Миг забвенья

      — Ваш последний противник — Великий дракон Урса! Несмотря на то, что вы опозорили моего сына, я умею прощать! Победите дракона... И получите полную свободу! Легко, не правда ли?       Хриплый смех разнёсся над стенами Мондштата, но его быстро поглотили возмущённые крики толпы. Человек в дорогом костюме, стоявший в окружении стражи, явно ожидал подобного неодобрения со стороны людей. Он расправил плечи, окинул злым и гордым взглядом толпу, а затем, наконец, посмотрел вниз. Там, за стеной города, дрожали и молили о пощаде люди. Только одна, высокая красноволосая девушка с горящими глазами, не плакала. И не кричала. Не умоляла его ни о чём. Она смотрела на него с невероятной ненавистью.       Сразится предстаяло именно ей.       Эола, немым призраком стоявшая рядом с человеком, отправляющим столько людей на верную смерть, внезапно для себя поняла, кто все эти люди. Красноволосая девушка – легендарная Венесса, основательница Ордо Фавониус, святая, вошедшая в Селестию. А человек в дорогом костюме...       Из толпы посыпались новые проклятья в сторону лорда Лоуренс.       Её далёкий предок повернулся к жителям города. На одно долгое мгновение их взгляды встретились. Он не мог видеть Эолу, но что-то всё равно заставило его замешкаться. В его холодных глазах вспыхнула ужасно знакомая искра, что так часто появлялась и во взгляде девушки.       Эола закрыла глаза и глубоко вдохнула. Выдохнула. На миг открыла глаза и снова зажмурилась.       Это просто сон.       Подобные действия всегда помогали ей выбраться из этих чересчур реалистичных сновидений. Вот и сейчас, ещё раз проверив дыхание, Эола почувствовала холодное дуновение ветра и обжигающий кожу мороз. Скорее всего, она опять забыла закрыть окно перед сном.       Она открыла глаза. Свет ударил в лицо. Ветер взъерошил волосы. Рукоять странным образом оказавшегося в руках двуручного меча отозвалась холодом в пальцы.       Внезапно Эола осознала, что очнулась не в своей тёмной комнате, а на главной площади Мондштата.       Над головой чернели грозовые тучи. То и дело в них мелькали молнии. Ледяной ветер, казалось, дул со всех сторон и будто стремился проникнуть прямо в сердце.       Вся площадь вокруг статуи Барбатоса была усеяна изуродованными трупами. Кровь реками стекала вниз по улицам города. Её запах смешивался с запахом холода и грозы, застывая в ноздрях и глотке.       Эола сделала маленький, боязливый шаг вперёд. От места, где её нога коснулась камня, начал быстро расползаться лёд. Он покрывал всё вокруг: тела людей, их одежду, предметы, выпавшие из их рук в момент смерти. Под ним застывали лужи крови. Лёд будто останавливал всё. И ветер. И грозу. Даже время.       Оставлял только смерть, тишину и холод.       Под ледяной коркой лица метрвых жителей города вокруг разгладились. С них исчезли кровь, ранения и ужас. Они стали узнаваемы.       Всмотревшись в одно из них, Эола узнала торговца, около недели назад отказавшегося продавать ей пряники, которые она хотела подарить Эмбер. Недалеко от него лежала официантка, в прошлое воскресенье что-то подсыпавшая ей в бокал. Мёртвая девушка прижимала к груди мальчика лет десяти-двенадцати, наверное своего младшего брата, который всего пару дней назад пытался камнем вибить окно спальни Эолы.       И таких было ещё много. Каждый из них когда-либо причинял ей вред только за то, что её фамилия – Лоуренс. И каждый из них сейчас лежал бездыханной ледяной скульптурой в замерших лужах собственной крови.       Знакомый звонкий голос прорезал гробовую тишину, заставив её резко вскинуть голову:       — Эола! — как только выбежавшая на площадь Эмбер увидела десятки трупов, кровь и лёд вокруг подруги, она застыла как вкопанная. Её взгляд наполнился ужасом и огнём страха, а голос вдруг сорвался до шёпота: — Ч-что... Что это значит...?! Н-неужели это сделала... ты...?       Из-за спины Эолы раздался ещё один знакомый голос. Он был бархатным, леденящим душу. В нём не отражалось ни капли страха. Даже наоборот, он выдавал ликование. Злорадство. Он пробирал до самых костей.       — Она всего лишь исполнила своё давнее обещание. — Лорд Лоуренс, далёкий предок Эолы, последний из жесточайших правителей Мондштата, свергнутый святой Венессой и самим Барбатосом, теперь сделал шаг вперёд, почти поровнявшись со своей "наследницей", и громким шёпотом произнёс: — Отомстила.       — К-кто... Кто вы такой?! — Эмбер скинула с себя страх, в её глазах вновь запылали ярсотные языки пламени.       — Тот, из-за кого твою подружку ненавидит весь Мондштат...       Лоуренс криво усмехнулся и положил свою руку на плечо Эолы. Он не был призраком, однако его прикосновения можно было сравнить с прикосновениями Смерти, ведь о них Эола знала не по наслышке. Почти каждый раз: во время сражений или вылазок, на Драконьем хребте... И сейчас, снова.       — ...Мондштат — он повел рукой, показывая на обледенелую площадь. — Город свободы...? Ха! Город, где человека ненавидят за поступки его предков?! Город, где людям приходится топить своё прошлое в бутылке вина?! Город, давно забытый своим архонтом, только и способным бренчать на лире?! Да...       — Не смей так говорить о Мондштате! — гневно вскрикнула Эмбер и подалась вперёд, поудобнее перехватив свой лук, но это никак не помешало Лорду продолжить:       — Глупая девчонка! Такая же глупая, как и все здесь! Как и нынешние порядки и правила! Неужели в это превратилась "Великая корона Севера" в наше отсутствие...?       Эола судорожно обернулась. Исходящий от неё лёд уже почти полность покрыл статую Барбатоса. Теперь она сверкала, переливаясь в свете учащающийхся молний. Послышались раскаты грома, странным образом смешивающиеся со смехом Лорда.       — Эола... Моя дорогая Наследница... Разве тебе не быдо приятно смотреть на страдания людей, ненавидящих тебя? Разве ты не считаешь, что они это заслужили? Разве ты не считаешь несправедливым их отношение к тебе? Чёрт возьми, да! Они заслуживают этого! Обрати внимание, я был справедлив! Твоя единственная подруга цела и невредима. А магистр Ордо Фавониус, что также была добра к тебе... Почти не пострадала. Но сейчас это не важно. За всех Лоуренсов, Эола, за всех нас мы отомстим! Мы вновь поставим Мондштат на колени!       — Нет!       — Прекрати строить из себя благородного рыцаря! Сколько можно терпеть такое неподобающее отношение к себе?! Сколько можно бежать и отрекаться от прошлого?! Ведь если ты сможешь просто принять его, поверить в справедливость моих слов, род Лоуреснов снова провозгласят великим, а всех, носящих эту фамилию будут не призирать, а бояться и восхищаться! Разве не этого ты всегда хотела?!       — Да откуда призраку прошлого знать, чего я хочу?! — Эола резко обернулась на него, ветер сдул слёзы с её глаз. — Неужели все мои предки наблюдают за мной из преисподни?       — Вполне возможно... Тебе всё же стоит подумать над моими словами.       — Пошёл к чёрту!!!       Ей хотелось вцепиться в его горло, заставить его замолчать. Хотелось закричать, проклиная всех своих предков. Хотелось забыть всё, что сейчас сказал ей Лорд... Ведь отчасти он был прав.       Эоле помешали против воли выступившие на глазах слёзы. Она судорожно сглотнула и перевела взгляд на Эмбер, но не смогла увидеть подругу. По площади, появляясь со всех сторон, заскользили холодные тёмные вихри. Они скрывали за собой здания, улицы, клумбы и обледенелые трупы, захватывая весь город. Поднимаясь по статуе в небо, вихри вились вокруг неё, но саму Эолу не тронули.       Она почувствовала, что ей катастрофически не хватает воздуха. Пространство вокруг неё начало быстро сжиматься, пол будто проваливался под ногами. Ледяной ветер, ещё холоднее, чем на Драконьем хребте, почти нежно коснулся её кожи.       Вскинув голову на верх, Эола тяжело вздохнула. Кислорода становилось всё меньше, а холод рвался будто из самого её сердца, пронзая болью и ужасом каждый сантиметр её тела.       Не в силах больше удерживаться на ногах, она рухнула на колени, однако так и не коснулась пола.       Ледяные плети отчаянно били её по лицу, но их прикосновения теперь были невероятно ласковыми, по сравнению с темнотой, куда она падала. Эола попыталась сделать вдох, но вместо воздуха запустила в свои лёгкие тысячи осколков. Стекла... Или льда. Уже неважно.       Столько раз Эола оказывалась на самом краю этой бездны и сколько раз выбиралась, элегантно, грациозно или же бормоча под нос проклятья. Но сейчас... Как скоро она достигнет её дна? Расшибётся ли о камни внизу? Или там её будут ждать ледяные пики? Это тоже уже неважно...       Она закрыла глаза и снова попыталась вдохнуть, мысленно уже готовясь к новой порции боли. Но её так и не последовало.       Внезапно для себя она почувствовала под собой мягкую, упругую поверхность. Ветра больше не было, холода тоже. Где-то рядом послышался приглушенный звук шагов и пения птиц. Невоносимая боль, леденящий душу ужас и неумолкающие голоса в голове отступили. Она смогла спокойно вдохнуть и выдохнуть. И также спокойно, отогняя все страхи, открыть глаза.       Эола окончательно очнулась только через минуту, когда осознала, что лежит на кровати у себя в комнате. Она вскочила и подбежала к окну.       Солнце только начинало пробиваться через тьму ночи, а намеки на первые рассветные лучи легко скользили по черепичным крышам домов. Некоторые торговцы уже открывали свои лавки, рыцари сновали туда-сюда, приветствуя или покидая свои посты.       Ни трупов. Ни крови. Ни льда.       Самое обычное, тёплое и беззаботное мондштатское утро. Пение птиц вместо раскатов грома, отражение солнца в окнах вместо молний в обледенелых реках крови.       Неужели это было сном? Просто кошмаром?       Но разве она не чувствовала холода, запахи или боль? Разве всё это можно почувствовать в обычном сне?       Её дыхание участилось. Только ещё раз прогнав в голове всё произошедшее в кошмаре, Эола вернулась на кровать и полностью закрылась одеялом от всего, словно это могло помочь от страшных ведений и бесконечного потока мрачных, лишённых даже намёка на радость, мыслей.       Да. Это был просто сон. Просто очередной кошмар.       Через два часа ей нужно быть в штабе Ордо Фавониус. Но, в конечном счёте, ничего страшного не будет, если она прийдет пораньше. Эола точно знала, что больше не заснёт...       Надо будет попытаться как бы невзначай спросить о таких снах Лизу. Или ту странную ведьмочку, кажется, её звали Мона. Надо будет, да... Потом.