Бокутотерапия

      Акааши Кейджи с самого детства привык быть идеальным.       Наверное, так сказывалось строгое воспитание, из-за которого он до первого года средней школы ни разу не выходил гулять на улицу с друзьями. Родители хотели, чтобы тот вырос достойным человеком, нагружая мальчика с самого детства репетиторами, всевозможными кружками, дополнительными часами английского. Дисциплина и порядок всегда стояли на первом месте, о чем никогда не забывал напомнить Акааши старший. Со временем нужда в этом отпала, так как Кейджи стал справляться самостоятельно. Не задерживался допоздна, не связывался с плохими компаниями, учился только на отлично, не раз выигрывал школьную олимпиаду и заработал дополнительные баллы для поступления в ВУЗ и вообще делал все, чтобы его родители гордились им. Но что-то в этой системе было явно не так.       Синдром отличника — штука довольно неприятная, которая влияет на жизнь, загоняя в рамки, а совесть становится самым главным оценщиком действий, иногда играя совсем не в твою пользу. Особенно когда обещаешь себе научиться говорить «нет», но в моменте не можешь отказать, потому что… «неудобно как-то», «если человеку нужна помощь, значит ему нужна помощь», «а что если все остальные отвернутся?», «это в последний раз», «мне ведь не сложно», «в следующий раз они помогут мне» и еще сто и одна причина почему.       Нарушать правила тоже не получалось, а так хотелось порой. Наверное именно поэтому Кейджи сразу же обратил внимание на местного хулигана школы — Бокуто Котаро, которого хотели отчислить около сорока двух раз — абсолютный рекорд академии. Кстати, последние десять сейвов — заслуга именно Акааши, который кроме неусидчивости, неугомонности, высокой громкости и ребячества видел в Котаро бескрайнюю доброту, отзывчивость и свой личный источник вдохновения, которое потерял уже давно.       Отношения с парнем — единственное, о чем Кейджи так и не смог сказать родителям, да и не считал нужным. Он сам-то принял свою ориентацию с трудом, ведь это противоречило принципам, которые в него вкладывали годами, но неожиданно для себя самого согласился на предложение Бокуто съехаться. «Подальше от чужих глаз, чтобы никто нам больше не мешал, а ты не боялся стать, наконец, собой». К слову, он об этом ни разу не пожалел, потому что смог вдохнуть полной грудью. Родителям озвучил только, что собирается снимать квартиру с другом поближе к университету, чтобы больше отдавать себя учебе и меньше тратить времени на дорогу.       Так и жили вдвоем уже четвертый год слишком правильный Акааши и слишком озорной Бокуто, прекрасно дополняя и уравновешивая друг друга. И если в старшей школе в роли спасателя в основном выступал Кейджи, умело аргументируя директору, что лично возьмет шефство над этим оболтусом, подготовит его к экзаменам и не даст ему посрамить честь школы, то в университете вдруг парни неожиданно поменялись ролями.       Как и ожидалось, за время обучения в высшем заведении Акааши заработал себе идеальную репутацию. Он прилежно учился, охотно выступал на конференциях, писал научные статьи, состоял в студенческом совете и иногда помогал на кафедре, подрабатывая. Еще и обед успевал заносить Бокуто, периодически появляясь у того на тренировках. К четвертому курсу добавились диплом с практикой, а работой завалили еще больше, и нервы парня потихоньку стали сдавать.       Этого не знал абсолютно никто, ведь внешне Акааши выглядел невозмутимо, спокойно и безупречно, а в стрессовой ситуации даже бровью не вел, собираясь с мыслями и выдавая решение проблемы. Люди всегда шли за советом, тянулись к нему, ведь «Рядом с тобой всегда так спокойно, как ты это делаешь? В чем твой секрет?». А он лишь улыбался украдкой, отмахивался, мол всегда умел держать эмоции под контролем.       И только один Бокуто знал, что секрет — в потухших глазах, бессонных ночах, проведенных либо за работой, либо в попытках обуздать нервную систему и уснуть. Секрет в бесконечной грусти, перманентной усталости, которую тот показывал только одному единственному — самому близкому человеку на всем белом свете, не боясь рядом с ним быть слабым в особо трудные минуты. Ужасно корил себя за то, что партнер видел его таким все чаще, но ничего не мог с этим сделать.       Попытки исправить парня приводили только к ругани. Уговоры не принимать все так серьезно и близко к сердцу, не тащить все на себе так и оставались просто словами. Бокуто понял, что они в этом деле абсолютно бесполезны, поэтому решил действовать по-другому. Он не мешал, не давил, и просто делал все, чтобы его партнер дожил до окончания университета без огромных потерь нервных клеток, а после выпуска определенно должно стать легче.       Вот и сейчас, когда Акааши проспал (катастрофа вселенского масштаба, не меньше), он просто молча положил ему сэндвич в портфель, приготовил пальто и встал в сторонке, чтобы не мешать тому носиться по квартире и собирать остатки вещей. И он даже не будет обижаться на то, что на прощание его не поцеловали.       Сегодня у Акааши был очень важный день — та самая конференция, которая в паре с проректором по научной работе выпила все соки во время долгой подготовки. Будь она проклята. И этот старый маразматик вместе с ней. Но поругается он потом Бокуто в плечо, а сейчас задачей номер один было успеть на нее вовремя. Тем более, что он еще и был ведущим. Водитель проезжающего мимо остановки автомобиля решил, что Кейджи будет лучше смотреться на сцене в мокром костюме, поэтому щедро окатил его из лужи. Ну вот, вместо завтрака придется сушиться в уборной.       — Акааши, где тебя носит, черт подери! — встретил «любимый» проректор Такаяка-сан.       — Я…       — На сцену!       В руки прилетела папка с текстом, который давно уже выучил наизусть, иначе просто не мог. Глубокий вдох, чтобы прогнать остатки волнения перед публичным выступлением, шаг на ступеньку, чтобы подняться на сцену, отвести как можно быстрее, выдохнуть, вернуться домой и забыть как страшный сон, уткнувшись в грудь любимому и…       — Акааши, стой! Презентация не открывается, — окликнула второкурсница, тяжело дыша. Бежала со всех ног из технического помещения, потому что решить своими силами проблему не смогла.       — Как, не открывается? Я же вчера все проверял… — стараясь не повышать голос, проговорил парень.       — Вчера вечером перезагружали сервера, видимо сбили какие-то настройки.       Нервный смешок не удалось сдержать. Кейджи потер виски, мысленно приходя к выводу, что ему наверное нужно было ночевать в институте, чтобы избежать форс-мажоров.       — Ну чего тянем? Все уже собрались! — сбоку появилась заместитель декана. Выглядела она явно раздраженной.       — Минуту мне дайте, — серьезно ответил Акааши и схватил за руку второкурсницу, уводя в сторону. — Мне нужна флешка с презентациями.       За время работы на кафедре Кейджи освоил уже не одну профессию. Приходилось быть и организатором, и художником, и айтишником, и даже пекарем однажды, когда поставщик тортов слился прямо перед важным мероприятием. Теперь пришлось экстренно осваивать профессию работника технической поддержки.       — И зачем вы все тут нужны, если по итогу работаю только я? — бубнил Кейджи, подключая свой ноутбук к проектору и пытаясь вывести на экран презентацию.       — Вы что-то сказали, Акааши-сан?       — Ничего. Просто переключай слайды и больше ничего не трогай, пожалуйста.       Кейджи молился, чтобы на этом неприятности кончились, но они даже и не думали прекращаться.       — Акааши, мы можем следующего спикера поставить в конец? У него там какие-то обстоятельства, он не может сейчас выступить.       — Но его тема должна быть именно сейчас… — нахмурился тот. — Порядок нельзя менять, следующие доклады опираются на предыдущие… — тараторил он, попутно пытаясь найти в своем мозгу варианты решения и запихать куда подальше раздражение, обиду и негодование на чужую безответственность. Он ведь выслал всем выступающим расписание давным-давно, просил всех быть вовремя и предупреждать о форс-мажорах заранее. Это что, так сложно? Слишком длинный, слишком тяжелый день.       — Там заканчивается выступление, что делать?       — Что за обстоятельства у него? — пытался понять, насколько все плохо, Акааши.       — Он опоздал на поезд.       — Серьезно?! — взорвался Кейджи, заставив резкой сменой интонации обратить на него внимание всей команды. — То есть… Он сможет выступить онлайн? Быстро, пускайте трансляцию.       Развлекать публику и тянуть время, пока остальные все подключали, вот что нужно было делать в следующие десять минут. Теперь он еще и освоил профессию стендапера.       — Акааши, может, сделаем перерыв сейчас и не будем ждать двух? Все уже устали, давай сдвинем фуршет? — обратился к нему Такаяка-сан.       — Но кейтеринг заказан к двум…       — Ну придумай что-нибудь.       — Я могу принести онигири из буфета?..       — Не делай эту конференцию хуже, чем она есть, — буркнул проректор и ушел, а Акааши будто только что получил кулаком под дых. Захотелось купить им собачьего корма. А что, все равно все старания обесценят…       — Дыши, просто дыши, — шептал он себе под нос, набирая телефон кейтеринга, который нужно было поторопить. Может, им еще вертолет организовать, или телепорт? Его же считают всемогущим.       Конференцию пришлось довести на автопилоте, полностью отключив все эмоции, а иначе он рисковал разрыдаться прямо перед кучей людей. Кейджи ушел со сцены, намереваясь покинуть университет как можно быстрее, но столкнулся в дверях с парнем, который держал в руках его ноутбук.       — Акааши, я не знаю, как так вышло… Я задел его, а он упал и погас, и кажется больше не включается. Прости…       — Как раз хотел купить себе новый, — рявкнул тот, вырывая из рук девайс, который выбросил в первую же попавшуюся мусорку. Легче было и правда купить новый, чем менять полностью разбитые панели.       Парень уже почти вырвался из этого ада, как вдруг один из преподавателей буквально затащил его в кабинет, чтобы представить гостям их лучшего студента. Пообщаться хотели слишком многие, а из нервных клеток в живых осталась всего одна. Как еще только глаз не начал дергаться… Наверное, спас бокал шампанского, который был как напиток жизни для умирающей нервной системы. Он сидел за столом, пялясь на часы и прикидывая, насколько неуважительно будет уйти прямо сейчас.       Экран телефона засветился. Это Бокуто прислал какой-то очередной мемасик. Да, скорее всего он хотел таким образом отвлечь бедного Кейджи от роя мыслей, которые жужжали в голове и давили на виски, но не было никакого настроения вникать в смысл картинки. Он лишь фыркнул и заблокировал экран. Решил пока не отвечать, чтобы случайно не нагрубить ни за что. Следующей была картинка с двумя котиками с припиской «это мы», которую тоже убрали с экрана одним движением пальца.       «Мама твоя звонила, просила подтвердить, что завтра мы будем. Напомнила, что ждет нас к двум», — пришло следом.       — Черт, — тихо выругался Кейджи и, стараясь быть как можно более незаметным, выбежал из кабинета на всех парах.       Как он мог забыть про мамин День Рождения? С этой конференцией всё совсем вылетело из головы. А еще нужно было купить ей подарок: коробку сладостей из ее любимого магазина, который находился за городом в двух часах езды на электричке. Это стало своего рода традицией — Кейджи всегда дарил именно эти конфеты ручной работы. Оставалось молиться, что к тому моменту, как парень доедет, магазин еще не закроют.       — Подождите! — несясь сломя голову, кричал он женщине, которая уже запирала входную дверь магазинчика. — Прошу, всего две коробочки… Вы спасете мне жизнь.       Обратно ехал, даже не включая музыку в наушники. Хотелось слушать белый шум и стук колес поезда, везущего к дому. Было в этом что-то расслабляющее, а от осознания, что через каких-то два часа он уже будет в теплых объятиях, разморили окончательно.       Господь услышал его молитвы и задержал эту милую женщину в магазине на пять минут подольше, потому что нужно было оттереть пролитый кофе с витрины. Видимо, Акааши был не единственным, у кого день не задался. Ему вообще казалось, что день не так уж и плох, потому что ему дали кофе с собой в дорогу совершенно бесплатно.       — Уважаемые пассажиры, по техническим причинам поезд дальше не идет, просьба, выйти из вагона.       Похоже, испытания на сегодня не закончились… Акааши стоял на перроне с коробками сладостей в руках и рассеянно смотрел на вечернее небо. Первый робкий едва заметный снег медленно падал на плечи и голову, делая волосы влажными. В свете одинокого фонаря его было особенно хорошо видно. Все табло на станции горели красным. Видимо на линии случилась какая-то авария, так что поезда можно было не ждать. Автобусы прекратили ходить в столь поздний час, а на такси до дома просто не осталось денег. Снег продолжал тихонько падать и был таким умиротворяющим, но увы, никак не мог ослабить натянутый клубок нервов внутри.       Парень медленным шагом шел вдоль путей, кутаясь в шарф Бокуто, который тот успел накинуть на него в последнюю минуту этим суматошным утром, и вдыхал такой родной запах. Сейчас это единственное, что спасало от отчаяния, копящегося внутри в течение всего дня, и нервного срыва, который застрял где-то в груди и давил на рёбра, постепенно подступая к горлу. Он пытался заплакать, чтобы стало легче, но отчего-то не получалось, хотя сейчас ему совершенно никто не мешал. Мысль позвонить Бокуто он отбросил сразу, знал, что партнер уже скорее всего спит.       Кейджи перешагнул порог собственного дома за полночь. Свет в комнате ожидаемо не горел — режим спортсмена делал свое дело, каждый раз отправляя Котаро в мир грез около десяти вечера, хотя тот старательно сопротивлялся. Он забросил ключи далеко на полку, коря себя за то, что сделал это слишком громко, отложил коробки и вздохнул, опускаясь прямо на пол. Не успел дойти до кровати — силы покинули раньше. Он достал из рюкзака холодный сэндвич и принялся есть, впервые за этот день, с огромным чувством вины на сердце — Бокуто ведь так старался, когда готовил его.       Телефон завибрировал. Пришло сообщение от Такаяки-сана, видимо они только что закончили культурно выпивать с профессорами наук после конференции.       «Неплохо справился, но могло быть и лучше», — горело на экране, а потом уплыло куда-то в сторону. Слезы стали заполнять глаза, размывая изображение, а Кейджи уже почти задыхался.       — Милый? — послышалось со стороны двери сонным голосом и сорвало стоп-кран. Все системы контроля встали намертво.       Акааши смог дать волю эмоциям и просто разрыдался в голос. Все, что накопилось за этот день, выливалось наружу со страшной силой. Больше не нужно было сдерживаться, нет, только не теперь, когда он наконец дома, когда рядом тот, кто просто возьмет его лицо в ладони и будет целовать эти бесконечные потоки слез. А он лишь будет хвататься тонкими пальцами за его плечи, как за спасательный круг, чтобы не утонуть в этом океане отчаяния и безумия, которые завладели его телом и разумом почти полностью.       Парень смутно помнил, как его подняли с пола, как отнесли в спальню, раздели, а затем отогревали под горячим душем, пока тот рассказывал обо всем, что накипело. Опомнился, только когда укутали в одеяло, расположили на груди, нежно поглаживая по голове. Акааши просто таял от прикосновений к прядям, готовый так сидеть вечно. Рядом заботливо была приготовлена кружка с какао и маршмеллоу — любимое лакомство перед сном, которым Кейджи баловал себя в особых случаях. Этим вечером в ход пошли почти все способы для поднятия настроения, но главным сильнодействующим лекарством все равно оказались любовь и поддержка. Плечи уже перестали вздрагивать, голос звучал увереннее и не так хрипло, а в мыслях постепенно становилось яснее. В груди все еще немного неприятно скребло, но скорее потому, что стало вдруг ужасно стыдно перед Котаро за свою истерику.       — Я разбудил тебя, прости, — наконец смог сказать он, крепче обнимая Бокуто за талию.       — Я не ложился. Я же сказал, что дождусь тебя, — мягко ответил тот, а от вибраций его бархатного голоса, пронизывающих все тело, пробежала волна мурашек. И почему он не позвонил ему ни разу за весь день, просто чтобы слушать его голос и успокаиваться? Точно, не хотел отвлекать от тренировки. А еще забыл слова любимого о том, что дождется. — Ну как ты?       — Ужасно… — простонал Кейджи, чувствуя, что вторая волна на подходе, когда обратил внимание на несколько кружек из-под кофе у кровати. — Чувствую себя жалким.       — Хей, — проговорил Бокуто, смыкая руки у того на груди и потираясь щекой о влажное от слез лицо любимого. — Не говори так. Ты способен на многое, Кейджи. Я это знаю, и ты тоже это знаешь, просто не хочешь в это верить. И ты можешь не верить в себя, но как бы не было плохо, самое главное — верь в мою веру в тебя. А она непоколебима.       — Надолго ли ее хватит?       — У меня имеется неисчерпаемый запас с неограниченным сроком годности, — улыбнулся тот. — И пусть я не могу забрать всю твою грусть и тревогу, но я готов делать тебе какао и наливать горячую ванну каждый вечер всю свою жизнь, если потребуется. Я всегда готов гладить твои руки до тех пор, пока ты не уснешь. Я готов петь тебе колыбельные и делать массаж головы, ведь это заставляет тебя улыбаться после тяжелого дня.       — Я люблю тебя, Котаро, — прошептал Акааши, разворачиваясь и утыкаясь лбом Бокуто в мягкую щеку. Руки крепко обнимали парня за шею, а сердце билось чаще, разгоняя горячую кровь и любовь по венам, постепенно исцеляя душу. — Прости, что тебе приходится постоянно терпеть мое нытье.       — Нет-нет-нет, даже не извиняйся. И ныть ты можешь сколько угодно, потому что…       Бокуто прочистил горло и тихонько и мелодично запел парню прямо на ухо, параллельно вырисовывая пальцем узоры на его ладонях:       «Ничто не изменит моей любви к тебе,       Ты должен понять, как сильно я люблю тебя,       В одном ты можешь быть уверен -       Кроме твоей любви, мне ничего не надо".       — Если это сон, то мне не хочется просыпаться, — промурлыкал Кейджи, чувствуя, как слезы снова заполняют глаза. Теперь уже от счастья. От счастья, расцветающего в груди вместо тревоги, которую выкачали. Кто бы мог подумать, что в этом крепком непоседливом взрослом ребенке окажется столько нежности и заботы? Кейджи мог. Он знал это с самого первого дня, как увидел его.       — Это не сон, это Бокутотерапия в действии.       — Бокутотерапия? Мне нравится. Не нравится только, что она работает в одну сторону. Это нечестно.       — Брось, я ведь тоже прошел Акаашитерапию в старшей школе. Буквально на каждом матче по волейболу, когда ты возвращал меня к жизни, вытаскивая из депрессии. Теперь настала твоя очередь.       — Это было несложно, — усмехнулся Кейджи, предаваясь воспоминаниям.       — Не преуменьшай. Я знаю, каким невыносимым я бываю на поле. И мне есть с чем сравнить. В «Шакалах» ни у кого так не получается, как у тебя, — улыбнулся тот, целуя парня в щеку.       — Как скажешь.       — Но мы можем кое-что изменить в терапии, чтобы она работала в обе стороны, если тебе так будет легче.       — И что же? — спросил Акааши, отлипая от парня и поднимая на него глаза.       Долго рассматривать партнера не пришлось, потому что тот сразу накрыл его губы нежным поцелуем. С каждой секундой, Кейджи чувствовал, как усталость уходит, как присущее ему спокойствие возвращается вновь, будто так всегда и было, а силы наполняют его тело, разум, да так, что он прямо сейчас готов горы свернуть. Это какая-то удивительная магия Бокуто Котаро, способная заново зажечь огонек в сердце, который уже завтра воспылает ярко-ярко и будет дарить тепло и энергию для новых свершений. Особенно, когда любимый так нежно гладит его спину, а потом вплетается теплой ладонью в пальцы, крепко сжимая. Ну все, Кейджи готов озарить своим светом весь мир.       — И я тебя люблю, — произносит Котаро, разрывая поцелуй. — Больше жизни люблю. И я всегда буду на твоей стороне. — Кажется, после этих слов Акааши исцелился полностью.       Телефон снова дает о себе знать засветившимся экраном. Вставать с кровати совсем не хочется, как будто таким образом Кейджи покинет безопасный и комфортный мир и снова очутится в мире дедлайнов, натянутых нервов, обязательств и ответственности. Предчувствие не подвело, так как сообщение было от Такаяки-сана.       «Жду тебя в понедельник к восьми, нужно обсудить детали новой конференции».       «Катитесь к черту со своими конференциями», — отправлено в ответ.       — Горжусь тобой, — улыбнулся Бокуто, доставая из шкафа пакет и протягивая парню. — Держи за это подарок.       Акааши распаковал коробку и обомлел. Внутри лежал новенький дорогой ноутбук, а Кейджи решил, что завтра на День Рождения к матери он пойдет не с лучшим другом, а с любимым парнем.