Melancholici waltz

¹ Из тысячи запутанных дорог, найди одну, ведущую к любви … (Строки, взятые за название главы, принадлежат стихотворению «Из тысячи запутанных дорог…» автора Веры Шварц) ² «Ветер — это тишина которая сердится.» Ли Шин Го ² «Ветер — это тишина которая сердится.» — Китайская пословица, что имеет себе похожую «Затишье перед бурей». Значения обеих пословиц: тишина (в значение ветер в пословицы Ли Шин Го) порой несёт в себе грядущую бурю (Простыми словами, затишье — не всегда хороший признак). В данной главе значение не меняется и применяется к порывам ветра, что нарушал тишину.       Продвигаясь густым лесом, принц отодвигал ветви деревьев и колючих сорняков. Не желающие уступать, они всё больше сгущались, рассекая тонкую кожу щёк и ладоней. Холодный осенний ветер единственное, что развеивало тишину, неприятно окутывая лицо и заставляя Се Ляня вздрагивать от порывов. Заходящее солнце уже сутки, а может несколько, висело на небосклоне над местом, к которому принц неоднократно возвращался. Ветви диких деревьев и кустарников расступались, увеличивая кругозор. Спотыкаясь о мелкие камни и падая, Се Лянь ровно также продолжал вставать и идти дальше. Потеряв с виду Хуа Чэна и блуждая по густому лесу не весь сколько времени, принц с тревожностью во взгляде оглядывался по сторонам. Снова и снова выходя к одному просвету, который представлял из себя небольшие бугорки, походящие на миниатюру хребта и образовывая возвышения на ровной земле. Расступающиеся и редеющие в этом месте деревья казались должны были вот-вот вывести к тропе, но, в какую сторону ни пойди, пейзаж оставался прежним и неизменным. Будто само время застыло вокруг Се Ляня.       Решив передохнуть от напрасных блужданий в замкнутой петле, принц сел на землю под деревом. Оглянув в который раз неизменившийся вид вокруг, Се Лянь тихо вздохнул потерев точку между тонких и аккуратных бровей. Опавшая листва осенних деревьев устлала весь грунт, окрасив неприглядную землю в золотистые и красные цвета. Представшая картина заходящего солнца, что вовсе никогда и не зайдёт, осеннего леса и тишины в какой-то мере очаровывала. Небо с зависшими на нём клубистыми тучами, собравшимися вокруг жёлтого солнечного ореола, было будто расписано кистью художника или же каллиграфа. Сбившись со счёту пройденных кругов, Его Высочество только сейчас ощутил голод. Тело с двумя «печатями» хотя и бессмертное, а всё же требовало еды. Подавляя чувство голода Се Лянь вспомнил о другом. Прерывая поток мыслей о еде, принц снял сапог с правой ноги. Невосприимчивый к боли Се Лянь несколько раз успел позабыть о вывихнутой лодыжке, не обращая на неё должного внимания. В суматохе, поисках пропавшего с виду демона и тропы, принц забывал обо всём, включая и собственные травмы. Ощупав конечность, Се Лянь несколько раз успел пожалеть, что не смотрел под ноги. Именно возвышение, с которого свалился принц, было причиной сожалений сейчас. Истратив весь запас духовных сил, что он одолжил у Сан Ланя, Его Высочество не имел возможность восстановить конечность, что вывихнулась под неестественным углом. Не желая придаваться напрасным негодованиям из-за собственной невнимательности, Се Лянь надел обувь обратно. В этом месте не работала даже сеть духовного общения…       Не успев поднять и головы, принц ощутил нависшую над ним тень. Хотя тень и нельзя было по-настоящему ощутить на себе, однако принца будто пригвоздила к земле неведомая сила исходящая от неё. Узрев краешек одежд, что колыхались на ветру, Се Лянь неспеша поднял взгляд. Застыв с непониманием на лице принц только и мог, что смотреть. Перепачканная в пыли физиономия, с несколькими недавними порезами от шипов колючего тёрна, стала ещё более растерянной, чем прежде. В янтарных глазах застыл страх.       — Дорогой мой Сяньлэ, неужто ты не рад видеть меня? Какой ты бессердечный. Твоё сердце ведь не камень. Так почему же мой ненаглядный ученик не приветствует меня? Прошло всего пять лет, а ты успел позабыть о том, чему я тебя учил, и своего наставника впридачу. — Присев рядом с Се Лянем, фигура в заботливом жесте обняла принца. Словно родитель, утешающий своего ребёнка. Поглаживая тёмно каштановую макушку с и без того растрепанными волосами, фигура продолжала говорить:       — Паршивый Хуа Чэн, совсем сбил дитё с правильного пути! — резкий, леденящий голос срезонировал так, что всё воронье и птицы, мигом сорвались с ближайших деревьев. «Оказывается, здесь есть животные…» — подумал про себя принц, даже не поняв к чему. Казалось, что всё в сотнях метрах выморозилось и застыло вокруг них. Более мягким, быстро сменившемся тоном, голос продолжал:       — Ты ведь не запамятовал о трёх правилах? Я помогу стать тебе на верную дорогу. — Разомкнув объятия, фигура в белых одеяниях с широкими рукавами и не то смеющейся, не то плачущей маской на лице, потянулась к принцу. Не отличимая ничем маска, что была в руке Белого бедствия легла на лицо Се Ляня отдавая холодом. Погрузившийся тот час во тьму мир исчез, вместе с растревоженным сознанием Его Высочества. Жуткий голос остался в памяти вместе с закатом…       Ваше… Гэгэ… очнись. — Отдалённо доносилось к Се Ляню обрывки фраз.       Насилу открывая потяжелевшие веки, принц уставился на фигуру перед собой. Наведя резкость, Се Лянь увидел знакомые красные одеяния, бледное, бескровное лицо с несколько обеспокоенным видом и услышал приятный голос. Опустившийся на одно колено Хуа Чэн, потряхивал Его Высочество за плечи. Убедившись, что Се Лянь пришёл в себя, Хуа Чэн переместил одну руку к лицу принца. Взяв Его Высочество аккуратно за подбородок, демон большим пальцем провёл по царапинам от шипов тёрна. С досадой и злостью смотря на несколько ранок, Хуа Чэн вдруг услышал голос пришедшего в себя принца. Подрагивающий, словно струны музыкального инструмента:              — Сань… Сань Лан, наконец-то я тебя нашёл.       — Гэгэ, смотри на меня. Всё уже позади, — говорил Хуа Чэн, протянув руку к волосам покоящимся на плечах Его Высочества. Из слегка спутанных каштановых прядей выползла серебряная бабочка. Появилось запоздалое спокойствие и мысли по типу: «Сань Лан был рядом всё это время». Из раздумий снова вырывает звучание глубокого голоса мужчины:       — Мы возвращаемся в Призрачный город. — Помогая принцу подняться, Хуа Чэн придержал Его Высочество за талию, чтобы он не упал, резко поднявшись. Пошатнувшись в сторону и ступив шаг, Се Лянь снова вспомнил о повреждённой конечности. Напомнили ощущения, что вернулись после потери сознания. Боль, взвившаяся по всей ноге принца слегка отобразилась на лице. Вцепившись в красные одеяния демона крепче прежнего, Его Высочество застыл на месте. Посмотрев на Се Ляня привычным взглядом, демон будто прочитал его мысли. Основываясь на заминке принца, Хуа Чэн спросил:       — Гэгэ, что-то с твоей ногой? Она вывихнута? — получив на свои вопросы короткий кивок, Хуа Чэн взял принца под коленки, подняв Его Высочество на руки. От неожиданности действия, после вереницы произошедших событий, Се Лянь сжался в нервный комок. Цепляясь за красные одежды, принц неуверенно заговорил:       — Сань Лан, опусти меня на землю. Я могу и сам идти.       — Нет, — и снова тот же ответ, что звучал многим ранее — в яме Грешников. Отказавшись наотрез отпускать принца, демон продолжил:       — Гэгэ не сможет нормально идти с вывихнутой конечностью. Его Высочеству будет больно.       Не став препираться, не имея на это ни желания, ни сил, Се Лянь уставился куда-то в сторону. Белоснежные одеяния принца, что всегда были с отблеском, сейчас имели неприглядный вид. Извалявшийся в листве и грязи после неоднократных падений и продераний сквозь лесную чащу Се Лянь приобрёл пару новых ссадин и царапин. Применив «Сжатие тысячи Ли» и подбросив игральные кости, Хуа Чэн вместе с Се Лянем за пару секунд оказались возле дома Блаженства. Постройка, что не уступала дворцам в Небесных чертогах поражала великолепием и сдержанностью.       Неторопясь ступая вместе с божеством на руках по ступеням, Хуа Чэн вошёл в главный зал. Не обращая внимания на кружащихся танцовщиц в невесомых платьях, вместе с их щебетаниями и пересмеиваниями. Поднимаясь к нефритовой кушетке, где могло расположиться более десяти человек, Хуа Чэн садит Его Высочество посередине. Опустившись перед принцем, демон бережно взял повреждённую конечность, снимая сапог. Для Се Ляня подобное действие со стороны супруга хотя и было не впервые, а всё же по своему смущало. Намерившись запротестовать, чтобы Хуа Чэн не тратил духовные силы понапрасну, принц уже было привстал. Опережая дальнейшие действия Его Высочества, демон удержал Се Ляня за лодыжку.       — Гэгэ, мы с тобой ведь говорили об этом. Пускай поврежденная часть вскоре и сама встанет на место, я не позволю Его Высочеству ходить с вывихнутой лодыжкой.       Открыв и закрыв рот так ничего и не сказав, Се Лянь послушно опустился на нефритовую кушетку. Сев в благопристойной позе: сложив руки на коленях; божество погрузилось в собственные мысли, поглядывая на Хуа Чэна. С времён первого подобного случая, Его Высочество наследный принц, не раз думал: «Почему, когда Хуа Чэн рядом, не получается скрыть своих слабостей? Наоборот, появляется желание излить душу, рассказать о наболевшем. Признаться, что да, мне больно. И я вполне себе живой человек испытывающий голод, одиночество и тоску…» Как бы Се Лянь не ломал над этим голову, а найти должного ответа до замужества не выходило. Вскоре скрывать отношения демона и божества стало без нужды. Большая часть Небесных чиновников, развесив ушы, знала о всём. Тогда-то к Его Высочеству, наконец, пришёл долгожданный ответ. Вспоминая свою фразу, что накрепко засела в черепушке:

«Для меня ты в беспредельном великолепии — это ты. И ты, упавший в грязь — тоже ты. Главное здесь «ты», а не «какой» ты, » — Се Лянь понимал теперь смысл собственных слов.

      Для человека, которого любишь всем сердцем, не имеет значения: «С какой стороны себя показать», — главное, что это будешь «Ты» и никто другой. Неважно сколько духовных сил будет потрачено, ведь основная цель — залечить утраченное у любимого. Пусть это будет даже сердце разлетевшееся на тысячи осколков, неизменным останется одно — то для кого ты стараешься, кому желаешь помочь и защитить. Держа в руке небольшую лодыжку Се Ляня, Хуа Чэн передавал духовные силы, постепенно восстанавливая конечность. Слетевшая в это время с наручей бабочка, подлетела к лицу принца. Серебряная малютка, сев на перепачканную в пыли щеку Се Ляня, щекоча кожу маленькими лапками, остановилась на двух царапинах. Тогда в том месте стали виднеться заметные улучшения. Через пару минут от царапин не было и следа, под подушечками пальцев, снова ощущалась шелковистая, нефритовая кожа. Сделав своё дело, Хуа Чэн сел рядом с принцем, окинув взглядом с головы до ног на наличие других увечий.       — Гэгэ, я прикажу приготовит купальню. Стоит помыться и сменить одежду. После поедим.       Отвлёкшись на пару секунд для того, чтобы отдать приказ по сети духовного общения, уже отнимая два пальца от виска, демон одарил принца удивлённым взглядом. Не отдавая отчёт о том, что находилось в бокале, Се Лянь осушил весь сосуд. Поставив посудину обратно на стол, Его Высочество закашлялся.       — Ох… Гэгэ, будь осторожнее следующий раз. Не спеши так пить, — понизив голос, сказал Хуа Чэн, придерживая принца за содрогающиеся от кашля плечи.       Доставленное недавно вино — одно из крепких, что имелось во дворце, — тут же стукнуло в голову, заставив Се Ляня свести бровки домиком в слегка недовольной гримасе.       — Гм… вино. Совсем не понимаю, как перепутал его с соком, — несмотря на сказанные слова, причиной тому было чрезмерное волнение и встревоженность. Желая отвлечься от накопившегося, Се Лянь по ошибке выпил вино, не отдав себе в этом отчёта. Понимая, что принц начал хмелеть, Хуа Чэн поднялся с кушетки, поднимая за собой и Се Ляня, взяв его на руки. — Сань Лан, м-м-м… куда? — промурчало божество, умостившись на груди мужчины в красных одеяниях.       — Гэгэ, купальня уже готова. — Приняв решение, пока Се Лянь совсем не захмелел и не уснул, отнести принца в купальню, Хуа Чэн неторопливым шагом направился к оговоренному ранее месту.       Поглядывая затуманенными и несколько стеклянными глазами на зал, принц был даже рад, что они здесь не одни. Пение танцовщиц развеивало всепоглощающую тишину, в которой могли различаться голоса. Играясь с тонкой косицей Хуа Чэна, которую украшала коралловая бусина, словно малое дитя, Се Лянь не заметил как очутился в другой комнате. Почувствовав под ногами твёрдый пол из мраморной плиты, божество огляделось по сторонам. Подходя к зеркалу, Се Лянь потянул за собой и Хуа Чэна. Состроив недовольную и забавную мордашку, вглядываясь в стекло, принц вдруг спросил:       — Сань Лан, а где твои рожки? У демонов ведь должны быть рожки, — говорил принц показывая рожки из пальцев в зеркало над своей головой. Поначалу с интересом смотря за действиями принца, Хуа Чэн прыснул со смеху после вопроса Се Ляня, что не укрылось от Его Высочества. Стараясь сдерживать порыв смеха, демон всё же не удержался. Выпив спиртного, принц совсем позабыл о всем привычном для него самого целомудрие, став более открытым, а ещё.....       — Гэгэ, прости… — говорил Хуа Чэн продолжая посмеиваться.       — Сань Лан! — возмутилось божество, повернувшись лицом к демону. — Прости гэгэ, но у Сань Ланя не выросли рожки.       Обижено отвернувшись от Хуа Чэна, Се Лянь не торопя подошёл к наполненной ванной. Плавающие в тёплой воде всевозможные лепестки цветов, наполняли купальню приятным цветочным ароматом. Неспеша снимая одеяния, распуская волосы и оставляя одежды на полу, принц собирался залезть в ароматную воду. Стоя будто в замешательстве пару секунд, Его Высочество вдруг резко обернулся. В сторону Хуа Чэна, стоявшего неподалёку. Совсем не заботясь о своём виде, Се Лянь подошёл к демону. С помощью Жое, что обвилась вокруг шее Князя, принц склонил его к себе. Находясь столь близко, Его Высочество принялся исцеловывать губы мужа, слегка неуверенно и неумело. Позабыв о наготе, Се Лянь прижимался всем телом к мужчине, желая втянуть его в поцелуй, не совсем отдавая себе в этом отчёт из-за захмелевшей головы. Смотря на это всё с непониманием, демон, осознав реальность происходящего, улыбнулся кончиками губ. С заигравшей улыбкой, взяв Се Ляня за запястье, в котором был конец белоснежной ленты, Хуа Чэн начал перенимать инициативу на себя. Словно в танце, поменявшись местами, демон постепенно отходил к стенке позади божества, не разрывая поцелуя, что начал Его Высочество. Поддерживая Се Ляня под спину, Хуа Чэн прижал наследного принца к стене. Уперевшись лопатками в холодную поверхность божество недовольно промычало в губы Князя. Замявшись, всё же отдалённо понимая происходящее, Се Лянь прервал поцелуй призвав ленту обратно.       — Сань Лан, нам..... — не успев закончить начатой фразы, Его Высочество ощутил приятные и холодные, нежные и желанные лепестки губ, что легли поверх его. Во всю исследую провористым языком, Хуа Чэн целовал властно и долго, сминая и покусывая, не желая отпускать. От столь продолжительного и глубокого поцелуя перехватывало дыханые, нехватало воздуха в лёгких. Алеющие щёки, что уже пылали продолжали всё также краснеть. Задёргавшись в объятиях Хуа Чэна, ощущая нехватку воздуха, когда для самого Князя в этом не было нужды, принц промычал в губы, издав что-то похожее на полустон. Разорвав столь глубокий поцелуй, демон склонился к уху Се Ляня. Вгоняя принца ещё в большую краску, Хуа Чэн ещё более прижал желанного к себе:       — Ваше Высочество, стоит закончить омовение и переместиться к ложу. Гэгэ ведь не против продолжения нашего танца? — говорил Хуа Чэн томным голосом и с обвораживающей улыбкой, что играла на кончиках губ.