Канун Нового года

Что произошло в канун Нового года, должно там же остаться. … - Я чувствую себя паршиво, я никуда не пойду. - Именно поэтому ты и должен прийти! Родители уезжают на какой-то очередной гала-ужин. А мы повеселимся. Симону было очень сложно отказать. Потому что уже неделю он сидел в своей комнате и смотрел в аквариум. Мама пару раз в день приносила ему еду, а рождественский обед он смог просидеть лишь один час без желания остаться одному. Сара это понимала, поэтому старалась ничего не предпринимать. Хотелось начать жить, как раньше, но ни сердце, ни мозг, этого принять не хотели и не могли. - Веселиться будете вы, а я буду сидеть с кислой рожей. - Можешь лежать! Но так будет неудобно распеваться. - В смысле? - Приглашены только ребята из хора.. - Фелис, может стоит дать всем отдохнуть… - Нееет, замок наконец-то в моем распоряжении, и я хочу устроить вечеринку. Но без той жести, что творится на наших посвящениях. - Я думал, тебе это нравится. - Симон! - Ок, я понял. - Ты придешь? - Да… но я не буду веселиться, только ради хора. - Конечно, без проблем. Спорить бесполезно, потому что Симон на самом деле спорить и не хотел. А хотел он смеяться со своей семьей, гулять с друзьями и не думать о том, как холодно ему лежать в своей постели и не иметь даже возможности согреть себя мыслями о скорой встрече с Вилли. Но это невозможно. “Притворяйся пока не получится”. … Смеркалось. Если это и не была самая долгая неделя за год, то Симон тогда вообще не может себе представить, что такое отбывать заключение в тюрьме. Можно спросить отца. Но он не будет спрашивать. В тот раз казалось, что вся жизнь уходит из-под ног. Полиция, обыски, ящик с наркотиками. Разные. Цветные. Бутылки. Слезы матери. Крики Сары. Симон не мог выдавить из себя эмоции. Он не чувствовал себя преданным до тех пор, пока не узнал, что отец продавал наркотики и его знакомым из школы. Сам встречал его, а перед этим за углом сбывал товар. Улыбался и уверял, что теперь у него хорошая работа, и все будет хорошо. Сначала пришлось покинуть одну школу. Потом вторую. Но третью Симон и Сара покинули сами, потому что отцу больше не было дано шансов. Симон часто размышлял о том, насколько этот опыт может помочь ему сейчас. В том, чтобы взять себя в руки и продолжить искать свет, возможно. Но в том, чтобы давать шансы, вряд ли. Разница лишь только в том, что отца хотелось спасти и шансы давались скорее не ему, а Симону, матери и Саре. Чтобы поверить в то, что отец может исправиться. Сможет перестать пить. Принимать вещества. Но если человек сам не дойдет до этого, ему никакие шансы и не помогут. Сейчас же, когда весь мир увидел его в секс-видео, и Вилли выступил с обращением об отрицании своего участия в нем, проблема была в другом. Это был выбор человека, а не невозможность контролировать себя и свои зависимости. Хотя откуда Симону знать о том, насколько сложно делать выбор, когда все говорят, что у тебя его нет? … После всех этих размышлений Симон собирался написать Фелис, что не придет. Пока он не разберется с собой, никаких чертовых вечеринок и игр в “Притворяйся пока не получится”. Но что-то щелкнуло. Канун Нового года. Рождество уже просрано. А пока сомнения не одержали верх, надо сделать хоть что-то. - Подходить к семи, да? - написал Симон Фелис. Она ответила почти сразу же, будто ждала подтверждения именно от него. - Да, всё в силе. … Замок родителей Фелис впечатлял. Хотя после жизни в Хиллерски роскошные усадьбы удивляли всё меньше. Симон приехал на автобусе и шел до замка по тропинке пока машины кружили около дома. Но прогуляться по морозу было здорово. Он уже и забыл, как сильно скучает по прогулкам. И по прогулкам с ним. - Привет! Симон поднял голову и увидел Фелис. Она светилась. Причем буквально. Платье из пайеток, блестки везде, просто везде. Вот это настоящий Новый год. - Привет. - Проходи, ребята уже в гостиной. Но там никого не было. Когда Симон обернулся, чтобы спросить, правильно ли он понял Фелис, ее уже не было. - Мое платье из блесток должен увидеть мир! Не ругайся, Симон, ты всё поймешь, - написала она. Но понимать он ничего не хотел. Опять какая-то дурацкая пансионская шутка. От Фелис он ожидал такого меньше всего. И когда Симон уже хотел повернуться и пойти на выход, он почувствовал прикосновение сзади. Осторожное. Боящееся спугнуть. Но нежное. Кто-то коснулся его между лопаток. Мгновение - встал так близко, чтобы обнять сзади и перестать дышать. Прямо как тогда в комнате Симона. Надо было назвать имена рыбок, но в голове обезьянка хлопала в тарелки. Так и сейчас он хотел что-то сказать, но БУМ-БУМ-БУМ. - Привет. Симон вырвался из объятий и повернулся к… - Вилли. - Привет. - Что это значит? - Я попросил Фелис устроить нам встречу. Я знал, что ты не придешь, если напишу я. - Конечно не пришел бы. Мне казалось, что мы уже все обсудили. - Тогда было много людей. - От этого не легче. - Хор на самом деле был здесь, только часом ранее. И все машины, что ты видел, в них были они. Я приехал к черному входу. Если ты переживаешь… - О чем? Вильям не ответил. В который раз напоминать о том, что им нельзя видеться, причинит боль обоим. А напоминать, что Вилли придумал хитрый план, как “оставить встречи в секрете” - неуважение к Симону. Тогда казалось, что каждое решение Вильяма еще может не встретить лавину недовольства Симона. Просто попытки “всё наладить” еще только начались. - Отличная вечеринка без вечеринки, - подытожил Симон, но без сарказма. А скорее разочарованно. По правде говоря, ему действительно хотелось повеселиться. Спеть пару песен. Потанцевать и выпить пунш. Забыть на несколько часов о себе и Вилли. Но всё произошло с точностью наоборот. - Фелис всё подготовила, но кто же знал, что она будет только для двоих. - Думаешь стоит оставаться на такой вечеринке? - Я бы остался на любой. С тобой. Симон посмотрел на Вилли исподлобья. Как бы проверяя - сможет ли он заглянуть ему в глаза, как раньше, и не суметь отвести взгляд. Получилось. Всё еще может. - В таком случае я буду пунш и попкорн. Вилли улыбнулся уголками рта. И продолжал улыбаться так, будто Симон сказал, что все будет хорошо, они будут вместе, уедут в закат и никто никогда не отнимет у них этого. - Я кстати попытался повесить гирлянду, но мне помешала кошка Фелис, - проговорил спустя минуту Вилли. В этот момент на спинку дивана прыгнула белая пушистая “хозяйка дома”. Всем своим видом показывающая, что, во-первых, сначала ее нужно покормить, а во-вторых, все украшения проходят тщательную проверку ее котейшеством. - Что она сделала? Поцарапала тебя? - хихикнул Симон. - Хуже. Она легла на провода, которые я распутывал всё утро. В итоге я ничего не успел. - Надо было попросить ребят из хора тебе помочь. - Смешно. Кажется после этого обоим парням стало легче. Можно вновь говорить, что думаешь и знать, что тебя примут. И окутают уютом. - Я помогу, - сказал Симон и взял в руки запутавшийся комок гирлянды. Кошка спрыгнула с дивана, решив никому не мешать. - Кажется, она хотела, чтобы это сделал ты. - Подержи, пожалуйста, здесь, - никак не прокомментировав решение животного, попросил он Вилли. - Так? - Вилли осторожно коснулся провода и одновременно пальцев Симона. Оба замерли. Нужно было просто размотать этот длинный провод бесконечной гирлянды. Но бесконечной стала секунда их прикосновения. Этого было достаточно. - Так. Спасибо. Можешь отпускать. Не можешь. - Я схожу за пуншем и снэками, - быстро отреагировал Вилли и, отпустив гирлянду, сделал пару шагов назад. Когда он вернулся, Симон уже расположил огоньки по дивану, торшеру, камину и креслам. Так создавалось ощущение, будто они и сами маленькие огонечки. - Вау. Красиво. Люблю гирлянды. - Я помню. Вилли вновь не смог не улыбнуться уголками рта. Если честно, только улыбаться и хотелось, однако, мышцы на лице от этого уже отвыкли. Когда парни расположились на полу перед диваном (так было удобнее), еда и напитки были разложены на журнальном столике, а гирлянда перестала мигать и остановилась на фиолетовом цвете, Вилли и Симон одновременно потянулись друг к другу. Один поцелуй как столкновение планет. И плавный переход к медленному и точечному овладению губ друг друга. Сначала осторожно, затем более властно, Вилли притянул к себе Симона. Футболка натянулась, а горячие ладони стянули ее и выбросили к камину. Нет, пожара не будет. Но смотря где. Симон также легко расправился со свитером Вилли, который уже через пару секунд составил компанию выброшенной футболке. Продолжая целоваться, парни на секунду остановились, посмотрели друг другу в глаза. И улыбнулись. Их тела были настолько близки, что казалось, они были единым целом. Жадно вдыхая жар кожи, становилось все сложнее оставаться на первой базе. Пальцы Симона соскользнули с груди вниз. Ниже. Ниже. Наткнулись на пуговицу джинсов. Одна. Вторая. Молния. Ниже. Вилли испустил протяжный вздох. Ниже. Симон уже разобрался с джинсами. Представить себе не мог, что сегодня вновь сможет быть самым счастливым мальчиком Бьернстада вне Бьернстада. Сумев совладать с руками, Вилли решил не терять времени, и тоже потянулся к талии Симона, чтобы стянуть с него спортивные штаны. В два раза быстрее. Никаких пуговиц. Просто потянуть. Парни уже оказались на полу. Паркет был теплым от камина. И становился жарче с каждой секундой. Не останавливаясь целовать Вилли, Симон с губ опускался всё ниже и ниже. Подбородок. Ямка внизу шеи. Ключица. Грудь. Живот. Пах. Вздох. Выдох. Через несколько минут нарастающее напряжение разливалось медом по мышцам. В этом моменте одновременно хотелось остаться навсегда и забыть, чтобы никогда не вспоминать и не мечтать о нем. Вилли притянул Симона к себе и страстно поцеловал. Через пару секунд уже он был сверху. И всё повторилось. … Уснув в объятиях друг друга прямо на полу, каждый из них думал о том, что это была лучшая новогодняя вечеринка. Наверное, им необходима была это встреча, чтобы после каникул суметь взять себя в руки и не дать возможности другим прочитать их чувства. Но от этой встречи было и больнее возвращаться в реальный мир, где каждый должен продолжать свою жизнь. Будто поиграли и выбросили друг друга. Счетчик обнулился. Поэтому то, что произошло в канун Нового года, должно оставаться там же.