Тыква

Живя в уединении, очевидно, основные заботы по дому берёшь на себя. Или разделяешь с близким человеком, живущим в таком же уединении. Ну… или с ним и его второй личностью. Одним словом, они не были исключением - сами занимались ремонтом и улучшением дома, своими руками делали то, что не могли купить, или просто способны были создать самостоятельно - хлопковые одеяла, бамбуковую мебель и утварь, глиняную посуду и горшки. Правда, если совсем уж честно - с глиной работал только Мо Жань, так как имел некий опыт за время своих странствий и хорошо управлялся с этим. Однако, Учитель частенько оказывался рядом, ни себе ни, тем более, ему не признаваясь в том, что ему просто нравится наблюдать. Ему действительно нравилось смотреть на то, как эти сильные смуглые руки работали с податливой и мягкой глиной, потому что выглядело это весьма... Весьма. Сам Мо Вейюй, разумеется, интерес этот со временем стал замечать, только вот понял по-своему и… предложил Учителю попробовать вылепить что-то самому. Под чутким руководством, разумеется. Тот даже был не против, вот только... Когда крепкое тело прижалось к его спине, а руки легли поверх собственных, прижимая их к глине, имеющей определённо фаллическую форму… Чу Ваньнин понял, что это была очевидно плохая идея. Плохая, опрометчивая, грязная... Грязная... После того дня, так и не слепив ни единого горшка, но знатно перепачкавшись глиной, Старейшина Юйхэн решил, что как только Мо Жань собирается заниматься лепкой, ему тоже стоит находить себе обязательное, внимательное и чрезвычайно важное занятие. Дабы не отвлекаться. А потому начал систематически себе эти занятия находить, как только видел, что ученик снимает верх одежд и направляется к гончарному кругу. И кто вообще просил делать это голым!? Развратник. В этот раз, осмотрев их жилище на предмет необходимых обновлений и ремонта, он осознал, что старый черпачок для воды треснул и требует замены, да и кувшины хорошо бы освежить. Вещи имеют свойство изнашиваться, да и тыквы уже созрели, так что да, это подходящий вариант. С этими мыслями, тщательно обходя небольшой пристрой, в котором его ученик занимался лепкой, Ваньнин прошёл до скромного огорода и выбрал несколько тыкв-горлянок, как раз подходящих по размеру. Собрав тыквы в охапку, он направился назад к дому, однако, отвлечённый лесными духами, забыл соблюсти ту самую дугу, по которой обходил гончара ранее. Ошибкой было проходить мимо Мо Жаня, зная, что он занимается сейчас одним из самых возбуждающих занятий. Фатальной ошибкой было делать это в тот самый день, когда лепкой решил заняться Император наступающий на бессмертных... Если Мо-цзунши был внимателен, то у Тасянь-цзюня было настоящее звериное чутьё. То, что его возлюбленный Ваньнин возбуждён, он, кажется, мог ощутить за километр. Это чувство, которое он ни с чем не мог спутать, заставило мужчину обернуться и скользнуть взглядом по двору. И что же он заметил, спросите вы? О, это была великолепная картина: Чу Ваньнин, обнимая несколько тыкв, идя красными пятнами не то от смущения, не то от возбуждения и, старательно пряча глаза, спешит как можно быстрее проскочить мимо и скрыться. Стоит ли говорить, что подобное странное поведение, совершенно беспочвенное, весьма озадачило Императора. Он даже притормозил гончарный круг, вытер руки и направился тайком посмотреть что же такого собрался делать Ваньнин с этими тыквами, раз так взволнован. Осторожно выглянув из-за своего пристроя, он в самом деле смог увидеть: Для начала Чу Ваньнин сгрузил тыквы у скамьи во дворе. Затем отпустил малышей-духов идти по делам. Явно ведь отослал не просто так! А после взволнованно помахал ладонью на своё лицо, явно стараясь остыть. Да день сегодня жаркий, конечно, но Юйхэн слишком редко ослабляет ворот своих одеяний и тянется к прохладной воде столь жадно. По правде говоря, он вообще нечасто страдает от жары, так что дело определённо не в погоде. Вот Учитель берёт одну из тыкв, садится на скамью и, по всей видимости, о чём-то задумывается, бессознательно поглаживая золотистый тыквенный бочок... Скользит по нему пальцами, сглатывает и на миг прикрывает глаза. В этот момент Императора будто громом поразило: Его Ваньнин любит тыквы! Да не просто любит, а В ТОМ САМОМ СМЫСЛЕ! Из воспоминаний Мо-цзунши он уже был наслышан о том, что Бессмертный Бэйдоу успел испить вина с Разгульной тыквой и посетить внутреннее пространство Развратной. И выйти из неё с победой, но... В СВАДЕБНОМ НАРЯДЕ! Быстро скрывшись за стенкой пристроя, Тасянь-цзюнь судорожно начал стараться вытащить те крупицы воспоминаний: Развратная тыква ищет себе идеальную пару и лишь ей даёт увидеть своё истинное лицо, а иначе как бы на нём оказались свадебные одежды?.. Да, конечно, тогда они только стали парой с этим нахалом Мо-цзунши, однако... Однако сейчас, увидев эту картину с Ваньнином, столь нежно поглаживающим тыкву и покрытым румянцем возбуждения, Император не мог воспринимать ту сцену так однозначно. Был ли там этот Мо, или не был, всё же Чу Ваньнин смог покорить сердце той тыквы, возможно открыться ей и… И ещё черт знает что было там внутри! А этого Достопочтенного утром отправил работать вместо любовных утех! Гневно стукнув по столу, Тасянь-цзюнь поднялся и решительным шагом покинул гору Наньпин. Юйхэн же, озадаченный этим пролетевшим мимо вихрем, лишь тихо вздохнул и принялся вырезать черпак из тыквы. *** Обуреваемый вихрем мыслей о себе, Ваньнине, этом Мо и чёртовых тыквах, Император слонялся по городу до тех пор, пока не зашёл в таверну, где и просидел до вечера. Он метался от непонимания до ревности и от ревности до непонимания. И каждое такое метание сопровождалось новым кувшином самого крепкого вина. Зачем ему тыквы, если есть этот Достопочтенный?! Что было внутри той тыквы-развратницы?.. Чем сухой тыквенный хвостик лучше его непревзойдённого достоинства!? Может у его Чу Фэй всегда были специфические вкусы?... Неужели его Чу Фэй всегда была так холодна с ним, потому что тайно мечтала о тыквах, или других растениях?! Лианах?... Или деревьях?... Стоило подарить Ваньнину деревянное орудие для утешения себя? Да что такого в этих тыквах, чего нет у него?! С какой стати его утром отправили лепить, а взамен решили предаваться страстям с этими бездушными горлянками?! Может, стоит самому попробовать тыкву в том самом смысле? Может всё не так уж и плохо?.. Ревность и непонимание так и кипели внутри, окончательно путая мысли, а вино лишь усугубляло ситуацию. *** За окном уже стемнело, когда обеспокоенный Чу Ваньнин вышел из домика, всматриваясь за открытые ворота, и стараясь рассмотреть силуэт Мо Жаня. И где только его носит так долго?.. И Мо-цзунши и Тасянь-цзюнь уходили с горы Наньпин чтобы поработать в городе, но всегда старались возвращаться до темноты. Не говоря уж о том, что Император, с его неутолимым аппетитом ещё не получал сегодня своего... Желаемого. Разумеется, у Чу Ваньнина не было идей о том, чтобы как-то заменять своего ученика тыквами, да и даже просто отваживать от себя, просто он не хуже других знает, что остановить своего Достопочтенного возлюбленного в процессе... демонстрации любви невероятно сложно. А это значит, что если бы они стали показывать свою любовь в пылу страсти с самого утра, то больше ничего кроме этой демонстрации за день не успели бы. А теперь он пропал и неизвестно где ходит... В этих размышлениях Юйхэн отвернулся, чтобы поставить согреться воду и заварить свежий чай, как наконец услышал знакомые, нетвёрдые отчего-то, шаги. Нет, не то чтобы Мо Жань впервые приходил пьяным, однако в этот раз он звучал как-то особенно... громко. Будто бы к утяжелённым сапогами шагам добавилось ещё множество глухих ударов. Это заставило Чу Ваньнина оставить воду и направиться было к выходу, навстречу Императору, как тот сам распахнул дверь. Сделал он это, судя по всему, ногой, так как руки были заняты просто пугающим количеством тыкв и тыковок. Более того - они были распиханы по рукавам, под мантию, в мешочке цянькунь и даже одна, крохотная, под императорским венцом... - Что ты творишь?.. - голос звучит прохладно и спокойно, не то чтобы это был первый раз, когда пьяный Тасянь-цзюнь ведёт себя странно. Вместо ответа, закончив вытряхивать тыквы из всех возможных своих мест, Император обвёл результат руками и, помимо прочего, указал на улицу где, ожидаемо, тоже наступил тыквенный апокалипсис. - Тыквы, да. Я вижу, - Чу Ваньнин вздохнул и, подняв одну из тыкв, переложил её на стол, чтобы расчистить дорогу к двери, - Но зачем столько? - Можешь не скрывать ничего, я знаю, - Император набрал в грудь побольше воздуха, явно стараясь сделать голос твёрже, - Я не знаю чем они лучше меня, что так трогают твоё сердце и твоё тело, я... Этот Достопочтенный пересморел все тыквы в этом чёртовом городе, я принёс лучшие, что смог найти, я готов пересмотреть все тыквы в этом чёртовом мире, Ваньнин, если ты объяснишь мне - чем они лучше меня! Учитель молча моргнул, решительно не понимая о чём вообще речь. Тыквы?.. Они-то здесь причём? Впрочем, кажется эти вопросы были риторическими, потому как Император, не дожидаясь ответа, направился к нему, попутно пытаясь смахнуть мельтешащие перед глазами нити бусин, споткнулся об одну из тыкв и невероятно величественно и громко... Грохнулся на пол. Если бы Ваньнин хоть что-то в происходящем понимал, он определённо решил бы, что уровень ревности этого человека пробил потолок. Однако, пока он видел лишь ревущего Тасянь-цзюня, который вцепился в ногу своего возлюбленного и, явно не в силах больше сдерживать себя от чувств подогнанных вином, заливался… слезами. Лишь некоторое время спустя ему удалось разобрать в этих пьяных рыданиях слова "Развратная тыква" и "Ты так возбуждённо прижимал её к себе". Осознание заставило залиться краской и даже в кончиках пальцев на миг затрещало золотом, однако Старейшина Юйхэн, Бессмертный Бэйдоу, Чу Ваньнин смог взять себя в руки. Медленно выдохнуть. Проклясть тот день всеми известными способами. Сознаться: - Я видел тебя. Император притих и, шмыгнув носом, поднял на него взгляд: - Что? - В тот день, - чтобы не видеть полные ревнивой тоски глаза и не показать свои, Чу Ваньнин отвёл взгляд, - Внутри Развратной тыквы я видел тебя. В этот самый момент, Тасянь-цзюнь уверен, мир вспыхнул красками, закружился, зазвенел… Впрочем, возможно это вино. В любом случае, он захлебнулся воздухом и смог провыть лишь счастливое "Баобэй!" Хотя, конечно, некоторое время спустя смог и показать насколько рад это слышать и насколько его непревзойдённое достоинство сочнее всех этих тыквенных хвостов. *** Когда Мо Жань проснулся утром, то помнил события вчерашнего дня ещё более смутно, чем обычно. Голова раскалывалась, а во рту чётко ощущался мерзкий привкус. Первым что он увидел, была тарелка похмельного супа. Вторым - мрачное лицо Учителя. Третьим - дом заваленный тыквами. - А... Что я вчера натворил?.. И зачем нам столько тыквы?..