Не Шахерезада.

      Осень в Нью-Йорке выдалась теплой. Деревья уже сменили зелень на золото, делая город из стекла и бетона немного более уютным.       Довольно щурясь, Брок с широкой улыбкой посмотрел на млеющую на соседнем массажном столе Нат:       — Кто мог подумать, что для того, чтобы снова почувствовать себя дома, нужно было потратить пару сотен лет, живя на этом клочке суши.       — Ну не скажи, — протянула женщина. — Это для тебя термы были нормой. Мне больше по душе прохладный душ или турецкий хамам. Намного ближе к моему дому. Хотя соглашусь: приятно расслабиться.       Они выбрались в небольшой спа-салон в единственный выходной Брока. Спустя столько лет, изучив друг друга вдоль и поперек, они научились лавировать в отношениях. С Нат — ходили по магазинам, салонам и занимались всякой чепухой. А вот с Джеком/Ионом было немного сложнее.       Воин, закалённый не в одной битве, с трудом принимал отношения, в которые сам же и втянул Брока. Порой от его нежности, страсти и всепоглощающей любви хотелось спрятаться. Иногда он впадал в молчаливую задумчивость, из которой вытянуть его можно было только протащив через смертельную опасность очередной военной заварушки. А иногда Брок психовал и, бросив всё, уезжал куда подальше, давая им отдохнуть друг от друга. Две тысячи лет — это вам не шутки.       Пройдя сквозь пожары, эпидемии, инквизицию и технологическую революцию они научились ценить каждый момент радости. Появились новые проблемы, прятаться от которых становилось всё сложнее и сложнее. Прогресс наступал на пятки. С появлением камер слежения, спутников, интернета исчезать, меняя личности, становилось почти невозможно.       — Джек присоединится к нам за ужином? — Спросила Натали, заметив задумчивое выражение лица друга.       — Собирался. Ты же знаешь, насколько его сложно вытащить в город с утра пораньше, — натянуто улыбнулся Брок.       — Снова хандра? —не унималась Нат.       — И да, и нет. У нас новая работа, а Джек уверен, что объект один из наших, — переходя на гэльский ответил Брок.       — Как же сложно привыкнуть к этому имени, — закатила глаза Нат.       — Ион — слишком редкое, а Джон забраковал он сам, ты же помнишь, — усмехнулся мужчина.       — Ну да, ну да. «Лучше я буду говорящей тыквенной головой, чем иметь хоть что-то общее с маленькими Джоном*». Было… Так, а что с объектом?       — Я не одобрял изначально, когда вас потянуло в шпионские игры. Теперь из этого дерьма уйти можно только вперёд ногами и меня это бесит. Русские продали Пирсу новую «игрушку». Живьем замороженный человек… Его ещё не будили, но Ион говорит, что чует в нём одного из нас. У меня опыта маловато и сказать точно смогу не скоро, — скороговоркой выдал Брок, сползая с кушетки.       Накинув халат, он устало покачал головой:       — Я устал от войны, Госпожа. Мне бы домик в глуши и… А не поездки в ебеня и необходимость прятать свой же труп, если придется.       Накинув пушистый халат, Нат пожала плечами:       — Ну, знаешь, это лучше, чем выбираться из дерьма и перекрашивать волосы в цвет детской неожиданности.       Брок хмыкнул. Была одна история, когда ей пришлось мазать волосы и лицо сажей, чтобы ушлые личности не передали её в загребущие руки дознавателей церкви. Её огненная грива и поистине демоническая красота многим не давала покоя.       Таких воспоминаний набралось множество. Одни смешные, другие менее весёлые, помнить о таких не хотелось вовсе. Это всё было их историей, которую рассказать было некому, да и незачем. Во избежание…       — Ладно, хватит киснуть. Поехали, выпьем кофе, а после вытащим нашу двухметровую совушку на обед. Вечером вы и без меня найдёте, чем заняться, — подмигнула женщина.       Мягко покачивая бёдрами, она направилась в раздевалку. Проследив за ней взглядом, Брок лишь усмехнулся. Ухажёров у Нат было хоть отбавляй. Они носили её на руках, осыпали дорогими подарками, но надолго не задерживались. Женщина, загадочно улыбаясь, провожала каждого неудачника понимающим взглядом до двери и возвращалась к чтению модного журнала.       Разговор на тему постоянного спутника для неё был их общей головной болью. Гордая воительница только нервно стискивала кулаки.       — Не хочу смотреть, как умирает тот, кто дорог. Ты же знаешь, что они обычные люди. Это вам с Ионом повезло, а мне вот нет. Быть «чёрной вдовой» по сути, это не по мне. Слишком много смертей уже было, да и будет ещё…       К вечеру Брок вернулся домой, нагруженный пакетами. Джек наотрез отказался выбираться на встречу с подругой. Посмеявшись над его ленью, они отправились убивать время другим, более полезным способом. Прошлись по магазинам, накупив всякого «очень» нужного. Посидели в полюбившемся итальянском ресторанчике и разошлись по домам.       Сняв ботинки и куртку, Брок удивился тишине, царящей в квартире. Прислушавшись, он понял, что ошибся. На кухне закипал чайник, а в ванной шумела вода. Поставив пакет с ужином на стол, мужчина направился в спальню — сменить одежду. Пока он натягивал домашние штаны, в комнату вошёл Джек. Не слушая возражений, он притянул любовника за талию и принялся выводить влажные полосы языком на шее.       — Твоя любвеобильность вышла на новый уровень? — Простонал Брок, когда Джек прикусил мочку уха.       — М? Чего бы? — Обдав горячим дыханием влажную кожу, решил уточнить тот.       — Вчера ты не хотел со мной даже разговаривать, а сегодня снова трёшься, как мартовский кот.       Толкнув Джека на кровать, Брок оседлал его бёдра. Склонившись, сам принялся целовать шею и грудь.       — Просто я вспомнил кое-что и решил напомнить тебе, насколько ты мне нужен, — прикрыв глаза, ответил Джек.       — Сейчас я обязательно всё вспомню, — хмыкнул Брок, стягивая полотенце…       Через час, устроившись у изголовья кровати, теперь уже Брок Рамлоу медленно выпускал колечки сигаретного дыма в потолок. Джек, в этой жизни, Роллинс, устроив голову у него на животе, бездумно переключал каналы, мучая телевизор.       — Там ужин на столе, — нарушил молчание Рамлоу.       — Угу, — протянул Джек.       — И чайник наверное сгорел.       — Я его выключил.       — А ещё я вспомнил тебя.       — Я вроде никуда и не пропадал, чтобы меня забыть.       — Я видел тебя в оливковой роще, когда мне было шесть. Ты спас меня от дикого кабана. Я думал ты один из слуг. Искал потом, чтобы поблагодарить. Не нашел.       — Может тебе показалось? Мало ли что от страха увидишь, тем более сколько времени прошло, — меланхолично пожал плечами Джек, но Брок заметил, как изменилось его дыхание.       — А потом я видел тебя на невольничьем рынке, когда отец выставил меня на торги. Тебе, видимо, не хватило совсем немного денег, чтобы выкупить меня. Я помню, как трепетали твои ноздри в бешенстве. У тебя ещё губы дрожали…       — Не люблю, когда людей продают, как скотину, — снова пожал плечами Джек.       — Значит я прав и это действительно был ты? — Приподняв вопросительно брови, Брок посмотрел на Роллинса.       — Я прожил достаточно долго, чтобы иногда страдать деменцией, — снова пожатие плеч.       — Зачем ты выбрал меня, если при любой возможности пытаешься избегать? Да, я не баба с сиськами четвертого размера. У меня чего поинтересней между ног. Я устал, детка. Устал от того, что ты меня игнорируешь раз за разом, а потом просто топишь в чувствах. Я не понимаю. Я не умею читать мысли. Скажи мне хоть что-нибудь, только словами через рот, Джек.       Отложив пульт, Роллинс сел. Чуть помедлив, он провёл подушечкой большого пальца по заострившейся скуле Брока. Очертил нижнюю губу и, приподняв левую бровь, ответил:       — Я знал, что у меня появился ты в ту же секунду, когда ты заорал в руках повитухи. Мог сказать с точностью до секунды где и когда ты находился. Только понять, сможешь ли ты пройти перерождение, не мог. До того дня на арене. Я корю себя до сих пор, что не смог выкупить тебя на рынке. Но и благодарен тому опыту, что ты получил, благодаря такому стечению обстоятельств, — положив палец на губы, он пресёк любые вопросы Брока. — Я мог бы забрать тебя раньше и ты стал бы изнеженным гаремным мальчиком. Видеть такое существо рядом с собой я тоже не смог бы. Я знаю, что это звучит подло, но мне был нужен равный партнёр. Равный во всём на все времена. Мне жаль того времени, что было потрачено впустую, пока мы искали подходы друг к другу в доме Нэтхаш. Ещё что-то?       Удар пришелся ровно в переносицу. Кровь потекла на грудь, оставляя красные полосы. Облизнув пересохшие губы, Брок опрокинул опешившего Джека на спину. Нависнув над ним, гладиатор едко усмехнулся, обнажая небольшие заострившейся клыки. Привкус металла и крови приятно осел на кончике языка. Довольно урча, он подтянул голову любовника к себе на колени. Пальцы очертили заполошно бьющуюся вену на шее. Сдавив его подбородок, Рамлоу повернул голову так, чтобы по максимуму открыть одуряюще пахнущую кожу.       — Не стоит этого делать, — хрипло проговорил Джек. — Ты старался избегать этого.       — Не сегодня, детка, — кончики клыков аккуратно вспороли кожу.       Стон удовольствия разнёсся в тишине комнаты. Удовольствия и боли. Тело Джека крупно вздрогнуло, выгибаясь, и он рукой обхватил Рамлоу за затылок, прижимая его к себе сильнее.       — Брок?..       Вонзив зубы в плоть тот с наслаждением пил кровь своей пары. Отвечать он не собирался. Укус превратился в поцелуй и жаркий шепот:       — Ты примешь меня?       Ладонь скользнула по животу и, обхватив возбуждённый член Джека, задвигалась, подталкивая его к краю. Новый укус был сильнее, но наслаждение острой волной окутало тело. Прикусив губу, тот сдавленно простонал:       — Да, я принимаю тебя…       — Я принимаю тебя, — вторил ему голос Брока.       Семя оросило живот Джека. Загнанно дыша, он смотрел, как огонь сумасшедшей страсти утихает в глазах любовника. Глубоко вдохнув, Рамлоу оскалился:       — Так значит гаремные мальчики тебе не по душе? Значит, будем исправлять ситуацию.       Прикурив сигарету, он снова устроился на подушках.       — Расскажи-ка мне сказку, воин, — сладко протянул он.       Закатив глаза, Джек ехидно сощурил рысьи глаза и покачал головой:       — С хуя ли?..