Обещанным спасённые

Баки грозно хмурит брови, наблюдая за ночным Нью-Йорком, пестрящим всеми цветами радуги, через панорамное окно холостяцкой обители Джейми Роджерс. Часы показывают за полночь. Несносной девчонки поблизости не наблюдается. Тревога подобно прозрачному наркотику неотвратимо впрыскивается в хрупкие вены. Барнс неизбежно теряет контроль. Место назначения — зловещий «Феникс». Ночные похождения Роджерс младшей в алкогольном бреду, сигаретном дыму всегда заканчиваются в кишащем всеми людскими пороками сразу крупнейшем клубе Нью-Йорка. — Черт бы тебя побрал, — ругается Барнс едва слышно. Он взбешен. Едва ли еще кто-то способен так неукротимо быстро вывести его из себя. Щелчок. И неимоверная злость на Роджерс буквально душит, но еще больше тревожат переживания за ее благополучие. Привычка накидываться спиртным до потери понимания и осознания, а после отправляться в опасное путешествие по покорению танцпола «Феникса» появилась у Джейми относительно недавно. Тогда же у Барнса появилась привычка вечерами наведываться к ней в гости без предупреждения. По статистики, восемь из десяти раз его встречали лишь пустые бутылки, смирно покоящиеся в полном одиночестве на столике у панорамного окна. Сюжет подобных вечеров всегда один: Баки едет в клуб, находит там свою зазнобу и увозит ее домой. Иногда в воспитательных мероприятиях участвует Сэм. Он, в отличие от Барнса, более терпим и снисходителен к шалостям Роджерс младшей. Баки искренне не понимает, откуда в Уилсоне столько выдержки, ему обычно хочется придушить несносную девчонку собственными руками. Охрана на входе «Феникса» приветственно качает Баки головой. Обходится без личного досмотра и прочих тонкостей, потому что знакомство с парочкой внушающих размеров охранников произошло давно, и общий язык с ними найден тогда же. — Барная стойка слева, — произносит один из бойцов, на что Барнс благодарно кивает. Обитатели «Феникса» осведомлены, зачем именно он появляется в заведении, и любезно сообщают ему последнее местонахождение Роджерс, если она попадала в поле их зрения. Музыка оглушает, от сияния светодиодных шаров рябит в глазах. Слишком громко и слишком ярко. Баки давно пора привыкнуть к этой обескураживающей обстановке, но он каждый раз неизменно гневается, пробираясь сквозь толпу танцующей молодежи, мечтая поскорее оказаться за пределами цитадели всех людских пороков. Барная стойка. Барнс узнает свою зазнобу со спины. Каштановые волосы, оголенные бледные плечи. Слегка запрокинув голову, Джейми покачивается на шатком стуле в такт оглушающей музыке. Взгляд ее устремлен на однозначно укуренную девушку, весьма профессионально исполняющую развратные «па» прямиком на барной стойке прямо над Роджерс. Баки хмурит брови и твердым шагом направляется к Джейми. Ветреная девица с явно низкой социальной ответственностью эротично покачивая бедрами опускается перед Роджерс на колени и тянется к ее лицу одному Богу известно с какой целью. Джейми не подает никаких признаков негодования или же возмущения, поэтому ночная нимфа, томно приоткрыв губы, смело касается пальцами ее подбородка. Барнс стаскивает Роджерс со стула в мгновение ока. — Блять, — столь же мгновенно вырывается из ее уст. Баки хмурит брови пуще прежнего и крепко сжимает зубы. Джейми, кажется, с трудом фокусирует затуманенный взгляд на его лице и лишь через несколько секунд осознает, кто именно перед ней стоит. — Седьмое пекло, — бубнит она себе под нос. Внезапное появление Барнса на ночных тусовках Роджерс никогда не нравится, а Баки испытывает настоящее удовольствие, когда обламывает столь облюбленную Джейми обстановку по кайфу. — Я тоже рад тебя видеть. Роджерс картинно закатывает глаза. Ветреная девица на барной стойке возмущена поведением Баки не меньше Джейми, поэтому ему приходится остудить ее пыл парочкой весьма убедительных фраз. Благо, дамочка понимает его с первого раза и тут же находит Роджерс замену. Барнсу нравится в Джейми то, что, осознавая неизбежность происходящего, она всегда становится в его руках тряпичной куклой: не ругается отборным матом, как умеет это делать в совершенстве, не вырывается из его стальных объятий, когда он ведет ее к выходу, расталкивая толпу танцующих. Ночь Баки снова проведет в глубоких думах, сидя в кресле у окна, наблюдая за спящей Роджерс, чья кожа в свете луны всегда кажется мертвенно бледной. К утру Барнс в очередной раз признает горькую правду: он не понимает, как упустил Джейми, и когда именно он стал для нее нежеланным надзирателем; он боится не углядеть, как в ее хрупких венах перестанет течь жизнь. Просыпается Роджерс около десяти утра, сладко потягивается, а после едва слышно стонет, явно ощущая дискомфорт в виде головной боли. Баки наблюдает за ней с абсолютно беспристрастным выражением лица, терпеливо ожидая, когда она заметит его в кресле напротив кровати. — Джеймс, — тянет радушно, наконец, замечая друга и принимая сидячее положение. — Доброе утро. Барнс лишь кивает Джейми в знак приветствия, после чего она внезапно округляет глаза, заглядывает под одеяло и с абсолютно растерянным видом подмечает, что на ней только топ и нижняя часть белья. — Ты меня раздел? — Это не худшее из того, что произошло прошлой ночью. Роджерс картинно заказывает глаза и цокает языком. — Я готов отвечать, — изображая голос Зимнего Солдата, произносит Джейми. Баки со звуком выпускает воздух из легких и трет переносицу. — Ты готов предъявлять? — Есть смысл? Действительно. Все слова были озвучены давно в порыве гнева, злости, ярости. Скандалов прежде было достаточно. Закатывать их раз за разом ни желания, ни интереса нет. Барнс давно перестал отчитывать Роджерс за пьянство, но его угрюмое выражение лица преследует ее неизменно. Джейми ухмыляется, а после ступает босыми ногами на прохладный пол и направляется в ванную комнату. — Джейми, — осуждающе бубнит Баки себе под нос и опускает взгляд вниз, слегка сконфуженный частичной обнаженностью Роджерс младшей. — О, Джеймс, — отзывается та в ответ. — Ночью ты это пережил, переживешь и сейчас. Барнс лишь качает головой. К слову, прошлой ночью Джейми раздевалась самостоятельно, но, как выясняется, не помнит этого. Как обычно. — Приготовишь завтрак? — Кричит Роджерс уже из ванной. Баки тяжко вздыхает и дает положительный ответ на заданный вопрос. Ему абсолютно не нравится поведение и новые пристрастия Джейми, но он неизбежно заботится о ней каждое утро после ночных похождений. После душа Роджерс усаживается за стол напротив Барнса и приступает к трапезе. Завтракают они обычно в гробовой тишине. Джейми подпирает голову рукой, а Баки наблюдает за ней исподлобья. Днем в ней точно нет жизни. Он знает, что она буквально оживает в «Фениксе»; помнит, как двигает бедрами в такт музыки, широко улыбается, смеется. Там она кажется абсолютно счастливой. В реальной жизни он давно не видел ее такой. Баки не видел Джейми счастливой после смерти Стива. Он знает ее, сколько себя помнит — сто с лишним лет, если быть совсем точным, — и она тот единственный человек, который был рядом с ним на протяжении всего этого времени. Младшая сестра лучшего друга. Тот же эксперимент Гидры. Напарник Зимнего Солдата. Стив потерял сестру и друга поочередно и в одночасье обрел обоих снова. Увы, ценой победы в войне с Таносом стала жизнь легендарного Капитана Америки. Счастливое настоящее несравненной троицы длилось недолго. Перед смертью Стив взял с Баки обещание заботиться и оберегать Джейми. Барнс будет рядом с Роджерс всегда. Он не скажет точно, когда чувство светлой привязанности к ней пустило первые корни во все его существо. Он помнит, что осознал это после ее мнимой смерти. Братская любовь и боль Стива были иными. Баки тогда чувствовал, что весь его мир рухнул. Он не был более счастлив, чем тогда, когда увидел ее живой в лаборатории Гидры. Живой — громко сказано, конечно. Джейми была уже обнулена. Все последующие совместные годы рядом в качестве напарников они также прожили обнуленными. Барнс вспомнил о светлой привязанности к Роджерс относительно недавно. С годами это чувство нисколько не померкло. После завтрака Джейми падает в объятья диванных подушек. — Теперь надо немного отдохнуть. — Стучит ладонью по поверхности дивана, приглашая тем самым Барнса сесть рядом. — Сильно устала? — Интересуется Баки, усаживаясь рядом. — Очень, — тянет Роджерс в ответ, с готовностью укладывая голову другу на колени. — Ты спал? Барнс молчит. Джейми знает правильный ответ на свой вопрос. Знает, что Баки слишком сильно переживает за ее благополучие. Иногда, теряя понимание и осознание от алкоголя, она просит у него прощение за все, что делает с собой и его жизнью. Утром, конечно, ничего из этого не вспоминается. — Поспи. — Роджерс резко принимает сидячее положение, обхватывает друга за плечи и тянет его к себе. Разумеется, безуспешно. Барнс, не двигаясь, наблюдает за ее стараниями несколько секунд, ибо предложение абсолютно обескураживающее, после чего решает подчиниться и укладывает голову Джейми на колени. Она же откидывается на спинку дивана. — Так-то лучше. Роджерс запускает пальцы в волосы Баки. Он закрывает глаза. Тактильность не конек их общения. Чувство неловкости неизбежно преследует. Прикосновения, без сомнений, желанные, но чертовски непривычные, ибо друзья всегда держали и держат дистанцию. — Когда тебе уже надоест? — Произносит Джейми едва слышно. Барнс понимает, что она имеет в виду его опеку над ней. — Никогда. — Категорически искренняя правда. — Почему? — Я обещал ему. — Терпения хватит? — Вчерашний загул был последним. Роджерс ухмыляется. — Посадишь меня на цепь? — Если потребуется. Джейми кривится, не исключая, что друг совсем не врет. — Это варварство. — Вынужденная мера. — Джеймс! — Бьет ладонью точно по брюху, после чего внезапно отвлекается от возмущений и начинает прощупывать рельефный торс через тонкую ткань футболки. — Какой ты спортивный дед. — Джейми, — ухмыляется Баки и накрывает руку подруги своей. Крепко сжимает. Открывает глаза. Смотрит пронзительно. — Пора заканчивать… ради него. Роджерс запрокидывает голову. Увы, съехать с серьезного разговора не вышло. Морщит нос, силясь не заплакать. Рана такая свежая. Боль такая яркая. Невозможно даже представить, что это состояние придется прочувствовать во всех красках без притупляющего воздействия алкоголя. Со дня смерти Стива Джейми не провела ни одну ночь, будучи трезвой. — Обещаю подумать. Барнс сильнее сжимает ее руку. Невозможно поверить, что Роджерс справилась с ужасами Гидры, но не в силах принять смерть брата. Потеря Стива точно стала точкой невозврата. Поспать Баки так и не удается. Звонок Сэма нарушает печальную идиллию. Барнс оставляет Джейми одну, отправляясь решать супергеройские проблемы, но обещает вернуться к вечеру. Та лишь согласно кивает в ответ, а он искренне надеяться, что по возвращении не увидит ее в алкогольном бреду, ему не придется снова искать ее. Часы показывают около полуночи, когда Баки возвращается. Столик у панорамного окна пуст. Квартира в целом как будто тоже. Свет нигде не горит. Царит гробовая тишина. Чувствуя тень тревоги, Барнс скидывает верхнюю одежду и направляется в сторону спальной комнаты. Роджерс сидит на кровати в позе лотоса, держа перед собой закрытую бутылку текилы, внимательно разглядывая ее. — Все хорошо? — Интересуется едва слышно, заметив друга в дверном проеме. — Да, — кивает Баки, подходя ближе. — Ты как? — Бывало лучше. Барнс садится на край кровати, и Джейми тут же тянется к нему для объятий. Он с готовностью предоставляет ей их, крепко прижимает к себе. Сто с лишним лет знакомства насчитывает ничтожно маленькое количество прикосновений друг к другу. Для Баки это непривычно, для Джейми — жизненно необходимо. Иногда выловить из темного омута тоски можно простым человеческим теплом. — Останешься на ночь? Барнс соглашается. Он привык проводить ночное время суток в квартире Роджерс, сидя в кресле напротив ее кровати, размышляя, как он позволил случиться тому, что он теряет ее с каждым днем все больше и больше. Сейчас он лежит рядом с ней на кровати, ее голова покоится у него на плече, а рука — у самого сердца. — Решение принято? — Я буду пытаться, — отзывается Джейми в ответ. — Но на первое время тебе придется переехать жить ко мне. — Спать первое время мы тоже будем вместе? — Ухмыляется Баки, на что Роджерс пихает его коленом в бедро. — Доброй ночи, Джеймс. — Доброй ночи. Утром Барнс не обнаруживает Джейми рядом и привычно начинает тревожиться, держа путь от спальни до кухни. Роджерс готовит завтрак, пританцовывая у плиты под попсовую композицию, клип на которую крутят на музыкальном канале. Баки замирает в дверном проеме, наблюдая за ней. Давно он не видел в ней утренней умиротворенности. Давно он не видел в ней жизни за пределами «Феникса». — Доброе утро, — произносит Барнс Джейми в самое ухо, неслышно подойдя к ней со спины. — Джеймс! — Вскрикивает она от неожиданности, мгновенно оборачиваясь. — Господи! А если бы я тебе нож в грудь воткнула?! Баки ухмыляется. — Совсем не смешно. — Как ты себя чувствуешь? — Весьма непривычно просыпаться утром не с похмелья. Весьма непривычно видеть Роджерс утром довольной и живой. — Завтрак обещает быть наивкуснейшим? — Обещает, — кривится Джейми, — если я не разучилась готовить. У тебя семь минут на умывание. Барнс послушно отправляется в ванную комнату и возвращается оттуда ровно через указанное время. В этот раз он застает Роджерс за накрыванием стола и снова замирает в дверном проеме, наблюдая за ней. Такое оно — простое человеческое счастье? Совместные завтраки по утрам с близким человеком, разговоры не о чем, валяние на диване, сон в обнимку. Долгие годы Баки был лишен возможности иметь нечто подобное, будучи Зимним Солдатом. Барнс снова неслышно подходит к Джейми со спины, обнимает ее за талию и целует в затылок. Роджерс на мгновение замирает от неожиданности происходящего, а после медленно поворачивается к Баки лицом. — Доброе утро. — В руках ножа не было, я проверил. Джейми улыбается уголками губ, и в следующую секунду Барнс накрывает их своими. Без осторожности или неуверенности. Огонь разгорается быстро, заставляя приоткрыть губы, сплетая языки в диком танце, и обнимать друг друга с жаром, присущим исключительно безудержно влюбленным. — Мечтала об этом с сорок первого, — произносит Роджерс едва слышно, когда недостаток воздуха дает о себе знать. Баки ушам своим не верит и снова находит своими губами ее губы. — Показать, чего хочу я с сорок первого? Джейми широко улыбается и согласно кивает. Барнс резким движением подхватывает ее за бедра и уносит прямиком в спальную комнату. Завтрак стынет на столе.