Лёд растаял

Когда Катя работала у Юлианы, та несколько раз водила ее с собой на занятия йогой. Почему-то сейчас особенно захотелось вспомнить несколько техник, замедлиться, подышать животом, расслабиться, привести мысли и чувства в порядок. Однако инерция Катиной натуры (нельзя отступать от намеченного плана) и самого Зималетто (дела, дела, дела до бесконечности) превращала ее в усталого робота, послушно и механически собирающего все вещи и готовящего все документы перед увольнением. Словно не было возможности и сил обдумать сказанное Кирой, сопоставить это с репликами женсовета, с поведением Андрея, со вчерашними словами мамы. А может, просто это очень страшно, потому что рушит всю старательно сооружаемую месяцами конструкцию, растапливает льдину, прорывает шлюзы. Неужели… неужели она ошиблась? Неужели мучила не только себя, но и его? Надо бы, наверное, все обдумать, разобраться, поговорить… Но почему, почему все так давят? Девочки, Кира с неожиданной исповедью, да ещё и Воропаев сразу коршуном навис… хочется просто уйти, спрятаться, забиться в угол и никого не видеть. Поэтому и принесенное девочками письмо Андрея вызвало у нее одну реакцию: не хочу ничего знать. Ухожу - значит, ухожу. Потому что я не меняю решений. Доктор сказал в морг - значит, в морг. Не обсуждается. Папина дочка. Дура ты, Пушкарёва, как есть дура! Боишься поверить, довериться - но снова убегать-то зачем? Вроде уже выросла, а девочка с косичками упрямо бьётся в дверь, молчит и хочет сбежать без всяких объяснений… Вспомни, как он кричал сегодня, размахивая твоим заявлением об уходе - а ты, как в старые добрые времена, слова вымолвить не могла - словно опоздала, как тогда, а он тебя отчитывает, а ты что-то там мямлишь. Вот только на этот раз он кричал так, да не так: в его крике было столько боли, что стало не по себе. Катя словно почувствовала его оголенную душу, как в некоторых открытках, которые Андрей вчера принес к ней домой… Но в этот раз возникло такое чувство, что он действительно уходит навсегда. А если сказанное Кирой правда… тогда, вполне возможно, он больше не захочет ее видеть, не простит, ведь всю душу она из него вынула! И в этот момент, когда Катя ощущала полнейший раздрай в душе, в кабинет снова ввалился женсовет в полном составе. И тогда она честно призналась: "Девочки, я так запуталась!" К рассказу Киры о том, что было с Андреем после ее отъезда, они прибавили несколько ярчайших и ужасающих деталей, снова привели ей все аргументы - и про Надежду, и про ссору с Романом… "Да любит, любит он тебя!" - уверяла мудрая Ольга Вячеславовна. Поняв заторможенное состояние подруги-президента, женсовет чуть не за ручку потянул ее к лифту - на поиски Андрея. Но не на ту напали. Слишком страшно. Я не готова. Надо успокоиться, прийти в себя. А что всегда успокаивает Пушкарёву? Правильно, дела, а ещё лучше - битвы с противниками. Поэтому "сначала разберусь с Воропаевым". Здесь все просто и понятно. С Андреем - гораздо страшнее. То молчание и многозначительные взгляды, то пикировки, то обсуждение работы… С какого-то момента письменное слово в их общении стало важнее устного. Началось все с инструкции. Именно эти написанные, выжженные в памяти слова, как страшная отрава, заполонили все вокруг нее. Потом открытки, вызывавшие в ней то радость, то горечь, то злость, то надежду… Сама она замкнулась, и о ее мыслях и чувствах он в итоге узнал из ее дневника… А теперь вот это его прощальное письмо. Интересно, они вообще смогут когда-нибудь нормально поговорить? Почему я сразу не побежала к нему, почему медлила, продолжала собирать вещи, уцепилась за разговор с Воропаевым? Наверное, потому, что очень страшно делать шаг навстречу, или я в глубине души так и не верила ему, или я привыкла страдать… Он мог уже уехать навсегда. К счастью, он ещё был там, на любимом производстве, в своей стихии, в окружении сотрудников, абсолютно плоть от плоти компании, и говорил, так горячо, уверенно… обо мне. Ты хотела публичного признания, ты хотела, чтобы он прокричал о своей любви всему миру, а не прятался с тобой по темным углам? Ты хотела убедиться, что все это не ради компании? Все это происходило на твоих глазах. Он даже готов отречься от любимого детища Но тебе не нужна эта жертва. А дальше... Получилось так, словно само любимое "Зималетто" вступилось за них и провозгласило их любовь и счастье залогом своего процветания… Когда девчонки фактически вытолкнули меня на импровизированный "броневик", я вдруг почувствовала, что под напором всех последних событий и фактов, под взглядом Андрея, под голосом моего сердца стена, воздвигнутая мною, начинает рушиться. Постепенно лед растаял бесследно. И Андрей это заметил, его взгляд постепенно теплел, его надежда возродилась. Я знала, что нам предстоит ещё многое обсудить, но прямо физически ощутила, что на душе и в теле появилась фантастическая лёгкость, а страх и сомнения исчезли. Андрей поцеловал меня, и я вздрогнула. Господи, как же я соскучилась! Потом у шкафчиков словно плотину прорвало, и мы не могли наговориться. Теперь нам уже не нужны были посредники..