Любовь на раcстоянии

...стол. Большой стол, с чем-то большим на нём, что было накрыто большой простынёй. Маска тут же возмутился — как это от него что-то прячут?! А потому, не раздумывая, он схватился за край свисающей простыни. Ну, как схватился. Подпрыгнул, прицепился и повис. Спуститься сам Маска не смог бы уже, а падать далеко — аж 10 сантиметров до пола. Запаниковав, наш коротыш начал со всей силы дёргать в воздухе своими ложножками и верещать что есть мочи. Но увы, в это момент доктор прогонял из дома муху, и жужжала она так громко, что Маску невозможно было услышать. Возможно, это было и к лучшему. Лекарь бы точно не обрадовался, узнав, что какая-то мелочь лезет к его экспериментам. Маска дёргался так сильно, что упал вместе с простынёй. Правда, он мгновенно в ней запутался, и было уже испугался вновь, но сумел выползти на свет. Теперь хотя бы завеса тайны в лице старого куска ткани была открыта, точнее, откинута и смята. Маска всё ещё не мог ничего разглядеть с пола, только то, что на столе лежит что-то немаленькое. На его счастье неподалёку стоял стул, и коротыш, заметив его, тут же начал карабкаться на эту деревянную гору. Из прихожей донёсся хлопок — доктор прихлопнул муху старой газетой. Насекомое упало на подоконник. Несмотря не силу удара, оно ещё было живое и дёргало тонкими лапками, пыталось перевернуться и продолжить полёт. Жалкое зрелище. Нормальный человек бы брезгливо поднял её бумажкой, да и выкинул на улицу, птички покушают. Но речь шла о докторе, и птичка хотела зрелищ. Напевая под нос детские стишки. Доктор достал из шкафа препаровальную иглу и скальпель и вернулся к подоконнику. Отрывать мухам лапки и крылышки - это ребячество, а вот отрезать... Отрезать куда веселее. Слегка прижав муху иглой, лекарь приготовился отделить первую конечность наглой мелочи, что посмела отвлекать его, как вдруг из соседней комнаты послышался громкий грохот. Маска навернулся вместе со стулом, чудом не придавив себя. Рука доктора дрогнула, игла проткнула муху, избавив насекомое от лишних страданий. С досады чуть ли не бросив инструменты об пол, мужчина грозным шагом направился к Маске. Коротыш упал не просто так. У него получилось увидеть то, что лежало на столе. Это был человек. Именно, что был. Он был изрезан и перешит вдоль и поперёк, грудная клетка будто разорвалась, словно внутренние органы хотели сбежать от этого ужаса. И у них почти получилось. Лёгкие, например, заметно выглядывали, сердце держалось на каком-то пруте, слово рубин на необычном украшении, веером раскинулись толстый и тонкий кишечник. Маска был шокирован. Даже нет, не так, он был в полнейшем ахуе! Даже этот бывший человек был выше него! А ведь ноги, идеально отрезанные и отпиленные, просто лежали на столе рядом. Разозлённый и обиженный на весь мир, Маска подошёл к столу и пнул его. Стол ударил в ответ. И хоть сила действия равна силе противодействия, оскорблённый стол ударил даже сильнее. Маска взвыл, как Дионис, когда закончился сезон вина. — Вот только не надо мне тут ещё и мебель ломать! — прикрикнул доктор. — Ну а что она тут стоит! Мужчина поднял с пола простыню, отряхнул, чуть не сдув Маску, и накинул обратно на тело. Коротыш, не зная, как ещё выразить недовольство, ещё раз ударил стол и ещё раз заорал. — Ты так себе ноги сломаешь и точно не вырастешь. Маска замер. Как же так? — Совсем-совсем?..— тихо прошептал он. Доктор задумался. Наглая мелочь, что посмела отвлекать его, смотрела на него, задрав голову. — Нет. Вырастешь. — Со сломанными ногами??? — изумлённо ахнул Маска. — Конечно. Есть специальная операция. Как великий врач и твой хороший знакомый, я буду рад её провести, — великодушно сообщил доктор с улыбкой. За клювом не было видно его лица, но по голосу точно можно было сказать, как он рад, если не счастлив. — Отлично! Когда начнём? — Да хоть сейчас, — видя нетерпеливость Маски, доктор даже рассмеялся. Жалкое зрелище.