, пока не мог спастись, и Фрид всё понял, испуганно закрыл глаза…       Третья жертва. Демон успел проснуться раньше и пальцами остановил удар. Фрид дрогнул. Его рука покрылась чёрной шерстью, а когти раздирали руку отца. Тот пытался вырваться, смотрел со страхом. Но Демон был быстрее. Кровь брызнула, покрылся ею весь пол. И Фрид смотрел, как в судорогах корчилось тело перед ним.       — Ты должен знать… Я был всегда и буду существовать. Ты мой сосуд и мой хозяин… А семья лишь смерти нам желала, — и Демон показал всё, что ранее задумывали мать и отец. Убить того, кто ранее и вправду даром был. А вместе с ним убили бы ребёнка. Как смешно… Фрид не сдержал себя и громко зарыдал. — Не плачь, дитя. Жесток твой мир. Но я с тобой. И останусь навсегда.       Четвёртый. Жертва — лишь жалкий человечишка. Мужчина, насильник и убийца. Фрид столкнулся с ним внезапно. В свои одиннадцать лет. Подкараулил тот, загнал в угол… Фрид не жалел его, когда тот корчился в агонии. Хотел похитить, но нашёл себе могилу. А Демон ликовал и кровью наслаждался. Сказал убережёт от всех — и правду ведь сказал. Защитником он стал.       Пятый… Жалкий пьяница, решивший поживиться. Хотел украсть кошелёк и деньги все пропить. Да только Демон оказался слишком жесток. Руками Фрида бутылку в рот мужчине запихнул и стеклом заставил подавиться. Осколки горло резали, слёзы по щекам текли, но Демон оказался глух. А Фрид уже привык. Он крови не боялся, тошноту давно не ощущал. Смотрел на все страдания и глазами не моргал.       Шестой, седьмой, восьмой, девятый и десятый — бандиты, группа. Фриду тринадцать, и он попал в ловушку. По дороге в соседний город он столкнулся с ними. Желали поиграть — ребёнок и один? Лёгкая жертва. И взмыл Демон, вырвался наружу и обрушил всю свою жестокость. Фрид засмеялся. Давно безумным стал, но мог себя контролировать. Пять тел пали, окрасили весь пол. Демон ликовал, а Фрид продолжил путь.       А дальше ему стало пятнадцать, и в гильдию попал он. Держался стороной — кто с демоном водиться будет? Да только ошибся и понял, что есть любовь на свете. Года два прошло, ему семнадцать. Он верный друг и лидер. И слепо брёл вперёд. Да только Демон ждал и помнил, что люди принесли им боль. Напоминал, рычал и гнал прочь. Но Фрид не мог уже уйти от них…       Всю гильдию семьёй назвал. Лаксус, Бикслоу и Эвергрин — самые близкие ему. Вот только всё никак признать он не мог, про Демона сказать. А тот лишь рычал — все люди жалки и глупы. А Фрид сказал, что не все такие.       Одиннадцать, двенадцать и тринадцать — Хвост Ворона. Лаксус победил, одолел их всех. А Фрид и Демон решили закончить начатое. Как только опустилась ночь, пробрались они в королевскую темницу. Двоих убил Демон, разорвал их на куски. А третьего сам Фрид. Впервые он решился на такое. Пробил грудную клетку, проник под рёбра, чтобы сердце разорвать. Застыл весь ужас в чужих глазах, а он… Лишь улыбался. Жесток и беспощаден. Его таким сделал мир. И только лишь потом он понял, что всегда таким и был.       Четырнадцать — из тёмной гильдии. Решил напасть на Эвергрин, пока та без сознания была, а Фрид лишь защитил. Защита близких — Демон облизнулся и согласился с ним. Теперь он сам проникся к ним любовью и теплом. Оба решили теперь всю силу для защиты направлять.       Пятнадцатый, шестнадцатый — в ловушку завели Бикслоу. Демон выл и рвался, да только Фрид не мог его показать. Никто не знал его проклятия, никто не принял бы. А пятнадцатый резал тело, и крики друга разорвали цепи. Фрид рывком схватил пятнадцатого за шею, одним точным ударом он вспорол живот и наблюдал, как ужас охватил лицо шестнадцатого. Улыбка, острый взгляд, и Фрид убил его. Кровь текла по руке, он смотрел на тела и понял… Бикслоу наблюдал всё это время.       Фрид не хотел смотреть назад. Боялся. Не хотел он видеть отвращение и страх… Да только ощутил чужие руки на плечах.       — Идём домой, — сказал Бикслоу и увёл его оттуда. — Я всё знал и так… Не обмануть вам того, кто видит души.       И ведь точно. Глупцами были. Фрид понял — друг всё знал. Знал с первых дней знакомства. Но не бросил, не отказался… И Демон заурчал и взял контроль, чтобы Бикслоу обнять. Впервые их приняли спокойно.       Семнадцатый. Последний. Не человек, не демон. А дракон. Фрид и Демон приняли свой бой, чтобы защитить родных. Взмахнули крыльями и впервые воспользовались истинной магией. У врага просто не было шансов победить. Мелькали когти, падала на землю кровь. Дракон рычал, боролся до конца, но пал. Фрид смотрел, как тело исчезало, и не нашёл силы обернуться.       Демон ощутил впервые страх, и Фрид мог его понять. Они раскрылись, и если люди захотят — не станут останавливать. Пусть убивают. Фрид закрыл глаза и всё же обернулся. Со страхом смотрели на него. Всё тело в чёрной шерсти, торчат клыки, вьётся тонкий хвост. Он — Демон. Они едины душой. Умрёт один — умрёт второй.       — Давай сбежим… — прошептал Демон, и Фрид согласился с этим. Он развернулся, чтобы уйти…       — Фрид, постой! — рука Лаксуса остановила его, и он обернулся, чтобы поймать чужую улыбку. — Идём домой. Тебя все ждут…       Семнадцать жертв. Семнадцать — цифра смерти, цифра отчаяния и безумств. Но они преодолели всё, обрели семью. Фрид улыбался. Теперь он стал счастливым.