До самой смерти и даже дальше

Чонгук замечает Тэхёна издалека: тот выглядит сонным воробьем, такой же нахохлившийся и растрепанный, но улыбается даже в сонном состоянии. Омега сидит на верхней ступеньке дома Хосока, уже в вязанной из шерсти кофте, которую ему наверняка дал Чимин. Оказывается, Тэхён чувствует холод куда острее, чем оборотни в виде людей. — Можно было попросить Хосока передать, что вы вчера поздно закончили и тебе нужно выспаться, — Чонгук останавливается у забора и опирается на тот локтями, с улыбкой следя, как Тэхён распускается, когда до него доходит голос альфы, обозначивший его присутствие здесь. Снова хочется неприлично урчать, но Чонгук держит себя. — Сегодня ляжем пораньше и высплюсь, — Тэхён отмахивается ладошкой и сбегает со ступеней, чтобы замереть в метре от расслабленного Чонгука. — Мы закончили вчера вывешивать травы, так что сегодня дел мало. У него в глазах блестит солнце, на которое засматривается Чонгук перед тем, как открыть калитку Тэхёну и протянуть в приглашении ладонь. Естественно, омега немного краснеет в смущении, но дает свою ладонь. Чонгук ради приличия отворачивается, намереваясь увести Тэхёна, и, хоть не видит, но чувствует, как ярко и влюбленно омега улыбается, стоит альфе мягко сжать его руку. Тэхён идет почти плечом к плечу к нему, делает три шага на два больших от Чонгука и всё это как-то так сказывается, что у последнего сердце колотится в горле. Чонгук даже усмехается с себя: ну каков вожак большой стаи, вроде как мудрый и сильный, а мандражирует просто от близости юного омеги, словно подросток. — Хочешь попробовать один поездить верхом? — Чонгук совсем не заботится о том, что выходящие на готовку омеги видят их, особенно взявшимися за руки. Прерывать это тепло ради того, чтобы не пошли слухи, совсем уж не хочется, да и Тэхён тоже не спешит это делать, лишь смущается чуть больше прежнего. — Я смогу? — Тебе и не нужно ничего делать, Аги сам знает, как ему ходить по земле. А я буду рядом и прослежу, чтобы он не заигрался и был спокоен, — Чонгук оборачивается через плечо, чтобы увидеть реакцию Тэхёна, и она радует: тот начинает широко улыбаться и кивает, когда ловит взгляд мужчины. — А потом прокатишься со мной? — Радость чуть утихает, и привычное за это утро смущение снова касается щек омеги. Теперь уже Чонгук ему улыбается и склоняет голову в согласии. Уже выходя из деревни, Чонгук слышит за их спинами шепот от парочки взрослых омег: они в явном восторге обсуждают то, что Чонгук выбрал себе Тэхёна. Чувство собственничества совсем немного, но греет волчью душу, а утро становится всё лучше и лучше. Пропустив Тэхёна вперед и закрыв за ними ворота, Чонгук оглядывает зеленое поле перед ними, примечая в дальнем углу возню их небольшого табуна. Аги сразу слышит звучный голос Чонгука, вскидывает голову от травы, а заметив две фигуры людей, радостно подскакивает на месте и несется к ним. Чонгуку точно нужно последить за ним, как бы не испугал Тэхёна своей активностью. Когда радостный Аги тормозит около них и фырчит, Тэхён несмело шагает к нему и гладит по морде, Чонгук понимает, что совсем забыл про седло для коня. — Побудьте тут, — оставив Тэхёна нежить зверя, Чонгук тратит добрых десять минут на то, чтобы найти и принести к ним седло. Аги под ним стоит спокойно, уже привыкший к этому чувству. А Чонгук вот напротив, начинает переживать сильнее обычного, перепроверяет все крепления по несколько раз, лишь бы не допустить опасности для Тэхёна. В этот раз омега сам забирается в седло, Чонгук лишь немного подталкивает руками на талии. Тэхён, к сожалению Чонгука, отказался от прямой помощи с тихим “я хотел бы попробовать сам”, а Чонгук не стал настаивать, хоть ему и хотелось самому посадить Тэхёна в седло. Тот ерзает тихо, замирает испуганно, когда жеребец под ним шевелится, но от Тэхёна не начинает разить страхом — а это значит, что он верит обоим: и Чонгуку, и его коню. Это немного скрашивает грусть от самостоятельности омеги. — Держи поводья, — Чонгук протягивает те в руки Тэхёна, а после укладывает его ладони на луку седла. — Не тяни, просто привыкай, что они у тебя есть и их нужно держать. Расслабься и наслаждайся. — Расслабиться и наслаждаться, — Тэхён повторяет слова, будто важное задание, и даже кивает серьезно, чем вызывает у альфы добрую улыбку. Взяв коня под уздцы, Чонгук направляется тихим шагом в противоположную от других лошадей сторону, чтобы Аги не вышел из-под контроля. — Чем ты занимался на днях? — Спрашивает и оборачивается на Тэхёна, смотря снизу вверх. Обычно Чонгуку было некомфортно находиться ниже даже Юнги, хоть тот друг, но с Тэхёном это не так. С ним всё абсолютно иначе. — О, пока не было Хосока ко мне пришел Хиджун с ранкой на лапе. Я помог ему и отнес домой, а там Джоннан пригласила с ней поужинать, представляешь? — Чонгук не то чтобы представляет, он об этом слышал, пропустив возможность увидеть воочию из-за своих дел. — Она еще немного мне рассказала о вашем обличии волков. Это так удивительно! Его слова наполняются детским восторгом, как и глаза. Временами Чонгук забывает, что Тэхён ведь достаточно юн — настолько мудрым и понимающим тот оказался. За разговорами о домашних и стайных делах, Тэхён совсем не замечает, как Чонгук убирает руку от коня и доверяет уже ему выбирать направления прогулки: альфа лишь ходит рядом, готовый если что подхватить или повод, или Тэхёна. — Я не забалтываю тебя? — Спустя долгие рассказы, практически без слов Чонгука, спрашивает Тэхён. И выглядит при этом, как Чонгук обожает: невинно и с наивным взглядом, полным тревоги и переживаний. — Что ты, ни в коем случае, — хлопнув Аги по шее, Чонгук тормозит того и аккуратно убирает ногу Тэхёна из стремени, чтобы ловко сесть в седло позади него и, наконец, обнять за талию, прижав к себе спиной. — Напротив: знал бы ты, как хорошо я отдыхаю рядом с тобой. Тэхён от слов тает. Буквально: он расслабляется и сильнее откидывается на Чонгука, легко передает ему повод и довольно улыбается, глядя искоса на альфу. — Думаю, это похоже на то, как и мне с тобой хорошо. Даже когда ты волк, — Тэхён усмехается и прикрывает глаза, наверняка, вспоминая Чонгука в волчьем теле. — Ты так забавно ворчишь, я почти понимаю, что тебе не нравится! — Мне всегда не нравится одно и то же: что ты не в безопасности, — Чонгук аккуратно направляет Аги к его небольшому табуну, продолжая обнимать Тэхёна одной рукой. — Это как? Я же в стае, тут нет опасности, — а Тэхён продолжает расслабленно почти что лежать на Чонгуке, уютно умостив ладони на одной альфьей: левой обнял Чонгука за большой палец, а правой — за указательный. — Да, но для моих инстинктов есть много других опасностей: голод, холод, шум, даже твое плохое настроение может показаться мне опасностью. Тэхён в ответ лишь проводит большим пальцем по ладони альфы, пуская по телу мужчины очередной табун мурашек. Удивительно, что Чонгук волком не срывается на что-то большое, человеком-то вон как ведет от присутствия омеги. — Хочешь быстро поскакать или в другой раз? — Чонгук тянет на себя поводья, замедляя шаг коня под ними. Но Тэхён тут же собирается и садится ровно, кивает болванчиком и от волнения крепче сжимает руку Чонгука. — Ставь ноги в стремена. Лошадь по сути не бегает, а делает небольшие прыжки, поэтому мы с тобой будем подскакивать наверх. Попробуй приподниматься вместе Аги, упирайся на ноги и отрывайся немного от седла. Тэхён тихо кивает, немного ерзает и все же отпускает руку Чонгука, выбрав опорой луку седла. Он пробует упереться ступнями, немного поднимается и аккуратно садится обратно, тут же повернувшись к Чонгуку с испуганным и наивным взглядом. — Так делать? — Да, постарайся расслабиться и делать в ритме Аги, — улыбнувшись ему, Чонгук чуть давит на солнечное сплетение омеги, сажая того чуточку прямее. Не предупреждая, Чонгук дает Аги сигнал перейти на рысь и тихо свистит, привлекая внимание остальных коней. Десяток животных отрываются от своих дел и устремляются следом за ними. Чонгук не дает Аги соревноваться с ними, перейти на галоп, а поэтому пока они с Тэхёном синхронной приподнимаются в седле, их обгоняет весь табун. Их ничего не сдерживает, они скачут мимо, разгоняя ветер и красиво сворачивая в дугу к центру поля. Чонгук совсем немного позволяет Аги ускориться и плотнее из-за этого прижимает к себе Тэхёна, а тот так самозабвенно наслаждается, что не замечает, как крепко оказывается прижат к телу альфы. Сквозь глухой шум ударов копыт о землю, Чонгук различает, как Тэхён звучно смеется. Поддавшись желанию сделать его счастливее, Чонгук пришпоривает Аги, догоняет табун и направляет коня прямо в его центр, кружа с ним по полю. Их поездка растягивается словно на целый день, но когда успокоившиеся лошади переходят на шаг, Чонгук слышит, что стая только-только собирается завтракать. Тэхён перед ним оседает, как только Аги перестает носиться, и снова расслабленно растекается по Чонгуку — устал от непривычной ему активности. — Лошади такие сильные, — Тэхён говорит тихо, абсолютно вымотано. А Чонгук уже не сдерживается, позволяет себе издавать какие-то тихие то ли рыки, то ли стоны и ласково поправляет омеге волосы. — Тэлике сделала их удивительными: не хищники, но у них огромные и сильные мышцы, — стоит Чонгуку вернуть руку на живот омеги, тот снова мило цепляется за его пальцы и расслабленно вздыхает. — Было замечательно! Спасибо, — откидывает голову на плечо альфы еще сильнее, чтобы с широкой улыбкой заглянуть в глаза. Чонгуку снова приходится сдерживаться. Только уже не от звуков, а от действий. — Пойдем завтракать к стае или хочешь ещё поездить? — Чонгук отводит взгляд на поля перед собой, чтобы не соблазнять самого себя, потому что Тэхёна, кажется, все устраивает, и подниматься с плеча альфы он не собирается. — Пойдем завтракать. Нам нужно быть со стаей днем. А нашим временем будут утро и вечер. — Мудро, — Чонгук улыбается и вздыхает, наслаждаясь легким покачиванием от шагов коня и теплом расслабленного Тэхёна. Расседлав Аги и отправив того обратно к его табуну, Чонгук уже не берет Тэхёна за руку. Хотелось бы, потому что тот улыбается, довольный началом дня, а Чонгук все ещё воюет со своими инстинктами. Удачно, а дальше — кто знает. Пока они идут в сторону дома Хосока, на них никто не оглядывается, но Чонгук всем своим существом чувствует внимание от разлетевшихся по стае слухов. Это несколько тревожит, но каких-то несколько минут: стоит им подойти к дому лекаря, как Тэхён замирает рядом, а Чонгук откидывает все мысли в сторону, потому что главное — его омега. Носом глубоко втягиваются запахи вокруг, слух сам по себе напрягается, но никакой опасности Чонгук не находит. Лишь замечает, как перед забором стоит юноша, тоже заметивший их присутствие и впавший в ступор из-за этого, подобно Тэхёну. Неудивительно, что у этих двоих образовалась некая связь — Чонгук был прав, называя Тэхёна волчонком, ведет себя же точно так же. Взяв того за руку, вожак подводит Тэхёна к подростку, нервно топчущемуся на месте. Тэхён идет нехотя и, пожалуй, если бы не Чонгук, возможно, вообще сбежал бы. — Здравствуй! — Хиджун находит в себе силы раньше Тэхёна, все же его растят альфой, пусть пока он ещё не достает ни в росте, ни в ширине плеч до этого. — Привет, — у Тэхёна голос дрожит почти так же, как губы у юноши, что лишь веселит Чонгука. Неловкость между этими двумя, так уже хорошо знакомыми, выглядит действительно забавно. — Пожалуй, вас нужно представить друг другу, — Хиджун вздрагивает от голоса вожака и сразу с благоговением начинает смотреть на него. А Чонгук улыбается, подбадривает не бояться. — Тэхён, это Хиджун. Хиджун, это Тэхён. Оба кивают одновременно и Чонгук не выдерживает, всё-таки усмехается от их схожести. Краем уха он улавливает, что не только ему забавно с этой встречи, Хосок, в отличие от Чонгука, не торопится вмешиваться, лишь наблюдает откуда-то из дома. — Я хотел познакомиться вот так, — Хиджун снова заговаривает и, словно вспомнив наставления, выпрямляет спину. Чонгук сразу кивает, довольный, что альфа правильно воспитывается. — Спасибо за твою помощь! — О, — Тэхён прекрасно краснеет щеками, вынуждая Чонгука забыть о веселье и снова чувствовать что-то щекочущее внутри. — Как твоя рана? — Зажила быстрее обычного! — Хиджун вытягивает руку вперед и задирает рукав льняной рубахи, показывая полоску небольшой царапины. — Всё благодаря твой помощи, если бы не ты, она бы несколько дней была с корочкой! То ли от благодарности, то ли от чего другого Тэхён снова впадает в ступор. Он растерянно смотрит на предплечье паренька, а после все-таки берет себя в руки и кивает. — Я рад, что смог помочь. Но, надеюсь, больше ты не будешь раниться. — Обещаю, что постараюсь, — у мальчишки глаза начинают гореть хорошо знакомым вожаку пламенем. Это то самое, что толкает их бежать к границам и стеречь постовых, чтобы потом пересечь ту и отправиться на поиски приключений. Чонгук готов поспорить с тем же Хосоком, что Хиджун в ближайшие десять дней снова наведается к Тэхёну за “помощью”. — Мне хотелось сделать тебе подарок, но я не знаю, что было бы полезным человеку, поэтому решил подарить то, что понравилось бы мне! Мягкий румянец Тэхёна плавно перетекает в более красный и касается шеи. Он дышит неровно, разволновался отчего-то, и даже кидает на Чонгука смущенный взгляд, будто что-то спрашивая. А альфа лишь улыбается ему мягко. — Я сам ее вырезал, поэтому она немного, — Хиджун заминается и смотрит на фигурку, что выудил из своего кармана, — неровная. Но я очень старался! Папа помог найти нужное дерево, поэтому ее можно окунуть в масла Хосока, древесина пропитается и фигурка будет пахнуть больше месяца маслами! Мальчишка улыбается дрожащими губами — волчата оба волнуются, — но протягивает на крепкой ладони Тэхёну свой подарок. Ради интереса Чонгук окидывает тот взглядом и, не будь он знаком с тем, какие фигурки способен делать их плотник, даже не сказал бы, что что-то в этом сидящем волке выглядит неровно. Видно, что Хиджун старался, скорее всего делал подарок с того дня, как Тэхён спас его. Чонгуку хочется рычать, в который раз за сегодня. Но от гордости — волчата в его стае замечательные. — О, святая, — Тэхён бормочет едва разборчиво и протягивает трясущиеся пальцы к подарку. У него выдержки не так много, как у маленького альфы, не хватает на контроль тела в нервной ситуации. Чонгук отмечает это и почему-то тихо радуется. Безусловно, лучше бы Тэхён был сильным, это важнее в жизни, но то, что Чонгук сильнее и будет нужен ему в сложных случаях, тянет альфу к этому человеку. — Мне безумно приятно, — обычно низкий голос Тэхёна становится выше, а в его глазах, кажется, копятся слезы. Хиджун опешивает от такой реакции на подарок и в полной растерянности смотрит на Чонгука, но тот подталкивает не его, а Тэхёна, в спину. — Спасибо! Прошептав слова, омега поддается толкающей руке и шагает к подростку, тут же сжимая его в крепких объятиях. Это смущает мальчика на мгновения, он заливается яркой краской и откровенно пахнет паникой — скорее всего из-за того, что на Тэхёне вполне себе однозначный запах Чонгука. Даже рычать не хочется от этого, ухмылка вполне выражает все эмоции. Чонгук всё же оставляет их наедине, проходит к крыльцу дома, на который тут же выходит и Хосок. Тот привычно ярко улыбается, но тоже оставляет Тэхёна и Хиджуна одних, смотря лишь на Чонгука перед собой. — Как провели время? — Улыбка лекаря начинает отдавать чем-то, что не очень-то и нравится Чонгуку, но он все равно отвечает вполне дружелюбно, привыкший к их странным то близким, то несколько раздражающим отношениям. — Оседлали Аги, Тэхёну понравилось, — он пожимает плечами и изо всех сил рассматривает прилетевшего на ближайшее дерево дятла, потому что прекрасно знает, что увидит в глазах Хосока вопросы, на которые отвечать не хочется. — Почему ты тянешь? — Но тот словно не замечает увиливаний вожака. Или нарочно игнорирует их. — Всё ведь уже крайне понятно. А Чонгук даже ответить толком не может. Он замолкает и всё-таки оборачивается на омегу, что теперь щебечет свободно с подростком. — Может, не хочу, чтобы это всё кончалось, — он вздыхает, присаживаясь на последнюю ступеньку и наблюдая, как Тэхён вполне счастливо и квадратно улыбается Хиджуну. — А что кончится-то? Наоборот, вы будете вместе жить, ты будешь чаще с ним да и… Остальное тоже ведь хорошо, — Хосок присаживается рядом и, к удивлению Чонгука, даже не особо раздражает своей проницательностью и вопросами. Редко, но Чонгук задумывался о том, что Хосок — лекарь, а значит стремится помочь стае своими методами. Даже если это простой разговор. А сейчас вот Чонгук сполна ощущает, что Хосок действительно находит нужные слова, от которых становится меньше смуты внутри. — Знаешь, кажется, этого и избегаю. Тэхён ведь… Он абсолютно неопытен. Я даже целовать его опасаюсь, могу ведь потерять контроль. — Чонгук, никто не умирал от слишком жарких поцелуев. Уж мне поверь, — Хосок усмехается и толкает его локтем, привлекая к себе внимание. — Скоро ведь обряд выбора будет проводиться. Он будет участвовать? — Только если сам захочет. — На него могут и другие альфы выйти, — Чонгук слишком живо рисует в голове эту картину: как Хосок объявляет его, вообще-то, омегу, а следом за этим перед лекарем выстраивается целый ряд желающих альф. Они точно будут, не только Чонгуку нравится человеческая хрупкость, да и Тэхён за последний год один из немногих омег, что присоединились к стае. — Пусть попробуют, — в этот раз рык не сдерживается, но его замечает только Хосок с легкой усмешкой и Хиджун, кинувший на вожака взгляд из-за плеча. — Я даже не сомневаюсь, что победишь ты. В любом из раскладов, — Хосок добродушно улыбается и поднимается на ноги, всё-таки прерывая разговор омеги с ребенком. Потрепав мальчишку по черным волосам, лекарь уводит его с собой в сторону деревни, оставив Тэхёна одного. Тот кидает тихие взгляды на Чонгука, ждет, пока альфа подойдет к нему, и снова улыбается чуточку смущенно. — Хиджун такой замечательный! — Мне стоит ревновать? — Чонгук усмехается сам, всё ещё взбудораженный словами Хосока, но реакция Тэхёна его совсем успокаивает. Тот выпучивает глаза, рот открывает в удивлении, а после отчаянно мотает головой и хватается даже свободной рукой за плечо альфы. — Что ты! Мне только ты нужен, как альфа! И Хиджун же малыш еще совсем, — Тэхён пугается, будто бы в серьез поверил, что Чонгук ревнует его. Совсем не подозревает, что альфа готов в глотку члена своей же стаи вцепиться, если потребуется. Маленький, наивный и весь его, Чонгука. — Я пошутил, — смягчается сразу же, отмечая, что что-то в глубине души хоть и готово отстоять своего омегу, но довольно, что тот и сам готов защищаться и выбрал Чонгука. — О, — Тэхён коротко тянет звук и за мгновение успевает смутиться, чуть покраснеть и увести взгляд в землю. А Чонгук аккуратно обнимает его, притягивая к своей груди, поддавшись хоть каким-то ниточкам души. Обнимать Тэхёна безумно приятно и, если бы не Хосок, который за завтраком нарочно громко говорит, что сегодня вышло мало творога, Чонгук бы ни за то не отпустил Тэхёна из объятий. Но накормить того — тоже важное его, альфы, дело. Так что Чонгук оправдывается, что пора кушать, когда отстраняет от себя омегу и видит его круглый, печальный взгляд, и всё-таки за руку ведет Тэхёна на завтрак. Чонгук заводит Тэхёна на поляну тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания стаи. Он снова возвращается в юношество, чувствует себя проказничающим щенком, когда крепче в волнении сжимает ладонь Тэхёна. Естественно, они не привлекают особого внимания, никто не перестает заниматься своими делами и глазеть на них, как Чонгук в самой-самой глубине души опасался. Всё как обычно: друзья общаются друг с другом, разделяя завтрак под ещё теплыми лучами солнца. Всего лишь вожак пришел с выбранным омегой за руку, пустяки. Но это всё действительно кажется пустяками, когда Тэхён с широкой улыбкой выпутывает свою ладошку из руки Чонгука и берет тарелку больше той, из которой обычно ест. А свою с той же милейшей улыбкой протягивает альфе. Не объяснив, омега устремляется к приготовленной еде и замирает у миски с творогом, которого осталось еще прилично — Чонгук из-за этого кидает чуть недовольный взгляд на Хосока, а тот лишь играет бровями и отворачивается. — Положи мне три ложки и ложку сливок, — Тэхён возвращает внимание к себе и склоняет голову на бок, рассматривая печеные яблоки. — Ты хочешь творога или яблок? Чонгук не сразу понимает, что тот задумал, а когда осознает — совсем теряет привычного себя и едва ли не скулит. Прямо вот при всей стае! Слава богине, что удерживается, а то был бы стыд и позор, но сердце все равно делает кульбиты в груди. Сам того не зная, Тэхён затронул важнейшую заботу у волков — накормить пару. — Положи мне что считаешь нужным, — а Чонгук сам принимается класть в маленькую тарелку три ложки творога, прикрывая от глаз стаи свою дрожащую руку, так, на всякий случай. — О, тогда давай поедим одно и то же! — Тэхён этой близостью тоже смущен, говорит едва слышно, чтобы их слов никто не слышал. Он встает бок о бок с Чонгуком и принимается тоже набирать творога. Кладет щедрых шесть ложек — в два раза больше, чем попросил себе, — и улыбается довольно, когда устраивает творог ровно с одной стороны тарелки, а с другой аккуратно кладет пару ложек сливок. — Нужно ещё сладенького, — говорит после даже не для Чонгука, а просто рассуждая вслух. Чонгук тем не менее, не отходит от его бока, слушает тихие рассуждения, что земляника слаще брусники, и поэтому её сироп он отдает весь Чонгуку, а себе просит налить брусничного. Чонгук тихо следует каждому действию омеги, выполняет все его просьбы и, когда обе тарелки оказываются заполнены, а Тэхён сам понимает, что немного перестарался с количеством еды, они наконец идут к знакомому месту. А там Тэхён краснеет до самой шеи, потому что Чимин смотрит на них с таким лицом, как будто вот-вот лопнет, даже губы плотно-плотно сжал в одной точке, словно изо всех сил сдерживается. Он похож на налившееся яблоко: так же забавно торчат круглые, надутые щеки и по ним же разливается яркий румянец возбуждения. Чонгук примерно представляет, что тот мог бы устроить, и поэтому благодарно кивает Юнги, крепко держащему Чимина за колено, словно молча напоминая о стае вокруг них. Юнги, как и Хосок, ухмыляются и даже без прислушивания понимают случившееся — Чонгук с Тэхёном тарелками обратно не поменялись, так и пришли к друзьям. Делают это, когда садятся рядом друг с другом на дерево, ловят взгляды и одинаково сконфужено улыбаются друг другу. Как же Чонгук давно не чувствовал такой легкости и простоты, как сейчас, смущаясь от каких-то невинных действий, хотя он, вообще-то, вожак! — Чимин-а, — Юнги говорит тихо и все мгновенно устремляют взгляд на того. А Чимин уже елозит на одном месте, пялится на Тэхёна, чем вгоняет того в смущение. — Вдохни поглубже и успокойся, — Чонгук говорит в чуть приказном тоне, от которого омега тут же слушается и делает глубокий вдох смешанных друг с другом запахов. Всего за мгновение его взбудораженность чуть падает — всё же Чимин один из лучших охотников-омег, может различать тонкие ноты в сплетении запахов. Только ему зачастую не хватает догадливости применять это в жизни, отчего все трое альф, привыкшие каждый день прислушиваться к происходящему вокруг через запахи, улыбаются. Чимин сдувается, почуяв, что между Чонгуком и Тэхёном не было чего-то, что ему хотелось обсудить с последним. Даже завтрак омега начинает жевать как-то уныло. Тэхён же, напротив, выдыхает шумно слева от Чонгука и расслабляется так, что приваливается к плечу альфы. Тот и не против, кидает на него взгляды с улыбкой и принимается за щедро наложенный ему завтрак. — Имя вашему первому ребенку придумаю я, — Чимин ворчит, слава Тэлике, шепотом, но доводит Тэхёна до тихого кашля от попавшего не в то горло творога. Хосок на это первым смеется, солнечно улыбаясь и отчего-то соглашаясь, что идея Чимина неплохая. Его смех подхватывает и Юнги, и через пару мгновений сам Чимин. Чонгук же улыбается, глядя на своих друзей, а после чуть наваливается боком на Тэхёна, молчаливо поддерживая его в очередном приступе смущения. Это утром могло бы стать самым счастливым за долгие десятки прошедших лет: солнце тепло, но уже не жарко греет, Тэхён щебечет расслабленно под боком, обсуждая что-то с Чимином, в руках вкусный завтрак, который ест вся стая и никто не голодает, а на душе чувство, какое бывало, когда Чонгук гнал Аги на пределе его скорости. Свободы и чего-то большего, что ждет в будущем. Если бы не тихий шум, которого быть около деревни не должно. Чонгук подумал бы, что померещилось — бывает всякое, — но краем глаза замечает, как напряженно рядом вытягивается Хосок. А его слуху Чонгук верит больше собственного. Тэхён шарахается и падает на траву от испуга, когда Чонгук теряется между двух тел: пытался встать на ноги, а получилось прыгнуть и приземлиться сразу на четыре лапы. Он припадает к земле, рычит грозно в сторону опасности, так что вибрации отдают в хвост, и всеми силами заставляет смотреть себя перед собой, а не назад — туда, где самый важный, кого нужно защитить.