Доппио со сливками

Утро встретило Азирафаэля и Кроули где-то между Лондоном и бесконечностью. Они уже много часов ехали по проселочным дорогам, мало отличающимся друг от друга, и Кроули, откровенно говоря, потерял им счет. Ведомый энтузиазмом ангела, он ехал всю ночь, до сих пор не пустив Азирафаэля за руль, хотя тому явно очень этого хотелось. И дело было вовсе не в жадности Кроули, хотя он действительно имел особую связь с автомобилем. Просто он, во-первых, все равно не уставал, а во-вторых ездил однозначно быстрее инвалидного кресла среднестатистического пенсионера, то есть быстрее, чем Азирафаэль. Поэтому если уж Кроули и был вынужден отправиться на край света из-за одного дотошного ангела, он по крайней мере собирался сделать это с ветерком! — Кроули, ты едешь слишком быстро, не мог бы ты притормозить? — в сотый раз попросил Азирафаэль. — Это была твоя идея, ангел. Это ты возжелал умчаться на край света, чтобы проверить очередную свою гипотезу. Более того, ты так торопился, что даже не попросил остановиться ни у одного из ресторанов по пути. Я решил, что в такой ситуации, просто обязан домчать тебя к месту назначения, как ветер, чтобы ты поскорее убедился, что в Шотландии нет ничего, кроме бесконечных пустошей, вереска и овец. — Но домчаться и разбиться – это совершенно разные вещи! — Да неужели? — выдохнул демон, на полной скорости входя в поворот. Азирафаэля предсказуемо подбросило на сидении, и он так сильно съехал в сторону водителя, что чуть было не оказался у Кроули на коленях. — Порой мне кажется, что ты перечитал не только викторианских романов, но еще и детективов, настолько сильно ты любишь расследовать все сам… — Но как же еще докопаться до сути, Кроули? — спросил Азирафаэль, отодвигаясь на прежнееместо. — Это наша единственная зацепка, и она, как и в случае с Гавриилом, тоже связана с Шотландией! Разве тебе не хочется поскорее узнать, что ждет нас впереди? — То же самое, что мы оставили позади, — скептично откликнулся демон. — Обязанности, сложности и неимоверно важное задание, которое я совершенно не рвусь выполнять. Пока мы в пути, Азирафаэль, мы просто два путника, заблудившихся между двумя точками на карте. Будь моя воля, я бы ехал в этой машине всегда. Ангел смущенно кашлянул и отвернулся, изучая пейзаж за окном. Они мчались через поля Шотландии, и зеленые пустоши этой суровой и стойкой земли волновались под порывами ветра, как бескрайнее море. Природа здесь была столь же дикой, как в первые дни сотворения мира. — А вот меня отчего-то смущает неопределенность, — пробормотал Азирафаэль, не поворачиваясь к демону.— Все это кажется каким-то... неправильным. Я всегда думал, что Бог должен быть один… — Быть одному целую вечность чудовищно одиноко, ангел, — не согласился Кроули, крепче сжимая в руках руль. — Может он просто захотел, чтобы рядом был кто-то, пусть даже он сам. Просто чтобы иметь возможность иногда поговорить. — Поговорить с самим собой? — удивился ангел. — Разве это может быть интересно? — Ты мне скажи, — ухмыльнулся Кроули. — Это ты веками искал меня, чтобы поговорить или похвастаться чем-нибудь. Кстати, мы ведь не останавливались не потому что торопимся, правда? Ты просто не любишь хаггис. — Ты слишком хорошо меня знаешь, — смущенно улыбнулся Азирафаэль. — Я знаю тебя не хуже, чем самого себя, — фыркнул демон. — Как думаешь, ты сможешь однажды вернуть Мэгги? — Я бы хотел, — откровенно признал ангел. — Она была частью меня. Наверное, даже лучшей моей частью. По крайней мере, Мэгги хватило смелости признаться в любви женщине ее мечты. — А у тебя тоже есть женщина твоей мечты? — с интересом спросил Кроули. Машину снова тряхнуло, в этот раз на дорожной выбоине, и радио, интимно кашлянув из динамика легкими помехами, выдало самое что ни на есть неуместное: «… I can dim the lights and sing you songs full of sad things We can do the tango just for two I can serenade and gently play on your heart strings Be your Valentino just for you…» Кроули с шумом вздохнул и протянул руку, чтобы выключить проклятое радио. Ради адского пекла, его автомобиль похоже окончательно утратил чувство самосохранения, раз ему пришло в карбюратор включить именно этот трек. Вот только руку Кроули немедленно накрыла теплая нежная ангельская ладонь. Это был первый раз, когда Азирафаэль сам дотронулся до демона после их неловкого поцелуя в книжном магазине, и Кроули невольно пробрала зябкая дрожь. — Не надо, прошу, — улыбнулся ангел. — Я всегда любил эту песню. Она напоминает мне о тебе. — Какой смысл напоминать о том, кто и так всегда рядом с тобой? — безразлично пожал плечами демон, не убирая руку. Ему было слишком приятно, когда его касался Азирафаэль. Машина была слишком маленькой, чтобы они оба могли сохранять иллюзию личного пространства. Их пространство давно стало общим, но именно сейчас они были ближе друг к другу, чем когда-либо прежде. Причем, не только в физическом смысле. «… Dining at the Ritz we'll meet at nine precisely I will pay the bill, you taste the wine Driving back in style, in my saloon will do quite nicely Just take me back to yours that will be fine…» — Сколько раз мы ужинали в "Ритц", ты помнишь? — спросил Азирафаэль, невесомо поглаживая тонкие пальцы демона стеснительной рукой. — Кто же считает? С самого основания, полагаю, — с хрипотцой пробормотал Кроули, которому было все сложнее следить за дорогой. — Я сам наколдовал нам вечно забронированный столик, на случай если ты внезапно меня пригласишь. — Но в итоге чаще всего приглашал меня именно ты, — улыбнулся ангел, и когда Кроули попытался раздраженно отдернуть руку, переплел их пальцы, оставляя его ладонь себе. — Я хочу признаться тебе кое в чем, Кроули. Если бы мне предложили выбрать того, с кем я готов был бы разделить свою жизнь и вечность, я не задумываясь назвал бы тебя. Ты единственный, кого я бы выбрал, чтобы разделить божественную суть. — Я знаю, ангел, — неловко произнес Кроули. — Я сделал тоже самое давным-давно. Я выбрал тебя. Ухабы и выбоины стали попадаться на пути вдвое чаще, но никто из них не обращал на это особого внимания. Кроули приходилось справляться с рулем одной рукой, но он не был против, слишком дорожа тем, что происходило здесь и сейчас. — Я тоже хочу кое в чем признаться тебе, Ангел, — внезапно произнес он. — Помнишь, в тот день, когда мы сотворили мир вместе, я сказал, что это прекрасно? Азирафаэль кивнул головой. — Я тогда говорил о тебе. Ангел смущенно покраснел, а машина чихнула, включая им очередной слащаво-романтический трек, но в этот раз демон не стал ее ругать. Он только невольно втянул носом воздух, чувствуя в автомобиле разительную перемену, правда виновник этой перемены — ангел — так ничего и не заметил. Азирафаэль был не в курсе того, что теперь их автомобиль действительно стал общим, и оставался в неведении до тех пор, пока черно-желтый, пчелиной раскраски Бентли не закончил петлять по дорогам, выпуская их на пустынном, продуваемом всеми ветрами берегу. Вот тогда ангел действительно ахнул и с любовью погладил пальцами пожелтевший капот автомобиля. — Я был не прав, думая, что ему пойдет желтый, — признался Азирафаэль, подходя к Кроули. — Твоему автомобилю гораздо больше к лицу иметь что-то нас обоих. — Потому что теперь это наш автомобиль, Ангел, — со вздохом признал демон и первым пошел в сторону одиноко виднеющегося неподалеку маяка. Они завершили свое путешествие на самом краю суши, в той точке, где земля встречается с морем, позволяя влаге откусывать от себя кусок за куском. Вокруг не было ничего, кроме бесконечного простора, ветра и низкого неба, кутающего в себя этот край, словно овечья шкура. Вокруг не было ни души, поскольку ни демон, ни ангел ею не обладали. — Это не похоже на то место, где можно починить что угодно, — пробормотал Кроули, и ангел встал ближе, чтобы хоть как-то слышать то, что он говорит. Соленые брызги далекого моря не могли долететь до вершины обрывистых скал, но Азирафаэль все равно отчаянно хотел прикрыть демона крылом, как там, на стене Эдемского сада. — Это похоже на место, куда приходят умирать Боги, — произнес ангел, задумчиво глядя вдаль. — Я читал о таком месте по ту сторону моря. Фьорды Норвегии. По легенде там умерло множество Богов… — Твоя любовь к книгам однажды тебя доконает, — констатировал Кроули, снимая очки и убирая в карман. — Только не говори, что ты читал даже Библию. Азирафаэль гордо приосанился и задрал подбородок. — Разумеется, нет. К чему мне читать пересказ того, что я видел собственными глазами? — Вот и я не читал. Сейчас думаю – может быть, зря? — Думаешь, там есть хоть что-то чего ты еще не знаешь? — с улыбкой спросил ангел, кокетливо переводя взгляд с моря на демона рядом. — Кроули, ты все-таки Бог! — Я не Бог, я только половина Бога, — ухмыльнулся демон, — можно сказать, что я неполноценен без тебя. — Ладно тебе, Кроули, ты все-таки символ самоуверенности и тщеславия. Оставь этот неуверенный тон мне. — Как скажешь, Ангел. Но в одном я уверен совершенно точно – море не ответит на наши вопросы, даже если мы простоим тут до второго пришествия. Пойдем, нам пора ехать обратно. Они медленно побрели от самой кромки моря по узкой дорожке, змеившейся мимо здания давно заброшенного маяка. Но стоило им подойти ближе, как входная дверь распахнулась и усталая женщина неопределимого возраста замерла на пороге. — Кроули? Азирафаэль? «Вот это номер», — подумал демон. — У меня есть для вас номер, — сказала женщина. — Он что, оплачен? — Да, причем достаточно давно. Мне сказали, что вы прибудете сегодня. В это время года у нас мало гостей, так что обычно маяк просто стоит пустой, — смотрительница поправила шаль, ниспадающую с головы на плечи. — Заходите, снаружи холодно. Проведите тут ночь, это вас не убьет. Иногда маяк то самое место, которое помогает самым запутавшимся и заблудшим найти свой путь. — Ну мне-то блудить не привыкать, — пожал плечами Кроули и первым перешагнул порог. Азирафаэль все же замялся на пороге, разглядывая неуловимо знакомое лицо женщины. — Мы знакомы? — Все ныне живущие на земле Его создания, в каком-то смысле все мы сестры и братья, — назидательно произнесла женщина, и из-за ее плеча внезапно возникла голова Кроули с пальцем, крутящим возле виска. — Фанатики буквально повсюду, — буркнул демон. — Заходи, ангел, а то подхватишь простуду. Одна ночь и правда нас не убьет. Азирафаэль не совсем уловил, как именно это произошло, но через час они с Кроули действительно заканчивали день на маяке. Демон ожесточенно мерял шагами полупустую комнату, ангел пил ароматный местный чай с ложечкой меда. Комната, за исключением из самих, кровати под балдахином, комода и коврика, была совершенно пуста. Впрочем, это все равно было не худшим местом из тех, где их сталкивала судьба. — Напоминает ту французскую тюрьму, из которой ты вызволил меня однажды, — заметил Азирафаэль с удовольствием смакуя чай. — Напомни мне то место, откуда я тебя не вызволял. — Ты демон, Кроули, но при этом именно ты всегда находишь выход из ситуации. Ты вовсе не злокозненный, скорее просто находчивый и оригинальный. — Не прошло и двух тысяч лет, как ты это понял, — произнес Кроули, гипнотизируя желтым взглядом изрядно запотевшее окно. Все было слишком просто, все было не так. На этом клочке забытой людьми и Господом суши не должно было быть женщины, поджидающей их. Это было неправильно. Странно. В этом всем должен был таиться какой-то подвох. Демон дернул шнур, роняя штору, и, наконец отгородив себя от реальности, подошел к единственному, что пришло в голову — комоду, покрытому таким изрядным слоем пыли, что даже муха не могла пройти по нему, не оставив следов. Но мух тут не было, ведь Вельзевул бросил Ад ради своей любви. — Не понимаю, зачем провидение послало нас сюда, — пробормотал ангел, отодвигая пустую чашку, в то время как демон шарил в ящиках, в которых тоже обнаружилась только пыль. — С чего ты взял, что нас привело сюда провидение? Может быть, это были козни Дьявола? Азирафаэль рассмеялся. — Дьявола нет. Возможно, я не так самонадеян, как бываешь ты, Кроули, но я более, чем уверен, что ты должен был править в Аду. — Я не люблю править, Ангел. — Так может быть, в этом и есть весь секрет? Ты стал темной стороной, а я светлой, но мы по-прежнему остались двумя сторонами монеты. — Не будь ты Богом, за ересь тебя бы свергли с небес! То, что ты сейчас произнес, Азирафаэль, не умещается абсолютно ни в какие рамки. Послушать тебя, так Бог просто сошел с ума! — Внутренний конфликт может принимать разные формы, — деликатно произнес ангел, поправляя брюки. — Я прочел об этом в справочнике по психиатрии… — Ты… Что? Ты намекаешь, что у Бога биполярка? — Скорее, куча экзистенциальных проблем… — Черт, Ази, это просто нелепо. — Но только этим можно объяснить чудо мощностью в двадцать пять Лазарей. Мы должны были разделиться, чтобы прийти друг к другу. Сам подумай, как иначе мы оба оказались на Земле? Кроули не нашелся, что ответить. Вместо этого он выдвинул последний ящик комода и уставился на единственную книгу, которую он совершенно не ожидал здесь увидеть. Демон вынул из комода Библию и повернул крестом на титульной обложке к Азирафаэлю. — Похоже эта книга — единственный ответ, который мы здесь найдем… Азирафаэль вздохнул и подошел ближе, кладя мягкую ладошку на худощавую демонскую грудь. — Может быть, я был неправ, Кроули? Может быть, не все ответы можно найти в книгах? Может, пора начать отвечать на вопросы самому? Выходить за рамки… Пробовать что-то новое… Позволять себе больше… — Ты о чем вообще? — только и успел выдохнуть Кроули, а в следующую секунду уже утратил нить мысли, потому что его губы накрыли чужие губы — мягкие, теплые и божественно нежные на вкус. Демон не стал возражать. Ему хватило ума не отталкивать ангела, чтобы прояснить в чем именно дело. Раз ему подвернулась возможность снова его поцеловать, демон не собирался ее упускать. Кроули обвил руками Азирафаэля, будто змей, которым он всегда был, и коварно пробрался языком ему в рот. Азирафаэль застонал. Он действительно простонал, и для Демона этот звук был слаще, чем урчание движка его бентли, желаннее, чем новый сборник Квин и дороже, чем монстера с розовыми листом. Но потом произошло нечто абсолютно невообразимое — ангел обнял его в ответ. Ладони робко скользнули демону на плечи, и Азирафаэль крайне деликатно притянул его ближе к себе. Через несколько секунд ангел отпрянул, но в этот раз на его лице не было ни шока, ни удивления, только удовлетворенная улыбка на неприлично влажных губах и затуманенные удовольствием глаза. — Я думал, что пища – это лучшее, что есть на земле, — пробормотал ангел, смаргивая сонную истому. — Но, похоже, я ошибся. Азирафаэль прикусил губу, и его глаза плавно соскользнули с желтых глаз демона на его тонкие губы. Ангел жадно сглотнул и деликатно пробежал пальцами по лацкану черного пиджака. — Я знаю, в чем секрет мироздания, Кроули. Я нашел ответ на главный вопрос. — Только не говори, что это любовь, — тихо произнес демон, без особого, впрочем, ехидства. — Это любовь. Она заставляет людей совершать глупости и подвиги, она движет этим миром! Она вынуждает даже Бога неизменно прощать! — Неправда, я не умею прощать. Это ваша, небесная фишка. — Хорошо, Кроули, тогда я буду прощать за нас обоих, — улыбнулся Азирафаэль и поднял на демона свои невыносимо голубые глаза. — Нам не нужно искать ответ на вопрос, как быть Богом. Нам нужно просто им быть, и, для начала, нам стоит принять друг друга. И самих себя, — многозначительно закончил ангел, добравшись любопытными пальцами до острого демонского подбородка. — Не мог бы ты поцеловать меня еще один раз? И демон смог. Он обхватил ладонями улыбчивые ангельские щеки и прильнул к его губам так, словно от этого зависела его жизнь. Целуя Азирафаэля, Кроули впервые в жизни чувствовал себя цельным. Не одиноким отверженным демоном, от которого по его собственному выбору отвернулся Бог, а частью чего-то гораздо большего. Он был велик, он был всесилен. Он мог попирать вселенные и создавать миры, пока рядом с ним был его маленький светлый ангел. Если это и была любовь, то демон начинал понимать, почему люди бросались ради нее в битву и совершали в ее славу подвиги. Любовь заставляла их верить в то, что они равны Богу, что они могут сесть одесную его… Реальность вырвала Кроули из сладких объятий мечты, возвращая на грешную землю. Демон сморгнул и осознал, что Азирафаэль испуганно смотрит прямо на него. Потрясающе! Никогда такого не было и вот опять! — Дай угадаю, Ангел... Сейчас ты снова скажешь, что прощаешь меня? — устало спросил Кроули. — Нет… У меня… Ну, просто… Вот! — Азирафаэль схватил демона за руку и порывисто прижал его ладонь к своим штанам. Кроули криво ухмыльнулся. — Ого, эрекция. У меня тоже. Хочешь, покажу? — Это не смешно, Кроули! Как это вообще возможно?!!! У ангелов нет половых органов, они созданы чистыми и бесполыми! — А ты многих ангелов видел голыми и вблизи? — резонно спросил демон, и Азирафаэль невольно прикусил губу. — Я видел Гавриила… — Так вот значит куда ты ему смотрел! — Господи! Нет! Кроули, я вообще не об этом… Я не думал, что эрекция нам доступна. Я думал, что это возможно только для людей… Кроули устало обнял Азирафаэля за плечи. — Сам посуди, Ангел, если люди созданы по образу и подобию Божьему, то и эрекция у них должна быть от него. Азирафаэль снова поднял глаза на Кроули, и стеснительная улыбка невольно проступила на его лице. — Это ощущается хуже, чем суши и блинчики с медом, демон. Это даже хуже, чем тирамису. Чем больше я тебя трогаю, тем больше хочу еще. — Мне всегда нравилась твоя невоздержанность, Ангел. Так что не останавливайся на полпути, — ухмыльнулся Кроули, скользя любопытными пальцами по ангельской одежде. Он развязал бабочку, раздумывая, остановит ли его Азирафаэль, но ангел не возражал. Наоборот, он сам занялся тем же самым, снимая с шеи Кроули длинный, небрежно намотанный шарф. — Я не знаю, что мы сейчас делаем, Кроули, — пробормотал ангел, подбираясь к жилету, но демон только хмыкнул. — Учитывая, что мы две части одного целого, я бы сказал, что мы занимаемся онанизмом… — Что???? — Помнишь Онана, второго сына Иуды? — Который должен был возлечь с женой своего брата Ира? — с сомнением спросил ангел, и его пальцы замедлились. — К черту, забудь, — пробормотал демон, слишком увлеченный обнажением давнего друга, чтобы копаться в перепетиях Библейских сюжетов. — Считай, что мы познаем самое себя. — То есть, по-твоему, сейчас у нас будет не секс, а самоанализ? — Не знаю на счет самоанализа, но языком я владею весьма и весьма, — улыбнулся Кроули и спустился по пуговицам рубашки к ангельским штанам. Да, ему действительно это не снилось. Он, Кроули, падший ангел и на целую половину Бог, снимал одежду с того, кто давно стал ему ближе врага или друга. И Азирафаэль трепетал под его пальцами, как солнечный луч. На пол летели жилеты и рубашки, брюки ложились друг на друга, словно кости игральной доски, пока оба они не оказались абсолютно наги, точно первые люди в день своего сотворения. Кроули с восхищением уставился на ангела. Под одеждой он весь был как воздушное облако с небосвода Эдема — такой же мягкий и сдобный, манящий прикоснуться рукой. Если сам Кроули состоял преимущественно из острых углов, из локтей и коленей, то его ангел был изысканно слеплен из округлых и выпуклых форм. Демон с ума сходил от того, как сильно ему хотелось зарыться в эту податливую мягкость, но пока он только смотрел, позволяя Азирафаэлю в свою очередь оценить его. И Азирафаэль смотрел, пусть и невероятно смущённо, потому что физическая красота Кроули манила его слишком давно. В отличие от неуклюжего и пухлого ангела, демон был изящен и строен, грациозен и гибок, как настоящий змей. Ангел столько раз украдкой пытался его коснуться, то невзначай кладя руку на грудь, то касаясь локтя локтем. Но сейчас, когда между ними не осталось никаких барьеров, Азирафаэль до последнего мешкал, опасаясь сделать первый шаг. — Я понятия не имею, что мы делаем, Кроули. — Но ты хочешь этого, Ангел? — Конечно, хочу. Тогда демон сделал свой шаг навстречу первым, и ангел шагнул с ним вместе, встречая друга на полпути. Ведь только так и случается в настоящей любви, она вспыхивает в тот момент, когда оба с желанием идут навстречу друг другу, не ожидая, что кто-то сделает все за них. — Господи, я не знал, что это может быть так приятно, — простонал ангел, когда у него ниже пояса раздался очередной влажный сосущий звук. — Вообще-то, меня зовут Кроули, но если тебе так больше нравится, Ангел, ты можешь называть меня и так. Тихий смешок рассыпался чередой поцелуев, и за запертыми дверьми не осталось ничего кроме шороха простыней, сбивчивых стонов и звуков любви. Изголовье многострадальной кровати ритмично стучало о стену, а ангел задыхался стонами, чувствуя себя куда лучше, чем когда-либо на Небесах. Оказывается, Рай вовсе не был определенным местом. Он мог быть абсолютно где угодно, когда рядом с тобой находился правильный человек. А редкие корабли, проходившие в ту ночь мимо одинокого маяка на скалах, долго не могли понять, почему маяк не просто светит проходящим мимо кораблям, а бьет разноцветным лучом прямо ввысь, рождая на темном небосводе переливчатую багряную зарницу.

***

Утро ворвалось в скромную комнатку из-за упавшей шторы, высвечивая спрятавшиеся под балдахином переплетения рук и ног. Кроули, воспользовавшийся сонным состоянием Азирафаэля, опутал его собой как спрут, надежно прижимая к груди. Демон не мог предугадать, что выкинет с утра взбалмошный, но такой податливый в ночи ангел, и не хотел рисковать лишний раз, хотя у Кроули было сильное ощущение, что после вчерашнего марафона Азирафаэль не сможет от него даже уйти, не говоря уже о том, чтобы сбежать. Кроули сонно поерзал, прижимаясь ближе, поцеловал россыпь белых кудрей на макушке ангела и сладострастно вздохнул. — Я понимаю, что сейчас не место и не время, но мне не платят за то, чтобы я смотрел на вас голышом, — раздалось в изножье кровати, и демон простонал. Он узнал бы этот голос из тысячи. — А тебе какого черта здесь надо, Метатрон? — устало спросил демон, отпуская сонного ангела только для того, чтобы прикрыть их обоих простыней. — Зафиксировать акт вашего примирения, — буднично отозвался тот, меряя шагами скудное помещение. — А заодно сложить с себя текущие полномочия. Я, в конце концов, не нанимался исполнять обязанности директора вашей богадельни столько тысяч лет. — Что здесь…? — сонно пролепетал проснувшийся Азирафаэль и тут же охнул, — Метатрон? — Он самый, во плоти, — съехидничал Кроули, — и в этот раз, как видишь, без кофе. — Жаль. В столь ранний час я бы от него не отказался, — пробормотал ангел и, протерев глаза, примостился у демона на груди. Кроули обнял Азирафаэля собственническим жестом и снова уставился на того, кого прежде звали «Глас Божий». — Если ты исполнял обязанности Бога, то почему все считали, что Бог — женщина? — Потому, что Дева Мария последние две тысячи лет выступала в моем качестве — озвучивала послания Бога, вот все и решили, что это она. Но пораскинь своими хвалеными мозгами, Кроули, если Бог – женщина, как Мария смогла бы от нее зачать? Демон пожал плечами. Он был не силен в размножении иначе, чем словом Всевышнего, так что не стал спорить. — Ну а ты тогда кто? — Ваш психотерапевт. Вот тут демон действительно захохотал. — Ты хочешь сказать, что даже Богу может понадобиться психологическая помощь? — Разумеется, Кроули. Чем выше разум создания, тем более тяжелые болезни могут его поразить. Ваш случай еще не худший из тех, что были на моей практике, пусть ваш внутренний раскол и стал поистине библейским наказанием в одном отдельно взятом мире. Вон взять хотя бы этого, двуликого, как бишь его...– Метатрон раздраженно потер лоб пальцами. – Ануса... или Януса? Неважно. Проблема лишь в том, что ваш кризис затянулся, а у меня есть и другие пациенты помимо вас. — Ты действительно нас лечил? — с удивлением спросил ангел. — Само собой, Азирафаэль. Мы перепробовали буквально все. Мы рекомендовали вам завести людей, чтобы вы познали ответственность и вам было за кем ухаживать, точно так же, как люди позволяют своим детям завести питомцев. Мы даже позволили каждому из вас иметь свое дитя. Но ни Христос, ни Антихрист не сработали, поэтому остался последний способ — лишить вас памяти и позволить самим найти дорогу к себе. — Я думал, что после интимной близости мы правда соединимся, — задумчиво пробормотал ангел. — Пусть и не знал до конца, как это произойдет. — Нет, это попросту невозможно. Вы никогда не были одним человеком, Азирафаэль. — Нас всегда было двое? — переспросил Кроули. Метатрон устало закатил глаза. — Природный дуализм, Кроули, может ты о таком слышал? Чтобы была тень – нужен свет, чтобы существовало добро, нужно зло. Вы персонифицировали собой эти стороны. В каком-то смысли заняли роли Бога и Дьявола, но не ставьте эти категории в оппозицию, ведь все это, по сути, и есть одно целое… Кроули устало упал обратно на подушки. — Знаешь, ты нравился мне куда больше, когда приходил с кофе… — Не время нежиться, демон, — скомандовал Метатрон, срывая уже не штору с окна, а покрывало с них. — Вставайте, выпьете кофе у Нины. Пока вы предавались любовным утехам, кое-что успело произойти… — Если это снова конец света, то пусть наступает, — ворчливо буркнул Кроули, пытаясь спрятать лицо в тепле тела Азирафаэля. — Мы просто улетим на Альфа Центавру. — Нет, демон, это куда хуже. В конце концов, мы же планировали второе пришествие, так что будущее отцовство не должно так уж тебя удивлять. Немая сцена в кровати позволила Метатрону продолжить. — Откровенно говоря, вы оба станете отцами. Ибо этой ночью вы зачали новую жизнь. — Но это невозможно! — воскликнул Кроули. — Для Бога нет ничего невозможного, — испуганно напомнил Азирафаэль, а Метатрон назидательно поднял вверх указательный палец. — Ты слишком давно жил в аналоговом мире, Кроули, и позабыл о том, что промысел Божий творится бесконтактным путем.

***

Шесть месяцев спустя Кроули сидел напротив Азирафаэля за столиком в кофейне «Дай мне кофе или дай мне смерть» и был очень занят тем, что держал Азирафаэля за руку. После всего, что случилось с ними одной памятной ночью в Шотландии, демону было крайне сложно держать руки при себе. Ему хотелось мять, касаться, поглаживать или хотя бы дотрагиваться мизинцем, физически выражая ту связь, что сформировалась между ними, когда они в буквальном смысле этого слова познали самих себя. Ангел в этом смысле чувствовал себя куда увереннее, чем Кроули. Он просто смотрел на демона сияющим взглядом и то и дело прикусывал щеку изнутри, будто порываясь что-то сказать. Он был уверен в Кроули на все сто процентов, куда более уверен, чем Кроули был уверен даже сам в себе. Демон взглянул в окно. — В твой магазин заходят посетители, — сообщил Кроули, кивая в сторону улицы. — Глупости, дорогой, Мюриэль прекрасно справляется, — улыбнулся ангел, кладя ладонь поверх руки Кроули. Теперь их ладони лежали на столе стопкой, как карты. — Она закупила целый грузовик путеводителей по Лондону и продает посетителям только их. — Умно. — Конечно! — возбужденно подхватил Азирафаэль, поглаживая тыльную сторону руки демона пальцами. — Мюриэль очень исполнительна и ответственна, и справляется с управлением магазином даже лучше меня. Она неукоснительно следует правилам, при этом продолжая задавать странные и порой неудобные вопросы… — Нет ничего плохого в том, чтобы иногда задавать неудобные вопросы, Ангел. В конце концов, именно это сделало меня тем, кто я есть. — Технически, я уже не ангел, Кроули, — деликатно напомнил Азирафаэль, но Кроули только плотоятно ухмыльнулся. — Для меня ты всегда будешь ангелом. Кстати, к слову об ангелах. Как ты смотришь на то, чтобы еще немного обучить Мюриэль и оставить ее вместо нас присматривать за Землей? Оставим ее главной, а сами махнем куда-нибудь подальше, на ту же Альфа Центавру! — Ни за что! В смысле, нет. Кроули, она же еще совсем юный ангел! — И что? Метатрон все равно отказался. К тому же Землей должен заведовать кто-то юный и не погрязший в занудстве, ведь Земля, как и человечество, в сущности тоже совсем молоды. Азирафаэль скептически посмотрел на демона и вздохнул. Он все равно не мог ему отказать. — Хорошо, только давай для начала дождемся рождения младенца… Именно в этот момент в помещении раздался судорожный женский всхлип и началась суета. Нина покачнулась, чуть не уронив с подноса чашки с кофе, и схватилась за прячущийся под фартуком живот. В следующую секунду Мэгги уже была возле нее. Она обхватила Нину со спины и, ловко забрав поднос у нее из рук, безапелляционно велела присесть, ободряюще, но очень нежно поцеловав в шею. Ангел было уже подскочил с места, но потом все же сел, заметив, что к ним приближается Мэгги. Она несла им тот самый заказ. — Два доппио со сливками и эклсские слойки для мистера Фелла, — звонко рекомендовала Мэгги, от неуклюжести которой не осталось и следа. Мэгги была счастлива, а значит был счастлив и сам Азирафаэль. — Я столько раз говорила ей, что нужно себя беречь, но она все равно выходит работать в зал! Поговорите с моей женой, мистер Кроули, порой мне кажется, что она слушает исключительно вас! Ей через три месяца рожать спасителя человечества, а она думает только о кофе! — Как малыш? — спросил ангел. — Отлично, уже пинается, — рассмеялась Мэгги и направилась к стойке, но потом снова обернулась, словно наконец решившись спросить. — Мы хотели попросить вас стать крестными отцами младенца… Мы все-таки соседи по магазинам и почти что друзья. — Хорошо, — легко согласился Кроули, пожимая плечами, и когда Мэгги наконец исчезла, влил сливки в свой кофе. — Что скажешь, ангел? У нашего младенца в крестных отцах будут ангел и демон. — Что делать, Кроули, он и так принадлежит сразу обеим сторонам, — поддержал ангел, вливая кофе в сливки. — Кстати, тебя не смущает, что новый Мессия будет сыном черной лесбиянки? Кроули посмотрел в потолок, а потом качнул головой. — Нееет. Наоборот, мне кажется это очень современно. Ангел только вздохнул. — Неисповедимы пути Господни, — пробормотал он и сунул в рот первую слойку. Они по-прежнему сидели в кофейне за столиком и пили кофе, а в это время мир за окном кофейни жил своей жизнью. В нем по дорогам сновали автомобили, на тротуарах толпились люди, в нем рождались дети, а старики уходили в мир иной, чтобы воссоединиться с давно почившими близкими. В нем царствовали демоны, но побеждали ангелы, и каждый день был непохож на предыдущий. Этот мир был так молод, что ему предстоял еще очень долгий путь. Путь познания природы вселенной и самого себя. И Боги этого мира тоже были очень молоды. Азирафаэль и Кроули приняли свой внутренний раскол за кризис среднего возраста, но, увы, по меркам других Богов все это было не более, чем юношеским максимализмом.... «…One dream, one soul, one prize, one goal, One golden glance of what should be, One flash of light that shows the way, No mortal man can win this day, The bell that rings inside your mind Is challenging the doors of time, The waiting seems eternity, The day will dawn of sanity, Is this a kind of magic?..»