Единственный

Капитан кавалерии - Кэйа. Великолепный Кэйа Альберих, великолепен в своем величии, великолепен каждым жестом. Каждая прядь словно создана из небесного полотна, а кожа смугла как фарфор, что запачкан сажей родного, сгоревшего Каэнри'аха. Довольно экзотичный у него вид, спроси любого в Мондштадте и он подтвердит, что на него каждый оборачивается дважды, проходя мимо. Как же на него не повернуться? Высокий, крепкий, а в единственном открытом глазу сияет голубая звезда, способная затмить собой любую другую на небосводе. Завсегдатаи таверны хорошо с ним знакомы. Но среди них есть тот, кто может сказать о капитане больше остальных - хладнокровная Сестра Розария, что всегда сидит вместе с мужчиной, гоняя стаканы искусного вина один за другим. Если Вам получится искусить Розарию выпивкой и мясом она расскажет Вам куда больше тех, кто видит Кэйю лишь со стороны. "Однажды он заставил похитителя сожрать собственный глаз. Не так уж он и прост, дружище. Будь осторожен, очень осторожен, вдруг окажешься следующим, кого он растопчет." И правда. Влюбляться в Кэйю - гиблое дело. Можно и самому не заметить, как твое сердце окажется растоптано под его сапогами, а взгляд в твою сторону станет холодным, враждебным, пробирающим до самых костей и раздрабливающим их в порошок. "Адскую смесь твоих разбитых чувств он добавил бы себе в чай вместо сахара если б мог, клянусь. Мика, одумайся пока еще не слишком поздно." Элегантной походкой он ходил по улицам Мондштадта среди непроглядной ночи. Так же, как бы и прошелся по черепам неугодных, позволяющих себе слишком много. Наверное, кто-то и мог строить догадки куда он направляется в такой час. Но мало кто знает наверняка, что сердце неприступного, чарующего капитана занято. "Он занят, Мика. Занят." Никто ведь в этом городе и не знал, куда на деле он направляется. Направляется к единственному, кто согревал его стужу внутри. К единственному, к кому он не смеет прикасаться без дозволения. К единственному, с кем рядом он тает, положив голову на колени в этом продрогшем доме. К единственному, рядом с кем он по истине горит, ощущая как его волосы перебирают тонкие белые пальцы, покрытые мозолями. К единственному, к кому он был терпим и способен ждать пока закончатся дела, чтобы снова провалиться в объятия на небольшом диванчике, что весь пропах всякой дрянью из лаборатории неподалеку. К единственному, чьим прикосновениям он искренне рад, от чьих поцелуев в край скулы он тает и радуется, словно ребенок. К единственному, кто способен острым гранитом расколоть лёд и найти тепло в ледянящих глазах и руках. К единственному, ради кого он продолжает стараться, лишь бы в очередную ночь придти в любую непогоду и просто услышать бархатный голос, что шептал в объятия тихое: "Я уж думал, что ты не придешь". Смотря на пшеничные локоны, он раз за разом улыбался, как не улыбался никому другому, повторяя то же самое каждую их встречу: "Как же я могу не придти?". Кэйа всегда был рядом с ним открыт, всегда глядел на него обоими, такими нежными и влюблёнными, глазами, всегда целовал его в макушку очень аккуратно, словно Главный Алхимик нежен как лепесток сесилии. Каждая встреча была полна любви, что оба берегли только друг для друга. "Я никогда не ошибалась. Как не ошибусь если скажу, что для тебя он местечка не приберег, Мика, забудь об этом". И правда, Сестра Розария никогда не ошибалась.