Крадущийся тигр, затаившийся волк

***

      Кассий выдыхает струю дыма и прижимает пальцы к виску. Он совсем сдал в последнее время, и Рикс размышляет, как бы уговорить его обследоваться. Старик всегда был раздражительным, но сейчас к этому добавилась и рассеянность.       Подчиненные этого пока не замечают, но чего будет стоить их верность, если они почуют слабину в своем крестном отце? Рикс и сам хорош, конечно, следил вполглаза за всеми и вовремя вычищал недовольных, но пропустил личное — не озаботился тем, чтобы обратить внимание, кого таскает в дом Августа. Тот мальчишка, молоденький индус, не вызывал никаких подозрений, но ниточки ведут от него к японцам, а значит, к Такао Наито. Вопрос нужно решать быстро, а Рикс не может найти подходящие слова, чтобы сказать Кассию о том, что крыса забралась дальше, чем можно было ожидать.       Он кладет сумку на стол перед Кассием.       — Что это? — морщится тот, — ты решил порадовать меня образчиками современной моды?       — Открывай, — просит Риск.       Кассий достает из сумки бумаги и углубляется в изучение. По мере прочтения его лицо становится все жестче. Рикс примерно представляет, что он может сейчас чувствовать, потому что сам не так давно впервые увидел эти бумаги.       — Какого хрена, Рикс? — Кассий редко опускается до обсценной лексики, и это может означать только одно: сейчас он в ярости.       — Посмотри вторую страницу, — Рикс указывает на нужный абзац — видишь? Эта поставка до нас не доехала, потому что о ней узнали. Точнее, я думаю, что о ней узнали.       — Я вижу, — Кассий поджимает губы, — а вот этот отказался сотрудничать, даже когда его брата отправили на тот свет.       — Потому что нашел более выгодное предложение, — если и прыгать в пропасть, то только с разбега, и Рикс решает выложить сразу все свои соображения, — напрямую он ничего не сказал, но все говорит о том, что он теперь работает с Наито.       — Можно? — в кабинет заглядывает Хотч и замечает сумку на столе, — о, знакомый аксессуар! Ты уже нашел, у кого такую можно выпросить? Настолько понравилась?       — Заходи, — кивает Кассий, — что ты принес?       — Принес согласие на сотрудничество от ребят из Санпорта. Не то чтобы у них был выбор, конечно…       — Хоть какие-то хорошие новости за сегодня, — Кассий подкуривает следующую сигарету, — а Рикс вот решил меня сегодня огорчить. Чья сумка, Рикс?       — Орвона Хиггса, танцора из “Мягкой лапки”, — в глазах Кассия мелькает недоумение, — да, я тоже удивился, когда узнал.       — Японцы совсем потеряли страх! — возмущается Хотч.       В голове у Рикса будто что-то щелкает, и кусочки пазла разом встают на место. Он с таким же возмущением на лице перемещается так, чтобы хотя бы частично закрыть собой Кассия, и поворачивается к Хотчу.       — Почему японцы, Хотч? — мягко спрашивает он. За его спиной Кассий втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, и Рикс понимает — он тоже заметил.       — Как это почему? — Хотч на секунду осекается, но упрямо продолжает, — мы же знаем, что белый тигр старается подорвать наши дела, значит, Орвон был его крысой!       — Нет, Хотч, это МЫ знаем, что Такао Наито забирает наши территории, — Рикс медленно качает головой, — мы, не ты. Мы обсуждали это только вдвоем. Ты мог об этом узнать лишь одним способом.       Оружие они выхватывают почти одновременно. Рикс, среагировавший чуть позже, стреляет в руку, держащую ствол, просто чтобы не дать выстрелить Хотчу.       Хотч с проклятиями роняет свой пистолет и устремляется к двери, Рикс неотрывно следует за ним.       — Стой, тварь! — кричит он в спину своему, как он думал, другу.       Тот передвигается поразительно быстро для получившего пулю. Его машина припаркована у самого дома, чем он незамедлительно пользуется. В последний момент Рикс спотыкается, и Хотчу удается убраться. На асфальте остаются следы жженых покрышек.       Рикс возвращается в дом, по дороге вытаскивая телефон и раздавая указания бойцам, которых встречает в коридоре.       В кабинете Кассий сидит все так же, не меняя своего положения. Рикс подходит ближе и с размаху опускается перед ним на колени.       — Прости, — он склоняет голову, — это моя вина. Не заметил, не предусмотрел.       По волосам проходится теплая сухая ладонь.       — Я тоже не заметил, мой мальчик, — на Кассия страшно смотреть, — найди его и верни. Можно по кускам.       Рикс кивает, поднимаясь.

***

Техас, 1997

      — Ты само очарование, — говорит Рикс, любуясь Паулиной.       Он счастлив настолько, что иногда сам себе не верит. Рядом с ним — самая нежная и красивая девушка на свете, которую невозможно выпустить из рук ни на секунду. Кажется, он влюбился, едва увидев ее впервые, и с каждым днем влюбляется все сильнее. Густые каштановые локоны обрамляют точеное личико, пухлые губы изгибаются в мягкой улыбке, напрашиваясь на очередной поцелуй. Рикс подхватывает ее на руки и кружится, наслаждаясь ее притворным возмущением.       — Отпусти меня, варвар, — визжит Паулина и молотит кулачками по его спине.       — Не отпущу. Никогда, — в противовес своим словам он ставит ее на землю, но тут же заключает в свои объятия, — без тебя и дышать трудно, как я могу тебя отпустить?       Паулина счастливо улыбается и подставляет губы для жаркого поцелуя. Суровый и дотошный офицер на службе, рядом с ней Рикс чувствует себя преданным щенком, который ластится к хозяйским рукам и виляет хвостом.       — Какие планы на лето? — спрашивает Рикс, и Паулина заметно грустнеет. — Что случилось, малышка? Ты великолепно сдала сессию, имеешь право отдохнуть.       — Имею, — Паулина вздыхает и прячет глаза, — отец отправляет меня домой, в Европу.       Слова бьют под дых, но Рикс старательно не показывает, насколько огорчен. Он уже нафантазировал себе пикники в духе им обоим родной Италии, ночные сеансы в кинотеатре под открытым небом, купание в озере под светом луны… Теперь это все придется отложить до того момента, когда Паулина вернется, благо лето в Техасе длится почти круглый год.       — Это тоже хорошо, — он зарывается носом в ее волосы и с наслаждением вдыхает такой родной запах, — повидаешься с мамой, побродишь по улочкам Рима и Палермо…       — И выйду замуж, — на глазах его любимой девочки блестят слезы, — так решил отец.       Это звучит настолько дико и нелепо, что Рикс даже не сразу перестает улыбаться, решив, что ему послышалось.       — Что значит “решил”? Мы же не в пятнадцатом веке живем, на подходе двадцать первый! Ты сама можешь решить, когда и за кого выходить замуж!       — Прости, волчок, — по щеке Паулины все же скатывается слезинка, — с моим отцом это не сработает.       — Да что за бред! — Рикс чувствует, как начинает закипать, — твой отец что, глава мафиозного клана, что никто не может пойти против него?       Паулина истерично хихикает.       — Именно так.       — Прости?       — Мой отец — глава мафиозного клана.       Вот теперь Рикс ошарашен по-настоящему. Паулина рассказывает ему про семью Флавия, и его даже не удивляет, что ему она представлялась под другой фамилией — папочка хорошо спрятал всех своих детей.       — Хочешь, мы сбежим? — спрашивает Рикс, не рассчитывая, впрочем, на положительный ответ.       Так и происходит: Паулина отрицательно качает головой.       — Куда мы сбежим, волчок? Тебя просто убьют, а меня… Лучше бы убили. — Паулина прячет лицо у него на груди и беззвучно всхлипывает.       Рикс чувствует себя раздавленным. Буквально полчаса назад ему казалось, что он готов удержать в руках целый мир, а теперь этот мир просто припечатал его своей тяжестью. В аналитических способностях ему не отказать, как минимум, результаты всех тестов это подтверждают. Он прокручивает в голове десятки возможных сценариев, но ни в одном не выстраивается то самое пресловутое “долго и счастливо” с самой великолепной девушкой в его жизни.       Пуститься в бега, мыкаться по дешевым мотелям, не давая себе ни секунды на то, чтобы расслабиться? Итальянцы славятся своей мстительностью и способностью годами выжидать нужный момент, а уж с ресурсами мафиози… Нет, он не будет обрекать Паулину на подобную жизнь, она заслуживает большего, намного большего.       — И что теперь? — хрипло спрашивает Рикс.       — Теперь мы проведем вместе чудесный день, — Паулина поднимает лицо и грустно улыбается, — а потом и ночь. А завтра утром я сяду в самолет до Рима. Прости, волчок, я долго об этом думала. Других вариантов просто нет. Ты не знаешь моего отца.       Рикс соглашается. Они держатся за руки, целуются в тени деревьев, заглядывают друг другу в глаза в попытке насмотреться и старательно делают вид, что это не последний совместный день в обозримом будущем.       Ночью Рикс накрывает стонущий рот Паулины своим, а саму Паулину — всем собой, и чувствует, как любовь в его душе смешивается с горечью.       А утром она и правда садится в самолет и улетает в совсем другую жизнь. Без Рикса.       Его не покидает ощущение, что он совершил самый большой проеб в своей жизни. Просто так отпустить любимую девушку — да ты молодец, Рикс. Раз вариант «сбежать и жить в шалаше» не подходит, должен быть другой. Когда поступает уведомление о его переводе в Альбукерке, Рикс моментально соглашается — в Техасе его больше ничего не держит.       Напарник Рикса постоянно зовет его макаронником, и можно было бы дать ему в челюсть за расизм, да вот только Логан сам — черный, поэтому обижаться бессмысленно.       Во время традиционных пятничных посиделок Логан заводит очередную телегу об итальянцах, которым не сидится в Старом свете, и Рикс рявкает «да ты заебал!» с сильным итальянским акцентом. Парни смеются, и Рикс входит в роль, изображая харизматичного наркобарона, а потом и вовсе переходит на итальянский — мать всегда настаивала, чтобы он практиковал оба языка. Смутно знакомый чувак из наркоконтроля задумчиво смотрит на него, а потом предлагает выйти подышать свежим воздухом.       На улице он делает Риксу предложение, которое может поменять расстановку сил среди копов и организованной преступности юга. Рикс, который еще не успел примелькаться на улицах как борец за закон и справедливость, принимает это предложение. Уже на следующее утро он появляется на пороге бюро расследований с гудящей головой и с готовностью уйти в подполье. Паулина боялась, что ее отец может навредить Риксу — Рикс зайдет к Кассию Флавию с другой стороны.