Толика мяты на губах

***

      Учителя непрофильных или бесполезных предметов особо любят нагружать учеников совместной работой: докладами, проектами и на крайний случай защитой, да… Просто сидеть и втыкать в лист с напечатанными символами — то ещё удовольствие. Но когда класс выпускной, интерес к общей работе ощущается весомый. Сону, например, в последний год желает как бы подольше провести времени с друзьями, ведь через девять месяцев поступление. Он собирается подать документы в Кёнги, Сувон, чуть дальше родного Сеула. Почему? Наверное, потому что родители настояли; это как семейная традиция, только вот они все с отличием, а Сону чуть лучше «хорошо».       — Позор! — Сону оборачивается на лучшего друга и, не внимая, втыкает на него.       — Ты чего? — он даже оглядывается, но в его комнате по-прежнему никого, кроме него и Рики.       — Смотри, — Рики приподнимается и припечатывает ему телефон едва ли в лицо. — Сумин, вот же… Мне Конон, блять, с Японии звонит теперь, потому что эта выставила нашу фотку с поцелуем в инстаграм, — Сону непонимающе хлопает ресницами и смотрит на пост.       — И что? У вас же отношения и бла-бла-бла… — отвернулся, чтобы не созерцать не особо приятную картину.       — Вот именно, не люблю выносить всё напоказ, — Рики откидывает телефон на заправленную кровать Сону и растекается по застеленному ковром полу.       — Не расслабляйся, тебе это «напоказ» завтра нужно будет проект защищать по истории корейской культуры.       — Мама, я хочу жить с Конон… Если я ей так напишу, прокатит? — Ким неопределённо вертит головой и тянется к своей белоснежной, мятой от школьной суматохи рубашке, чтобы расстегнуть первые пять пуговиц.       А Рики наблюдает за ним, за аккуратными движениями аристократически красивых пальцев, как они всё же торопливо оттягивают ворот. Сглатывает, потому что непозволительно долго смотрит и поворачивается к окну. Весна… уже почти конец апреля, слишком быстро летит время. А ему ведь стоит моргнуть — и перевод обратно в Японию, стоит ли задумываться об этом сейчас?       В Окаяме у него будущее, а в Сеуле друзья, девушка и родители… Этого периода, когда нужно делать серьёзный выбор, Ники остерегался, обходил стороной, потому что страшно. Каждый разговор о будущем сходит на нет, потому что в настоящем он всё ещё не нашёл своё место.       А где его место? Там, где улыбка заменяет солнце, а искренний смех — природный вой. Почему он задумывается так поздно? Но он и отдёргивал себя, когда было слишком рано. Сейчас пик, да и выбора нет, твёрдое «Окаяма». Как в фильмах не получится, в реальности своя драма, живая и не клишированная, Рики напросто не сможет за секунды до взлёта передумать и выбежать с борта в чьи-нибудь объятия. А как бы хотелось.       — Мы будем проект делать? — как же вовремя отвлекает Сону и уже, удивительно, в своей нежно-розовой футболке. — Я бы, честно, забил, но моё клеймо хорошего парня душит, — признаётся он, отчего чувствуется желчь на кончике языка.       — Я давно не защищал проекты, со средней школы, у меня иммунитет на них был, — усмехается Рики и потягивается, словно спал; а заворожение считается сном?       — А сейчас его нет, доставай ноутбук, нам презентацию в красках нужно делать. Как мне объяснили, то первый слайд коллаж с ценностями, а второй название и бла-бла-бла, — Сону чмокает влажными, считай пожизненно, губами и хмурит брови.       — А красноречие кто пишет? У меня дислексия, всё, отстань, — Сону не задумываясь даёт ему подзатыльник и хмыкает.       — Я тебя грохну и тогда точно писать разучишься и на родном тоже. Сначала изображение нужно найти, — и, кажется, он уже на нервах.       — Я чипсы покупал, на сытый желудок лучше работается. А тебе какие-то леденцы супермятные, — Сону молча вытягивает руку и облокачивается головой на кровать.       Они едят в тишине, Сону задумывается над чем-то, а Рики смотрит в потолок и хрумкает чипсами в одиночестве, потому что друг их не любит. Он довольствуется леденцами и вкусом мяты на языке. А о чём вообще можно думать, кроме будущего? На самом деле эти мысли скоро польются из ушей, потому что им недостаточно места. Пути расходятся только в планах, Рики понимает, что сходит с ума и мечтает знать, о чём же размышляет Сону. Он знает его планы вдоль и поперёк, но всё равно хочет слушать и слушать, чтобы причинять себе толику боли.       В карих глазах друга сияет разочарованность, подаёт клеймо хорошего парня и ударяется о дно. Зачем ярлыки тем, кто превосходит их? Сону явно высок в глазах многих, тем более Рики. Но это как «мне всё равно, мне внушили мой комплекс и я не хочу лишаться его». Многим преподавателям свойственно расценивать на разных уровнях, будет он лучше других — уберут его превосходство, хуже — поднимут на ступень. Социальное равенство? В таких случаях оно убивает стремление и умение человека выделиться в толпе. Рики убирает полупустую пачку чипсов и смотрит на Сону, пытаясь зацепить его внимание.       — Ты хочешь туда поступать? — спрашивает в лоб и сам же тушуется под растерянными глазами. Сердце булькает в желчном соке и подаёт последние надежды на удары.       — С чего вдруг вопросы? — Сону перестаёт рассасывать конфету и прячет её у щеки. — Неужели скучать будешь?       — Просто ответь… — слабо просит и заглядывает в самую душу.       — Хотел, сейчас не знаю, сложно думать под таким напряжением. Мне просто туда нужно как минимум на каких-то четыре года. Потерплю, выжму из себя все соки, заберу диплом и восвояси, — звучит невнятно и неуверенно, Рики поджимает губы, а Сону впечатляется на них, совсем незаметно. — Почему ты спрашиваешь?       Потому что эгоистично надеется, что не один такой. Люди в частности выбирают страдать с кем-то, потому что одиночество край. Безнадёжность собственного состояния.       — Я не хочу улетать к сестре, я поздно начал думать об этом, к сожалению, слишком поздно. Не желаю тревожить родителей своими капризами, — признаётся он, а Сону еле дышит. Смакует слова и давится ложными предположениями.       Ники беззаботный, это первое, что приходит в голову, когда только начинаешь общаться с ним. Но на самом деле он переполнен множеством чувств, что травят его изнутри. Иногда хочется сорвать с себя кожу и вышвырнуть душу за пределы человеческой посягаемости.       — Действительно поздно, для всех поздно менять планы, когда они строились за год или два их совершения. Отступить от них, это как собственное предательство. Доказательство того, что на тебя нельзя надеяться и ждать чего-то серьёзного. Поэтому я не собираюсь отступать, раз начал всё сам. Да и возможность хорошая, — он тянет слабую улыбку и вспоминает про леденец, что уже растворился за щекой, превращаясь в кислотно мятную жижу. — Ты из-за Сумин хочешь остаться? Она вроде в национальный собирается идти, — скажи нет… просто скажи нет…       — Менять планы из-за человека — это не доказательство привязанности или любви, это самая настоящая слабость и слабость перед собой же. Перед своими эмоциями. Это как знаешь… Когда нельзя сладкое, а тебе его хочется, ты не терпишь до конца диеты, а срываешься на него из-за своей беспомощности, — Сону слушает его слишком завороженно, видя суть его слов. Он вытягивает мятный леденец и кладёт в рот, чувствуя горечь, но никак не истинный вкус.       — Верно говоришь, но…       — Я подчиняюсь своей слабости, — вытягивает из маленького пакета конфету и, смотря на Кима, закидывает её в рот. Не морщится как обычно и рассасывает сладость. — Мне нравится смотреть, как ты сходишь с ума по ним.       — Дурак, и как на вкус? — Сону подпирает рукой подбородок и осматривает непривычно красивое лицо. Один вопрос: когда?       — На вкус, как твои губы, — Ники, осознав неловкость сказанного, смеётся и облизывает влажные уста.       — О господи… Кто разрешил тебе открывать рот? — Сону смеётся и кладёт ладошку на его бедро.       — А что не так? — видно дуется.       — К Сумин подкатывай, я уровнем выше, не схожу с ума с таких фраз, — закатывает глаза Сону и смеётся.        — По тебе видно, — ещё обижен и такой смешной. Ким борется с желанием потискать его щёки.       Но их съедает молчание, потому что Рики в который раз за сегодня напрягает голову. В который раз за сегодня он думает о Сону. А будет ли у них совместное будущее? Останется ли хотя бы интернет-общение? Рики не хочет так просто оставлять человека, что подарил ему луч света и надежды. Сейчас он не думает о Сумин, потому что… Их отношения как приговор? Он любил её в самом начале, а сейчас, можно сказать, привычка? Девушка несомненно прекрасна и достойна будущего, но без человека, что не готов стать её проводником него.       Они вместе с начала старшей школы. Сошлись тем, что похожи характерами, но не учли то, что идентичность неосязаема. Ведь симбиоз составляют только противоположности. Частицы что такие разные, но такие не живые друг без друга.       — Давай делать проект, а то так протянем до вечера, родители придут и мы ничего не сделаем, — Сону опять будит его от мыслей, как ото сна. Он ползёт к своему столу и поднимается, чтобы убрать ноутбук с зарядки.       — Я не готов… — негласно шепчет Ники, а Сону хлопает длинными ресницами.       — К чему? А… ты хочешь пока просто поговорить? Мы можем ненадолго отвлечься и посмотреть что-нибудь? — самому отчего-то тошно.       — Всё в порядке, просто я задумался о том, что мы достаточно мало проводим времени вместе, хоть и лучшие друзья. У нас осталось меньше года, дальше наши пути расходятся. А мне ещё столького хочется, — признаётся он. А тишина такая гнятушая, что лезет под кожу и дробит нервы. Сону чувствует мурашки, очень много, по всему телу, словно это его дефект или болезнь…       — Например? — Сону интересно, он увлечён этим человеком.       — Поцеловать тебя? — удивляет… Рики произносит неуверенно, словно пугается осуждения. Но Сону лишь мягко улыбается. — Я серьёзно… Вот скажи, ты когда-нибудь смотрел на чьи-то губы и загорался желаем их поцеловать?       Смотрел и сейчас нервно смотрит, поджимает свои и думает, что ответить. Сону тактильный, его уровень желания всегда высок. Наверное, поэтому в романтическом плане он одинок, ведь требует слишком много. А Рики бы смог дать ему всё?       — Не знаю… Наверное, м… Я как-то во время волейбола смотрел на Чонвона, как он пил, и его губы были влажными… Это, честно, меня завлекло, и в тот момент я был бы не против его поцеловать, — не думает, а после ощущает неимоверный дискомфорт от своих слов. Ники смотрит ему в глаза, как зверёнок, что разочаровался в людях от собственной жалости к жизни.       — Чонвон… хм, а что насчёт девушек? — Ники любопытничает и уже смотрит очарованно, словно моментально забывает о сказанном.       — Не знаю, мне не нравятся их губы, слишком нежные на вид, но это не минус, это очень красиво, только не для меня! У парней чувствуется грубинка и неухоженность, в плане, что они, например, в отличие от меня, не пользуются блеском или простым увлажнителем. Контраст нежности и грубости — как по мне идеальный поцелуй, — Ники проводит языком по своим губам, словно пытаясь почувствовать сказанные Сону изъяны.       — Поцеловал бы меня? — прямо, и Ким задыхается от предъявленного.       Витает ощущение неловкости, ведь чувства отрешенности от времени уже позади. Сону поджимает уста и смотрит на свои руки. Такие нежные, словно состоящие из бархата. На запястье браслет из бисера, подаренный однокласницей, а на безымянном пальце серебряное кольцо.       — Ники, хватит так говорить, у тебя Сумин, меня это напрягает… — и вот опять он находит, за что уцепиться. Вечно напоминает про отношения, что на фоне его отходят на задний план.       У Сону словно гиперфиксация на правильности, на желании казаться хорошим. Он отказывает себе, потому что выстраивает планку идеального парня. А на самом деле чего ему хочется? Хочется наплевать на настоящее и жить своей мечтой, наконец-то признать свои желания и не отрекаться от них.       Человек всегда будет обращать внимание на личную жизнь своего возлюбленного — таковы чувства людской души. Его будет съедать эгоистичность, потому что его желание едино, даже сквозь «Я желаю для него лучшего» проскользнёт «Я хочу чтобы они расстались».       Сону такой, он признаёт, что под коркой своего сгустка души желает свободу Рики. Не желает его себе, а просто хочет его независимости.       — Просто перестань цепляться за неё, когда мы с тобой наедине, окей? Сону, просто забудь про неё, когда в моменте существуем ты и я, — звучит внушающе до дрожи конечностей и неприятного спазма внизу живота.       — Я не понимаю тебя, что ты этим хочешь сказать? Тебя не смущает факт возможной измены? — не смущает.       — А тебя не смущает тот факт, что я распинаюсь перед тобой и пытаюсь, да что уж там, едва прямо говорю, что ты мне небезразличен? — Рики выпаливает это так быстро, с такой кучей смешанных эмоций, что его потряхивает.       А Сону давится воздухом и смотрит в прозрачную пустоту, потому что боится и слово сказать. Одно слово передаст все его чувства… Так и будет: в голове одно, на языке совсем другое.       — И каждый раз, когда я смотрю на тебя, я просто проклинаю себя за желание поцеловать тебя. Потому что твои губы, как ты сказал, — самый настоящий контраст, но уже с моими. У меня никогда в жизни не было такого дикого желания поцеловать кого-то, как тебя, — его искренность завораживает, и Сону бесстыдно раскрывает рот в немом удивлении.       Сердце-то стучит не за рёбрами, а где-то в кишащем от чувственных взрывов желудке.       — Я не хочу, чтобы ты жалел об этом, Рики… — жалеть не жалеть, какая разница? Нужно жить настоящим. Именно поэтому Ники ведётся на свои чувства и не отказывает себе.       — Но ты хочешь поцеловать меня? — усмешка на его губах, как клише в романтических фильмах. Выглядит обыденно, но до одури прекрасно.       Внутри рвёт от истерики, и, кажется, самый момент для панической атаки; Сону дышит глубоко, стараясь не потеряться в собственной комнате, как в лесу. Ники смотрит на него с неподдельной тревогой.       — Окей, Рики, просто поцелуй меня… но я не смогу смотреть Сумин в глаза, она этого не заслуживает. Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — его голос наполняется сталью, а дыхание холодеет от предвкушения.       Поцеловал меня…       И Рики чувствует себя избалованным ребёнком, которому мало этих слов. Но в то же время его желание застревает в глотке, и парень просто движется. Поджимает сочные, покрытые словно лаком губы, и чувствует, как они лопаются под напряжением. Его потрясывает, как на лёгком ветру только проснувшийся цветок. Кажется, в таком состоянии возможно забыть своё имя… а понимает ли он вообще, что происходит? Сглотнув вязкий ком, он смотрит в глаза, что напоминают дубовое цветение, блеск точёной деревянной фигуры. Во взгляде Сону весь мир — мир, в котором хочет жить Ники.       Момент забвения, состояния нервного шока, ведь желание становится явным. Они хотели этого давно, мечтали и умалчивали, а сейчас раскрепостились. Сону сгорает от нетерпения и поддаётся вперёд, укладывая свою влажную от волнения ладонь на острое плечо. Ники выдыхает и цепляет пальцами резной подбородок, так аккуратно, словно своими действиями может разрушить всё. Профиль Кима, словно божественное представление, слияние всего идеального и прекрасного. А губы искусственные, но Ники знает, что они реальны, как в фильмах, но только наяву.       Они словно без опыта, подкрепляют друг друга чересчур волнованными касаниями и зажимают глаза. Это не сон… Ники чувствует эту фруктовую мякоть, бархат дорогого шёлка и тягучесть мягкой карамели. Слишком сладко и желанно, чтобы не издать мычание сытого животного.       Сону сжимает пальцами ткань рубашки и накрывает чужие, с толикой родного вкуса уста. Ники по своему приятный, он до одури желанный, до звёздочек перед глазами как в бездонной галактике.       Их дыхание перемешивается, выявляя тягучую и излюбленную мяту. Ники плевать, он наслаждается процессом и губами, что так роднят его и пленят. Почему он не сделал этого раньше? Почему не окунулся в этого парня с головой?       Сону — вселенная, его округ и кислородный баллончик. Они слишком много думали и получили так мало, но… Но они цепляются за надежду, словно в миг могут сорваться за борт.       Ники отстраняется, чтобы сделать глубокий вдох и ловит на себе искренние, наполненные блеском желания глаза. И хватает мгновения, чтобы Ким оказался прижатым к застеленному ковром полу. А Рики сверху него, жмёт его ладони в своих и наклоняется, чтобы оставить след на аккуратном подбородке и ровном носе. Он спускается к губам медленно, подцепляет их и юркает языком в теплое нутро.       Греет, а чужой язык взаимно тянет — это ощущение сравнится разве с предсмертным вздохом, потому что поцелуй с Сону как состояние агонии. Его штормит от прикосновений. Ведь Сону выбирается из плена и жмёт к себе увесистое тело, словно Рики может сбежать.       Не сбежит, не посмеет, эти чувства дорогого стоят, до конца учёбы он точно в его плену, в плену его сладких уст. Его трясёт от трепетных прикосновений, бросает в пот от тонких пальцев, что бегают по оголённой коже поджарого торса. Сону выдыхает свежей мятой в самое тепло сплетения их губ, а Ники ловит этот сгусток кислорода и чувствует головокружение.       Сону кое-как расстёгивает рубашку, чтобы согреться о чужое тело, его пальцы бьют разрядом тока до мелких мурашек. Ники отстраняется, переводя дыхание, а Сону паникует, думает, что сделал что-то не так.       — Всё в порядке, просто голова немного кружится, — с лёгким смешком отвечает Ники и берёт тёплые ладони в свои, оглаживая их, как хрусталь.       — Тогда продолжай меня целовать, кажется, сейчас я могу дышать только с помощью тебя, — признаёт, чувствует себя слабым. Но главное… рядом с ним.       Ники разводит его бёдра и устраивается между ними, всё же понимая, насколько велика разница; Сумин совсем другая, хоть и прекрасная девушка. Её бёдра мягкие, а не с ноткой упругости, в них тонешь, а в Сону ищешь, за что уцепиться без потери собственного разума. Он держит его за щёки и вновь бездушно целует, наполняя свой организм эйфорией. Сону, кажется, не чувствует себя человеком, он жалобно скулит и зажимает Ники, хотя тот не уйдёт.       А Нишимура чувствует, как безумие поднимается по ступенькам в его мозг; пускает руки под лёгкую футболку Сону и выводит его выпирающие, как ивовые корни ребра. Прикосновения обжигают, а поцелуй убивает.       — Пожалуйста, не бросай меня, — его слёзы добавляют горечь на устах, и Ники ощущает, как грудь щемит.       — Живи настоящим, Сону, просто не думай о том, что мне нужно будет уехать, сейчас я здесь и полностью твой, — шепчет в самое ухо, обжигая горчим дыханием.       — Я пытался, Ники, я потерял тебя ещё тогда… — Ники, кажется, в бреду, он стирает горячую слезу с нежного лица и смотрит в хрустальные глаза.       — Прости, — и не может сказать то, что ощущает от признания, потому что чувства дали плоды только год назад. И это чертовски мало, чтобы уверять кого-то в своей любви.       — Не потерял, просто я слишком дурак, пожалуйста, не думай о том, что было тогда, — Ники целует его щёки, оставляет приятную влажность и отрывается, чтобы посмотреть в глаза.       — Сделаем проект позже, просто не останавливайся, если и умереть, то только от нехватки воздуха во время нашего поцелуя, — он тянет улыбку и кладёт руки на скулы, чтобы приблизить парня к себе.       Снова цепляются друг за друга и сплетают губы в вереницу чувств, Сону ощущает то, чего был лишён с самого начала. Неужели Рики настолько любит его?       — Просто знай, что ты мне дорог, — шёпот в самые губы и искра где-то в болящей груди.       — Ты всё равно будешь с ней, — осознанный кивок. — Оно тебе нужно, обманывать её?       — Сейчас мне нужен ты, Сону, — плевать, он затягивает его в поцелуй и плавится, как в огне.       Мгновение это или целый час, день, месяц, просто без разницы, главное — они чувствуют друг друга взаперти любовной страсти, нежной, как первый снег, и ощутимой, как январский мороз.       Ники до очертенело эгоист, да и Сону не лучше. Вестись на поводу своих эмоций — нормально, но сдерживать их до похвалы. Их пожар тушится, когда оба лежат на полу, словно прошедшие тысячи миль по округу Колумбия. Излюбленная футболка задрана, пуговицы вылезли из петель школьной рубашки. На голове шторм — это мягко сказано.       — Там, кажется, мама пришла… — Сону вылазит из-под Ники и бежит к небольшому зеркалу. Он небрежно поправляет волосы и оборачивается, его бьёт смех, искристый и заразительный. — У тебя губы опухли, будто мы не целовались, а я тебя от железки на морозе отдирал! — он проводит пальцами по его устам, и Рики кусает его.       — У тебя не лучше, — бубнит он, чуть наклоняясь, чтобы оставить след на подбородке.

Иногда легче пуститься в пляс со своими чувствами и перейти все моральные устои, чем терпеть и находиться в агонии своей немощи.