Memento mori

      Сет моргает и трясёт головой, прогоняя окончательно видения прошлого. Так всегда перед приездом каравана смерти. Его мучит то, что невозможно изменить.       Сет смеётся тихо и надрывно. Сколько можно? Просто сколько уже можно вспоминать? Сколько он ни думает, он не находит ответы на свои вопросы.       Встряхнув головой ещё раз, Сет встаёт и создаёт маску. Надо встретить гостей.       Выход из храма полуразрушен. Сет с тихой руганью пробирается по завалам. В них достаточно песка, чтобы убрать их мановением руки. Вот только у Сета не находится сил. Он чувствует себя слишком уставшим.       Караван успевает убраться. У входа остаются только многочисленные кувшины вина, шкатулки с благовониями и ребёнок. Маленький мальчик. Такой хрупкий, с трогательно топорщащимися волосами и подрагивающими плечиками.       Сет тяжело опирается о колонну заглядывает мальчику в глаза. Чёрные как ночь.       Это не Анубис. Сет очень чётко это осознаёт.       «Твоё тело принадлежит мне».       Сжимающие бёдра пальцы.       «А ты хорошо притворяешься. Только посмотри, как ты страдаешь от боли».       Песок взвивается вокруг, бог взмахивает ладонью, и хрупкое тельце прошивает песчаный шип. Сет вытирает кровь с щеки тыльной стороной ладони.       Стало ли ему легче?       Сет сползает по колонне, прикрывая глаза.       Пахнет кровью. Сет смеётся, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту.       Он поднимает дары песком взмахом руки. Ему нужно немного отдохнуть.       Назад в покои Сет двигается, опираясь о стену. Ноги его не держат. Но Сет упорно передвигается. Но в покоях ещё поджигает благовония и опрокидывает в себя целый сосуд вина.       Сет так устал. Он падает на постель. Сил нет даже пошевелить рукой или лечь удобнее. Сет закрывает глаза и забывается слабым, зыбким сном, не приносящим отдыха.       Сет потерял счёт дням. Он окончательно перестал вставать с постели. Мир превратился в нечто вязкое, похожее на ядовитый нектар.       Сету мерещился его сын. Анубис был рядом со своими чёрными глазами, но почему-то не вызывал ярости. Только бесконечную отцовскую любовь. И Сет отдавал её, эту любовь, бесплотному видению, как не мог Анубису.       — Ты мой сын, кто бы что ни говорил, — Сет покрывал поцелуями лоб Анубиса снова и снова, целовал хрупкие маленькие руки, никогда никому не причинявшие боли. Какое же счастье, что этот ребёнок не похож на отца.       — Можешь меня ненавидеть, — шептал Сет вновь и вновь. — Можешь не прощать. только прошу, не бросай меня.       Эту мольбу Сет повторял без конца.       Осирис его предал. Исида ненавидела. Нефтида бросила. Теперь остался только он, только Анубис.       — Выпей, отец.       Сет покорно выпивал из его рук вино. Кубок за кубком. Дым благовоний больше никогда не прекращался, хотя Сет не поднимался.       — Я здесь, — маленькие пальцы перебирали его волосы.       Сет скользил бессмысленным взглядом по окружению. Он уже не понимал, где находится.       — Я рядом, — хрупкое маленькое тельце, прижавшееся в жажде тепла и объятий.       У Сета не осталось сил, чтобы поднять руку. Он закрыл глаза, погружаясь в вязкое забытьё.       — Анубис…       Как же тихо. Нет прикосновений маленьких пальцев, нет звонкого голоса.       — Анубис, — зовёт Сет сквозь забытье.       Нет ответа. В комнате больше не было белёсого дыма благовоний.       Сет снова закрывает глаза. Нет сил держать их открытыми.       Снова появляются прикосновения. Они зелёными змеями ползут по ногам, обвивают их, скользят всё выше и выше.       Но Сет так устал. Он провалился в забытьё, не открывая глаз.       Вновь его разбудила боль. Сет тряхнул головой и дёрнул руками. Боль усилилась. С трудом, преодолевая слабость, Сет запрокинул голову.       Его руки были опутаны лозой. Её колючки впивались в кожу так сильно, что из ранок уже выступили крохотные капельки крови. И Сет узнал эту лозу.       Нет. Нет, нет, нет!       Голова его закружилась, и Сет уронил её вниз. Холод страха и онемение в руках ощущались так неестественно. Словно и не он вернулся в кошмар, а кто-то другой.       В нос Сету ударил острый запах цветов и тлёна. Когда-то так пах покой и безопасность, теперь чудовище.       Сет медленно открыл глаза. Взгляд его никак не фокусировались. Он лишь увидел что-то зелёное, человеческих очертаний. Так знакомо…       — Нет, — выдохнул Сет и зажмурился. Его голос дрожал.       Если не видеть чудовища, то его нет, то можно притвориться, что кошмар — это просто иллюзия, очередной сон.       — Наконец-то ты проснулся, Сет, — знакомый голос резанул страхом. Сет судорожно вдохнул. Широкая ладонь опустилась ему на голову и погладила ласково.       — Тебя нет. Тебя не существует. Ты просто иллюзия, которая скоро исчезнет! — Сет пытался говорить уверенно, чтобы самому в это поверить. Вот только его зубы стучали. — Ты не можешь меня тронуть, если всё это не взаправду.       — Ох, Сети, — в голосе прозвучала такая знакомая укоризна. — Я здесь, с тобой. Как бы я тебя бросил? Я же люблю тебя.       Сет вздрогнул. Эта фраза… Его волосы перебирали грубые пальцы.       — Не надо! — в голосе Сета звучала мольба. — Не трогай меня. Прошу, не надо снова. Не надо.       — Тише, Сети. Я не сделаю тебе ничего плохого. Вот только, — пальцы вцепились ему в волосы и потянули их, причиняя боль, — ты плохо себя вёл.       Сет прерывисто вдохнул и дёрнул запястьями. Шипы впились в них ещё сильнее, по светлой коже побежали капли крови.       Сет передвинул колени по постели, пытаясь отстраниться, но тут осознал страшное. На нём не было шендита.       Сет испуганно распахнул глаза и свёл ноги, сжал бёдра.       — Не надо, — повторил он и поднял взгляд. — Ты же мой брат, Осирис. Пожалуйста, прошу тебя, будь снова моим старшим братом.       Осирис ему улыбнулся.       — Конечно.       Сет длинно выдохнул. За этим словом пришло расслабление. Теперь всё будет по-прежнему. Они будут обсуждать тревоги и будущее, проводить праздники, веселиться с сёстрами. И больше никаких прикосновений.       Осирис поднял руку. На волосы Сета полилось густое, дурно пахнущее красное вино. Оно бежало по его лбу, огибало нос, заливалось в рот. Сет недостаточно поспешно закрыл глаза, и туда немного попало. Глаза вспыхнули болью. Сет зашипел яростно задёргал руками, пытаясь дотянуться и протереть глаза.       Раздался звук бьющейся керамики. Сет вздрогнул. Осирис запустил руку ему в волосы и потянул, заставляя поднять голову.       — И как хороший старший брат я обязан наказать непослушного младшего, — пальцы в волосах сжались до боли. — Ты плохо себя вёл, Сети. Даже замуровал себя в склепе, полном праха. А мог бы просто спуститься ко мне, в Дуат. Там тоже праха предостаточно.       Губы Сета накрыли чужие, язык грубо вторгся ему в рот.       Сет обмяк, не отстраняясь и не отвечая.       Это происходит не с ним, не с ним. Он не понимает, что происходит, значит, этого нет.       Поцелуй прервался. Чужие губы убрались.       — Ох, Сети. Ты такой вкусный, даже с этим мерзким вином. Так сладко это сделать наконец.       Руки Сета дёрнуло, опрокидывая его на постель. Из уголков его глаз потекли слезинки.       Грубые руки легли на колени Сета, огладили, а потом потянули в разные стороны. Сет слабо попытался воспротивиться, зажаться. Но Осирис был сильнее. Всегда был сильнее.       — Сети, будь послушным маленьким братиком. Мы же столько не виделись.       Колючие лозы оплели бёдра Сета, раздирая нежную кожу. Сет всхлипнул и обмяк окончательно, отвернувшись.       Пальцы шарили у него в паху, опускаясь всё ниже.       Сет представил, что это не с ним происходит. Это не его тело, это просто песчаный клон. И он в любой момент может распасться, сбежав от неприятных прикосновений. Вот только намоченный песок не мог распасться. Слабая иллюзия контроля распалась.       Вместе с первым толчком.       Сет проехался спиной по постели. Медленно, через несколько секунд, до него донеслась постыдная боль.       Ещё один толчок. Хлюпнула кровь в разорванных мышцах. Было больно, стыдно, а ещё неприятное жжение сводило с ума.       Толчок.       — Сети, мой прекрасный Сети…       Но Сет был не здесь. Его звали алые пески пустыни. Он так давно не чувствовал этого зова, продирающего до самого нутра. Пустыня звала проснуться, очнуться от кошмара. Казалось, этот зов схлопывал сами пространство и время в одну точку.       Сет открыл глаза.       Он лежал в бархане, а с равнодушного неба его обжигало, прокаливало до белизны солнце.       Таков твой ответ, Ра?       Так ты отзываешься, матушка?       Сет выдохнул. Вместе с ним выдохнула пустыня, взвилась самумом.       Это не была поддержка отца. Пустыня не принадлежала Гебу. Алые пески были Сета и только Сета.       Сет вздохнул, закрывая глаза.       Тело не болело. Не может болеть пустыня.       Сет улыбнулся. Каждая песчинка проникала в его тело, а потом покидала его, унося с собой яд и кровь. Каждая крохотная песчинка приносила облегчение. Дышать становилось всё легче.       Ра могла лететь по владениям равнодушной Нут. Сету не было до них дела.       Пустыня ему пела, укачивая как в колыбели. Пустыня была с ним, внутри него, всегда рядом, пустыня была его плотью и дыханием, пустыня была им. Пустыня не нуждалась в дожде и окутанных иллюзиями оазисах. Пустыня была сама по себе.       Сет открыл глаза. Перед ним гордо всходило Солнце, окрашивая пустыню в алый.       Впервые за долгое время Сет ощущал себя прекрасно.       Он плавно поднялся. В его ладони сформировалось чёрное копьё.       Сет улыбнулся Ра и ударил копьём вниз.       Пустыня содрогнулась, просыпаясь от кошмара.       — Ты хочешь войны, Осирис? — хрипло спросил Сет, щурясь. — Ты её получишь. Ибо я — Сет. Бог войны и разрушений.