e2 — e4

Оставаться наедине с Кагуей не хотелось, и, к счастью, по ночам не приходилось — хотя от того, что она спит за стенкой, было не легче. Но все равно она находилась не рядом, им не приходилось взаимодействовать — Сузаку старался прийти в спальню намного позже нее, надеясь, что когда он появится, Кагуя уже будет спать. Он знал ее, и мог поспорить на что угодно — Кагуя обязательно попыталась бы его смущать. А если даже нет, то заговорила бы с ним, чего ему не хотелось. Почему — Сузаку все еще не разобрался. Днем же общаться они были обязаны, и наедине в том числе. Нанналли официально передала полномочия по управлению империей Зеро и Сумераги Кагуе. Сузаку понимал, что, фактически — одной Кагуе. Зеро был необходим, как символическая фигура — и как защитник. Советы Сузаку тоже мог давать — иногда Нанналли даже прислушивалась к нему. Он не был политиком, не умел вести дипломатические переговоры, но разбирался в политике на достаточном уровне — пришлось. Все, что сейчас делал Сузаку, происходило с одним объяснением — пришлось. Он жил и то только потому, что был вынужден. Хотя видеть мир, который строила Нанналли, видеть независимую Японию, видеть то, как мечты сбываются на глазах — свои и чужие — это было чудесно. Ради этого стоило жить. Ради этого и ради Нанналли. Больше причин у Сузаку не было.

***

— Это расписание встреч с послами, — Кагуя положила перед ним бумагу. — Это расписание интервью с газетами. Это расписание мероприятий. Сузаку просмотрел бумаги. — Немного по сравнению с прошлым годом. — Естественно. Вдобавок я приказала усилить дворцовую охрану. И охрану всех концернов. Естественно, главное внимание сосредоточено на защите клиники, где находится Нанналли, но… — Защиту? Вы думаете, что?.. Кагуя оглянулась, будто могла увидеть прячущегося в углу шпиона, но подслушать их не могли, и они оба это знали. — Я не думаю, я знаю, — сказала Кагуя. — Политика Нанналли устраивает простой народ, но не устраивает многих аристократов, которым до сих пор не вернули привилегии — и не вернут. Аристократам и министрам нравился режим Чарльза, когда британцы были высшей расой в захваченных секторах. В лучшем случае они попытаются устроить информационную войну, где будут стараться настраивать народ против императрицы. Но вряд ли они ограничатся только этим. Скорее всего, нам стоит готовиться к военному перевороту. — Что? — напрягся Сузаку. — Перевороту?.. — Сейчас Британия обезглавлена. Императрица не в состоянии править. Ты — не император. Я — всего лишь японка и хозяйка концернов сакурадайта. Самое время нанести удар в спину, воспользовавшись отсутствием Нанналли. После Реквиема по Зеро Сотая императрица предложила всем ранее подчиняющимся Британии странам выбор — полная независимость или же частичная принадлежность империи, однако возвращение права носить собственное название, а не номер сектора, и прочие привилегии, ранее доступные только британцам. Не все бывшие сектора пожелали целиком отделиться от Британии — им была выгодна поддержка сверхдержавы. Однако больше не осталось никаких нумерованных, в Британии на руководящие должности стали допускаться граждане других стран, а аристократам Нанналли вернула только статус — и не больше. Все активы большинства дворян были заморожены до сих пор. Иногда Нанналли что-то возвращала им, но слишком мало. Они были недовольны и она знала это, но молчали — видимо, до поры. — Ты что-то знаешь? Имена? Фракции? Кагуя покачала головой. — Не знаю. Вернее, знаю, но не уверена точно. Их много. Возможно, в ком-то я ошибаюсь. Возможно, я права насчет всех. В любом случае, мы узнаем это потом. — А ее величество — знает? Кагуя снова покачала головой — медленно. Сузаку похолодел. — Не знает? — Нет, — ответила Кагуя. — То есть, в то время, когда в любой момент ей могли нанести удар в спину — ты молчала? — не выдержав, Сузаку перешел на «ты». Кагуя этого не заметила — или сделала вид, что не заметила. — Когда она была при власти, они медлили — очевидно, не хотели жертвовать одной из детей Чарльза, зная, что она не останется в стороне и может стать случайной жертвой. Вдобавок даже капля королевской крови вызвала бы негодование пуристов. Сейчас Нанналли в безопасности. А Британия — нет. И Япония — нет. В особенности Фудзияма и приближенные к ней районы. Сузаку застонал. — Почему ты говоришь это мне? Почему ты ничего не сказала Нанналли? Ты же все знала заранее! — Потому что Нанналли нужна операция, и если она промедлит с этим еще хотя бы год — то изменения в ее организме станут необратимыми. К тому же, все, что я знаю — догадки, слухи, мои личные домыслы, и я могу ошибаться. А даже если не ошибаюсь — у нас есть очевидная поддержка Китая, Японии, естественно… Насчет Евросоюза я не уверена. — Но Япония — суверенная страна, — проговорил Сузаку. — Да, поэтому, если Япония вмешается прямо — это будет означать новую войну, — сказала Кагуя. — Но у меня есть гражданство Британии и я твоя жена. А еще у меня есть сакурадайт. — Так вот, почему ты решила… — все начинало складываться. Недовольные аристократы могли поднять военный переворот, могли спровоцировать Евросоюз, могли многое, но не решались из-за правящей фракции пуристов, многие из которых тоже потеряли свои активы, тем не менее оставаясь верными имперской семье. К тому же, Нанналли обнаружила в себе и наглядно продемонстрировала другим талант стратега уровня Лелуша. Гениальный политик при власти, политик с максимальной поддержкой народа и военных — учитывая вооружение Британии, шансов на победу не было. Но, если бы Нанналли вышла из строя — среди пуристов могли посеять раскол, могли задеть Евросоюз, и тем самым зажечь пламя новой войны. — Кому это нужно? — спросил Сузаку. — Кому из них это может быть нужно? Неужели их деньги стоят их жизней? — Иногда есть что-то, дороже жизни, — туманно сказала Кагуя. — Деньги, как вариант. Поэтому я и решила. Как твоя жена, я автоматически имею полное право принять сторону Японии. Среди пуристов есть жена японского премьер-министра, но одной Вилетты недостаточно. Я более значимая фигура, учитывая сакурадайт. — Думаешь, это их сдержит? Твой сакурадайт и твое влияние? — Сузаку поморщился под маской. С одной стороны, все складывалось, с другой — что-то совершенно не вязалось, и он не мог сообразить, что. — Думаю, что тогда в первую очередь под ударом буду я, — просто сказала Кагуя. — Я не принадлежу к имперской семье, я не умею управлять найтмером, я не британка, и, думаю, даже многие пуристы терпели Киото только из-за сакурадайта и нашего согласия сотрудничать. При этом они тоже нас презирали, потому что предателей не любит никто. Кирихару, Осакабе и остальных казнили без колебаний. — Ты что — берешь огонь на себя? — усмехнулся Сузаку. — «Огонь» — громко сказано. Не думаю, что они решатся меня убить. Но если им удастся меня пленить, или как-либо мной манипулировать… Понимаешь, в чем суть? — Кагуя пристально на него посмотрела. — Я действительно отвлекаю внимание на себя. Ты все еще слишком таинственная фигура, твоя жизнь, смерть, свобода — все это имело значение только для японцев. Для них ты стал символом освобождения. Другие — вдохновились, и не больше. Для других ты — загадочная личность в маске. И все знают, что ты — не Лелуш. Поэтому, извини, но ты менее интересен, чем я. А за меня не беспокойся. — Погоди, ты говоришь так, как будто уже готовишься к войне, — взволновался Сузаку. Кагуя явно что-то недоговаривала — или изначально сказала неправду. — А как еще? Хочешь мира — будь готов к войне, — ответила она. — Тогда ответь мне на еще один вопрос, — Сузаку сцепил пальцы. — Зачем тебе это нужно? Зачем тебе быть целью? Зачем тебе отстаивать интересы чужой страны, когда есть своя? Зачем тебе гражданство Британии, когда ты — японка? Почему тебя волнует судьба империи, которая однажды захватила твою страну? Как странно, что те же вопросы он на протяжении многих лет задавал себе. И не только он; Аня называла его мазохистом и «чужим среди своих». Но у Сузаку были на то причины, а у Кагуи? — Действительно, почему… Извини, Зеро, — улыбнулась леди Сумераги, — но я не отвечу.

***

Говорить с ним было трудно — и одновременно легко. Легко, пока речь не заходила о политике. Кагуя понимала, что все ее доводы звучат натянуто, в крайнем случае — списала бы на ошибку из-за неопытности, но предупредить Зеро была обязана. С Ракшатой говорить было намного легче. Особенно за чашкой кофе в уютном штабе Ордена Черных Рыцарей, где они часто встречались в последнее время. — Недостаточно кофеина, — резюмировала Ракшата, сделав глоток. — Нигде здесь не готовят вкусный кофе. Что в Британии, что в Японии. — В Индии, несомненно, кофе лучше и крепче, — сказала Кагуя. — Но давайте к делу, Ракшата. Вы уверены, что он вернул разум? Ракшата провертела трубку в пальцах и выпустила струйку ароматного дыма. — Уверена, — наконец сказала она. — Я уверена. Он — это он. Его память на месте.У него уже есть сторонники и информаторы. — Как продвигается разработка Кали? — Прекрасно, — Ракшата выдохнула еще немного дыма. — Но это оружие гораздо опаснее Фрейи. Взрыв от него повлечет куда худшие последствия. В сотни раз худшие. Поэтому я дала ему имя богини, которая была настоящим чудовищем. Богиней войны и смерти, носящей ожерелье из человеческих черепов и пояс из костей. Если применить Кали в действии… это повлечет намного большее количество жертв за один взрыв — а после такое же число погибших от радиации. — Поэтому мы не будем его применять, — сказала Кагуя. — Поэтому работу над ним я доверяю только вам. Вы ведь не делились информацией с Ллойдом и Ниной? Ракшата красноречиво хмыкнула. — Кагуя, за кого вы меня принимаете? Конечно, нет. И все же… никогда бы не подумала, что это скажу, но мое изобретение меня… пугает. Конечно, оно не может выйти из-под контроля. Но его действие нельзя проверять где-то, где живут люди. — Это оружие для устрашения, и не более, — проговорила Кагуя. — Для проверки можно выбрать один из пустынных островов Японии, я согласую с Огги, какой именно. Но использовать Кали по-настоящему не станем. Только в крайнем случае — что станет гарантом безопасности Японии, Британии, и Индии, верно? — Индии? — усмехнулась Ракшата. — Индии это оружие не то что давать в руки — даже подпускать близко нельзя. Вы же знаете политическую обстановку моей родины. Один из секторов Китая, где правят полные идиоты. — Однако это оружие уже принадлежит Индии, не так ли? — Кагуя отпила кофе. — Вам. В этом случае вы представляете собой всю Индию, и если ваша страна окажется под угрозой — вам решать, пускать ли в ход Кали. — Неплохо, — подытожила Ракшата.

***

Никогда еще Сузаку не было так необходимо с кем-то поговорить. Поговорить обо всем — и о политике, и о войне, и о… чувствах. Обо всем. С кем-то, кто знал бы его, как Сузаку — а таким его знала только Нанналли. Но с ней о войне не поговорить, нельзя, она четко запретила и знала, что делает. И о Кагуе с ней не поговорить. Что он ей скажет? И что Нанналли ему ответит? Она выслушает, обеспокоится, но посоветовать не сможет ничего — или же, наоборот, посоветует очевидное, в чем Сузаку уверен не был. Ему хотелось говорить, а вместо этого он ушел подальше от чужих глаз. Вокруг не было никого — это место в городских трущобах Пендрагона Сузаку нашел уже давно. Здесь он мог снять маску, не боясь, что его увидят. Свежий ветер приятно обдул лицо. Маска не мешала зрению и запахам, но от ветра защищала, так что ощутить его дуновение было настоящим удовольствием. Сузаку сжал в ладонях белый значок рыцаря — вместо прежней боли вновь ощущалась лишь светлая печаль. Из трагического напоминания о собственных ошибках, как отцовские часы, значок рыцаря Третьей принцессы превратился в оберег — как сказал Ллойд в их первую встречу: одиннадцатые верят, что в таких вещах живут боги… может, и живут. Он никогда не задумывался о существовании богов. — Разве мертвецы могут скучать по мертвецам? Сузаку подскочил на месте от неожиданности. Он был готов поклясться, что слева от него только что никого не было, он бы обязательно заметил приближение боковым зрением, услышал бы самые тихие шаги, но… только этого человека он не смог бы ни заметить, ни предугадать. Вряд ли она была человеком, эта странная зеленоволосая девушка с именем из инициалов. Сузаку не видел ее со времен Реквиема по Зеро, но внезапно обрадовался ее появлению — его собеседником могла бы стать она. С.С. села рядом. Сузаку показалось, что она ждет ответа на свой вопрос. — Мертвецы ни по кому не скучают, — сказал он. — Им уже все равно. — Но тебе не все равно? — спросила С.С. — Нет, я же не… — Сузаку замолк, поджав губы. — Ага, — протянула С.С. — Попался. Ты не мертв, так? — Как видишь, — буркнул Сузаку. — Иначе я бы с тобой не разговаривал. — О, что ты. Можно быть мертвым, говорить, двигаться, жить… Но быть мертвым, — лениво, будто нехотя, сказала С.С. — Ты пришла пофилософствовать? — Какая сухая встреча, Зеро, — усмехнулась она. — Хотя… нет. Имя Зеро тебе не идет. — Почему же нет? Зеро — это никто. Ноль. — Как думаешь, почему Лелуш назвал себя так? Неужели потому, что считал себя никем? Этот гордец? — Думаю, он хотел сказать, что… — Сузаку нахмурился, вспоминая толпу людей в костюмах и масках. — Что Зеро мог быть кем угодно. Что у него попросту нет имени. Что за чушь они обсуждают? — Послушай, С.С., я… — Дай угадаю. Управление страной, война на горизонте и ко всему прочему тебе кажется, что ты влюблен в Кагую? Сузаку закашлялся. — Ты читаешь мысли? — Только те, которые написаны на лице крупным почерком, — отозвалась ведьма. — И ты хочешь получить от меня ответы? Увы, война — не то, в чем я разбираюсь. Как и управление страной. Что до Кагуи… — Я в нее не влюблен, — выпалил Сузаку. — Ничего такого. Просто она… — Взрослая, красивая, умная, интересная, веселая, привлекательная, добрая, благородная, храбрая… — монотонно перечислила С С. — Да, — кивнул Сузаку. — Нет! — мгновенно поправился он. — Или да. Она… да, в ней есть что-то привлекательное. Но она… она… — Не Юфи? — подсказала С.С. — Не Юфи, — признал Сузаку. — Но Юфи мертва. А Кагуя нет. — Я знаю, — Сузаку крепче стиснул значок. — Но… — Если тебе кажется, что твоя влюбленность в Кагую предает Юфи, то ты только что сам сказал — мертвецам все равно. — Мне не все равно. — Тогда ты уже предал Юфи. Ты женился на Кагуе и чувствуешь к ней влечение, — усмехнулась С.С. — Я не… — он сжал губы. — В любом случае, меня должно волновать не это. — Но тебя волнует и это. Волнует, черт возьми. Волнует. Сузаку убеждал себя, что это не влюбленность, а всего лишь физическое влечение, какое бывает у мужчин к девушкам, особенно красивым, таким, как Кагуя. То, что она была его кузиной, не было помехой даже в детстве, когда между ними заключили помолвку, и уже тогда Сузаку представлял ее своей женой — не был от этого в восторге, маленькая Кагуя его раздражала, но все же он видел в ней не только двоюродную сестру, но и будущую супругу, и, если бы не война — они бы непременно поженились. И не было бы ни маски, ни груза вины на душе, ни безнадежной любви к принцессе, желающей изменить мир, ни боли потери… Но зато безумные планы Чарльза воплотились бы в жизнь. История не терпит сослагательного наклонения, все делается к лучшему… Тоскливые постулаты, которые якобы должны были подбадривать. Сузаку от них становилось лишь тоскливее — от бесконечных «если бы», что валились на него лавиной. Да, Кагуя привлекает его внешне. Интересно, кого из мужчин от шестнадцати до шестидесяти она не привлекла бы? — Что ты тут делаешь, С.С.? — устало спросил Сузаку. — Я думал, ты ушла насовсем. Что тебе здесь делать, когда нет Лелуша? Обсуждать мою личную жизнь? Сватать мне Кагую? Издеваться? Или помочь? — Кто знает, — протянула ведьма. — Может, все сразу? — Если тебе нечего сказать — то мне не о чем с тобой говорить. Сузаку встал, надевая маску — он устал вести бесполезный разговор и уже было пора уходить. В спину ему прилетели слова С.С.: — Когда ты стреляешь — готовься быть застреленным. Когда ты лжешь — знай, что лгать могут и тебе. Ведьма что-то знала. Но что — она вряд ли собиралась рассказывать.