Во имя людей

Всему виной была учитель истории, которой вздумалось на уроке истории разбирать Библию, да, пожалуй, директор школы, которая вцепилась как клещ в нечаянно услышанную в коридоре фразу. — Мисс Деккер, ваша дочь сорвала урок, доказывая одноклассникам и миссис Брукс то, что Дьявол — на самом деле не зло, и что его просто очерняет история. А вчера в коридоре знаете, что она сказала Саманте? Что ее защищает Люцифер. Мисс Деккер, это серьезно! Ваша дочь говорит, что находится под защитой Дьявола, это не шутки! Конечно, в двадцать первом веке, в веке свобод, когда человек мог говорить и думать практически что угодно, школьные учителя все еще продолжали вызывать родителей в школу, если ребенок вдруг начинал любить Сатану. Трикси, возмущенная до глубины души, попыталась было заявить о свободе вероисповедания и выбора, а также о вмешательстве в личное пространство, однако лицо директора налилось краской, и она вновь начала орать что-то о сектах и скрытом зле. Пришлось замолчать. На самом деле, будь в школе отец, Трикси с удовольствием бы продолжила отстаивать свою точку зрения, но мама стояла, потупив глаза, и девочка вспомнила, как близко к сердцу воспринимала все ее родительница. Так что она насупилась, исподлобья глядя на взрослых, и больше не проронила ни слова. Доставлять проблем маме не хотелось. Идея о школьном психологе также принадлежала противному директору, однако робкие протесты мамы были отклонены, и Трикси решила, что это будет меньшее из зол. В конце концов, если бы она вырубила директора тем приемом, который ей показала на прошлой неделе Мейз, это вряд ли что-то бы изменило, кроме суровости наказания. Так что с тяжелым сердцем Трикси согласилась. Из всех психологов и психиатров она признавала только Линду. Увы, Линда, не имевшая лицензии на работу с детьми, помочь не могла. Мама тяжело вздохнула, Мейз выругалась сквозь зубы, Трикси разочарованно уставилась на взрослых. Директор торжествовала. Впрочем, однако, говорить со школьным штатным психологом Трикси все равно не пришлось — хоть Линда и не могла провести сеанс сама, она тут же позвонила какой-то знакомой, и директору скрепя сердце пришлось уступить. У нее не было ни одной причины не дать рекомендованному специалисту заменить школьного. Комната, где должен был пройти сеанс, больше всего напомнила девочке кабинет для допросов на маминой работе, но она снова сдержалась. Она была готова поклясться, что большое зеркало на стене — на самом деле двойное стекло, и что в ее случае конфиденциальностью на этом сеансе даже не пахнет. Впрочем, Трикси не была уверена, знает ли он этом сама врач, поскольку та держалась очень расслабленно. Или это был просто профессионализм? — Ну привет, ангелок, — расплылась психолог в улыбке, и пациентке отчаянно захотелось выругаться так, как иногда ругался Люцифер. Или запустить в стену чем-то тяжелым, как время от времени делала Мейз. Или… она вздохнула, представляя, что это всего лишь уровень в сложной онлайн-игре. Сеанс проходил нормально. Можно даже сказать, хорошо. И нет, Трикси совершенно не пыталась врать или скрывать что-то. Напротив! Она старалась отвечать максимально честно, подробно описывая свое состояние, понимая, что от ее усердия зависит то, будет ли противная миссис Глук и дальше настаивать на чем-то подобном. Девочка вспомнила, что ей всегда говорил Люцифер — не нужно врать, просто не отвечай на вопросы, на которые не хочешь — и старательно следовала этой стратегии, стараясь изо всех сил. Впрочем, факт того, что у психолога оказались старые записи со школьных групповых сеансов, был полнейшей неожиданностью для Трикси. — Ты говорила, что боишься, что твоя мама пострадает у себя на работе и поэтому стараешься не утруждать ее своими собственными проблемами, это так? — на пару секунд школьница потеряла дар речи. Хитрые взрослые! Они всегда все записывают и вспоминают в самый неудачный момент. — Уже нет, — быстро ответила она. Быстрые ответы всегда вызывали у взрослых подозрение, не стоило так спешить… — Правда? — психолог подалась вперед, глядя собеседнице в глаза, и Трикси сложила руки на груди, нахмурившись в ответ на это. Она действительно очень боялась за маму когда-то. Мама не просто разгадывала загадки, сидя в отделе: она проводила задержания, она участвовала в перестрелках, работала под прикрытием. Лос-Анджелес был всегда полон плохими парнями, и мама была в самой гуще, одного за другим заковывая в наручники и отправляя в тюрьму. Вряд ли бы это улучшило ее взаимоотношения с оставшимися бандитами… В то же время мама иногда свершала совсем безумные вещи — она бросалась под пули, пыталась вытащить людей из пожара, и уж кому, как не ее дочке знать, что аптечка дома, спрятанная за бойлером, за год могла обновиться полностью. Да, раньше она боялась за маму, но потом… — Конечно, — уверенно ответила девочка, не отводя взгляд. Потом все чаще и чаще мама стала приходить домой невредимая. Ни пулевых ранений, ни царапин, ни ссадин от драк… Вряд ли это можно списать на то, что преступники Лос-Анджелеса внезапно подобрели, в конце концов, папе доставалось ничуть не меньше, чем раньше, просто мама больше не работала одна. У мамы появился напарник, который, если уж на то пошло, был даже более необычен, чем герои любимых мультфильмов Трикси. — И тогда чего же ты боишься? — психолог улыбнулась, словно поощряя пациентку к признанию. На самом деле, Трикси была гораздо внимательнее, чем о ней думали взрослые, и, раз уж на то пошло, внимательнее самих взрослых. Она уже давно заметила, что иногда радужки глаз ее друга Люцифера краснеют, что по дому Аменадиила то и дело разбросаны перья, совсем не похожие на голубиные или даже гусиные, что тетушка Мейз куда выносливее и сильнее любого человека, что иногда, когда все думают, что Трикси уже спит, взрослые начинают говорить об ангелах и демонах… В конце концов, Люцифер с самого начала сказал, что он — тот самый Дьявол из книжек, а он никогда не врет. Почему встреча с Сатаной должна быть более невероятной, чем, скажем, с Рианной? В конце концов, это Калифорния. Трикси видела и слышала гораздо больше, чем взрослые. Например, она помнила, как в больнице, когда медсестра уводила ее из маминой палаты, она увидела Люцифера, выбегающего из палаты прямо под маминой. Он был растрепанный, чего с ним никогда не бывало, перепуганный, что было еще невероятнее, и девочка невольно прислушалась к разговору, который происходил за закрытой дверью. — То есть этот эмулятор дает ток, и… — Не эмулятор, а дефибриллятор, Мейз, — доктор Линда выглядела потрепанно. — И да, он дает ток, которые помогает запустить сердце. И — мать моя женщина — это точно то, о чем вы хотите сейчас поговорить?! Я имею в виду, может, вам и привычно все это — спуститься Ад чтобы поговорить с мертвым и найти секретную формулу, застрять в какой-то комнате, что бы это ни значило и все остальное — но для меня это не нормально, ясно? Ненормально! — Для нас тоже, — раздался усталый голос Шарлотты. — Я вообще не слышала, чтобы кто-нибудь когда-нибудь делал такое, разве что Орфей, но это было так давно… — Никуда Орфей не спускался, ясно? — мрачно бросила Мейз. — Это было что-то вроде рекламного хода, сделка с Люцифером. Неужели вы думаете, что Харон, глухой на оба уха, могу разжалобиться из-за музыки этого бездаря? Ха! И, раз уж разговор зашел о Люцифере, только этот псих и мог убить себя, чтобы спуститься вниз и вернуться. Тогда Трикси не придала этому разговору должного внимания. В конце концов, врачи бегали туда-сюда, какие-то химики вместе с Люцифером и его братом что-то делали в лаборатории, папа и Элла сидели в приемном покое около реанимации… Когда мама очнулась, тогда очнулась от дурного морока и девочка. Впрочем, в ее сообразительной головке застрял услышанный разговор, и она стала внимательно наблюдать и дальше. Как-то раз она увидела, что пиджак Люцифера валяется на заднем сидении их с мамой машины. Она хотела было расплыться в понимающей улыбке и начать подтрунивать над мамой, когда заметила, что дорогущий пиджак буквально уничтожен: один рукав был порван, на другом виднелось три или четыре дырки от пуль, обрамленных красными следами от крови. — Мамочка… Что случилось? — сглатывая неприятное предчувствие спросила Трикси. — А? Это… — от девочки не укрылось, что мама крепче сжала руль. — Да так… Люцифер опять влез при задержании. Но он в порядке, детка, все хорошо. Влез — означает, закрыл маму собой. Иначе почему ее глаза покраснели? И, если он в порядке, почему накануне вечером мама буквально не отходила от телефона, ожидая новостей? Были и другие случаи. Как-то раз папа обмолвился, что Люцифер получил несколько сильных порезов стеклом, когда взорвалась витрина, а он прикрыл собой Хлою; однажды в участке Элла Лопез громко выговаривала полицейскому консультанту, что он стал действовать не по плану, не дав террористу взять детектива в заложники, а сдавшись самостоятельно; доктор Мартин неоднократно выговаривала другу о его уязвимости и безрассудстве. А что Люцифер? А Люцифер, как и всегда, только отшучивался… Как-то раз, когда Трикси ждала маму в участке, дежурный коп, которому было нужно отлучиться, оставил ее в компьютерном центре. Девочка, которую Мейз только недавно научила находить скрытые файлы, немедленно решила опробовать свои новые навыки на полицейском компьютере, и с удивлением и ужасом нашла запись из какого-то странного помещения, где детектив Пирс и еще какие-то люди с автоматами целились в маму и Люцифера. Звука на записи не было, как и водной метки полиции, а, значит, эта запись по какой-то причине не была приобщена к делу, но это было совсем не важно. Трикси почудилось, что ее загипнотизировали, поскольку она буквально не могла оторвать глаз от экрана. С болезненным ужасом она смотрела, как люди на записи говорят о чем-то, как мама выхватывает оружие и стреляет в Пирса, как какой-то бандит стреляет в маму, как Люцифер подхватывает ее… Как десятки пуль впиваются в белые крылья, оставляя на них алые следы крови. — Воу-воу-воу! — Люцифер, из плоти и крови, бросился к копьютеру, выключая видео. — Давай-ка сотрем это, это ни к чему… Как ты вообще нашла это, маленький монстр? Он заворчал, удаляя файл и подчищая историю доступа, а Трикси сидела, глядя на него, и думая, что библейская идея о Дьяволе как о корне всех зол — просто бред. — Было больно? — тихо спросила она. — Мама знает? — Есть десятки вещей, о которых Детективу знать не стоит, — с раздражением ответил он. — Например о том, что ты, вместо выполнения домашнего задания по математике, взламываешь полицейские компьютеры, а? Люцифер просто был Дьяволом, который охранял Трикси и ее семью, вот и все. Боялась ли она за маму? Больше нет. — Я ничего не боюсь, — тряхнул головой Трикси, глядя на психолога. Она и правда не боялась почти ничего. Она знала, что мама будет в порядке, что папа, хоть и попадает временами в переделки, тоже справится, что Мейз защитит свою маленькую подружку любой ценой. Что их всех действительно хранит сам Сатана. Сатана, который готов подставиться под пули, влезть в пекло в буквальном смысле, смотаться в Ад и обратно и даже прийти на детский день рождения — ради них. Трикси не боялась почти ничего. Она боялась только того, что он действительно пожертвует как-нибудь своей жизнью, спасая маму. Что он опять будет ранен, опять будет отшучиваться, что все нормально, а сам — скрипеть зубами от фантомной боли в крыльях, испещренных шрамами от огнестрельных ранений. Что он будет так ревностно оберегать маму и ее, Трикси, что пострадает сам. Но разве стоит об этом знать глупому-глупому врачу, пусть она и знакомая Линды? — Совсем ничего? — Нет, конечно. Недавно тетя Мейз снова уехала в Канаду, так что я за нее переживаю, но это ничего. — Уверена, твоя тетя будет в порядке, — улыбнулась психолог, очевидно готовясь к своему следующему вопросу, однако Трикси ее поспешно перебила. — О, я не боюсь за тетю. Я боюсь за Канаду. Взрослые всегда не слышат, не понимают и не замечают самого главного…