The Last Legacy

Десятки оставшихся партизан-ополченцев наблюдали за тем, как поднимается пыль из-под колес уезжающего М-35. «Молот», только начавший движение, не мог уместить в себя лишних людей. Он попросту был ограничен из-за целей, которые стояли при создании машины: атаковать, используя высокую манёвренность. Защищать. Но не спасать. Джозеф приподнялся на одном локте, озираясь, но не видя. Звуки доносились как сквозь слой ваты или воды: глухо, размыто, откуда-то сверху и одновременно сбоку. И звон. Постоянный звон. Произошедшее в ангаре убило многих не только со стороны людей, но и со стороны противника. Ряды противоборствующих сторон редели, пламя позади бушевало. Только они, в большинстве, и остались. Не люди, не коллекционеры… а эти существа, коих ордами кидали на амбразуры. Простреленная рука подвела: он снова рухнул лицом на бетон, почувствовал, как в едва зажившую нежную кожу розового шрама на щеке впивается каменная пыль. На языке вмиг стало сухо от захваченной с судорожным вздохом пыли. В далеком прошлом они с дочерью смотрели на звезды подобными ночами. На Шаргее, конечно, было ощутимо жарче осенью. Расположившись на покрытой редкими пучками травы земле, Камилла с Джозефом могли по нескольку десятков минут любоваться звездами и рассуждать о вселенной. Это была картина идеального быта, а любой идеал был временным и непостоянным. И, конечно же, значительно улучшен собственным восприятием, а затем и воспоминаниями. Почему он думал о дочери? Наверное потому что сейчас она, должно быть, достигла того возраста, когда может взять в руки оружие и отправиться воевать. Рэдмонд был даже младше нее, когда впервые познал войну. Он попробовал снова, опираясь теперь на протез. Неуклюже перевалился на спину и уже даже не заметил, как заныла потянутая спина. Он смотрел на небо. Оно танцевало перед глазами, дрожало в потоках горячего воздуха, рассыпалось мириадами звёзд и искр от пожара. Далеко за горизонтом полыхал рассвет, но ему, окруженному бетонными многоэтажными могилами, лежащему в самом центре нового братского захоронения, была виден лишь отголосок этого великолепного в своём равнодушии зрелища. Ветус, местное Солнце, вставала и заходила над Элизиумом, не обращая внимания на творящееся на подопечной планете. Было тихо. Первое, что потерял Джозеф с атакой Жнецов. Он быстро уяснил, что затишье бывает лишь перед бурей. Клекотание в горле замеревшего хаска, ленивое озирание окрестности диодом синего глаза твари, молчаливое наблюдение чёрного воздушного генерала, ожидающего удобного момента для атаки смертоносным красным лучом — всё это происходило в вязкой тишине. И то, что сейчас было тихо, заставляло его двигаться активнее. Морщась, приподниматься и тянуться к откинутой в сторону «Стене». Он вытер рукавом рубашки кровь с разошедшейся щеки заодно с гарью и попытался осмотреться, борясь с темнотой в глазах. «Только не упасть» — единственная мысль, ритмично отбиваемая в голове. Джозеф уже знал, что всё кончено, и всё равно внутри распирало предчувствие чего-то страшного и неизбежного. Например, момента осознания: укрепленный участок превратился в руины, рассвет холоден и ал от луж крови, а вместо ворот в гараж дымится воронка от выстрела «Каина». Он продолжал идти как пьяный, то и дело хватаясь за стену, чтобы не упасть. Он спотыкался о чьи-то руки в броне и нет, мягкие и оплетённые проводами. Уронил в сторону тяжелую «Стену» и снял с трупа «Светила» лёгкую М-8. Руки моментально вспомнили изогнутость цевья и дешевую резину затыльника приклада. Может, это, а может, то, что среди мёртвых партизанов и хасков попался наёмник, заставило его остановиться. Опираясь на «Мстителя», он опустился на колени, сглотнул комок тошноты и обшарил труп. Кажется, это была Сюзан. Сдернутый шлем подтвердил догадку, но не было сил обрадоваться или мстительно усмехнуться смерти женщины. Термозаряды за неимением на себе брони отправились прямо за пазуху джинс, холодя кожу. Джозеф сел на пол, притянув к себе левую руку Сюзан, и активировал её инструментрон. «Осада усилилась, мы не можем вывезти…». Буквы плясали перед глазами, накладывались друг на друга. Мужчина зажмурился на пару секунд, пережидая момент слабости, вздохнул и начал заново. Отряду наёмников сообщалось, что на Элизиум прибывают новые отряды Жнецов, и «объект» невозможно вывезти на основную медицинскую базу. Приказывалось в кратчайшие сроки найти центр с подходящим оборудованием, прикладывался список. В ответном сообщении были координаты. Медицинский центр «Асклепиад». Новая точка назначения, никогда — не конечная. Лию забрали туда.

***

Сражение за маленького биотика получилось чертовски кровопролитным: Джозеф мог бы набить свой рюкзак целым арсеналом, но тот болтался за спиной полупустой. Термозаряды да несколько аптечек; гранаты, пистолет на боку и «Мститель» в руках; жирный слой панацеллина на простреленной руке — партизан шёл на войну, в которой есть только свои и чужие. На войну, в которой захватили нечто очень ценное ему, в которой он бежал за кем-то, а не от кого-то. Головокружение и тошнота уже прошли. Джозеф обращал взгляд вниз только за тем, чтобы свериться с картой и убедиться, что идёт в правильном направлении. Он не мог позволить себе не минуты промедления, зная, что Лия там совсем одна и совсем не в том состоянии, в котором может дать отпор… Даже со всем тем, чему он успел её научить.

— Они прорвались, — прохрипел мужчина. — Ублюдки, которых ты привёл. Секунда на осознание? Новый мир не давал и этой роскоши, он кидал правду наотмашь и не ждал, пока ты поднимешься. Слова Брайана подтвердил грохот наверху. Как он успел увидеть боковым зрением, Лия подскочила на месте, но уже было поздно. Коридоры эхом донесли до них крики боли и ужаса.

Он прокрался между хасков в почти уцелевшем здании магазина, мученически задравших головы к небу в ожидании приказов. Он мог бы перестрелять их сейчас так же легко, как уток в открытом небе, но любая стрельба привлекла бы новых тварей в десятикратном количестве. Джозеф остановился за аэрокаром, проверяя дорогу, и только после этого двинулся. Бесшумным мужчину в броне было назвать трудно, и позднее он не мог объяснить, как никто из «пехоты» Жнецов не расправился с одинокой, одержимой целью. Наверное, приняли за своего. У него тоже был свой хозяин, появление которого вызывало ужас и отвращение. Хозяин с холодными глазами, давным-давно похороненный и вставший из могилы, когда начался новый цикл. Цикл насилия и попыток, лишь попыток спасти то, что было дорого.

Наёмники действовали организованно. Глупо было думать, что всю ночь они потратили на отсиживание и зализывание ран, и тем не менее, именно так партизаны и думали. Но, скорее всего, первые изучали план здания, группировались и разрабатывали план. А теперь эффективно его осуществляли. Сначала они сняли людей на стенах. Быстро и тихо, работая не по одному. Разведчики под тактической маскировкой и покровом ночи ударили сзади, где люди больше надеялись на крепкие баррикады, чем на турели, и убили патрульных. А после того, как путь был свободен, оставалось лишь пропустить тяжелую артиллерию. Одного выстрела «Каина» хватило, чтобы уничтожить ведущие на поверхность ворота гаража. У выживших, словно у выдернутых на поверхность слепых кротов, не осталось ни единого шанса.

Ему оставалась лишь сотня метров до «Асклепиада». Джозеф спешил к самому зданию, но теперь засел на верхнем этаже ближайшего офисного здания и наблюдал за зданием медицинского центра. В довоенное время оно наверняка блестело на солнце свежевымытыми панорамными окнами и сияло кристальной белизной арок, но теперь от него остался лишь скелет. Тем не менее, стены внутри устояли, поэтому через открытые случайному взору палаты и кабинеты невозможно было узнать, что творится в коридорах. Джозеф мог лишь примерно представлять, сколько наёмников встретит его внутри… При условии, что к отряду не прислали подкрепления. Хотя это уже было курам на смех. Столько стараний ради одного подростка?

Потайных ходов у местной полиции не было, а у входа и гаража ожидали вооруженные «Светила». Люди, впервые взявшие в руки оружие меньше чем месяц назад, пребывали в ужасе. Дети, слушавшие песню Лии, так и сидели в комнате, в то время как большинство взрослых приготовились ценой своей жизни защищать дорогу к ним. Но их не расстреливали. Те, кто в момент удара «Каина» находился около самого гаража, так и остались там. Сквозь уже почти рассеявшееся грибовидное облако, образовавшееся при срабатывании матрицы взрывателей, выступила женская фигура. — Мы… — Пришли с миром, — даже сквозь электронное искажение шлема было слышно ехидство в голосе наёмника. Он поозирался, отмечая разорванные на куски ошмётками ворот тела, и, кажется, цокнул языком. — Нам нужна лишь одна девчонка. Та, которая пришла к вам вчера, — словно не услышав члена отряда, произнесла женщина. Джозеф застыл. Он просто не мог приказать телу двигаться, а лицу — показывать какие-либо эмоции. Словно палящее солнце Терра Новы наконец запекло его внутри брони и выжгло все чувства и мысли. Он только и чувствовал жар, приливающий к лицу и сменяющийся мёртвым холодом.

Пора было выдвигаться. По крайней мере, стало ясно, что снаружи наёмники носа не кажут. Джозеф спустился на чудом ещё работающем лифте и, готовый в любой миг вскинуть винтовку, двинулся к главному входу. Ни планировки, ни отряда… Лишь слепая убежденность, что если погибнет он, то погибнет и девочка. Так прямолинейно он не действовал со времён Войны первого контакта. Видимо, партизан, вылезший наружу, притащил с собой и всю свою молодую горячность. Но это ненадолго, это до первой его жертвы. Тогда в бой вступит тот Джозеф Рэдмонд, который убивал годами и перестал шарахаться от ощущения отдачи в руках.

На него смотрели. Он ждал, что это будут совсем уж гражданские, но нет. Прямо на него смотрел, уничтожая любую возможность заговора и сделки, чёртов Брайан. Джозеф положил руку на пистолет, готовый дёрнуться, и не отводил взгляда от женской фигуры. Он был готов к тому, что подсознание снова подводит его. Последние недели всё равно доказали его безумие и окружающим, и ему самому, так что стоит ли отпираться? — Мисс Миллер? — неожиданно спокойно для себя произнёс мужчина. — Мистер Рэдмонд, — фигура склонила голову, но шлема, как положено при светской беседе, не сняла. — Я предупреждала вас. — Вы наверняка тоже получили моё предупреждение. — Получила. Но это ничего не меняет. Ваш заказ действительно закрыт, но на неё… — Сюзан кивнула в его сторону, и Джозеф снова почувствовал оцепенение, понимая, что так кивнуть она могла лишь в одном случае. — На неё он всё ещё действителен. Ему не было нужды оборачиваться: знакомое чувство подкатило к горлу. Побочный эффект близости биоэлектрического поля, которое он впервые почувствовал на своей шкуре ещё в квартире на Цитадели.

Он бил их же оружием. Кластерные, подбрасывающие, «липучки», обычные осколочные — гранаты в закрытом помещении убивали эффективнее винтовки, и наёмники умирали один за другим, прибегая к нему за щедро раздаваемой смертью. Они оставляли лишь звон в ушах. Ему катастрофически везло. Джозеф, привыкший к безрассудству хасков, не разменивался на осторожность и выжидание, оставлял за собой лишь черноту и огонь.

— Здесь добыча лучше, чем всего лишь один ребёнок, Сюзан, — ровно произнёс Джозеф. Ему бы и в голову это не пришло, если бы не предательство Брайана. Теперь ему было плевать на этих людей так же, как им на него. Он не собирался оправдывать их страхом или желанием выжить. Ему тоже нужно было выжить. И ему было плевать, что скажет и как на него посмотрит Лия, когда они выберутся. — Я уже говорил, что вы тратите время и ресурсы на бессмысленную гонку. — Это то правильное решение, которое вам нужно было принять ещё давно, Джозеф, — был ему ответ. — Сотрудничать. И тогда никто бы… — Сюзан кивнула на останки у стен. — Не пострадал. Действительно, добыча неплохая. Только не для нас. И, к сожалению, слишком поздно для сотрудничества. Отойдите, или… Джозеф медленно вздохнул. Пульсация поля сзади становилась сильнее. Он приценивался: скольких он успеет убить, прежде чем убьют его? А потом всё произошло очень быстро: кто-то закричал сверху, загрохотали горячие дула турелей, люди как по команде обернулись. Наверху осталась меньшая часть отряда, почти все «Светила» спустились вниз, держа людей на мушке. Привлеченный грохотом тяжелого оружия, к участку начал стекаться ещё один отряд синеглазых тварей.

— Где она? Где девочка?! — Подвалы, — чуть не рыдал наёмник. Одна из ног, оторванная взрывом «липучки», лежала в паре метров от него. Вокруг татуировки на лбу ещё краснело воспаление. Совсем юнец. — Пожалуйста, не уб… Около татуировки тут же появилось новое покраснение.

Она среагировала очень быстро. Сюзан выстрелила, целясь в голову, но дёрнутый сзади Джозеф чуть не упал на пол и наблюдал за тем, как «Светила» синхронно разворачиваются и отбиваются от хасков, из-под мерцания биотического щита. Он словно попал в желе: двигаться, даже говорить было трудно. Даже боль в простреленной руке будто застыла, расползаясь огромным кровавым цветком очень медленно. Он смотрел лишь на Уильямс, застывшую в такой позе, словно она сдвигала с места огромный невидимый камень. Но его тяжесть и неподвижность была реальна: спустя некоторое, надо сказать, приличное для подростка время от напряжения из её носа потекла струйка крови. — Всё в порядке, — шепнула Лия хрипло, заметив его взгляд, и как-то странно усмехнулась. — Я держу. Всё будет в порядке. Я не отдам им тебя. Нет. Всё в порядке, всё будет в порядке… Мужчина мог переводить взгляд, и он видел, как наёмники успешно отбивают нападение. Как Сюзан поднимается с колена, опуская дуло винтовки, и смотрит на них, защищенных от выстрелов и взрывов щитом. Как она делает шаг вперёд, запуская руку в подсумок, и достаёт небольшую коробочку — из-за искажений биотики подробнее было рассмотреть сложно. И у него вспыхнуло жуткое предчувствие, которое появлялось уже не раз. «Сознание будто начинает раскалываться, выпуская «это» наружу. Еще чуть-чуть, и…» — кажется, так он говорил Инаре. Лицо Лии исказилось. Кровь из носа капнула на пол раз, второй, тонкая алая струйка зазмеилась из ушной раковины. Он не успел закричать Лие, чтобы та сбрасывала щит. Она скривилась и то ли зарычала, то ли завизжала, падая на пол. В тот же миг поле взорвалось, воздух вокруг схлопнулся, точно его высосал вакуум, а Джозеф потерял сознание.

В подвалах их было значительно меньше. А сами подвалы были намного в намного более хорошем состоянии, чем строение наверху. Светлые, освещенные коридоры, режущие глаз стерильной серостью. Джозеф успел сменить четвёртую батарею — снятые с трупов «Светил» были заряжены дай бог на половину, но всё же это было значительно лучше, чем всего одна, которой обходились все встреченные им наёмники. В участок прибыло восемь человек. Четвёртый труп улёгся у стены, и грохот, кажется, окончательно уничтожил его уши. По крайней мере, защита шлема уже не казалась эффективной. Джозеф замер у раздвижной двери, просматривая большое складское помещение за ней и держа наготове снятый с наёмника пропуск. Секунда, две… Никого. Пропуск пикнул, мужчина сделал быстрый шаг вперёд и тут же был вынужден спрятаться за высокой колонной от ошпарившего наплечник выстрела. Остаток отряда сосредоточился здесь, решив задавить его числом. Эти «прятки» значительно отличались от тех, в которые он играл с Леоном. Ставка в них была выше, чем долгое щекотание и лёгкий укус за нос. Уже потрёпанный Джозеф мог лишь отстреливаться, не помышляя о том, чтобы пойти в лобовую атаку. Он видел, из какой двери они вышли, но путь к ней лежал через открытое пространство либо через обход всего помещения по длинной кривой. Выстрел достал его в раненую руку. Щит, броня и панацеллин спасли от крика боли, но в глазах всё же на секунду потемнело. Оглушенный взрывами гранат, Джозеф не мог так же хорошо ориентироваться здесь, как в насквозь простреливаемых коридорах. Сначала ему показалось, что потемнело действительно от выстрела. И тошнота подступила от боли. Но стрельба затихла. Он рискнул высунуться, не понимая, решили ли наёмники подкрасться сбоку, и замер. На открытое пространство вышла Лия. Не в броне и не в привычных футболке с надписью «antibiotic» и джинсах. На ней были больничные рубашка и штаны, но она казалась одетой в биотику. Поле было такое густое и насыщенное, что по синеве соревновалось с морем. Неестественно. Она стояла неестественно. Кроме Джозефа, никто этого не видел и не испытал укола страха. Один из четверых наёмников выдвинулся ей навстречу, уже доставая знакомое по Сюзан устройство. Лия опустила голову, сжала виски ладонями и чуть согнулась, словно «коробочка» заработала, лишая её биотики… Но в следующий момент она выгнулась, всем телом посылая ударную волну такой силы, что та впечатала не ожидающего сопротивления бойца в шкафы и придавила многотонным прессом. Сквозь немного рассеявшееся свечение Джозеф снова увидел следы красного на её лице. Но кровь никогда не была так же игрушечно алой, как «красный песок». Она протяжно выдохнула. Уже все выскочившие к ней наёмники были расшвыряны в стороны надоевшими игрушками, винтовки отлетели бесполезными кусками металла. Джозефа спасло только то, что он прятался за колонной, а не за шкафами. В треске биоэлектрического поля, в давлении чудовищной силы, имеющем собственный гудящий звук, он слышал хруст раздавливаемых ребёр и черепов. Его с равной силой раздирали страх от того, что если он хоть на секунду высунется, то закончит так же, и беспокойство за Уильямс. Дозы «песка» хватило бы на целый отряд. Он стоял, прижавшись спиной к колонне, вцепившись пальцами в гладкие края, а перед глазами стояла Эрика с её ломкой. Эрика с её крошечным пакетиком, женщина, чья наркомания наделила её дочь биотическим даром. И Лия, руками наёмников накачанная тем же наркотиком. «Она не выдержит». Едва шум немного утих, Джозеф снял шлем и откинул на пол. Он осторожно высунул руку, потом и сам вышел и сначала медленно, а потом быстрее и быстрее подошёл к девочке. Лия уже сидела на коленях, чуть покачиваясь, уперев ещё пульсирующие голубым руки в пол. — Лия, — тихо произнёс Джозеф, не зная, убьёт его в следующий момент новый приступ или нет. — Лия, это я. Это Джозеф. Лия, посмотри на меня… Пожалуйста. Она и вправду подняла голову. Только посмотрела не на него, а на превращенных в смесь мяса и металла наёмников. Улыбка облегчения пропала. Вся она была — голубой и белый, бездонные глаза, источники ужаса и слёз, и «красный песок» на их фоне скорее чёрный, чем алый. Лия пронзительно закричала и в следующий момент вскинула руки к голове. Тонкие руки — «она исхудала» — с необычайной для ее состояния силы обхватили панцирь «Феникса». Джозеф чувствовал, как тело девочки сотрясается от слез и слов, с трудом пробивающихся через эмоции, вихрем заставившие ее понестись в объятия мужчины, чье лицо ей было хотя бы просто знакомо. Несколько мгновений он продолжал стоять, и только чуть позже его ладони — металлическая и покрытая кожей и плотью — аккуратно легли на её плечи. — Всё хорошо. — Всё хорошо. Лия, я здесь, я здесь, всё хорошо, тише… Всё в порядке, солнышко… Я здесь, всё хорошо, всё… Я с тобой, ты в безопасности… Он обнимал её отчаянно, удерживал руки, сжимал так крепко, словно пытался всем телом поглотить так и не вышедший смертоносный заряд. Он чувствовал, как её трясёт от рыданий. Так плачут только дети, которые не думают, что когда-нибудь всё равно придётся встать, глубоко вздохнуть и продолжить жить. Для них вся жизнь и всё время — солёная бесконечность, боль, которая течёт безудержно, горькая чаша, которую невозможно испить до конца, только захлебнуться ею. И он держал её руки, пока она не обессилела окончательно, пока он сам не смог сделать первый полноценный вздох с того времени, когда щит вокруг них взорвался.

There's a room where the light won't find you, Holding hands while the walls come tumbling down When they do, I'll be right behind you. So glad we've almost made it, So sad we had to fade it.