If ever your world starts crashing down

      — Я бы никогда не хотела его встретить, — сказала как-то Рюдзу своей близкой подруге, вызывая у той неподдельное удивление. Казалось, словно та впервые видела, как люди добровольно отказываются от своих соулмейтов, однако сама Рюдзу не считала это странным. С детства мечтавшая о красивой любви, как в сказочных романах, она давно была научена тому, что надежды зачастую рассыпаются в прах, сталкиваясь с жестокой реальностью.       Она впервые увидела эпизод из жизни своего соулмейта, когда ей было слишком мало лет, для того, чтобы спокойно обдумать увиденное, и с тех пор перед ее глазами навечно застыла та самая картина с частями тел, разбросанными по лужайке, превратившейся в пыль. Страх и отчаяние, которое она испытала в тот день преследовали ее на протяжении всей жизни. Она никогда не забывала, и не забывала так же и другие увиденные ею вещи. Кровь, растекающаяся по асфальту в какой-то подворотне, искаженные от первобытного страха лица молодых людей, а также ужасающая и пробирающая в своей фальшивости до мурашек улыбка. Все это она чувствовала так, словно бы сама была тем самым мальчиком из снов.       Рюдзу часто думала о прошлом того человека, чьи жизненные эпизоды она вынуждена была смотреть всякий раз, когда засыпала, и с самого детства именно из-за этого она не могла расстаться со своим психотерапевтом. С каждым разом ей все меньше хотелось засыпать. Она привыкла выбирать что угодно другое, лишь бы снова не видеть картины ужасающего прошлого, даже не ей принадлежавшего. Она не знала, что чувствовал тот человек, не знала кем он был, — поначалу даже думала о том, чтобы найти его, но быстро отбросила эту мысль в самый дальний уголок своего подсознания.       Ей хотелось любви, как у всех подростков, ей хотелось, как в фильмах, однако реальность была жестока, а отчаяние и ужас, испытываемые ею всякий раз, когда она думала о том, что видела, были гораздо сильнее желания отбросить свою рассудительность.       Спустя время, несмотря на глубокое сочувствие к прошлому другого человека, девушка поняла, что страх увидеть его был до ужаса силен. Она боялась этого человека, ведь знала, что, возможно, и не по своей воле, он был убийцей. И пускай Рюдзу никогда не видела его лица, воображение подкидывало в ее разум самые жуткие варианты, вроде тех уголовников, которых показывают в новостях.       Она никогда не видела кого-то с историей, похожей на ее, пусть и знала, что соулмейты далеко не всегда сходятся друг с другом. Многие за всю жизнь не находят свою родственную душу, и девушка искренне надеялась, что окажется в их числе.       Надежда умирает последней.       Легкий толчок в плечо и электрический разряд, пропускающий мурашки через все тело. Она почувствовала привкус металла во рту, когда обернулась, чтобы взглянуть на человека, случайное столкновение с которым пробудило внутри нее что-то, что, казалось, умерло множество лет назад, когда она поклялась себе, что никогда не будет его искать.       Она сразу поняла, кто стоял перед ней, но не знала, узнает ли ее он.       Дыхание перехватило, все вокруг закружилось, а уши заложило, словно она была глубоко под водой. Давление на голову усилилось в разы, как если бы вокруг нее образовались невидимые тески, сжимающие и без того хрупкое тело. Она распахнула глаза в ужасе, толком не видя ничего перед собой и не могла сказать, был ли незнакомец удивлен подобно ей или же нет.       Спустя всего каких-то несколько секунд она пришла в себя. Это было обыкновенное столкновение, и Рюдзу вполне спокойно могла пройти мимо, но не теперь, когда тот самый незнакомец разглядывал ее из-под темного капюшона. У нее возникло чувство, словно ей следует объясниться. Ноги дрожали, она знала, что должна была бежать куда подальше, куда угодно, куда-то, где не было этих выразительных алых глаз, тех самых, которые все время подкидывали в ее и так измученный видениями прошлого разум ужасающие картины. Они словно бы горели ярким неоновым пламенем, заставляя ее раз за разом вспоминать все то, что они видели.       — Ты… — начал было незнакомец, медленно указывая на нее пальцем, но Рюдзу прервала его на полуслове:       — Простите! Мне очень жаль, я не смотрела на дорогу, — ее голос дрожал, пока она продолжала безостановочно проговаривать извинения, словно мантру, вглядываясь куда-то вниз, как будто ее огромные кроссовки вдруг стали чрезвычайно ей интересны.       — Ты всегда плачешь, когда тебя толкают? — грубовато ответил парень, заставляя Рюдзу в удивлении поднять на него взгляд.       Фраза, брошенная им, сквозила презрением, однако девушке не было до этого дела. Она словно завороженная прикоснулась к своим щекам.       — Я… плачу? Почему?.. — в замешательстве она уставилась на свои ладони, в отчаянной попытке осознать этот внезапный порыв.       Когда их взгляды вновь встретились, Рюдзу судорожно стала вытирать слезы руками, делая тем самым лишь хуже, размазывая их по всему лицу. Ей вдруг стало стыдно.       — Я тебя знаю.       Хриплый голос и фраза, эхом разнесшаяся внутри. Она все еще хотела надеяться, что он не узнал ее, что они смогут мирно разойтись, ведь, несмотря на его, к ее удивлению, вид самого обыкновенного подростка, Рюдзу все еще страшилась того, на что был способен этот человек. Она с самого начала знала, что их жизненным дорогам не суждено пересечься, но отчего-то грустно было все равно. Словно чувства, уснувшие где-то в глубине, внезапно вылезли на поверхность, разъедая разум противоречиями.       Она не знала, что ей следует сделать, а потому просто уставилась на него в немом ожидании.       — Твои воспоминания… — несмело начал он, и Рюдзу заметила в нем некоторую нервозность. Возможно, его неуверенность даже показалось бы ей милой, если бы она не знала о его прошлом.       Если бы только она не знала…       Может, тогда все было бы проще?       — Хах, родственная душа? — насмешливо произнес он, вмиг поменявшись в настроении. Ей стало не по себе. — Ты веришь в эти сказки, не так ли?       Он приблизился к ней, вальяжно склонив голову вбок, оценивающе разглядывая ее заплаканное лицо, словно бы в попытке уловить даже самую малейшую реакцию на его провокацию. Она не знала, хотел ли он подразнить ее или что еще, но решила ответить предельно серьезно. Не хотелось верить, что он ничего не почувствовал.       — Я знаю, я видела, — понурив голову, тихо пробормотала Рюдзу, стараясь изо всех сил избегать зрительного контакта с парнем. — Мне страшно.       Дрожащий голос и стеклянный взгляд, устремленный куда-то вниз, казалось, немного утихомирили парня. Его ухмылка исчезла, алые глаза распахнулись в оцепенении, лишь на секунду, недостаточную для того, чтобы успеть прочитать его выражение.       Ему словно бы тоже стало страшно. На мгновение. Ей так показалось.       — Неужели?       Она было собиралась ответить, но парень не позволил.       — Тогда больше не попадайся мне на глаза, — сказал он грубо, но было что-то в его голосе… Что-то такое, словно он отчаянно боролся сам с собой. Впрочем, возможно, Рюдзу лишь почудилось, ведь когда она снова взглянула в его глаза, легкий озноб пробрал все ее тело. От его взгляда стало не по себе. Холодно.       Она знала, что так будет.       Губы сжались в тонкую полоску. Ей было нечего сказать, кроме «прощай».       Этой встречи не должно было быть. Она знала это с самого начала.       И все же, надежда умирает последней.       Понурив голову, она неловко улыбнулась ему, словно бы в попытке приободрить, — непонятно правда, его или саму себя. Рюдзу не хотела, чтобы он запомнил ее печальной и напуганной, а потому изо всех сил постаралась показать уверенность, которой, впрочем, в ней никогда не было. Она скомкано попрощалась и быстро ушла в противоположном направлении, оставив парня в одиночестве.       Она знала, что так будет.       Забавно, ведь он показался ей привлекательным.       — Ты другая, — задумчиво бросил ей вслед парень, засунув руки в карманы худи. — Твои воспоминания счастливые. Пускай так и будет.       Впрочем она уже не слышала.       Рюдзу из раза в раз вспоминала их встречу, прокручивая у себя в голове все подряд, — его воспоминания, его слова, каждую деталь его внешности, словно бы это могло дать ей ответ на главный вопрос, терзающий ее на протяжении долгого времени.       Могло ли все быть по другому?       Когда она увидела его в новостях, ответ пришел сам по себе.       Однако больно было все равно.       Она ничем не могла ему помочь.