Килоновая

      Задолго до рождения Кадзухи жила была кукла, невинная душа, столь же покладистая, как и пчела. Однако качества, делавшие его совсем похожего на человека, сделали его негодным для цели, ради которой он был создан. Пускай его создатель, его мать, выбросила его, саму куклу то не шибко волновало, лишь лёгким зудом мучая мозг в редкие случаи тишины.       Он проводил время, завораживая свои 5 чувств путешествием по миру, по звёздам. Стремление – так, по словам Малой властительницы Кусанали, называли это люди. Барбатос научил свободе в Мондштадте. Порой он задумывался: что бы случилось, если бы его не выбросили, если бы он выполнял свою изначальную цель? Жизнь куклы никогда не казалась чем-то, чего пожелал бы юный странник. Он желал свободной жизни. Однако, разве в свободе он не слуга своих стремлений?       Обычно странник держался подальше от людей, прятался в собственном любопытстве и наблюдал из-за ствола цветущего дерева или угла построек, которые они называли домами. Барбатос сказал, что он прямо как люди, за которыми он так часто наблюдал, но странник всегда знал, что то не совсем так. Он часто спрашивал, хорошо ли это или плохо, на что Барбатос всегда давал один ответ:       — Однажды ты, странник, узнаешь сам, насколько в наше время ничтожны боги. Все несут своё бремя на себе, а я, как Архонт, вечно несу на себе бремя множества людей. Впрочем, ничего такого, чего бы не могла исправить капелька вина... — странник отмечал ностальгию в глазах Анемо Архонта всякий раз, когда он опять, с затяжным вздохом, пересказывал один и тот же ответ. И всегда, пару часов спустя, странник находил своего мондштадтского друга за бутылкой кисло пахнущей жидкости. Не ведая, к чему они Барбатосу, странник иногда брал их в руки, но ничего не происходило. Хотя, запах шел не очень приятный.       Раз Барбатос так и не дал ему внятного ответа, он двинулся по направлению к Ли Юэ. Здесь жил такой же старый, как Барбатос, Бог контрактов. Ли Юэ была самой процветающей галактикой во всем Тейвате. Поговаривали, решимость Моракса также непоколебима, как гордые скалы. В поиске ответа, он спросил у Моракса тот же вопрос.       — Дитя, боги похожи на алмазы, в то время как люди - песчинки. Алмаз остаётся твердым, кристальным, непоколебимым, упрямым. Если алмаз изменится, то будет уже не алмаз, а простой уголь. Тем не менее, даже ослепительные алмазы разрушаются, смываются неизбежным дождём времени и забываются. Но песок смывается дождём, плывет по рекам к буйным морям и бесчисленным волнам. Он закручивается на ветру и отдает себя во владение стихии. Однако, попав в руки стеклодува или гончара, песок навсегда изменяется. Песчинка может стать вычурным окном или роскошной фарфоровой чашкой, но алмаз до конца останется таким же.       Странник чувствовал, что если бы он в полной мере понял ответ Моракса, вопросов бы стало ещё больше. Он не спрашивал, чему Моракс пытался его научить, но все равно остался неудовлетворённым.       Малая властительница Кусанали была Богом мудрости, и, тем не менее, из трёх богов дала самый прямой ответ. Она всегда смотрела на него с добротой и нежностью, желая ответить на любой вопрос странника. Когда он спросил у неё свой вопрос и описал ответы Барбатоса и Моракса, она слегка посмеялась, но все равно рассказала свою точку зрения:       — Странник, если ты хочешь знать, человек ты или нет, иди и поговори с ними, испытай жизнь, которой хотят жить люди. Боюсь, как божества, каждый из нас натыкается на этот вопрос, и каждый находит свой ответ. Для тебя естественно любопытствовать, но, как мне кажется, ты больше всех стремишься найти ответ. Я не могу рассказать тебе, ведь сама не знаю, но если однажды ты его найдёшь, ты наверняка будешь знать, как жить, ещё задолго до того.       Как Бог мудрости, Кусанали владела царством снов. Она видела сны юного странника. Она знала его истинные желания, приходящие в облике ошеломительных снов, будущего, к которому он стремился. Но в конце они останутся недостижимыми. Он - кокон сладких грёз. Порой Кусанали боялась, что с ним случится, но ни Эи, ни она - не те, кто должен ему это поведать. Он нескоро найдет ответ, по крайней мере, не тот, которым будет доволен, но однажды он сможет. Путешествие может оказаться болезненным, но странник должен самостоятельно исследовать неизвестность. В отсутствие Эи она направляла его, но стоило страннику погрузиться в человеческие проблемы, вуаль, под которой он скрывался, будет поднята. Были вещи, которые не могли объяснить Барбатос с Мораксом, и которые кукла бы не поняла без самостоятельного исследования.       Теперь странник решил вернуться в Инадзуму.       Там он стал избегать главных городов в пользу менее населённому месту, Татарасуне. Затем он встретил инспектора, который забрал его к себе в дом, полный клинков. По началу жители находили странника странным, но, несмотря на то, не стали спрашивать, предполагая, что люди его типа просто слегка эксцентричны. Он играл с детьми, плёл венки из местных растений или маленьких кукол из лишнего урожая. Люди пообещали принимать его до тех пор, пока он отвечает тем же.       По сравнению с тем, как он жил, путешествуя по богам в поисках ответов, человеческая жизнь оказалась простой. Тем не менее, его существование среди людей не протекало так мирно, как он ожидал.       Люди восприимчивы к болезням – остаткам Оробаси, которые глубоко просочились в землю, на которой стояла деревня. Подобно токсину, они отравляли воду, землю, металлы, и, наконец, людей. Охваченный страхом от внезапного проклятья, тот, кто принял его в свой дом, заметил, что странник оставался в норме, пока других разъедало бедствие.       Золотое перо, знак сёгуна, покоилось на груди странника. В ярости инспектор атаковал, кукла сбежала, а помощник инспектора его защитил. Мягкие травы понесли потери ради куклы, приняв удар на себя. Помощник пал, но не от когтей болезни, а от безжалостных рук человека. Вуаль пала вместе с ним. Ужас жестокости захватил разум странника. Стремление помогает исполнить желания, но на какой точке оно становится эгоистичностью?       Раздался крик о помощи. Деревня, страдающая от остатков собственного бога, затихла под мольбы странника в храме его непоколебимой и бесчувственной матери. Ответа не последовало. Странника снова выбросили. Сёгун отказалась не только от него, её же люди тоже страдали от последствий её действий.       В оцепенении странник, единственный выживший, пошел обратно в деревню. Раз сёгун не поможет своим людям, что мешает страннику? Не ведая о развитии болезни, по пути он собирал фиалковые дыни. Он видел, как жители использовали их против болезней. Он просто даст их им и всё вернётся на круги своя.       Помощника подвела его доброта. Инспектор отдался в руки ярости и болезни. Оставшиеся без тех, кто бы позаботился о них, дети умерли от той же болезни. Когда странник вернулся в пустой дом, необработанные поля и жестокую тишину дня, вуаль осталась одним воспоминанием.       Для людей смерть неизбежна, но странник всё равно почувствовал, будто часть его тоже умерла в тот день. Лопнула последняя струна, спала вуаль, и жестокость мира явила себя. Кусанали говорила, что он должен ощутить человеческую жизнь на себе, чтобы найти ответ, и теперь, он уверен, нашёл.       Люди слишком эмоциональны, пожираемые собственным коротким веком или безумной алчностью. Боги бесчувственны и равнодушны к своим людям, оставляя их погибать от рук их же, божественных действий.       Странник - не человек и не бог. Не смертный как человек, слишком эмоциональный для бога. Но теперь он видел - Эи была права с самого начала. Эмоции - вещь жалкая, скручивающая и развращающая стук сердца. Они изгоняют душу из пустого тела злобой и жестокостью. Может, тогда он не подходил на роль божественного сосуда, для которой был предназначен, но теперь он знал.       Он оказался слишком эмоциональным для роли божественного сосуда для гнозиса, слишком человечным для полноценного бога, она была права. Впрочем теперь он осознал свои ошибки, но запоздал - его уже заменили поистине бесчувственной машиной. Сёгун никогда не примет того, кого уже однажды выбросила. Она даже никогда не откликнется на его зов о помощи.       Сбегая от отвратительных пурпуров страны вечности, странник взял себе имя и принялся жить жизнью фальшивого бога. Теперь его звали Куникудзуши. Эи отбросила его, она не нужна ему. Если и было что-то, что он пронёс с собой сквозь вечность с самого рождения, то было стремление. Она правила Инадзумой и всеми звёздами внутри, так Куникудзуши однажды будет делать то же, превосходя её сиянье. Он докажет себе, что его божественность - не ошибка, и он вовсе не человек.

___________________________________________

      Кадзуха родился на маленькой планете Рито. Она находилась в звёздной системе Наруками галактики Инадзума и была заселена меньше столицы. С ранних лет он желал ощущать танец ветра по коже, наблюдая за далёким звёздным блеском ночного неба.       Выросший, нескованный обязанностями Кадзуха пустился в путешествие от планеты к планете, от звёздной системы к звёздной системе, от галактики до галактики. Он всегда передвигался по космосу, не задерживаясь где-либо или с кем-либо. Нечасто случалось встретить одного и того же человека дважды. Совсем немногих людей Кадзуха мог назвать друзьям, обычно товарищами по путешествию. Однако даже так их пути расходились и они больше никогда не видели друг друга снова.       Кадзуха космонавт, странник вселенной, моряк космоса. Как странник он никогда не верил, что осядет где-нибудь или с кем-то. Он не будет сковывать свои стремления, жизнь коротка и жестока, а прошедшие дни не вернуть. Кадзуха жил сегодняшним днём, и никто не сможет оттащить его назад.       Не то чтобы он не соглашался путешествовать с кем-то ещё. Однажды он путешествовал по галактике Ли Юэ вместе с Южным Крестом Бэй Доу, но чтобы найти кого-то того самого, с кем останется до конца жизни... Со временем люди меняются, а остаться с кем-то одним навсегда казалось цепью для Кадзухи. Он не мог усидеть на одном месте слишком долго, так как возможно навечно остаться с другим человеком? Может, ставить свои цели превыше других людей эгоистично. Может, он просто ещё не встретил нужного человека.       Бэй Доу часто говорила Кадзухе, что раньше думала также, ища жизнь, полную острых ощущений и приключений, ни за что не желая оставаться на месте, пока не встретила свою жену Нин Гуан. Хоть Кадзуха не думал, что осядет где-нибудь ради своего человека, как сделала Бэй Доу, он поблагодарил её за совет. Он ещё не скоро снова встретит её и её команду снова, если такое вообще случится.       Кадзуха не ненавидел их, но не хотел проводить всю жизнь с буйной группой космических пиратов, действующих под личиной торговцев. Конечно, праздники на корабле под отдалённо взрывающиеся суперновые классные, но он быстро от них устал. От монотонности повторения одного и того же снова и снова. От одних и тех же маршрутов, каждый круг по которым заставлял его глаза бегать, а тело ныть от тоски по далёким землям. Бэй Доу и её команда - люди жизнерадостные, и Кадзуха мог назвать их друзьями, но их цели не сходились.       Вселенная располагает триллионами и миллиардами звёзд, звёздными системами и планетами, которые можно исследовать, а он застрял на мелком огрызке Тейвата, который ещё и пылинка на краю великой вселенной.       Так что когда Кадзуха свернул с общего пути, ни Бэй Доу, ни её команда не удивились, но даже закатили прощальную вечеринку. Он ценил это.       Пускай Кадзуха уже давно стремился снова пуститься в путешествие, он оставался просто потому что не знал, куда идти. За пределами Тейвата пролегал необъятный простор вселенной, но лишь немногие тейватцы рисковали уйти из их скопления галактик, и ещё меньшее количество возвращалось. Карты звёзд за пределами Тейвата сложно найти, и то многие из них фальшивы или слишком неточны, чтобы им верить. А в вакууме очень просто заблудиться.       По счастливой случайности Кадзухе удалось достать надёжный экземпляр у сумерской торгашки Дори. Цена оказалась высокой, но то стоило нескольких годовых зарплат.       Карта была нарисована примитивно, рукой некоего Итэра, который отважился улететь в эту далёкую галактику века назад. Единственным значком был простой "х" там, где она находилась. В примечаниях, которые Кадзухе удалось прочитать лишь частично, говорилось, что галактика эта довольно маленькая и находится вне Тейвата. Она не принадлежала ни к каким скоплениям галактик, так как находилась слишком далеко. Подобно дрейфующему спутнику, она одиноко плавала в пустом вакууме.       Кадзуха рассчитал, что его корабль вынесет такую далёкую поездку к безымянной галактике, если он не задержится там надолго и вернётся в Тейват. Из-за того, что она находилась не в Тейвате, он учитывал, что путь обратно займёт больше времени, чем туда, ведь вселенная постоянно расширяется, как и расстояние.       И даже если он как-нибудь там застрянет, он хочет пойти на риск.

___________________________________________

      Куникудзуши не то чтобы нравилось, когда люди посещали его, ну или просто не признавал, что одинок в своей маленькой галактике в середине нигде. Ему хорошо в одиночестве. Компания означала проблемы, а он не хотел проблем. И видеть людей не хотел, они ему противны.       Последние миллион лет он провёл один. И ему нравилось. Последним его гостем стал парень по имени Итэр, ищущий свою сестру, но тот не остался надолго. Куникудзуши соврёт, если скажет, что хотел бы, чтобы тот парень вернулся хотя бы разок и тем более остался на чуточку дольше. Ему хорошо в одиночку, кому вообще нужны посетители? Он правитель собственной галактики, как и хотел.       Глубоко внутри он знал, что дурачит себя, говоря, что доволен правлением неизвестной, безымянной, незаметной галактикой в середине нигде и надеждой быть замеченным. Миллионы дней и миллионы ночей он смотрел на бесчисленные звёзды. Иногда он наблюдал за галактиками Тейвата, ближайшими, а ближе всех была Инадзума.       Галактика Инадзума, которая должна была быть его. Однако он с самого начала оказался слишком слаб, чтобы править ей, и никто никогда не даст ему шанс доказать его истинную мощь. Эи ещё в самом начале выбросила его. Потому он убежал в эту маленькую заброшенную галактику за пределами Тейвата, которой никто не восхищался и не посещал. Ему не нужна Инадзума, он чувствует себя хорошо в месте, зовущемся его. Всякий раз, когда он об этом думал, его глаз дёргался.       Как бы то ни было, в этот раз, когда он смотрел в глубокую пустоту, отделяющую его от родины, что-то ещё зацепило его взгляд. Корабль приближался к его галактике. Гости влекут неприятности. Он вздохнул и ушёл в отдалённое место. Куникудзуши не хотел встречать гостя. Пытаясь нахмуриться, он не мог избавиться от возбуждения, что накатила на него подобно метеоритному дождю из комет его мыслей. Хотелось хотя бы одним глазком глянуть на новоприбывшего.

___________________________________________

      Приземляясь, Кадзуха мог поклясться, что увидел какой-то силуэт вдалеке, но никто не показался. Может, он просто устал и воспринял камень за что-то ещё. Знаем, плавали.       По его прибытию в далёкую галактику, Кадзуха был более, чем взволнован увидеть странное место. Оно отличалось от любого другого тейватцкого пейзажа. Оно было старше. Он увидел все виды от белых карликов, сияющих ярче чего-либо ещё, до маленьких красненьких, тускло светящих, подобно лампе за шторой. Таких вещей в Тейвате не водилось. Но здесь казалось одиноко. Ни одного признака цивилизации и на планетах, которые Казуха посетил лично, и на планетах, которые он пропустил. Как бы интересно всё ни казалось, были и скучные экземпляры.       Возможно, он не останется надолго, просто полетает по округе, посмотрит чудеса и вернётся в Тейват.       Как бы то ни было, ночь, кажется, надвигалась на планету, на которой он остановился, так что он закрыл глаза и вздохнул, в то время как сны о межзвёздных прелестях заполнили его разум.

___________________________________________

      Вдруг Кадзуха проснулся, но глаза не открыл – что-то холодное тыкало его в щёку. Впрочем, он не сделал ни единого движения, так что, казалось, он всё ещё спит.       Значит, тот силуэт во время приземления не был игрой разума. В этой галактике жил ещё кто-то разумный. Кадзуха хотел бы изучить это нечто, чем бы оно ни было, и желательно узнать, настроено ли оно мирно, но складывалось впечатление, что, открой он глаза, его ударят. Адреналин возбуждением гнал по венам. Чем бы то ни было, оно не будет похоже на что-либо, что обитало в Тейвате.       Хотя, Кадзуха не шибко беспокоился. Он по природе своей человек спокойный (и мешочек наку, который он принес, тоже помогал не впадать в панику). Было два варианта, как сей существо поведёт себя: если оно мирное, оно могло остаться и даже попытаться наладить контакт, а если нет, что ж, выход достаточно близко и он точно сможет сбежать. В худшем случае у него все ещё есть додокоммуникатор, с помощью которого можно было позвать кого-нибудь по типу Бэй Доу. Учитывая, что существо просто тыкало в щёку, скорее всего оно безобидно.       Прежде, чем открыть глаза, Казуха развлек себя гаданием о внешности незнакомца. Очевидно, оно не состоит из слизи, как слайм, или это слайм со странными щупальцами, ведь касание ощущалось прохладно и сухо. Возможно, то было ближе к волкам разрыва или даже попрыгуньям. Как бы то ни было, Кадзуха надеялся, что оно не будет столь же агрессивным. А возможно, фигура и вовсе не имела видимой формы.       Неважно. Кадзуха больше не мог удержать любопытства и открыл глаза.       Все произошло в долю секунды. Почти моментально, фигура бесследно исчезла, но недостаточно быстро, чтобы Кадзуха не успел взглянуть.       Первым в глаза бросилась человечная форма. Оно имело короткие синие волосы, оттенком напоминающие умирающий закат. Глаза по цвету близки к волосам, лишь чуть ярче. Кадзухе, как инадзумцу, такой цвет напомнил сёгуна Райден. Возможно, оно как-то связано с ней. Глаза быстро переключились от уставшего, но любопытного спокойствия, кое бывает у детей, смотрящих на детскую площадку из окон школы, до удивления и досадой, с которым оно дёрнуло шею назад. Что Кадзуха запомнил лучше всего, так это странный вкус в одежде, что выражался через гигантскую шляпу с вуалью и колокольчиками. Напоминает стиль древней Инадзумы.       Кадзуха не мог сказать, было ли оно мирным или враждебным, но первая встреча оказалась интересной. Смотрело ли существо, как он спит? Хотя оно казалось удивлённым, когда он проснулся. Странно.       Несмотря на быстрое исчезновение, Кадзуха обнаружил, что хотел бы снова найти его. Ему было интересно узнать о нём, и, он уверен, оно испытывало тоже чувство.       Как бы то ни было, Кадзуха начал новый день. После такого он не уснёт, посему и провел день в исследованиях новой планеты.

___________________________________________

      Дни шли, и Кадзуха проводил их со странствием по разным планетам и звездным системам. Была разница между этой галактикой и Тейватом. Несмотря на ожидания, на этих планетах была жизнь. Никаких цивилизаций, чего не скажешь о некоторых маленьких, странных животных. Все они выглядели похоже на то, что знал Кадзуха, просто с маленькими странностями.       Исследуя планету, полную воды и пляжей, Кадзуха обнаружил унагиподобных созданий, только они были чуть больше инадзумских особей. Размером где-то со ствол дерева, а в море походили на змей.       На другой планете лежал лес, кроны которого заслоняли небеса, а лунный свет, пробивающийся сквозь листву, освещал различные фиолетовые цветы, рассыпанные по земле. Это напомнило Кадзухе лес Тиндзю. Хотя, в отличие от леса Тиндзю, в тени листьев не пряталось никого агрессивного.       Все время путешествия по этой странной галактике Кадзуха ощущал на себе пару глаз, не боязливых, а любопытных. Кадзуха предполагал, кто это мог быть, но тот не решался показаться.       До одной ночи.       Лес выглядел безобидно, так что Кадзуха решил поспать на камнях. Корабль порой надоедал и смена обстановки бы не помешала. Плюс тут красивый пейзаж и был шанс снова выловить того незнакомца.       Кадзуха нашел удобный камень, не слишком твердый или холодный, и закрыл глаза, упав в мир листопада его детства. И снова его прервали простым тычком в щёку.       Кадзуха подумал, как перехватить ситуацию в свои руки, и решил не открывать глаза, ведь в прошлый раз то спугнуло незнакомца. Вместо того он плотно закрыл глаза и решил заговорить, надеясь, что другой поймёт. Прежде, чем он смог сказать хоть слово, ему влепили пощёчину. Недостаточно, чтобы оставить след, чего не скажешь о жжении.       — Я знаю, что ты не спишь, придурок. Открывай глаза.       О, так они понимали друг друга. Когда Кадзуха открыл глаза, он встретился с той же фигурой, что и пару ночей назад, разве что в этот раз оно закатывало глаза.       — Оу, приношу свои извинения. Я боялся, что Вы убежите, как и в прошлый раз, — Кадзуха поднял руку, чтобы потрогать свою нежную щёку.       Другой снова закатил глаза.       — Между прочим, я не сбежал, просто ты настолько уродлив, что я не мог вынести смотреть на тебя.       Кадзуха вздохнул. Второй был довольно вульгарным, но казался человеком. Тем не менее, незнакомец оставался интересным.       — А Вы грубы, — прокомментировал Кадзуха.       — О, дай угадаю, вероятно, ты один из тех инадзумских аристократов с кристальными манерами. Меня не ебёт, Каэдэхара.       Кадзуха вскинул бровь, не припоминая, чтобы говорил своё имя.       — Меня не волнуют аристократические манеры. Честно, я даже ценю грубость. Но откуда Вы знаете мою фамилию?       — Разве это не очевидно? Красная прядь в твоих волосах, — ответил собеседник.       — А, так Вы знакомы с кланами Инадзумы?       — Должен был... А теперь, какого члена ты здесь делаешь? Я не люблю таких соплей, как ты!       — Я просто хотел изучить вселенную за пределами Тейвата. А ты почему здесь? А ещё, думаю, раз ты знаешь моё имя, стоит представиться и тебе? Или хотя бы как я могу тебя называть.       — Дебильная причина. Меня зовут Куникудзуши, — ответило существо по имени Куникудзуши.       — Можно было бы и сдержать свои мысли о моих целях. Моё имя Кадзуха.       — Из всех мест, почему ты выбрал эту залупу, Кадзуха?       — Я нашёл карту только сюда, — объяснил Кадзуха. — А ты почему здесь?       Куникудзуши хихикнул: — А я просто правлю этой галактикой.       Словно по сигналу, небо и тело Куникудзуши засветились. Кадзуха мог видеть, как блеск звёзд прорывается глубже в темный лес.       Впрочем, Кадзуха не казался впечатлённым: — О, здорово, — небрежно ответил он, — я как раз искал гида.       Он наблюдал, как лицо Куникудзуши искажает гнев, в то время как в сторону Кадзухи кидали смертоносные взгляды. Может, злить бога - не лучшее, что можно делать, но Кадзуху это не шибко волновало. Он знал, что Куникудзуши ничего с ним не сделает. Должна быть причина, почему он следовал за Кадзухой последние пару дней. У правителя целой галактики есть дела и поважнее.       — Ты- Я не- — Куникудзуши, в попытке успокоиться, громко вздохнул, — кем ты себя возомнил, Кадзуха?       — Я всего лишь звёздный странник, так что, если ты не желаешь быть моим гидом, я полечу в другую галактику, — отметил Кадзуха. Он догадывался, что, скорее всего, являлся единственным посетителем за очень-очень долгое время и, возможно, единственный после Итэра. Плюс у Куникудзуши не было слуг, которыми он мог бы управлять. Он ничейный правитель. Одинокий.       — Лжец. Это единственное место, к которому ты нашёл карту.       Кадзуха пожал плечами: — Дорогой, в мире куча других мест. В худшем случае я всегда могу вернуться в Тейват.       Куникудзуши ненавидел ласковые имена. Кадзухе, неожиданно, понравился вид чужого красного лица, только в этот раз то было точно не от злости.       — Ты ебнутый псих.       Кадзуха позволил себе беспечно прикрыть глаза.       — Как скажешь. Так ты принимаешь моё предложение? А то мне уже лететь скоро.       — От тебя одни проблемы.       Кадзуха пошёл обратно на свой корабль: — Ну, приятно было познакомиться, Куникудзуши.       Куникудзуши стойко стоял и смотрел, как Кадзуха взбирался по ступенькам обратно в космолёт вплоть до последней ступеньки.       На секунду он забыл о своей гордости.       — Постой!       Кадзуха, с ухмылкой, обернулся: — А? Ты что-то сказал?       Куникудзуши закатил глаза: — Я сказал постой, Каэдэхара. Ты что, оглох от своего большого эго?       — Хмм, — Кадзуха цыкнул, — кажется, мне здесь не рады, — и закрыл дверь корабля.       Куникудзуши снова проглотил свою гордость: — Ладно, я покажу тебе местность, Каэдэхара, но я не собираюсь быть ёбаным гидом.       Кадзуха вздохнул, но повернулся лицом к Куникудзуши.       — Приятно слышать.

___________________________________________

      — Это - первая остановка в нашем маленьком туре, — Куникудзуши доставил их на какой-то уникальный астероид, едва ли достаточно большой, чтобы двое могли на нём стоять, что уж говорить о сидении, но Кадзухе всё нипочём. Самое скучное, о чём Куникудзуши смог додуматься. Буквально просто камень в середине космоса. Даже не пояс астероидов. Просто случайный астероид, бесцельно куда-то летящий, пока во что-нибудь не врежется.       Он всё ещё не мог определиться, что чувствует по отношению к своему маленькому гостю. Кадзуха не был чертовски похож на других людей и даже оказался остроумным. Но в тоже время инадзумец раздражал как незнамо кто. Он уже успел то доказать в первый же час общения. Существовала причина тому, что он никогда не создавал разумную форму жизни в своей галактике. Компания, как он предполагал, совсем ему не нужна. В своём бытие галактическим гидом он совсем не старался. Люди раздражающие, и чем скорее Кадзуха уйдёт, тем лучше.       — Как мило, — улыбаясь, отметил Кадзуха. Если он и разочаровался, не подал вида. Но посягнуть на половину астероида Куникудзуши посягнул, свесив ноги с края.       Куникудзуши продолжал молчать, ожидая, когда Кадзуха устанет. Оный неловко покачивал ногами и смотрел в раскинувшуюся над ним галактику. Хоть астероид и был в середине нигде, вид открывался удивительный. Любой мог заметить окружающие звёзды, парочку звёздных систем и, может, даже спутников, если имеет достаточно острые глаза.       — Красиво, — прокомментировал Казуха. — В детстве я всегда любил наблюдать за ночным небом.       Блять. Ему понравилось.       — Здесь есть виды куда лучше, чем этот. По сравнению с другими это - ничто, — подчеркнул Куникудзуши. Сейчас Кадзуха скажет, что в этом нет ничего особого.       — О, правда? — Кадзуха оторвал глаза от небесных тел, чтобы посмотреть на него. — Мне бы хотелось однажды увидеть. Звучит превосходно. Я не планировал оставаться надолго, но, раз так, можно и задержаться...       Если Куникудзуши раздражился или разозлился, он не показал того, разве что его глаз чуть задёргался, а нос чуть сморщился. Куникудзуши обернулся спиной к Кадзухе и больше не говорил.       Так было, пока Куникудзуши не ощутил что-то тяжёлое на лодыжках. Пиздюк заснул.       Где-то на другой части галактике взорвалась суперновая.

___________________________________________

      Проснулся Кадзуха на камне. Не на летающем в космосе, а на относительно обитаемой планете. Ландшафт напомнил Кадзухе те части Ли Юэ с высокими скалами и крутыми долинами. Где-то в отдалении брызжал водопад; Куникудзуши нигде не было.       Кажется, другой не до конца презирал Кадзуху, раз он жив, ещё и проснулся в сравнительной безопасности. Пробовать воду могло быть опасно, но то того стоило.       Для Кадзухи Куникудзуши странный. Он не как другие люди(или существа? Кадзуха правда не знал, к кому его относить), которых Кадзуха когда-либо встречал. Он не добрый, вежливый или просто хороший. Он не зашёл достаточно далеко, чтобы сказать, кто такой Куникудзуши, но и не был далек от того. Тот придерживался серой морали. В отличии от всех людей, которых Кадзуха встречал прежде, Куникудзуши интересовал за неимением лучшего. Странник вовсе не так представлял правителя галактики. Он не оказался грациозным хотя бы говором, того даже не волновало. Кадзуха решил, что лучшим описанием будет "чудак".       Впрочем, казалось, он любит личное пространство, раз его нигде не видно.       Так что Кадзуха, как любой другой человек, стал повсюду кричать его имя: — Куникудзуши! Куникудзуши! Где ты?       Никто не ответил.       Потому он попытался снова, но результат не изменился. Ладно, значит, ему самому надо отыскать мелкого ворчуна. Как бы то ни было, лиюэподобная планета оказалась достаточно интересной для исследования.       И года не прошло, как он нашел Куникудзуши, свесив ноги сидевшего на одной из скал. Над этой планетой сияло два спутника: жёлто-белый и лиловый. Оставшееся небо освещалось звездами прочих галактик.       Кадзуха молча сел рядом с Куникудзуши.       — Отсюда виден Тейват, ну или хотя бы Инадзума, — прокомментировал Кадзуха.       Куникудзуши ничего не говорил, но активно думал. Так он проводил многие ночи и большинство времени – одиноко смотря на космос за пределами его ничтожной галактики. И почти всегда именно на Тейват, на Инадзуму. На то, что могло бы быть его. Галактика Инадзума в сотни раз больше его крошки, которой он управлял. Звёзды ярче, планеты разнообразнее, живее, а небеса кристальнее. И привело это к тому, что теперь он сидит в середине нигде и пытался взять эмоции под контроль. Сравнивать его галактику с Инадзумой - это как сравнивать свечу с фейерверками.       Куникудзуши не заткнул его, а молчание - знак согласия. Оный бы приказал закрыть пасть, если бы того хотел. Простое присутствие другого человека успокаивало, но заставляло тело Куникудзуши покрываться мурашками.       — На самом деле я прилетел из Тейвата, точнее, Инадзумы. Вырос я на маленькой планетке Рито. Раньше мой род слыл кузнецами-аристократами, но по некоторым причинам пришел в упадок. Рито красив, пускай слишком похож на остальную Инадзуму. Клён навсегда останется в моем сердце. У меня даже созвездие клён. Однако даже Инадзума наскучивает, как и прочий Тейват. Потому я пришел сюда. Неизвестность, странствие куда глаза глядят, новые виды, новые люди, новый опыт - все это лучше. Не думаю, что когда-либо останусь где-то навсегда. Чувство, будто рано или поздно мне надоест. По той же причине я сомневаюсь, что когда-нибудь у меня будет некто, с кем я проведу свой век. Никто не разделяет моих желаний, — Кадзуха вздохнул. — Твоя галактика не похожа ни на что, чего я видел прежде. Здесь есть вещи, которых не узреть в Тейвате. Нет кораблей, заслоняющих небеса. Звёзды сияют так по-разному. И даже эта планета. В Тейвате, из-за правила Селестии, ни одна планета не имеет больше одного спутника. Как и две звезды. Впрочем, я уверен, у тебя и такое найдётся...       Хоть Куникудзуши ничего не сказал, он ценил монолог Кадзухи об его детстве, жизни, звёздах, Инадзуме и его галактике. Это улучшало его настроение, придавая чувство, будто о нём заботятся. Напоминало давно позабытые времена.       Кадзуха уж давно слег в царство снов под боком Куникудзуши и не смог увидеть звёздные слезы, орошающие землю. Вопреки желаниям Куникудзуши, он никогда не изменит своим стремлениям.

___________________________________________

      — Ты говорил, что хотел бы увидеть планету с двумя звёздами, так?       Кадзуха согласно кивнул, когда они приземлились на планету сухого песка. Похоже на сумерские пустыни, хотя эта скорее пыльная, чем песчаная.       С одной стороны горизонта садилась звезда, в то время как с другой поднималось вторая. Будто зеркало дублировало одну сторону и отражало оранжевые, жёлтые, фиолетовые, розовые и фиолетово-голубые краски неба. Закат - лишь феномен, когда свет отражается от бесчисленных частиц в воздухе, окрашивая пустыню в яркие цвета. Навевало воспоминания о картинках из Фонтейна, выполненных в импрессионизме.       — Я никогда не видел ничего подобного. Красиво. Спасибо, Куникудзуши.       — Не за что, — Куникудзуши пожал плечами.       — Это ты создал эту галактику?       Куникудзуши отрицательно покачал головой: — Я просто взял ее под свое крыло, она уже существовала задолго до меня, управляемая каким-то змеиным богом Оробаси. Впрочем, он давным давно сдох. Раньше, если не полностью, то частично, эта галактика принадлежала Тейвату, но Селестия изгнала её.       — Ох, понятно. Так ты бог?       — Можно и так сказать, хотя, технически, я скорее божественный сосуд, чем бог, — ответил Куникудзуши. После ночи на двухлунной планете говорить о своем происхождении стало легче.       — Ты из Тейвата? Твой наряд напоминает традиционные одежды Инадзумы.       Куникудзуши ответил с небольшой паузой: — Ага, я из Инадзумы. Но я ни за что не вернусь в ту пизду.       Казуха не стал углубляться в тему и мягко хмыкнул, наблюдая за сумерками и рассветом.       Он положил голову на плечо Куникудзуши. Тот тут же вздрогнул, но не прогнал. Со временем им становилось все комфортнее друг с другом.       Кадзуха заснул, но на сей раз проснулся на ковре пурпурных сиреней. Прошлая ночь осталась тенью чужих слез, что сверкала на его щеках.

___________________________________________

      Даже имея персонального гида, Кадзуха часто оказывался в одиночестве.       Впрочем, он знал, Куникудзуши где-то рядом. Дни, недели и месяца пролетали мимо, и Кадзуха чувствовал, что другой понемногу теплеет к нему.       Перед началом путешествия за пределы Тейвата, Кадзуха всегда скептично смотрел на возможность залечь на одном месте с кем-то. Теперь он не был так уверен, но всё ещё верил. Наивно верить, будто он мог исследовать всю видимую вселенную за свою жизнь. Даже если бы смерть не сковывала его, одно только расстояние делало цель недостижимой. Это - первый факт, который пришлось принять, оставаясь с Куникудзуши. Даже если галактика, по сравнению с Тейватом, мала, для человека она оставалась бесконечным ящиком странностей и сюрпризов. На это даже всей жизни не хватило бы.       Вторым фактом оказалась верность совета Бэй Доу. Может, это нити судьбы так сплелись, но Кадзуха нашёл кого-то, кто мог разрушить монотонность жизни, подобно кисти, раскрашивающей холст. Каждый раз превращался в выражение художника, чьи инструменты придавали Кадзухе ворох эмоций.       В выборе исследовать ли всю вселенную без Куникудзуши или остаться здесь, Кадзуха знал свой ответ.       Не взирая на попытки скрыть, Кадзуха догадывался, что каждую ночь Куникудзуши плачет. Для бога то стало ежедневным ритуалом, неизменной частью человечности.       Кадзуха не говорил, но знал, что стоило оставить Куникудзуши в одиночестве, тот заливался слезами. Каждую ночь, когда Кадзуха, путаясь в своих мыслях о Куникудзуши, ложился спать, он чувствовал влажную землю вокруг и капающую на неё жидкость.       Очевидно, другой пытался скрыть это от Кадзухи, а тот не хотел рушить их еле-еле построившиеся комфортные отношения, но, временами, становилось жуть как интересно, что так тяготит его друга.       Пускай Куникудзуши не рассказывал о своем прошлом, некоторые вещи таки удалось выпытать. Его создали в Инадзуме предположительно сёгун Райден, путешествовал, но по неизвестной причине ушёл. Кадзуха строил теории, что, возможно, дело в травматическом опыте, учитывая, как Куникудзуши смотрел на родину и Тейват в целом.       Кадзуха часто замечал, что в ночи, когда другие галактики горели ярче всех, Куникудзуши все равно смотрел в сторону Инадзумы, и не изменилось даже после того, как Кадзуха стал свидетелем чужих слёз. Обычно Куникудзуши ждал сна Кадзухи, но сегодня стекло разбилось в дребезги.       — Вот ты где, я обыскался, — подчеркнул Кадзуха, найдя Куникудзуши на высокой ветке.       Куникудзуши посмотрел на него с высоты дерева. Снова смотрел на галактику Инадзума. Кадзуха же стоял в основании ствола с беспокойством в глазах. Куникудзуши больше не мог скрывать это от Кадзухи. Он знал, что другой что-то да заподозрит, когда Куникудзуши так нежданно-негаданно пропадает, а затем, через пару часов, возвращается с кислой миной. Обычно странник не спрашивал, но невозможно вечно убегать от сей темы.       Куникудзуши кивнул, и Кадзуха принял приглашение, забравшись на ветку Куникудзуши.       — Хочешь поговорить об этом? — спросил Кадзуха, заметив, как сверкнули звёзды чужих глаз.       Куникудзуши отрицательно покачал головой.       — Ладно, — ответил Кадзуха. Он понимал, что существуют вещи, о которых люди не хотят говорить, и в этом нет ничего плохого. Куникудзуши придет к нему, когда будет готов, — тогда хочешь поговорить о чем-нибудь другом?       Куникудзуши согласно кивнул.       Кадзуха улыбнулся: — Клён, на котором мы сейчас сидим, называется клёном дланевидным. Листья, в отличии от других видов, остаются красными круглый год. Хотя, если летом достаточно жарко, могут и в зелёный перекраситься. Тем не менее, перед сбросом листьев они обязательно становятся красными, а после того их листья ковром стелятся по всему лесу. В натуральной среде обитания, благодаря такому обильному листопаду, почва становится плодородной и полезной, что делает её идеальной для роста...       Наконец, когда лекция Кадзухи подошла к концу, Куникудзуши прилёг на плечо Кадзухи. Четко ощущались капли слёз, пропитывающие рукав. Странник предположил, что то как-то связано с инадзумским прошлым Куникудзуши, но не стал комментировать прежде, чем то сделает другой.       Сквозь шмыганье, Куникудзуши спросил: — Кадзуха, почему я плачу?       Кадзуха остановил свой рассказ, переключая внимание на человека под его боком и останавливаясь в попытке подобрать верные слова.       — Разве это не естественная реакция? Катарсис. Эмоции работают сложным образом. Что до причины твоих слёз, я уверен, ты знаешь ответ.       Куникудзуши не ответил, лишь шмыгнул пару раз, позволяя теплу слез расцвести на плече Кадзухи.       — Тогда почему... почему я не могу остановиться? Почему не могу контролировать? — чуть ли не со злостью обращался Куникудзуши. Ком собирался в горле, а дыхание срывалось.       — Куникудзуши, хочешь ты того или нет, ты всегда будешь что-то чувствовать. Подавление эмоций лишь усугубит проблему. Ты можешь контролировать реакцию на эмоции, но не заблокировать. Разве не чувства ли – жизнь, Куникудзуши? Жизнь без эмоций – сплошная монотонность. Эмоции делают тебя живым, если ты без них, чем ты отличаешься от куклы?       Слова вцепились Куникудзуши в голову. Он - искусственное создание, кукла, марионетка, однако даже здесь он не преуспел. У него есть эмоции, он живой, и Кадзуха ткнул его в это лицом. Он не мог подавить эмоции или контролировать их. И никогда не сможет. Он никогда не сможет исполнить цель своего рождения. Даже сквозь миллионы лет он ни на миллиметр не приблизился к своей цели. Скорее наоборот. Он до сих пор плакал по ночам, ненавидел Эи, мучил себя недостижимыми целями, но, хуже всего, он не мог отрицать то, как его мозг немел каждый раз, когда Кадзуха оказывался поблизости. Он никогда не перестанет чувствовать. Он никогда не выполнит свое предназначение. Последний миллион лет он страдал чепухой, бежал в свою галактику и управлял ею, будто капризный сосунок. Всё своё существование он провел в пустую. Пиздецки уморительно то, каким бесполезным он стал по собственной вине. Он ничего не значил для Эи, она выбросила его, а он не смог хотя бы спасти парочку человечков из несчастной деревни, да даже понять чего хочет не в состоянии. Никогда не был. Лишь следовал той самой цели, от которой его отбросили. Дело даже не в том, что недостижимость расстраивала Куникудзуши или что он совсем не продвинулся, а в том, что он был слишком ослеплён собою, чтобы вразумить, что это не его желание, что это не путь к удовлетворению. Контроль над эмоциями никогда не сделает его тем, кем он бы хотел стать. Может, этого хотела Эи, но то никогда не исправило бы сотворенные с ним ошибки, предательства, запятнавшие его непорочность. Однако, более того, Куникудзуши не смог прийти к этому заключению самостоятельно, ему потребовался человек, который бы снял пелену с его глаз. Как смехотворна жесткость судьбы.       Слезы моментально прекратились, уступив пустому смеху – психологической защите Куникудзуши. Способу закрыться от калечущей реальности, которую Кадзуха, подобно свитку, раскрыл прямо перед его глазами, пока они горели от тупости. Он мог лишь закрываться очень долго, пока незримая стена не рухнет. Он - слабая звездушечка, раздувающаяся в своём последнем обличии, чтобы после взорваться из-за её же гравитации, которая не выдержала.       ***Слёзы, горячие, обжигающие, без конца лились по щекам. Челюсть невольно сжалась, закрывая иссохшее горло. Нос самопроизвольно дергался и шмыгал. Дышал он слабо и через раз. Кожу покалывало и морозило, но и одновременно с тем жгло. Лёгкие скручивало, отдавая болью. Все те каменные стены, которые он годами выстраивал, в одночасье смыло слезами. Зрение размылось в одно большое пятно зелёного, голубого... и красного.       Тепло обволокло его, сладкий запах клубники и мёда наполнил лёгкие, пальцы чувствовали нежную ткань, волосы защекотали шею, гладкие шёлковые повязки лизнули плечо. Весь озноб сошёл на нет, стоило Кадзухе впустить его в своё тепло. Мягкий голос полился в уши Куникудзуши:       — Раз...два...три... вдох, раз...два...три... выдох. Всё будет хорошо. Раз...два...три... вдох...       Куникудзуши на автомате следовал инструкциям, пока его разум медленно выползал из-под дымки и панического шока. Дыхание стабилизировалось. Грудная клетка всё ещё побаливала, но не так сильно. Казалось, пока он с трудом возвращался в реальность, пропало всё, кроме тихого, успокаивающего голоса, что шептал сладкие указания ему в ухо. Кружащаяся, ошеломлённая таким потоком мыслей, голова Куникудзуши зарылась в рукав Кадзухи.       Наконец, дыхание улеглось, как и они с Кадзухой.***       Куникудзуши ничего не говорил, так что и Кадзуха хранил молчание. Другой расскажет, когда будет готов. К подобным проблемам стоит подходить деликатнее. Два человека слились в одно целое, когда странник принялся баюкать Куникудзуши в своих руках. (П.п: простите за комментарий, но... две булочки по цене одной)       Луна блестела над двумя головами, оставляя серебряные тени деревьев затемнять окрестности. Вдоль горизонта не виднелось ни одной звёздочки, ведь маленькие лучи выбирались из-под земли, знаменуя начало нового дня. Нового начала. Пара листьев упала на землю, в то время как бутончики стали медленно распускаться и цвести для рассвета.       Куникудзуши кротко приподнял голову от объятий Кадзухи. Глаза покраснели, щёки опухли, однако под неспокойными чертами таилось умиротворение. Голос всё ещё хрипел после недавнего, и всё же он смог промолвить вопрос лишь для Кадзухи, даже не для него самого.       — Как думаешь, я бы смог править Инадзумой?       Кадзуха примолк на секунду, размышляя, как подойти к проблеме, и ответил: — Мог бы, если бы захотел. Хотя, как по мне, твоя галактика куда лучше соответствует твоим вкусам. Как минимум, мне она нравится больше, чем Инадзума.       — Тогда почему не смог? Почему я не был достаточно силён для неё?       — Ты достаточно силён для себя и более чем достаточно силён для неё. Она просто не разглядела. Куникудзуши, люди бывают сильны в разных вещах, и это делает их уникальными. Это делает тебя уникальным. Это делает меня похожим на тебя, Куникудзуши, и я рад, что ты не как она. Что твоя галактика не как её. Она связана с тобой, твоим словом, твоими эмоциями, меняется и растёт вместе с тобой.       — Думаешь, я изменился? — его голос был так тих, что Кадзуха едва слышал с его-то острым слухом.       — Я видел, как ты растёшь по секундам. Я никогда не видел кого-либо на тебя похожего. Ты другой. Изменения могут привести к лучшему, Куникудзуши.       Куникудзуши молчал, пока путешественник гладил его по стене. Капали слёзы, пока солёные, пыльные воспоминания задевали старые раны.       Среди галактики одна комета стала таять.