Силуэты

* * *

      Иногда в академии становилось слишком скучно. Ежедневные лекции, которые не всегда были занимательными. Дни казались слишком долгими и невыносимыми, заставляя студентов находить хоть какие-то развлечения.       Сайно всегда относился к лекциям ответственно и иногда даже казался другим слишком дотошным, наверное от этого окружающие активно его сторонились, и он не пытался с ними подружиться в меру своей неловкости: напряженную тишину он пытался разбавить забавными, по его мнению, комментариями или шутками, но после всех его попыток, тишина становилась еще более напряженной. Какое-то время он пытался, но по итогу единственным, кто с ним общался был такой же занудный Хайтам, который казался всем еще большей заучкой чем Сайно, постоянно поправляя преподавателей либо студентов. Мудрецы пророчили им обоим хорошее будущее и карьеру. И Сайно искренне не понимал, каким образом, но они с ним стали держаться вместе. Сайно не пытался с ним особо подружиться, но за обеденными перерывами, они сидели за одним столом, и даже на лекциях стало обыденным видеть их вместе.       А еще для студентов это было отличной возможностью развлечься. Все шепотки как студенток так и студентов, конечно, были о том, какие страшные аль-Хайтам и особенно Сайно, с его прожигающим словно всю душу и тело взглядом, и уверенной и такой величественной поступью. Они внушали не только страх, но и какое-то скрытое восхищение, ведь оба были хороши собой. И Архонты свидетели: каждый студент, кто хоть раз видел их, имел в мыслях это пожирающее желание иметь дело с ними. Таким образом и появился этот список с самыми привлекательными студентами Академии Сумеру. И естественно, в нем были аль-Хайтам и Сайно, которые как одни из главных объектов такого развлечения не знали об этом.       Но так продолжалось отнюдь не всегда. День когда в Академию перевелся амбициозный и талантливый архитектор был довольно шумным, потому что многие хотели посмотреть на того, кто может легко попасть в небезызвестный список. Аль-Хайтам столкнулся с Кавехом, когда архитектор появился едва ли из ниоткуда. Под завалом чертежей невозможно было и определить где начинается сам Кавех, но оба опешили, когда большая часть из творений мужчины упали на пол. И аль-Хайтаму он как-то сразу не понравился.       — Он такой невыносимый, — заключил аль-Хайтам, сидя напротив Сайно за обеденным перерывом. Сайно с легким интересом слушал рассказ товарища: новые студенты часто купались в славе и разговоры о них были повсюду, хоть у Сайно и не было желания знакомиться с архитектором. Сайно хотел оспорить, но не успел он и слова произнести, как за спиной послышался звенящий голос и место рядом оказывается занято:       — Аль-Хайтам! — Кавех поставил рядом стаканчик с кофе, поправляя светлые волосы. — Я Кавех, новый студент архитектурного, приятно познакомиться, — он протягивает руку Сайно и тот ответно ее пожимает, коротко кивая. Сайно осматривает нового знакомого и сразу же понимает, почему он в первый же день стал таким популярным: вырез на его груди и приталеная рубашка, которая была заправлена в брюки, подчеркивали красивое тело.       — Наше первое знакомство немного не задалось, мне кажется между нами возникло недопонимание, — словно кот мурлыча, начал говорить Кавех, очерчивая пальцами край стаканчика. Сайно притих, заинтересованно наблюдая за ситуацией, уже раздумывая как он будет подшучивать над аль-Хайтамом, и заметил, что толпа студентов, которые до этого галдили, внезапно стихла, тоже наблюдая за ситуацией: было непривычно видеть, как кто-то пытается заговорить с этими двумя. Конечно, редкие студенты пытались завязать диалог либо с аль-Хайтамом, либо с Сайно, но в большинстве случаев это были больше деловые вопросы, еще более редким было увидеть, как кто-то пытается пригласить одного из них на личную встречу, но если двое студентов были ужасно несговорчивыми, еще более ужасными они были в делах сердечных.       Аль-Хайтам буравил взглядом Кавеха, в желании показать всем своим видом нежелание общаться с архитектором. Но кажется архитектор был настойчивым не только в учебе:       — Я бы искренне хотел загладить то недопонимание, что появилось между нами. Как насчёт вместе пообедать? — Сайно наблюдал как Кавех пытался подключить все свое очарование, растягивая некоторые гласные и понижая голос, и в нервном жесте накручивал прядь волос. Лицо аль-Хайтама забавляло: кажется Сайно никогда не видел такой спектр эмоций на таком раздражающем лице, сперва он побледнел, а потом на щеках появились отголоски румянца, и Сайно поспорил бы, что прикрытые волосами уши товарища были багряными.       — Единственное недопонимание между нами — это ты, — молчание продлилось не долго, и Сайно если честно хотел уже хоть немного разбавить атмосферу, но не успел и рта открыть, как аль-Хайтам выдал это. Кавех не то опешил, не то казался оскорбленным или униженным, но брови на его лице стремительно нахмурились, а щеки покраснели.       — Ты действительно такой же невыносимый ублюдок, каким тебя и описывают, — злобно прошипел Кавех и резко подорвался, задевая стол. Его стаканчик с кофе опрокинулся, растекаясь по поверхности стола, но больше всего пострадала белоснежная рубашка Кавеха. Мокрая ткань сразу же прилипла к телу архитектора, просвечивая аккуратное, но в то же время мускулистое тело. Кажется Кавех собирался взорваться в этот же момент, увидев как на лице аль-Хайтама расцвела подлая и легкая улыбка. Заметив остатки кофе в перевернутом стаканчике, Кавех подхватил его и выплеснул остатки раздражающему парню в лицо. Сайно определенно нравилась эта картина, и он сдерживал смешки, не желая попасть ни под чью-либо горячую руку, чего не скажешь о студентах: некоторые даже присвистнули развернувшейся перед ними сценой, а некоторые пустили шепотки и смешки. Кавех мгновенно удалился, на его лице была смесь раздражения и даже грусти.       Таким образом в том самом списке на втором месте появился теперь и Кавех.       Выныривая из своих мыслей, Сайно приметил, что его товарищ как и большая часть студентов и преподаватель все еще не пришли, хотя лекция должна вот-вот начаться. На нижних рядах хихикали две студентки и что-то активным шепотом обсуждали со своими друзьями. И честно, Сайно не любил подслушивать, но он лениво приоткрыл глаз, наблюдая за суетящимися студентами и направил свое внимание на них.       — Мне кажется что аль-Хайтам должен быть на четвертом месте! Сайно временами пытается разбавить атмосферу шутками, и за это он заслуживает больше очков, — записывала что-то на пергаменте Зинат.       — Тише ты! Сайно может услышать, — одернул ее другой студент, Хунайн. — Да, и если бы не чувство юмора и общий недружелюбный вид, то Сайно мог бы обогнать Кавеха.       — Мне интересно, какие будут избранницы у аль-Хайтама или Сайно! — некоторые из студентов пустили смешки. Казалось все слухи и не только проходили мимо этой группы студентов.       — … ты меня слушаешь? — подслушивая разговор студентов, Сайно даже не заметил, как в аудитории стало еще больше людей и его товарищ уже сидел на своем законном месте. Сайно хмыкнул, не желая в очередной раз выслушивать недовольно-обреченную тираду аль-Хайтама, какой только невыносимый Кавех. И Сайно готов поблагодарить Архонтов, что в этот момент зашел преподаватель, и как хороший ученик, Хайтам сосредоточился на лекции.

* * *

      На стол, захватывая в свою власть пергамент, с хлопком приземлилась рука с медовой загорелой кожей.       Сайно не собирался влезать в слухи сокурсников, но под конец лекции любопытство взяло свое. Он незаметно подошел к студентам, нацепив самый незаинтересованный вид. Но кажется им было достаточно, чтоб увидев перед собой именно Сайно, побелеть и потерять всю спесь на лицах.       — С… Сайно! Ты чего-то хотел? — начал было Джафар, пытаясь накрыть злосчастный пергамент другими вещами. Но Сайно был достаточно уверен в своих действиях и выхватил тот самый список. Он пробежался глазами по неаккуратному почерку и от понимания, что это за список ему захотелось приложиться лицом о столешницу — настолько это было глупым. Он даже и подумать не мог, что кому-то в голову может взбрести такая идиотская мысль. На первом месте в нем был Тигнари, и сердце Сайно на этом имени вздрогнуло и внутренне согласился, что фенек был бы всегда на первом месте, безоговорочно. Конечно, в списке после были и другие люди. Напротив его имени и Кавеха с аль-Хайтамом были разные категории и количество очков, что и определяло их на своих местах.       Сайно потер лицо ладонью и простонал:       — Чья это идея была?       — Т…ты о чем? — Хунайн пытался выглядеть как можно более невиновным и непричастным, защищая товарища, что испытывал терпение Сайно.       — Ты действительно не знаешь о чем я? — Сайно поднял Хунайна за воротник и слегка встряхнул. Другие зачинщики тихо наблюдали за этим, не желая обратить на себя гнев Сайно. — Или быть может мне задействовать иные методы, чтоб узнать правду?       Джафар сразу же поднял руки, и едва ли не разревелся:       — Это просто шутка и ничего более! Почти вся академия причастна!       Сайно вздохнул и отпустил студента. С них нечего взять. Он еще раз посмотрел на список. Сайно и правда было все равно, что о нем думают другие, но единственное что немного задело его — пункт «юмор». И Архонты дери этого архитектора, но все считали его юмор значительно лучше, чем юмор Сайно. Хотя он искренне старался и надеялся, что люди понимают его шутки, хоть и слышал натянутый смех. И это действительно было в каком-то смысле… неприятно? Пока Сайно находился в своих мыслях, студенты успели выйти из аудитории, ради своего же блага.       Аль-Хайтам, стоявший все это время рядом тоже окинул взглядом список и хмыкнул, закипая от ситуации:       — Архонты, какая глупость.

* * *

      Другой жертвой, которая была с ног до головы подвержена слухам, был необычный студент даршана Амурты. И он был единственным, слухи о ком, действительно интересовали Сайно, а позже и не только слухи. Тигнари в первую очередь был известен в академии за гениальный и молодой талант и ему пророчили высокие успехи в научной деятельности. Он был отзывчивым и часто помогал другим студентам с их работой. А еще он был известен своим необычным происхождением. Он быстро стал популярным в академии и каждый желал сфотографироваться с милым фенеком, или хотя бы увидеть его лично. Многие даже просили личную консультацию и помощь, чтоб заиметь крупицу его времени и внимания.       Изначально Сайно было как и всегда все равно, его и правда не очень интересовали слухи о каких-то студентах, пока они не переходили черту. Как будущий матра, он приобретал ценные навыки фильтрации всей информации, что поступала к нему, и временами это было слишком утомляющим.       Первая встреча Сайно и Тигнари не была чем-то интересным и вряд-ли это можно было назвать встречей. Сайно возвращался от наставника, когда его путь преградила огромная толпа, в центре которой и был Тигнари. Он выглядел уставшим, хоть и старался изо всех сил дружелюбно улыбаться и раздавал свои автографы и фотографировался со студентами. Сайно наблюдал за толпой и про себя отметил, что Тигнари и правда был красив собой, смотря на опущенные уши, которые были прикрыты беретом студенческой формы, и хвост. Он выглядит утонченным и элегантным, хотя в его поступи была ощутима та власть и сила, которой господствуют мудрецы над знаниями.       Не успел Сайно вдоволь насмотреться Тигнари, как его окликнул помощник наставника, и ему пришлось вернуться к своим делам.       Интерес и какое-то непонятное чувство по отношению к Тигнари зародилось слишком быстро и неожиданно, и Архонты свидетели, Сайно старался не обращать внимания на то, как его щеки начинают гореть, когда Тигнари обращает на него толику внимания. И парень не знает, как всегда так получается, но они начали пересекаться все чаще, хотя лекции и практические занятия студенты даршана Амурты чаще проводили за пределами академии, вглубь чащи лесных морей. К ним вошло в привычку при встрече с легкой улыбкой кивать друг другу в знак приветствия, но ни Тигнари, ни Сайно так и не решались заговорить.       Сайно часто засиживался до самой ночи в библиотеке, работая над дипломной работой и оставался совершенно один. Только библиотекарь Катаюн, которая единственная видела Сайно, засыпающего лицом прямо в конспектах, оставалась в царстве знаний и книг. И только немного погодя в библиотеке появился еще один гость, в котором узнавался Тигнари. И Сайно не знал, стоит ли ему поблагодарить Вселенную, что мог каждый вечер созерцать такого невероятного, красивого и, у Сайно было ужасно много эпитетов для фенека, чувства к нему каким-то непонятным жаром заполоняли его грудь. Сайно думал о том, чтоб подойти к нему, но даже мысль об этом вызывала тревогу, и он сразу же откидывал ее куда подальше. Ему было достаточно просто смотреть со стороны.       В знак извинения за то, как сильно они оба задерживали смену госпожи Катаюн, они добросовестно помогали наводить порядок в библиотеке, раскладывая разбросанные пергаменты и оставленные на столах книги.       Сайно закончил убирать в библиотеке и хотел уже выходить, как заметил, что Тигнари заснул, сложив руки на столе. И Сайно, кажется, немного выпал из реальности, потому что фенек выглядел слишком милым и беззащитным, с надутыми губками, цвета сочной клубники, и они казались привлекательными и завлекающими, на щеках играл легкий румянец и его ушки немного прикрывали лицо. Хвост фенека, словно покрывало, лежал у того на коленках. Сайно искренне не хотел будить его, но время было уже далеко за полночь, и госпожа Катаюн оставила ему ключи, ведь уже и сама клонилась в сон. Студент аккуратно подошел к Тигнари, и присел на коленки, положив руку тому на лопатки.       — Просыпайся, — проговорил он приглушенным голосом, немного не то поглаживая, не то прихлопывая рукой. Тигнари не сразу открыл глаза, он возмущено простонал и слегка захныкал, явно не желая покидать царство Морфея. — Уже далеко за полночь, тебе не помешало бы нормально отдохнуть у себя в комнате.       Тигнари приоткрыл один глаз, расфокусированно смотря в лицо Сайно. Он глубоко вздохнул, и поднялся, потирая лицо ладонями:       — Я правда заснул в библиотеке? — он зевнул, и Сайно, выровнявшись, кивнул. — Архонты, иногда заучивать разновидность некоторых видов грибов так утомляет. Он осмотрелся и вернулся взглядом к Сайно: — Госпожа Катаюн уже ушла?       — Уже как несколько часов назад. Я заканчивал с уборкой и заметил, что ты тоже все еще тут. — Сайно сложил руки на груди, в надежде что выглядит максимально дружелюбно и привлекательно.       — Спасибо, что разбудил, иначе бы за ночь у меня не только спина, но и шея затекла. — Тигнари хихикнул, и поднялся, складывая все свитки и книги в одну аккуратную стопку. — Извини, что доставил тебе проблем.       Сайно на это лишь отмахнулся, показывая всем видом, что все хорошо, и повисло молчание. Он бы хотел сказать что-то, но как на зло все слова из его головы куда-то испарились, и студент только и мог, потеряв дар речи, заглядывать в зелень чужих глаз, утопая в ней полностью.       — Доброй ночи тебе. — Даже не дождавшись ответа, Тигнари подхватил стопку книг и вышел из библиотеки, и только тогда Сайно словно по щелчку отмер, и мысленно зарядил себе пощечину, ведь упустил такой момент.       И с каждой мимолетной встречей, чувства Сайно все больше и больше росли, накапливались, как огромный снежный ком. И это не мог не заметить аль-Хайтам.       — Ты выглядишь как ужасно влюбленный идиот, — заключает аль-Хайтам, и Сайно впервые соглашается с ним, потому что он действительно влюбился. Ему казалось, что он не способен на это чувство, потому что пока все его одногодки влюблялись, он был озабочен учебой и карьерным ростом. Но с самого первого слова с Тигнари, что-то там глубоко в его груди разливалось жгучим теплом пустыни, которая скрывала в себе все тайны мироздания. Тем самым закатным, багряным солнцем, которое так опаляло кожу.       — Во-первых, умоляю, заткнись, а во-вторых, я не знаю что мне делать дальше, — мычит Сайно, даже не поднимая головы со столешницы. Сейчас он как никогда хотел стать объектом интерьера, который все воспринимают как что-то обычное и должное.       — Как минимум поговорить и пригласить на свидание, — Кавех появился незаметно, как и всегда, заставив Сайно вздрогнуть и поднять вопросительный взгляд на аль-Хайтама. Архитектор будто игнорировал все существование аль-Хайтама, даже не кинув и мимолетного взгляда на него. — Уже почти весь университет гудит о том, что Тигнари наверняка в чем-то провинился, ведь за ним едва ли не по пятам ходит будущий матра. А еще все только и говорят, как злобно ты на него смотришь, — Сайно закашлялся, и он даже не знал, что только ответить. Он искренне надеялся, что не выглядит угрожающим перед Тигнари, но кажется все пошло явно не так, как он хотел. — И знаешь, не будь я собой, если бы лично не удостоверился в слухах!       — Ты следил за мной или Тигнари? — вскипел Сайно и его разъяренный взгляд упал на Кавеха. По огню, что билось языками пламени в радужке студента, архитектор прочитал желание проехать ему кулаком по лицу.       — Я ничего незаконного и ужасного не делал, — пожал плечами Кавех, а на его лице расцвела ухмылка, — ты обязан подойти к нему. Начни со своих шуток или анекдотов, или как там наш малыш Сайно начинает разговоры? — Кавех откинулся на спинку стула, и его рубашка разлетелась еще больше, что не ускользнуло от буравящего его раздраженным взглядом аль-Хайтама. Кажется гостю за этим столом никто не был особо рад. — Я уверен, что ты ему нравишься тоже. Пригласи его на свидание, — почувствовав взгляд аль-Хайтама, Кавех бросил на него легкий, но от того и максимально безразличный взгляд. — Сделай ему подарок, сходите в кафе, выпейте мондштадского вина!       — Ты издеваешься? — прошипел сквозь зубы Сайно, сдерживая желание треснуть Кавеха. Он обреченно простонал и снова упал лицом в столешницу, не желая комментировать, но все же ответил: — Из всей Академии, я последний человек, который имеет хорошее чувство юмора, и хоть какие-то навыки в романтике, и ты это прекрасно знаешь.       — Именно поэтому я здесь! Я принес тебе интересную литературу. — Только сейчас Сайно заметил небольшую книжку, которую прижимал к себе Кавех. Он положил ее на стол и придвинул к Сайно. Прочитав незаурядное название «флирт для чайников», Сайно поднял бровь и сложил руки на груди:       — Ты издеваешься. — Подтверждая свои догадки, прокомментировал парень и глубоко вздохнув, забрал книгу вместе со своими вещами и ушел. И за спиной ему вдогонку разразился звонкий смех Кавеха, поэтому Сайно показательно остановился возле урны и выкинул в нее книжку.

* * *

      Сайно был ужасно раздражен из-за недостаточно хороших показателей на тренировке. Все, что он делал, было недостаточно, чтоб в будущем стать хорошим матрой, хотя наставник и многие мудрецы видели в Сайно зарождающийся и все больше распускающий свои лепестки талант. Сайно быстрым шагом направлялся в библиотеку, по довольно пустынным коридорам Академии. В спешке, он даже не заметил студента, в которого врезался, и хотел уже огрызнуться, как заметил, что посреди коридора собралась опять толпа ученых, которая уже по привычке окружала Тигнари. Его накрыло чувство дежавю.       Буря чувств сразу же нахлынула на Сайно и он не мог даже пошевелиться и не знал, как ему поступить сейчас, потому что слова Кавеха так отвратительно всплыли у него в голове.       — Ты хочешь сфотографироваться со мной или может автограф? — Сайно сперва даже не уловил, что Тигнари обратился именно к нему. Некоторое время он продолжал смотреть прямо в глаза фенека, пока какой-то студент не притронулся к его плечу. Он и не заметил, как его ноги инстинктивно понесли его прочь от толпы, и краем отличного слуха до него доносились недовольные щепотки других студентов.       И Сайно понял, что он снова упустил свой возможный шанс, и что Тигнари его наверняка видит как одного из той толпы студентов.

* * *

      В практике академии было нормой время от времени совмещать два разных даршана для обмена знаниями и опытом и почти все студенты любили это. Это знаменовало не только новые знания, но и новые знакомства, которые могли бы быть выгодными в дальнейших исследованиях. И в этот раз, для студентов Хараватата было интересно иметь практику с даршаном Амурты.       Сайно был не заинтересован в новых знакомствах с учеными из Амурты, чего не скажешь о новых знаниях.       Преподаватель решил, что было бы отличным решением сделать вводную лекцию именно в Пардис Дхяй, чтоб студенты из даршана Хараватат смогли вникнуть в объекты изучения другого даршана. Многие студенты почти сразу разбрелись по территории, мимолетом слушая лекцию и восхищаясь редкими и невероятно красивыми растениями и цветами. Сайно наслаждался цветением сумерской розы, на лепестках которой играли лучи пробивающегося солнца.       — Сумерскую розу крайне тяжело выращивать искусственным путем. — знакомый бархатный голос, который так натурально сливался с пением птиц и шелестом лепестков в Пардис Дхяй, оказался слишком близко, и это резко вывело Сайно из раздумий. — Фиолетовые лепестки довольно нежные, а чарующий и пьянящий аромат частью заставляет использовать этот цветок как одну из составляющих масел. Ты знал, что часто ее относят к виду «вьющиеся розы»? Это очень абсурдно, с точки зрения ботаники.       Сайно обратил внимание на нарушителя своего покоя, и застыл, не то в восхищении, не то в удивлении: первое что бросилось ему в глаза были как и в прошлые встречи длинные уши с, парень был уверен, шелковой шерстью, и мерно покачивающийся хвост. Сайно отбросил желание прикоснуться к ним, провести пальцами и зарыться в нежную и блестящую шерсть, вместо этого он кивнул:       — Аромат розы напоминает мне о детстве.       Большие уши заинтересованно дернулись, а их обладатель прищурил глаза, и наклонил голову.       — А еще с нее получаются душистые и ароматные чаи. — Парень прервался на короткую паузу и протянул Сайно руку, — Тигнари. Студент даршана Амурты.       — Сайно. Мы с тобой уже виделись, — Сайно пожал руку, обратив внимание насколько элегантно и красиво выглядел Тигнари.       — Так ты тот самый Сайно, о котором слагают столько слухов? — хихикнул Тигнари, так и не отпустив руку. — Все прошлые разы когда мы виделись, ты либо не отводил взгляда от меня в библиотеке, либо сбегал, — его изумрудные глаза смотрели заинтересованно. И Архонты свидетели, его хвост (на который Сайно старался не обращать внимания) метался из стороны в сторону, выдавая заинтересованность и хорошее настроение владельца. Лицо Сайно за эту пару секунд расцвело всеми цветами, и на смуглых щеках бутонами проявлялся красный, расползаясь на шею и уши.       Вспоминая ту фразу, что смеется тот, кто смеется последний, Сайно уже слышит еще большее количество шуток над ним от аль-Хайтама и того-самого-бесящего-архитектора, слова которого будто впивались под кожу, и красной строкой бежали прямо над головой. Сайно не мог отвести взгляд от такого невероятно красивого Тигнарии, Архонты, его рука была такой нежной, что ее просто не хотелось выпускать, который с минуты назад рассказывал об особенностях сумерской розы, а сейчас, Сайно даже не мог сказать, флиртовал с ним или нет (все же надо было оставить ту книгу, что подарил ему Кавех).       Тигнари потянул руку на себя, от чего Сайно едва не завалился прямо в объятия фенека, чему бы он был очень рад, но ноги его удержали, пока сам студент Амурты приблизился к его уху, обдавая горячим шепотом, от которого пошли мурашки:       — Все так кричат о твоей настойчивости и восхваляют твою силу, но кто бы мог подумать, что такой Сайно побоится подойти ко мне и пригласить на свидание?       Его хотелось слушать вечность: настолько его голос был мелодичен и приятен, завораживающий. Сайно казалось, что сейчас не только его лицо сгорит, но и он сам весь испепелится; он старается не задерживать взгляд на открывающемся изгибе шеи, по которому хочется провести языком и вообще поцеловать родинки, которые так заговорчески выглядывали из-под воротника. Маленький Кавех, будто сидя у него на плече, так и шепчет ему в другое ухо: «ответь ему в такой же манере», и Сайно не смог противиться. Теперь настала его очередь потянуть руку Тигнари на себя, и фенек удивленно охает, пока будущий матра отвечает ему таким горячим шепотом, что его мягкие ушки прижимаются к голове:       — До меня тоже доходили слухи о твоем пытливом уме. И студенты только и делают, что гадают, насколько хороши твои бедра. Может вместе проверим достоверность всех слухов?       Кажется его сердце пропускает удар. Он хочет сбежать и уже продумывает пути отступления и надеется, что больше они не встретятся, потому что это было слишком неловко. Молчание длится слишком долго, и Сайно его не выдерживает, ему кажется что все его нутро сжигается, а щеки предательски горят. Он даже не осмеливается поднять взгляд на Тигнари, наконец-то отпускает его руку и разворачивается, собираясь уйти, как чужая, такая мягкая ладонь перехватывает его запястье, и Сайно готов взмолиться и вознестись, когда слышит смех фенека, льющийся как звон колокольчиков на винном фестивале Мондштадта, и студент Амурты, удовлетворенно растягивая гласные, мурчит:       — Может быть.       — Что? — Сайно мгновенно развернулся, не веря своим ушам. Тигнари цокнул языком, и снова притянул к себе студента, зарываясь пальцами в светлые и мягкие волосы, и прижался своими губами к Сайно, увлекая того в поцелуй. Парень сразу же отвечает, ведёт языком по нежным, как и думал еще с первой встречи, губам, и кажется теперь все точно встает на свои места. Его губы отдают привкусом спелой клубники, и так и хочется слизать с них клубничный блеск и покусать. Сайно опускает руки на талию Тигнари, и удивляется тому, как тот хоть и выглядит хрупким, но на деле имеет крепкое тело, и он прижимает его ближе к себе, так боясь отпустить своего возлюбленного и снова упустить момент, а в ответ фенек сильнее углубляет поцелуй, проводя языком по сухим губам и прикусывает острыми клыками. Где-то в груди взрывается сотни огней, а температура кажется поднялась на несколько градусов, и, честно, им все равно, что их могут увидеть другие студенты. Тигнари нехотя отстраняется, облизывая влажные губы и довольствуется таким ошарашенным, но тоже счастливым Сайно.

* * *

      После выпуска Сайно сразу же начал свою службу матрой. Тогда Тигнари и решил, что стены Академии его душат, и сбежал в лес Авидья, стражем. Уходил Тигнари со скандалом, но никто не смог бы его удержать. Сайно не был доволен решением фенека, но принял его и даже помог, в рамках своих полномочий, ведь за Тигнари он готов был отдать жизнь и сделать все для своего возлюбленного.       Когда Сайно назначили Генералом Махаматра за достойную и верную службу, Тигнари тоже не очень этому обрадовался. И дело было вовсе не в том, что Сайно чаще стал пропадать в экспедициях, а в том, что появляться он стал чаще не как гость в Гандхарве, а как раненный. Различной тяжести ранения: от легких царапин, до тяжелейших травм, после которых Сайно не приходил в себя достаточно долгое время. Это служило не только причиной беспокойства Тигнари, но и злило.       Каждый раз фенек отчитывал генерала, как нерадивое дитя. От вида того, как пушистый хвост, выражая все эмоции его обладателя, метался из стороны в сторону, и такой очаровательной и одновременно угрожающей части своего возлюбленного, Сайно каждый раз не мог отвести влюбленного взгляда, и понимал, как сильно он утопает в своих чувствах. Ведь после раздраженной тирады, Тигнари подходил к сидящему на кушетке Сайно, и обнимал его, крепко и до отчаяния влюбленно и нежно. Руки Сайно обвивали стража поперек талии и сам он носом утыкался в складки одежды, которые насквозь пропахли травами и лесом. Тигнари зарылся в распушенные светлые волосы, перебирая изящными пальцами прядки, и сам вдыхает аромат пустыни от возлюбленного. Он поцеловал его в лоб, тяжело вздыхая и еще крепче обнимая его.       — Я волнуюсь за тебя. Не хочу чтоб ты страдал и ранился.       Но Сайно понимает: что бы он не сказал сейчас — это не успокоит Тигнари. Он вспоминает, как чувствовал себя, когда любовь всей его жизни получал увечья, и понимает его чувства. Вместо всех слов он успокаивающим жестом поглаживает фенека по спине и клюет поцелуем куда-то яремную впадинку, целуя любимую родинку.       — Люблю тебя, Нари. — говорит Сайно, потеревшись носом о нежную и пахнущую травами кожу.       — Что мне поделать с тобой, — Тигнари вздохнул и немного потянул Сайно за волосы, заставив посмотреть себе в глаза. Генерал как нашкодивший котенок смотрел на него из-под своей пушистой челки. В глазах Тигнари плескалась зелень, разворачиваясь бескрайним и таким обожаемым лесом. И сердце генерала буквально говорит, что в глазах его любви заветное спокойствие. Страж улыбнулся и еще больше взъерошил его волосы.       — Иди сюда. — Тигнари сел немного поодаль от возлюбленного, приглашая того лечь на колени. И Сайно слушается, позволяя себе удобнее устроится и в доверительном жесте прикрыть глаза, позволяя Тигнари зарыться пальцами в волосы и легкими движениями массировать кожу головы. Такой пугающий Генерал Махаматра позволял себе расслабиться только рядом с Тигнари. Когда его пальцы как и сейчас находятся в его волосах, а пушистый хвост, согревая и укрывая от всех бед и зла мира, покорно лежит на его груди, и сам Сайно зарывается в мягкую и нежную шерсть. Ему кажется что еще немного и он сам начнет мурчать как представитель кошачьих, но вместо этого он забывается во сне, даже не замечая этого.       — И я тебя люблю.       Тигнари так и перебирал волосы своей любви, пока и сам не заснул, чувствуя умиротворение и спокойствие.