Перфекционизм

      Новолуние. Садовник стоял на чёрной, пречёрной улице. Никаких источников света, даже звёзд нет. Фонари не горят. Он переходит через дорогу, смотря по сторонам. Перед ним на заборе еле видна надпись: «Ты не должен быть здесь, ты — исключение из правил».       Садовничек не обращает никакого внимания на надпись и достаёт ключи из кармана, чтобы открыть калитку, к которой он идёт.       Чёрными ключами он открывает чёрную калитку и входит на территорию чёрного сада. Этот сад — один большой чернющий палисадник, ведущий к особняку. И особняк тоже мрачный. Чёрный, ровно как и всё остальное.       Садовник топает по тропинке, сбивая гравий и шаркая ногами. Ноги как будто его не слушаются, он еле идёт к особняку. Сглатывая слюну, Верховный подходит к чёрной двери и открывает её теми же ключами. Перед ним тёмные коридоры, он вздыхает с облегчением. Ну, как с облегчением… Страх до сих пор сковывает его, но Верховный просто надеется, что на этот раз всё будет идеально.       Садовод идёт по коридору. Всё чёрное, все картины выглядят крайне жутко, его окружает тишина, но ему совсем не страшно от мрака. Наоборот, тьма расслабляет и успокаивает его. Он убеждается, что всё идеально. И ничто этот идеальный мрак не испортит. Хотя, может, кое-что его всё-таки портит, просто он этого в упор не замечает?       И Верховный даже не знает куда ему надо идти, но он чувствует, что ему куда-то надо. Интуиция его направляет. В один момент он останавливается у двери под номером 216. Вроде, это кабинет Господина.       — «Хм, что-то новенькое», — думает работник.       Обычно, кошмар с чёрной комнатой кончался на том, что он останавливался у кабинета под номером 117, затем брал белую кружку, которая так мерзко выбивалась из этой идеальной чёрной картины и визжал от страха. А тут его ждёт новый конец.       Садовод медленно открывает дверь и заходит в кабинет. Делает один шаг, второй… И тут дверь с громким звуком захлопывается справа от него.       — Какого чёрта, садовник… — вдруг проговаривает господин Краткий, нарушая и без того напряжённую тишину строгим тоном. О нет, кажись работник знает, что сейчас будет. — Опять ты косячишь. У тебя бесконечно ничего не выходит.       — Но… Недавно же я хорошо сделал палисадник, и… В-вам понравилось, было же всё в порядке! — обеспокоенно ответил Садовник.       — Ну да, ну да, сделал ты этот палисадник, всё остальное испортил. К чертям выстриг все бутоны, чтобы сделать «ИдЕаЛьНыЕ» квадратные кусты, а эти розы были мои любимые! Ты издеваешься?! Ты специально это сделал?! — работяга взглотнул, а малиновый продолжил с невероятно сильной злобой и обидой в голосе, — Ещё ты обвалил один кустарник на фонтан, перекрыв его к чёртикам! Ты чуть ли не половину отрубил у моей статуи из кустарника, когда пытался её поправить! И это ещё далеко не все твои проступки! Я могу перечислять бесконечно, но боюсь, что ты, ой-ой-ой, и без того травмирован.       Господин И Краткий с презрением во взгляде посмотрел на строчную букву. Последний же метался туда-сюда, места себе не находил, а на его лице читался не просто страх, а целый ужас. Как будто у него на глазах только что кто-то был жестоко убит. Да и возможно, он будет следующим…       Вся ситуация на очкарика ужасно давила. Конечно, его уже пугала возможность ошибиться, но садовод ещё больше боялся последствий. Что с ним произойдёт, если он позволит себе право на ошибку? На него накричат? Его изобьют? У него отберут все вещи? Его выгонят за территорию особняка? Что будет, если Верховный Садовник позволит себе просто допустить ошибку? Но размышления прерываются точной и гулкой пощёчиной. Его щёку пронзает адская боль, он шипит и трёт её. А малиновый продолжает свои нотации:       — Вот ты — перфекционист, да? Работаешь, стремишься ко всему идеальному… Но ты вообще догадываешься, что сам являешься самой ужасной, самой мерзкой, вычурной и противной выбивающийся деталью из всей идеальной картины, к которой так стремишься?       — …чего? — белый обомлел и взглянул на свои руки. Ладони без перчаток, белые, со шрамами.       — Видишь, всё такое чёрное… Даже новолуние, звёзды и фонари не горят. А ТЫ просто белый. Белоснежный, белым-бело, как белый кроссовок в грязи. Этим то ты и всё портишь. Просто саботируешь и уничтожаешь всю эту картину перфекциониста, хотя сам являешься им. Как иронично то, — Господин медленно, тяжёлыми шагами расхаживает по кабинету, затем подходит к столу и берёт ту самую ужасную белую кружку с неё, всё продолжая и продолжая свой монолог, медленно убивая такого неидеального во всём Садовника, — Ты такой мерзкий, скажем, хм-м… Как вот эта кружка у меня в руке. Видишь? Она белая. Такая же, как и ты, — заглавный самодовольно ухмыляется, глумясь над рабочим.       Садовник с застывшей гримасой ужаса и полного отчаяния отходит на пару шагов. Краткий хихикает и вдруг начинает чудовищно басить, как будто дьявол:       — Слушай, раз ты такой неидеальный — давай-как мы тебя уничтожим до конца… — возвращаясь в нормальное состояние, говорит: — Тебе не хватает немного… Красного!       И не успевает Садовник и моргнуть, как тут же кружка прилетает ему в лицо, разбиваясь. Вместе с ней разбиваются и очки. Осколки впиваются в глаза, в лицо, в руки, он истекает кровью и всё темнеет, он пытается закричать, но совсем не может…       Как вдруг он подскакивает и садится, смотря в одну точку. Это был просто кошмар. Но этот кошмар был намного хуже, чем предыдущий. Он быстро мнёт одеяло руками, потом берёт подушку, запаковывает в постельное бельё и крепко обнимает, начиная всхлипывать. Давно он так не пугался.

***

      Со временем, один и тот же кошмар начал сниться каждую ночь. Каждый раз ругает господин за его проступки, которые он сегодня совершил, каждый раз напоминает о том, какой же он мерзкий и каждый раз ему прилетает в лицо кружка.       Садовник перестал спать по ночам, мог не спать вплоть до недели и постоянно работал. Он по полной пытался завалить себя работой, не давая себе никакого отдыха. Господин дал маленькое задание? Ничего страшного, сделаешь что-нибудь дополнительно: ужин приготовишь, газон покосишь… Господин дал огромное задание, которое за день не выполнить? Отлично, давай, делай все задания беспрерывно, попробуй даже ночью их делать! Если, конечно, тебя не выгонят из сада. И кофе тебе станет твоим самым лучшим товарищем и лекарством против сна, это даже не обсуждается!       Но всё-таки, Краткий совсем не слепой, он начал замечать эти странности. Потому что это было просто очевидно: появились мешки под глазами, нервный тик, да и вообще садовод стал более дёрганым и раздражительным. В один момент малиновый даже застал, как белый рявкает на петрушек за какое-то задание. Причём не просто строго, а грубо и очень отторгающе. Самое ужасное: Краткому не просто было неприятно, его это инстинктивно пугало, как никогда раньше. Он поверить не мог, что такой порядочный, тихий и очень вежливый работник, как Верховный Садовник, внезапно превратился в бесстыжего, громкого и грубого трудоголика. От такой мысли появлялся животный страх. Он никогда себе не позволял так громко орать на Петрушек и Ибрагимов, так что сейчас то случилось? Что у него, мать твою, переклинило в башке?! Надо бы с ним поговорить и вывести его на чистую воду.

***

      — Приветствую, садовничек, — произнёс Краткий с какой-то укоризной.       — Так, давайте сразу к делу, зачем я был вызван? — раздражённо произнёс Садовник.       — Рога свои не выставляй мне тут, — белый лишь больше нахмурился, — Так, в последнее время, я наблюдаю, что ты рявкаешь на всех подряд и раздражаешься. Объясни, какого чёрта?       — Вас это интересовать совершенно не должно.       — Ещё раз повторяю, если ты рыбина, с первого раза не запоминаешь — рога не выставляй. Я тебе помочь пытаюсь, а ты тут выступления устраиваешь, — уже строже произнёс малиновый.       Белый лишь оскалился, рыкнул и отвёл взгляд, что-то проскрежетав:       — Я не хочу об этом говорить.       — Чего?! Ты издеваешься?!       — …возможно.       — Так, давай тут без агрессии на меня! Учти, что я тебя завалю по полной, если ты мне будешь грубить!       — Не подумали, что это будет для меня не наказанием, а скорее, голубой мечтой?       — Ах да, ты же трудоголик! Ты проблемы свои в работе топишь! — Краткий подошёл и добавил: — Сам только не утопись.       И бедному Садовнику прилетает звонкая пощёчина, от чего он становится ещё более злым и пугливым. Краткий разгневался и начал читать ему нотации:       — Ты своим поведением нарушаешь всё! Что с тобой не так?! Неделю был адекватным, сейчас то что случилось? Ты понимаешь, что ты тут самый вычурный и мерзкий на данный момент, портя своим поведением всю идеальную картину?!       И тут садовода как током ударило. Это же похоже на слова из сна… Всё как в кошмаре.       Краткий хватает кружку, выбешивается, что-то вопит и кидает её… По ошибке, она попадает в Верховного. На лбу кровь, очки расколоты и искривлены, слава богу, что бедняга не ослеп.       — Твою же мать, господи! Садовник, я… — малиновка начинает что-то обеспокоенно мямлить, на что белый грубо отрезал:       — Господин. Вы перегнули палку.       Он уходит, громко захлопывая дверь и оставляя краткого наедине.

***

      И в такой «ссоре» Краткий с Садовником пребывали около недели, пока работнику в голову не пришла страшная мысль.       — «Раз идеальным мне не стать — значит существовать меня не должно. Пойду поищу у господина пистолет».       Садовод посреди бела дня отправился в кабинет 216. Ему не грозило криков и ругательств мол «почему пришёл?!», ведь господин ушёл проводить обджект шоу.       Он зашёл и начал обыскивать всё, вплоть до шкафчиков. В один момент, в столе он находит обойму с пулями и маленькую фотографию. На ней изображены Садовник и Краткий. Ах, как же они счастливы… Но белый, не желая ничего вспоминать, берёт маркер со стола и безжалостно закрашивает себя, улучшая портя фотографию. Положив фото на место, он хватает обойму, закрывает шкафчик и начинает искать сам пистолет. Кажись, он его где-то пропустил.       Ищет-ищет, никак не найдёт. Как вдруг садовод споткнулся о какую-то вещь. Это был пистолет без обоймы.

Отлично, всё найдено, пора совершить задуманное.