Теория практичности Поцелуя

      — Ты никогда не думал, что это чертовски неудобно? — Освальд спрашивает настолько серьёзно, насколько это вообще возможно в его положении. Он лежит, закинув ноги на спинку дивана и ненадолго свесив голову вниз, смотря на мир вверх ногами. В его руках — очередной номер комикса, а в глазах ещё немного — и звёздочки. И всё это на фоне сидящего в соседнем кресле Эда, тоже с новым номером комикса в руках.       Какое ещё общее занятие после тяжёлого учебного дня можно придумать для ботана заучки и главного раздолбая потока, делящих в общаге одну комнату? Вот и они сошлись, что на гитаре Освальд играет только по понедельникам и четвергам, а Эд устраивает научпоп марафоны не чаще трёх раз на неделе. Остальное время — комиксы и активное обсуждение там происходящего.       А всё потому, что Эду приходится для отчётности и его великой «незаинтересованности» делать вид, что он не заслушивается игрой Освальда на гитаре два дня на неделе по несколько часов, пока сам Кобблпот не устанет.       Но всё ведь честно, поэтому Освальд трижды в неделю ненавязчиво, но как можно чаще, мелькает рядом с Эдом, пока он смотрит свои «нудные документалки». И делать вид, что это неинтересно, не приходится, ведь ему и правда нет до них никакого дела.       Зато есть до Эда.       Именно поэтому каждые день-два, когда Нигма садится марафонить очередные фильмы по анатомии или криминалистике, баллистике, расстройствам шизофренического типа или даже, чёрт возьми, пингвинам, Освальд, как ни странно, оказывается рядом.       Иными словами, и Эдвард Нигма, и Освальд Кобблпот чертовски хотят друг друга (поцеловать) проводить друг с другом раз в сто больше времени, потому что сожительство, переросшее в доверчиво-ворчливую дружбу, не собиралось прекращать прогрессировать. И им нужно, как минимум — больше, как максимум — всё. Но они уже несколько месяцев не двигаются с мёртвой точки «крепкой, хоть и немного нестандартной мужской дружбы», просмотров документалок, «порицаемых» Освальдом, и «слишком громкой и долгой» игры на гитаре, «порицаемой» Эдом.       На признание того, что всё их недовольство на деле — сплошная фальшь явно не хватает времени, как и на простое человеческое поговорить. А ведь ещё хотя бы месяц не выдержит ни один из них с этой никчёмной и унизительной дрочкой друг на друга в душе и кучей вранья — себе и не только — вперемешку с залипанием друг на друга и безмерным желанием коснуться лишний раз, обнять, поцеловать.. Или поговорить хотя бы для начала... Поговорить? Нет, они заняты.       Комиксы вон, блять, вместе читают.       Освальд резко поднимается, садясь на диване, и когда кровь приливает к голове, он весь краснеет, а в висках слишком сильно и громко стучит. Голова кружится, и он жмурит глаза, откидывая в сторону номер комикса.       — Лично я считаю, — господи, только бы эта тупая идея либо сработала как нужно, либо сошла за одну из множества неудачных шуток Освальда Кобблпота. Хоть сборник составляй. — Что тут целых два минуса.       И да, речь всё ещё идёт о чёртовых комиксах Марвел. И да, Освальд окончательно поехал на голову, если решил подойти к так давно им обоим нужному разговору через знаменитый поцелуй вверх ногами из Человека Паука. Идея на миллион, блять.       Сегодня на ринге встретятся крепкая мужская дружба и гетеросексуальность против дешёвых подкатов и неумения говорить нормально прямым текстом словами через рот! Кто же выиграет?       Эд заинтересованно отрывается от выпуска, смотря на Освальда, с щёк которого почему-то до сих пор не сходит румянец. Это даже немного беспокоит с физической точки зрения, но Эд молчит. Ему интересно, что будет дальше.       — Удиви меня, — Нигма поправляет очки, теперь тоже отложив тонкий переплёт страниц комикса, концентрируясь только на Освальде.       — Во-первых, Мэри Джейн, — да, да, чёрт возьми, да. Освальд решил зайти с гейской шутки, не гениальная ли идея? Нет, в любом случае можно свернуть в то, что ему, якобы, больше нравится Гвен Стейси и вопрос решён, но… Пока Эд всё еще не смотрит на него округлившимися глазами, его брови всё еще не выше оправы очков, а значит можно не оправдываться. Пока что.       Вместо ответа Эд молчит, лишь согласно кивая головой. И именно этот жест наводит панику внутри их обоих.       Эдвард тут же словно просыпается, понимает, что натворил. В его мыслях этот жест почти уже приравнян к немому «Я тоже считаю, что девушки так себе» — и это пиздец как палевно. Словно ты идёшь по улице и на тебе ужасно позерская футболка, но ты всё-таки в пуховике, вот такие у Эда сейчас ощущения. Что Освальд уже всё знает и всё понял. Что ему крышка.       Но переживать ему, на самом деле, не о чем, потому что у Освальда свои мысли на этот счёт. Кроме: «Блять, он что, только что кивнул на гейскую шутку!?», крутящейся в голове, как заевшая пластинка, на повторе, ничего нет. Абсолютно. Пусто. Нет, конечно, может быть, Эду тоже больше нравится Гвен, так что всё ещё остаётся запасной вариант поворота разговора в обсуждение пассий Человека Паука. Красота, а не план для двух взаимно, но скрыто влюблённых далеко не гетеро парней.       — А во-вторых, я считаю, что это правда неудобно, — быстро тараторит Освальд, чтобы не выдерживать между пунктами неловкой паузы.       И чтобы сберечь её на сейчас. Потому что в комнате воцаряется тишина, и Освальд буквально начинает слышать, как кровь к щекам приливает всё больше и больше. Наверное, он сейчас похож на веснушчатый помидор. Пиздец.       А Эдварду нравится. Нравится этот румянец, нравятся эти веснушки, нравится Освальд. Но вот как ему дойти от того, где они сейчас, к тому моменту, когда он выцеловывает каждую из этих веснушек?       Конечно, Освальд говорит про тот самый поцелуй вверх ногами и точно знает, что его поняли, потому что страницы они с Эдом практически синхронно переворачивали в комфортной тишине уютного совместного чтения. Одновременно закатывали глаза, цокали языком из-за одних и тех же моментов. Так что сейчас оба точно сидят и активно крутят шестерёнки мыслей.       Освальд на повторе крутит бесконечное и всегда актуальное «пиздец», а Эд… Эд пытается понять, не показалось ли ему, что в этом будничном, чуть неловком разговоре о комиксах Освальд на что-то намекает. У Эда всегда было плохо с пониманием намёков, тем более в таким моменты, как сейчас. Когда он может принять желаемое за действительное.       — …может быть, — Эдвард этими словами берёт паузу. Перерыв на подготовку перед прыжком в бездну.       И Освальд, не зная, что у парня в голове, кажется, познаёт всю суть слова «отчаяние». Он смотрит на медленно встающего с места Эда, который тихо говорит что-то про «Пойду налью себе чай, тебе взять?» и лишь отрицательно кивает, снова ложась на диване в какой-то непонятной позе, чтобы после слушать ворчания Эда про проблемы со спиной. Голову он откидывает на подлокотник дивана, смотря на перевёрнутый мир и теряя из поля зрения Эда, ведь тот только что обошёл диван и, скорее всего, скрылся, уйдя за этим злоебучим чаем, а, значит, у Освальда есть время на самобичевание. Вот бы он, откидывая голову, видел мир наоборот, а не просто перевёрнутым с ног на голову. Тот мир, в котором они с Эдом, может быть, поговорили. Может быть, уже счастливы вместе. Хороший вариант Вселенной. Открытым разворотом комикса Освальд накрывает лицо, наверняка, до сих пор равняясь цветом щёк с ярко-красной обложкой.       — Освальд..? — тихо зовёт Эд, отчего Освальд вздрагивает, до этого момента тихо хныкая от собственной никчёмности и не зная, что Нигма всё ещё тут.       Кобблпот неловко убирает номер комикса с лица и смотрит на Эда, словно стоящего на потолке. Ну, то есть на полу, но… в общем, на весьма нервозного Эда вверх ногами. И даже с такого ракурса тот выглядит прекрасно, в чём Освальд и не сомневался никогда.       И пока Освальд задумывается, Эдвард быстро, но неуверенно наклоняется к нему, становясь на колени перед диваном, и… целует. Оставляет лёгкий, нежный поцелуй на приоткрытых от удивления губах, носом утыкаясь в подбородок Освальда.       Прямо как в комиксе.       И тут же, пока Освальд всё ещё в полнейшем шоке, Эд отстраняется, боязливо наблюдая за эмоциями друга.       — Ну, вот и проверили, теперь мы знаем точно, что… — бормочет Эд, неловко смеясь и надеясь, что это сойдёт ему с рук, даже если намёки являлись всего лишь шуткой и ничего такого Освальд ввиду не имел. Просто проверка теории практичности поцелуя, ничего больше. Правдоподобно..?       — Неудобно, — резко перебивает его Освальд, подрываясь с места и резко садясь на диване.       И пока очередь Эда быть в непонимании и волнении, Освальд кладёт ладони на его щёки и притягивает к себе для очередного поцелуя. Теперь обычного, никаких героев, комиксов и экшена. Никакого вверх ногами. Потому что теперь, кажется, Освальду и эта Вселенная нравится. Потому что и здесь у них с Эдом всё хорошо. В этот. Самый. Момент.       Освальд целуется неумело, но уверенно, а Эд отвечает точно так же неумело, но более нежно. И если Освальд за них двоих уверен, то Эд готов давать в два раза больше нежности.       И когда они наконец отстраняются друг от друга, то долго смотрят глаза в глаза. Руки Освальда всё ещё на щеках Эда, и теперь румянец у них на двоих общий. У Эда слегка запотевают съехавшие на кончик носа очки от частого дыхания — тоже одного на двоих, пока они просто делят один воздух, упираясь лоб в лоб.       — Кстати, про первый минус, — первое, что говорит Эд. — Я считаю, что Дэдпул гораздо круче и Мэри Джейн, и Гвэн Стейси, — и на двоих они теперь ещё и улыбку делят. Улыбаются влюблённо и могут быть честными, без страха быть отвергнутыми друг другом.       И вот так, пока Эд стоит на коленях перед диваном, а Освальд наклоняется к нему, всё никак не в силах прекратить целовать губы, которые так давно хотел поцеловать, рвано, но нежно касаясь губами щёк и носа Эда, бережно отложив очки, всё становится истинно понятным.       Наконец, они оба знают, что влюблены друг в друга. Понятнее становятся все те случаи до, с игрой на гитаре и документалками, и теперь они точно не будут притворяться ни на толику эмоции. Освальд сможет обнимать Эда, засыпая на его плече во время очередного научпоп марафона, а Эдвард, не скрываясь, наслаждаться игрой Освальда на гитаре, радостно целуя каждый раз, когда у Кобблпота получается сыграть то, что давно не выходило.       Ну, и истинно ясно, что лучшая пара для Питера Паркера — Уэйд Уилсон.       Храни Сатана гейские шутки и любовные похождения Человека Паука.