О прошлых жизнях, татуировках и дрянном вине

      Даниэль всегда мастерски находил подходящие заведения для посиделок, которые отвечали всем его запросам: хорошая выпивка, полезные зеваки, неплохая музыка и отдельные ценные личности. В общем, совмещал полезное с приятным — это Тайрон усвоил быстро, и как бы ему не хотелось остаться у брата или в собственных покоях, покорно следовал за Старым героем. Тот, весело смеясь и опрокидывая в себя очередной бокал вина, на деле цепко изучал окружение и так же пристально следил, чтобы оно принюхивалось к принцу. Опальному, конечно, но всë ещë не последнему человеку в стране.       Однако в этот раз Даниэль, казалось, оплошал. У Тайрона язык не поворачивался назвать заведением этот… кабак. Находился он так далеко от центра Брика, на такой далëкой окраине, что практически за городом. Втиснутый между таких же грязных, грубо сколоченных домишек, что стояли практически друг на друге, он не вызывал ни капли доверия — вот-вот рухнет и похоронит под собой пьянчуг в ней. Которые доверия тоже не вызывали. Они не могли быть полезными ни Старому Герою, ни Пятому принцу, и последний всë ломал голову, зачем же они пришли в это злачное место.       Один из полупьяных мужиков неопределенного возраста вышел вперëд, качаясь, словно тонкое дерево на ветру, но сияющий узор на груди Божественного героя всë-таки спугнул его. Однако ни он, ни все его товарищи точно не планировали выказывать почтение Герою. Даниэлю этого и не нужно было. Он придержал дверь Тайрону и вошëл следом. Пятому в нос ударил застоявшийся смрад — смесь запахов кислого вина, пота, крови и мочи. Отвратительно до тошноты. — Зачем мы пришли сюда? — Зачем ты сюда пришëл? — весело ответил вопросом Даниэль.       Тайрон нахмурился, стыдливо припоминая — Даниэль просто спросил, хочет ли принц пойти с ним. Однако Пятый, привыкший к тому, что его в любом случае потащат следом, без лишних вопросов собрался и правда пошëл. Кто ж знал… — Садись уж, принц, — Герой похлопал по скамье. — Подложить салфеточку, дабы ты не марался?       Пятый звучно цокнул и сел напротив Даниэля. Тот заказал вино — подавали его не в бокалах, а в грубых больших кружках. А на вкус оно оказалось по-настоящему дрянным. Тайрон едва не выплюнул, только сделав глоток — ничего отвратительнее не пил он, пожалуй, за всю жизнь. Герой как-то тоскливо рассмеялся и залпом осушил свою кружку, тут же со стуком ставя еë на стол. Мрачный хозяин принëс ещë вина — на это раз всю бутылку и удалился.       Пятый огляделся, из вредности решив про себя допить эту мерзкую жижу. Уж больно ехидно смотрел Даниэль, опустошая вторую порцию. Возможно из-за раннего вечера или буднего дня, кабак внутри был практически пустым. На небольшой площадке, вероятно, игравшей роль сцены, возился хмурый старик, возле барной стойки потягивала какую-то бурду женщина самого угрожающего вида и определенно не из Пяти Сторон, да в углу в обнимку храпели два человека, чей возраст и пол так и остались загадкой для Тайрона.       Он сморщился и опрокинул кружку. Осушить кружку за раз, как Герой, он не смог, но, закусывая холодным, удивительно неплохим на вкус цыплëнком, которого успел заказать Даниэль, Тайрон в конце концов добил это дрянное вино. Однако Даниэль тут же наполнил его кружку практически до краëв. — Сегодня нужно пить, — невесело посмеялся Герой, тряхнул копной белых волос, взмахнул рукой и кинул монету в ящичек на «сцене». — Почему так тихо? Эй, музыкант, сыграй-ка нам что-нибудь.       И пока хмурый старик выполнял просьбу Даниэля, отчаянно дуя в какое-то подобие волынки, Тайрон приканчивал вторую кружку мерзкого пойла. Он мог бы уйти, но трущобы не были хорошим местом для прогулок без Героя. И ещë Герой очень странно себя вëл, а Пятый не так давно понял, что считает его своим другом. Друзей ведь нельзя бросать пить крепкое кислое вино в грязном кабаке в одиночку. По крайней мере, так он думал, а потому сидел и цедил то самое вино.       Оно уже не обжигало гортань, вливалось в горло всë легче, но жгло желудок и щëки. Тайрон и не заметил, как в руках оказалась третья порция, а в кабаке появились новые посетители. Кажется, Даниэль что-то ему рассказывал, и Пятый даже отвечал. Болтая совершенно ни о чëм, заглушаемые надрывным воем инструмента старика, да хохотом пьяных людей, они продолжали пить, сидя друг напротив друга.       Чувствовал себя Тайрон слишком уж пьяным, однако просьба больше ему не подливать, казалось, так и не срывалась с губ. Где-то на задворках сознания снова возникла мысль, что он так и не узнал причину этой странной попойки. — Прости, дружище! — низкий, изрядно захмелевший мужичок с жидкой бородкой, качнулся, испуганно извиняясь. — Я оплачу. — Эка невидаль, — махнул рукой Даниэль. — Всë в порядке.       Пятый слегка заторможенно попытался понять причину этого странного диалога, когда ему на плечо легла рука. — На тебя не попало, парень?       Тайрон напрягся, но тело не слушалось и попытка скинуть руку провалилась. — Не трогай его, друг. У нас всë в порядке, можешь идти, — спокойно произнëс Герой, но мужичок с другом отшатнулись, словно почувствовали угрозу, и скрылись. — Эй, Пятый, всë нормально?       Кивнув, принц перевëл взгляд на расплывающееся пятно на голубой рубашке Даниэля. Жалко, новая ведь. Даниэль поморщился, стянул рубаху с себя и повесил рядом на спинку скамьи. С какой-то неприязнью Тайрон заметил, что посетители откровенно пялятся на его спутника и посмотрел на Героя сам. В захмелевшем мозгу появилась мысль: — Посмотреть есть на что.       Герой по-юношески очаровательно хихикнул. — Неужели сам ледяной принц сделал комплимент этому старику. Смотри, пока рубаха сохнет, ладно уж.       Пятый не сразу понял шпильку в свой адрес, но ответ на неë пропал из головы, толком и не оформившись. — У тебя есть клеймо?       Даниэль странно помрачнел и его красивое лицо стало казаться старше из-за складки между бровями. — Это татуировка.       Пятый перегнулся через стол, пачкая одежду о посуду, чтобы разглядеть татуировку. Вероятно, какой-то узор, набитый весьма неопытным мастером — очертания стëрлись, размазались, словно чернила на плохой бумаге. Тайрон ткнул кончиком мизинца в подобие узора. Может это у него перед глазами настолько плыло, что он не мог понять изображение. — Я… Где-то видел еë, — пробормотал себе под нос Пятый. — Точно видел…       Даниэль дëрнулся, как от пощëчины, метнулся взглядом от стола к напряжëнному лицу принца. Тот рассматривал каждый кривой завиток на тату с видом знатока. — Ты не мог, — сорвано просипел Герой, но Пятый не услышал. А даже если бы услышал — не понял.       И как Тайрон изучал его татуировку, Даниэль изучал лицо принца, словно увидел впервые. Внешне Пятый с ним не были похожи — лишь отдельными чертами. Да и по характеру — небо и земля. Но они одинаково кривили губы, когда раздражались, и любители закатить чëрные глаза под лоб. Они забавно морщили нос с маленькой горбинкой и складывали руки на груди. И даже нелюбовь Пятого к касаниям напоминала Даниэлю, как он мог сломать кисть кому-то, кто без разрешения закинул руку ему на плечо. — Это ведь волк? С твоим узором…       Даниэль встал — пожалуй даже слишком резко, так, что Пятый отпрянул и очень аккуратно для захмелевшего человека сел обратно. — Я схожу в уборную. Посиди здесь.       Герой вышел и сел на ступеньки, накинув все ещë противно мокрую рубаху. Уже практически стемнело, да и освещение было тусклым и редким. Каждый миг их совместного путешествия, когда Пятый, так сильно не похожий на себя из той жизни, которая была так давно, словно вовсе являлась неправдой, делал все эти крошечные вещи, которые делал и раньше, сердце Даниэля обливалось кровью. И болело-болело-болело. Словно раздираемое заживо стаей волков, оно билось о прутья грудной клетки, желая разбиться насмерть, лишь бы не страдать. Тайрон ничего не помнил, а Герой был проклят памятью. За триста лет ничего не стëрлось из его головы, не стало блеклым, не перестало причинять боль.       Умирающий Пятый на его руках — вот, что помнил Даниэль. Кровь, застывшую маску смерти на лице, похороны, земляной холмик. И собственное чувство вины. Герой поджал колени, со вздохом опустил на них голову. Если принц вспомнит — будет только хуже всем, но как же Даниэлю порой хотелось, чтобы он вспомнил, узнал его. Лëгкие, хоть и неровные шаги Пятого Герой услышал сразу и выпрямился. — Что с тобой? — прошелестел Тайрон и, на мгновение замерев, аккуратно коснулся плеча Даниэля.       Тот глубоко вздохнул — и вот опять. Когда-то он делал также. А Даниэль — ещë не Герой, а просто Малыш Даниэль, накрывал его ладонь сверху. Иногда, хихикая, тянул к себе и целовал вечно разбитые костяшки.       Пятый, кажется, остолбенел, когда губы Старого героя коснулись его длинных пальцев, и лишь потому не выдернул руку с отвращением. — Помню-помню, ты не любишь такое, — рассмеялся Даниэль. — Когда выпью, начинаю всех сильно любить. Прости.       Тайрон низко наклонился, обжëг винным дыханием ухо и висок застывшему Герою и, словно не решившись, снова распрямился.       Руку он так и не убрал.