Глупо говорить о любви или «Де спіймав, там і кохай»

Когда Вэй Усяня, по его же глупости, конечно, отстранили от обучения в Гусу, Вэй Усянь, разумеется, вернулся туда, откуда и пришел — на болота в Пристань лотоса. Там он провел до одури долгий год, тем самым отбывая свое наказание. Но были и хорошие новости: на недолгое время приглашенным ученикам давали вольную, и вот в одну из таких вольных и вернулся Цзян Чэн. Мадам Юй была рада бесконечно, ибо Вэй Усянь уже так её достал, что она была готова его убить, но кто еще покроет сие преступление, как не родные детки? Яньли втягивать было нельзя, она же девочка, да и с убийством Вэй Усяня вряд ли согласится, а вот Цзян Чэна можно, он всегда был под каблуком. Но так сталось, что до убийства не дошло… вернее, не дошло именно руками мадам Юй. Потому что едва-едва вернувшись, надроченный жестокой диетой и ранним подъемом Цзян Чэн понял, где сможет сбросить весь накопившийся стресс, как только увидел то, что открылось ему на столь родных болотах. Вернее, на рынке, куда как раз завезли морской улов. — Вот, вы только посмотрите, — Вэй Усянь, как всегда окруженный эскортом из юньмэнцзянских учеников, с какой-то благоговейной нежностью смотрел на довольно жуткого вида слизня в своих руках. — Оп! Этот слизень (он же знаменитый урехис) представлял собой, эм… ну вот как кровянка, только более мерзко, а если проводить аналогию с органами, то… Ну а на что это еще могло быть похоже, как не на писюн, только очень «грустный»:) Цзян Чэн аж отступил, когда из одного конца мерзкого слизня брызнула длинная, сразу распавшаяся на липкие паутинки белая струя. Вэй Усянь же, который бережно держал слизня обеими руками, довольно ласково, но настойчиво его гладил, теребил, даже щекотал. И почему-то смотрел такими влюбленными глазами, что Цзян Чэну аж плохо стало. — Вообще это механизм защиты, — объяснял он, — урехисы не очень любят, когда их трогают. Ну прямо как Лань Чжань! — вдруг воскликнул он. — Но я подумал… а что если лаской и нежностью погасить его тревогу, м? Тогда, получается, он брызнет не потому что я доставил ему нервов, а потому что, ну… я его приласкал. — Вэй Усянь… — Цзян Чэн аж побагровел, но от злости, хотя остальные парни зарумянились по совсем другой причине. — Закрой рот! — Ты прямо как Лань Чжань, — улыбнулся Вэй Усянь. — Что, обучение в Гусу пошло на пользу, ты теперь стал, как он? К слову, а как там Лань Чжань? Сильно скучает по мне? Видать, не спит ночами, плохо бодрствует днями, пишет мне отчаянные письма, да всё никак не решится их прислать? — Ну, типа того, — Цзян Чэн отвернулся, — так скучает по тебе, что аж ни разу не вспоминал. — Какой заботливый, — и Усянь, продолжая гладить урехиса, смотрел на него полным нежности взглядом. — Всё, ты кончил… эм, закончил? Я могу перестать гладить? Урехис еще пару разу пукнул своими нитками и наконец успокоился. Цзян Чэн хмуро покосился на Вэй Усяня. Да уж, оставлять Вэй Усяня без своей компании всё равно что кинуть козла в огород. Совсем уже ёбу дал, сидя в одиночестве на своих болотах! — Так Лань Чжань и правда меня не вспоминал? — спросил Вэй Усянь. — Ни разу. — Ну, он необщительный. А ты мог бы зайти к нему в комнату и посмотреть, нет ли там каких-нибудь моих вещей, с которыми он, лежа в кровати, томно бы воздыхал? Цзян Чэн так на него посмотрел, что Вэй Усянь аж отвернулся. — Ладно, ладно, — с мягкой грустью протянул он. — Итак, кто хочет еще посмотреть? Охочих оказалось много, но вот что заставило Цзян Чэна реально напрячься, а его спину покрыться мурашками, так это то, что один из тех бродяг, которых в свою компанию подтянул Вэй Усянь (вечно его тянуло на убогое, это у них с Лань Чжанем прям общее, ведь того тоже потянуло в сторону обитателя болот без рода и племени — сын слуги, о чем и говорить!) краснея и смущаясь дернул его за рукав, на что Вэй Усянь сразу обратил на него внимание. — Ты не хочешь, — с краснющим лицом, начал он, — сходить со мной посмотреть на лотосы? — О, я только за! — Вечером, — услышав это, Цзян Чэн тут же напрягся. — Вечером? — переспросил Вэй Усянь. — Угу, — парень заалел еще больше, хотя, казалось, куда уж больше? — Так пойдешь? Цзян Чэну сразу не понравился этот подозрительный румянец, а его тупой сводный брат только и рад бы пойти с кем попало на ночные лотосы. Но оказалось, что Цзян Чэн слишком недооценивал его умственные способности. — Прости, не могу, — развел руками он. — На такое приключение я могу пойти только с Лань Чжанем. У Цзян Чэна аж челюсть отвисла, и он стал пялиться на этого безумца широко распахнутыми глазами. — О, Лань Чжань, — мечтательно запел Вэй Усянь, — ты, я, лотосы, ночь. Урехис! Я покажу тебе, Лань Чжань, на что способен даже твой урехис, ха-ха-ха-ха! Громко расхохотавшись, он ушел восвояси, а его стая цепочкой пошла за ним. Вэй Ин умел очаровывать людей, правда настолько пошло он обычно этого не делал. Со стороны посмотреть, так казалось, что без урехиса Лань Чжаня он уже вконец с ума сходит, что ищет этот «урехис» среди реальных морских урехисов! Какового же было удивление Цзян Чэна, когда он узнал, что Вэй Усянь еще и в койку его к себе притащил. И спит с ним! — Слушай, — Вэй Усянь задумчиво, но очень ласково поглаживал мерзкого слизня, — а Лань Чжань что, реально обо мне не спрашивался? Ни одним хмыком? — Нет, — хмуро ответил Цзчян Чэн. Этот слизень его жутко бесил, и особенно бесило видеть эти поглаживания! Да потому что урехис был похож на что? Ну вот что, что?! Да то самое! Поэтому видеть, как «это» гладят, да еще и дугой мужик… брр. — И даже взглядом? — Нет. — Может ты не заметил? — Я вообще в его сторону не смотрю. Да и никто не смотрит, это же Второй нефрит! — А я тут как раз веду переписку с первым, — вздохнул Вэй Усянь и вдруг добавил: — Ты только Лань Чжаню не говори, а то он оскорбится. — С кем-кем ты ведешь переписку?! — В общем, Лань Сичэнь сказал, что после моего отъезда Лань Чжань стал чуть более бесстрастным, чем обычно. Цзян Чэн, он же там погибает без меня! Я должен срочно вернуться в Облачные глубины. Тем более, где еще Лань Цижэню взять такого разносторонне развитого ученика, как я? — Может ты что-то перепутал? Так-то он тебя, «разностороннего», во все стороны хотел разбросать — по частям. Но тебе повезло, что одно из тех трех тысяч правил запрещает убийство… — и добавил: — На территории ордена. — И всё-таки, — тон Вэй Усяня сделался грустным, — я переживаю за душевное спокойствие Лань Чжаня. Поди, сидит там один, как зверь, гладит свой урехис и наверняка обо мне думает. Цзян Чэна аж пошатнуло. — Ты щас чё ляпнул, болван! — А что я ляпнул? — невинно заморгал Вэй Усянь. — Говорю, урехис Лань Чжаня тоскует, ведь он совсем не умеет его ласкать. Вот если бы там был я, я бы показал урехису Лань Чжаня что и как нужно делать, чтобы из кончика пальнуло вязкой паутинкой. А то, знаешь, вроде ученик он способный, а в делах столь приземленных ну прям олух божий. Я просто обязан с этим что-то сделать. Цзян Чэн не знал, что Вэй Усянь послал Лань Ванцзи этого мерзкого слизня в качестве подарка (или намёка), но, увы и ах, в дороге приключилась беда и несчастное создание не пережило сей путь. Интересно, что бы сказал Лань Ванцзи, всё же получив такую «валентинку»? И самое главное — послал ли бы ответную?

***

Лань Чжань горевал. Депрессия, накрывшая его с головой, попросту омрачила ему и без того мрачный взгляд на жизнь. Он плохо ел, плохо спал, а воспоминания о мастурбации и последующему выводу, что Вэй Усянь ему, быть может, того… ну, того, вы поняли, сеяли в душе Лань Ванцзи тревогу вперемешку с жаром. Он так погрустнел, что это заметили даже те, кто плохо видел, ведь игнорировать эту подавляющую унынием ауру просто невозможно. И, само собой, что подобные перемены заметил и Лань Сичэнь. И своим острым глазом и не менее острым умом подметил, что это началось как раз после того, как он дал совет своему братцу, после которого Лань Ванцзи почему-то и оборвал любой контакт с Вэй Усянем, даже промежуточный. Ну, ему совсем не нужно знать, что братский совет был истолкован неверно, а он сам невольно послужил усилителем симптомов любовной лихорадки любимого брата. В любом случае Лань Сичэнь, души в нем не чаявший и немного взволнованный тем, что Вэй Усянь так сильно ищет встречи с его братом, отправился к Лань Ванцзи в цзиньши, найдя его там сидящим за столом и что-то вяло пишущем. — Здравствуй, — поздоровался он. — Добрый день, — бесстрастно ответил Лань Чжань. — Прошу, садись. Лань Сичэнь с улыбкой сел напротив любимого брата, элегантно подобрав концы своего одеяния. — Дорогой брат, прости, что так в лоб спрошу, однако я не могу не волноваться за тебя, — взгляд Лань Сичэня погрустнел. — Скажи, что-то случилось? — Ничего не случилось, — бесстрастно пробубнил Лань Ванцзи. — Но почему ты так опечален? — Я не опечален. — Тогда почему грустишь? — Я не грущу. Прямота и плоскость его ответов еще больше убедили Лань Сичэня в том, что с Лань Чжанем происходят какие-то странные, а может и ужасные вещи. Он сам не помнил своего брата так сильно погруженным в столь подавляющее уныние. «Может, господин Вэй прав? — теперь уже сменил тон своих размышлений Лань Сичэнь, до этого момента всё же худо-бедно, но подозревающий неладное в просьбе Вэй Усяня. — Он, наверное, тоже видит, что Лань Ванцзи чем-то словно обижен. Может, они поссорились, и господин Вэй хочет выпросить у Лань Чжаня прощения, почему и так сильно ищет встречи с ним? Но чем же он мог так завинить, что мой брат так опечален? Со стороны посмотреть, так он как будто ему изменил…» И тут же осекся, не совсем понимая две вещи. Первая, почему подумал именно в таком ключе, а вторая, кого конкретно имел в виду, то есть… кто кому изменил? А, ну да, логично: Лань Чжань Вэй Ину со своей рукой, или Вэй Усянь Лань Чжаню с его мечом? — Братик, — Лань Ванцзи так и не отвлекся от своего правописания. — Я тут подумал… мне же прислали новые книги из братских орденов. Ты не желал бы их прочесть? — Буду благодарен, — отозвался Лань Чжань, так и не подняв на него взгляд. — Я имею в виду, — замялся Лань Сичэнь, — чтобы мы почитали их вместе, ну, как в детстве. Вот теперь Лань Ванцзи наконец-то поднял на него взгляд. — Ты правда этого хочешь? — спокойно спросил Лань Ванцзи. Не было ничего такого в том, чтобы почитать вместе с братом, однако чем старше они становились, тем реже делали что-то вместе, предпочитая совершенствоваться в уединение, разрабатывая свои собственные подходы к овладеванию различными науками. — А что в этом такого? — улыбнулся Лань Сичэнь. — Мы же братья. Как насчет завтра пополудни в библиотеке? — Почему там? — спросил Лань Ванцзи. — Можно же в твоей или моей комнате. Зачем идти в публичную библиотеку, там нам могут помешать ученики других орденов. — Разве же там кто-то в это время будет? — наигранно задумался Лань Сичэнь. — У множества еще будут идти занятия, остальные же не упустят возможности отдохнуть и скорее пойдут в павильон тишины, нежели в библиотеку. — Ну не знаю, — Лань Ванцзи был настороже. Он знал, что Вэй Усянь его преследует и околачивается везде, где бывает сам Лань Ванцзи. — Мне кажется, это плохая идея. — Чем это? Этот вопрос поставил Лань Чжаня в легкий тупик, так как вменяемую причину он действительно не мог назвать. А вот невменяемую… язык не поворачивался озвучить. — Хорошо, — в итоге согласился он. — Я приду. — Буду ожидать с нетерпением, — как всегда солнечно улыбнулся Лань Сичэнь. «Ага, — и себе ухмыльнулся подслушивающий их через тайное заклинание Вэй Усянь, — и я тоже». А Лань Сичэнь, счастливый и довольный, что сделал доброе дело, покинул цзиньши даже не подозревая НАСКОЛЬКО «это» дело будет… «делом» и насколько оно «не"сделает его братца счастливым… ну, может быть. А не менее довольный Вэй Усянь, выбравшись из своего укрытия, с улыбкой стал на меч и свистнул в горы, очевидно надышаться перед столь долгожданной встречей. Хотя и он не знал, как всё в итоге обернется. Разумеется, не знал и Лань Чжань.

***

Да, не знал, думая, что с тех пор, как Вэй Усянь покинул свои болота и поднялся к нему на гору, то исчерпал весь запас своих черных дней. Но, конечно же, даже предположить не мог, что самый черный день в его жизни… как раз поднимался по каменной лестнице, намереваясь войти в так «удачно» (для кое-кого) не закрытые двери библиотеки. Да, это был «он». Его легкая, не слишком громкая поступь так хорошо имитировала поступь Лань Сичэня, что Лань Чжань, погруженный в какой-то свиток, даже не заподозрил… а зря. Когда «оно» подкрадывается, то всегда маскируется под что-то знакомое и естественное. Но! Красивый — нарядный! — Вэй Усянь с улыбкой и под пение птиц, ну и еще немного под свое горловое мурлыканье, поднимался по лестнице, уже предвкушая… а что, собственно? А ничего!) Он так далеко не заглядывал, что там будет, когда он наконец-таки доберется до так хорошо убегающего от него Лань Чжаня. А Лань Чжань даже не подозревал, умостив свои крепкие ягодицы на плоскую, как и его юмор, подушку. «Тук-тук» — раздался за дверью приглушенный стук рукояткой меча, на что Лань Чжань, даже не поднимая головы, легко взмахнул пальцами, после чего заклятие на засове снялось и с лёгким щелком освободило вход в библиотеку. Тень зловещей тучи сгустилась над ничего не подозревающей головой Лань Ванцзи, однако даже когда дверь открылась и на пороге — о боги, она пришла! — возник тот, ну вот прям кого он меньше всего хотел видеть, то и тогда не почуял ни опасности, ни… того, что грядет. А оно стало и ждет, пока его заметят. Но его не замечали. «Оно» даже расстроилось, ведь знало, как долго Лань Чжань этой встречи ждал) — Кхм, — прокашлял шерсть в своем горле Вэй Усянь. — Я тебя уже жду, — ответил Лань Чжань, так и не поднимая головы. — Ты опоздал. — И готов понести за это наказание. Лань Ванцзи показалось, что какой-то демон облизал ему ледяным языком хребет. Он сразу же напрягся, не поверив тому, что услышал… нет не о смысле слов речь, хотя и о них тоже! «Нет, не может быть, — Лань Ванцзи как типичный ребенок спрятался в домике, то ли думая, что так его не заметят, то ли упорно не желая замечать слона в комнате. А он уже там был, этот «слон»! И, видимо, очень ждал, когда его накажут. — Мне мерещится, я сошел с ума…» Он продолжал убеждать себя, и видят боги, счастлив был бы больше, если бы это уже реально была шиза. Однако подняв взгляд и увидев Вэй Усяня, понял, что ну не может же она быть такой реальной! — Я спешил как мог, — заулыбался Вэй Усянь, входя внутрь и, что странно, закрывая за собой двери. — Но если бы знал, что ты так сильно меня ждешь, летел бы со всех ног. «Щелк» — крепкий засов был опущен, что Лань Ванцзи встретил с тем же восторгом, что и голова узника — гильотину. Это был просто какой-то кошмар, и в кошмар этот всё равно не верилось. Но нет, вот он, как же тут не поверить? Вэй Усянь закрыл дверь и вот теперь они по-настоящему остались один на один. Лань Ванцзи прям сильно захотелось сделать поворот и выпрыгнуть в окно, после чего убежать куда-то далеко в горы и найти пещеру с каким-нибудь толстым камнем, чтобы захлопнуть ею вход и навечно там себя похоронить. А Вэй Усянь… ну, в реальности он выглядел еще слаще, чем во влажных фантазиях Лань Ванцзи. А Вэй Усянь, похоже, действительно искренне был рад их встречи, настолько, что почти не контролировал мимику лица. Он смотрел на Лань Ванцзи как-то… влажно, от чего у последнего аж мурашки побежали по коже, а когда Вэй Усянь чуть-чуть прикусил нижнюю губу, пока смотрел… Лань Ванцзи понял, что выпрыгнуть в окно никак не получится — он парализован. — Лань Чжань, — Вэй Усянь дошел до подушки для сидения и стал напротив Лань Ванцзи. Их разделял только стол. Ну и деревянные мозги Лань Чжаня. — Нам надо поговорить. — Нам не о чем разговаривать. — Мы должны всё обсудить! — вот теперь, кажется, к Вэй Усяню вернулся здравый смысл… ну, в его интерпретации, конечно. — Я должен всё объяснить. — Нет, не должен, — сказал Лань Ванцзи севшему напротив него Вэй Усяню, но дернувшись, чтобы самому встать и уйти. Увидев это, Вэй Усянь резко похолодел в тоне. — Если ты сейчас уйдешь, — сузил глаза он, — я пойду к твоему брату и расскажу ему то, что сделал с твоим мечом! От такой наглости и бесстыдства весь страх Лань Ванцзи посыпался, как карточный домик. Короче, он так знатно прихуел, что аж обратно сел и с полными гневом глазами уставился на Вэй Усяня. — Ты не посмеешь, — тон его тоже похолодел. — Не посмею? — Вэй Усяня аж потряхивало от гнева. — А то что? Остановишь меня? — Вэй Усянь! — Снова притаишься за спиной, как какой-нибудь… — Я стоял спереди! — не сдержался Лань Ванцзи. Его за горло стал душить такой гнев, что аж в глазах побелело. Собственно, Вэй Усянь испытывал то же напряжение. Они так долго избегали друг друга, и вся эта ситуация, эти этапы принятия, черная депрессия, полное «я вконец охуел!» Вэй Усяня, что он аж не заметил, как вообще берега попутал… не только в тот момент, когда запихнул меч Лань Ванцзи себе в ж… — Ты смотрел! — Вэй Усянь стал тяжело дышать. — Даже объясниться не дал! — Бесстыдник! — мочки ушей Лань Чжаня покраснели от гнева. — Да даже обсуждать то, что ты вытворял с моим мечом… уже верх унижения. Как ты мог, это же мой меч! — Я знаю! — от нервов Вэй Усянь подорвался с места. — Знаешь?! — Лань Ванцзи, словно приняв брошенный им импульс, тоже подорвался. — И как ты собираешься оправдываться? Нет, я даже слышать ничего не хочу! Это не то, за что можно оправдаться! — Я не хотел, чтобы ты это увидел! — закричал Вэй Усянь. — Я… это сложно объяснить. Лань Чжань, но клянусь, я не преследовал цели… — Это был мой меч! — в глазах Лань Ванцзи натянулись красные прожилки. — Мой! А ты… да еще таким местом… Вэй Усянь сник, пока его пиздили словами, притом заметим — заслуженными. Но, подняв свои красивые глазки, Вэй Усянь, видя, что Лань Чжаня вся эта история ну очень сильно оскорбила, попытался еще раз подступиться к нему. — Ну Лань Чжань, — ласково начал он. — Всё течет, всё меняется… Он не вкладывал в это ничего пошлого, но видят читатели, с учетом ситуации это было именно пошло! И конечно же Лань Ванцзи это именно так и услышал. «В сраке оно меняется!» — мысленно выругался он, но вслух сказал: — Я видел как оно «течет»! И меняется. Вэй Ин сглотнул и было успокоившийся гнев снова подступил к горлу. Ну потому что понял, что никак не сможет повлиять и что-то изменить, а это очень прям хотелось… но это же был Лань Чжань! Он когда начинает орать, то уже даже в драку не дается, чтобы выпустить пар — только стоит над душой, читая свои осуждающие монологи, которые сыпятся с него, как с рога изобилия, что тоже смешно, учитывая «другой» рог изобилия и что там из него на образ Вэйки «сыпалось. Ненадолго диалог оборвался. — Ты бесстыдник, — видя, как Вэй Усянь бегает глазами по полу, Лань Ванцзи, видимо, решил, что ему теперь дозволено этого придурка дрючить. Ну он и начал… начал. Всё в лучших традициях монолога над душой. Такому дай отпевать, так он всю жизнь покойного продекламирует, что тот аж воскреснет, чтобы попросить наконец заткнуться и закопать его! — Средоточие порока, демон! — Лань Чжань, — в тоне Вэй Усяня просочилась обида. — Ты перегибаешь. Легче на поворотах! — Ты это мне будешь говорить? — возмутился Лань Ванцзи. — Разве я предал тебя подобному стыду? Вернее, твой меч. — Да хватит уже! — всплеснул руками Вэй Усянь. — Да, да! Я трахнул твой меч, теперь ты доволен?! Я засунул его в свою задницу и наслаждался тем, как он мне там всё натирал! — Замолчи! — у Лань Ванцзи пошли вьетнамские флешбеки того, как онтоже натирал воображаемой задницей Вэй Усяня свой, как говорится, «теневой» меч. — Я не хочу этого слышать! — Но видеть же захотел! — Не хотел! — всё, контроль Лань Ванцзи треснул, и он… проболтался. — Ни тогда, ни в холодном источнике я смотреть не хотел! Сказал и… офигел. Даже взглядом замер, когда понял «что» сказал. Была еще слабая надежда, что глупенький Вэй Усянь не расслышал, но… он всё расслышал. И судя по тому, как вылупился, то абсолютно очевидно — он всё услышал. — Что? — было сброшенный на дно того дрюка, которым его дрючил Лань Ванцзи, Вэй Усянь неожиданно для себя обрел уже свой дрюк, на который, судя по потере контроля, Лань Ванцзи аж с пеной у рта просился. — Ты… ты видел? Видел, как я играл со своим урехисом? У Вэй Усяня была короткая память, но не на те приколы, которые вот максимально были либо эротишными, либо конкретно предназначались для Лань Чжаня. Осознав — о, он осознал! — что Лань Ванцзи, оказывается, уже видел его, кхм, так сказать, во всей красе и в обнажёнке всех прелестей, Вэй Усянь так охуел, что аж протрезвел. Да-да, он пришел бухой, потому что прийти на эту встречу трезвым помешало то, что он был тем еще ссыклом. Ну, он ожидал, что Лань Чжань его как минимум обругает, как максимум — побьет. Но никак не ожидал, что Лань Чжань… — Вуайерист! — он указал на него пальцем. — Да ты еще больший извращенец, чем я! Офигевший Лань Чжань уже не смог кинуться в защиту, потому что понял, что очень сильно просчитался. Но его спасло то, что Вэй Усянь берегов вообще не знал, а потому попер на это неожиданно обнажившееся место в защите Лань Ванцзи, как хренов танк. И ведь совсем, дурачок, не просчитывал, чем это ему может обернуться. Не дергай тигра за усы, а то он дернет тебя за собой в пещеру и сделает там такое… что даже усы в грехе утонут. — Так ты, оказывается, подглядывал за мной еще раньше? — офигевал Вэй Усянь. — И тогда, получается, на горе ты тоже не просто так меня нашел? Нет, вообще искал! Лань Ванцзи пристыженно молчал. Ну а что ему ещё оставалось делать? Он ведь сам себя разоблачил. — А я-то всё думал, ну как ты меня нашел? Я же так хорошо спрятался! — Перестань… — прошипел Лань Ванцзи. — Хватит. — Что хватит? — не на шутку возбудился Вэй Усянь… чем, собственно, и подписал себе приговор. — Да у нас тут ситуация! Значит, пока я там на твоем Бичэне прыгал, ты, оказывается, уже давно за мной подсматривал! Вэй Усянь неожиданно осекся, так как при упоминании Бичэня (о, соперник ведь!) Лань Ванцзи вдруг так на него посмотрел, что Вэй Усянь резко проглотил язык. — Бесстыдник, — низко прошипел Лань Ванцзи, — это было случайностью. В то время как твой поступок случайностью не назовёшь! — Но как ты мог?! — продолжал гнуть свое Вэй Усянь. Не, ну его можно было понять, за что ему еще было цепляться? Надо было гнуть там, где не его нагнули, а Лань Ванцзи так удачно нагнулся сам. Тем более, что виноват Усянь был куда больше, но вор не был бы вором, если бы не кричал в толпе «Держите вора!» — Ты нашел меня в таком уязвимом положении… — Ты делал это в публичном месте! — Я делал это в приватной купальне! — претензионным тоном сказал Вэй Усянь. — И днем, когда там никого не было. — Днем! — и себе крякнул Лань Ванцзи. — Когда любой мог туда прийти! — Да. И вот ты-то как-раз пришел. И вместо того, чтобы дать о себе знать, извиниться и уйти с миром, ты стоял и смотрел! — Не смотрел я! — огрызнулся Лань Ванцзи, потому что знал, что и правда стоял и смотрел. Неожиданно Вэй Усянь… сощурил веки. Очень нехорошо сощурил… потому что улыбался глазами. А после растянулись и его губы. — А что еще ты там делал, м? — заискивающим тоном начал он как змей-искуситель подкрадываться к Лань Ванцзи. — Там, в источнике… где я делал то, что делал. И заметь, без твоего меча, так что какие претензии? Я там был тет-а-тет со своим урехисом, делая с ним то, что мать-природой предопределено. А что ты делал со своим? Вэй Усянь скрестил руки на груди и смотрел на Лань Чжаня так, будто и правда застукал его в том источнике… и действительно очень хотел знать, делал ли «это» Лань Ванцзи, пока смотрел, как «это» делает Вэй Усянь. Пристыженному Лань Ванцзи не оставалось ничего другого, кроме как незаметно сжать кулаки под длинными рукавами своей одежды. Нет. его еще не разоблачили в его грехе, но согласитесь, это даже бидно, что хоть не по факту, потому что локации не совпали, о Вэй Усянь ведь прав! Лань Чжань действительно делал это, пусть и с поправкой, что это не был холодный источник, а подглядывал он за Вэй Усянем в своей фантазии. Стоп, какое подглядывал? Он его там жахал и крутил на своем урехисе так, что аж белые нити в стороны разлетались! Причем с обоих урехисов, причем пару тройку раз даже одновременно! Не, на что, это же фантазии Лань Чжаня, а там всё можно... как оказалось. Нет, но это всё равно прям обидно! Потому что по факту Вэй Усянь ведь... прав. Конечно, Лань Ванцзи скорее умрет, чем позволит узнать такую правду о своих ночных деяниях, но всё же... обидно было слышать такие огульные обвинения в свою сторону, потому что Лань Ванцзи не мог прям с напором праведного гнева защищать свою честь, так как... никакой чести уже не было. Вэй Усянь, этот обитатель лотосовых болот, всё ему обнулил! — Как плохо-то, Лань Чжань, — продолжал Вэй Усянь. — А если кто узнает, что ты вытворял, пока смотрел, как это вытворяю я? — Я ничего не делал, — сквозь зубы процедил Лань Ванцзи. — А откуда мне знать? Ты-то меня видел, так что в суде точно сможешь это подтвердить. А вот я тебя не видел… так что и сказать, что ты ничего не делал, тоже не могу. Лань Чжань, одно мое слово — и твоя репутация треснет, как переспелый персик! Да уж, а на свою ему вообще было наплевать, так как, собственно, от репутации Вэй Усяня даже мокрого места не осталось, потому что «эти» жидкости весьма хорошо подсыхают на горячих камнях, озаренных пекучим солнечным светом. Лань Ванцзи метнул в него взгляд. — Ты не посмеешь, — темно сказал он. — Еще как посмею! — эх, как же сильно ему хотелось умереть. — А еще расскажу, что это не я меч оседлал, а он меня з… зажал. Сердце Лань Ванцзи подскочило к горлу. — Да-да, Лань Чжань, — вздохнул Вэй Усянь, — я тут, оказывается, жертва принуждения. И меч-то твой, ты за него отвечаешь. — У тебя совсем совести нет? — брови Лань Чжаня сошлись на переносице. — Мерзавец! — Я просто пришел поговорить, — чуть обиженно надул губы Вэй Усянь. — Не моя вина, что ты сразу погнал во весь опор и даже слушать меня не желал! Я так бегал за тобой, а ты… ты просто свинья! И он отвернулся, хмуря брови и сжав губы, словно от большой обиды. Этот его почти что плачущий вид… даже немного привел Лань Чжаня в чувство, и может быть на что-то бы настроил, если бы… Если бы Вэй Усянь снова не открыл рот. — Фух, — он вздохнул… мученик хренов. — В общем, я вижу, что тебя не дозваться… поэтому я пойду к твоему брату. — Что? — Лань Чжань вовсю вылупился на него. — Пойду и спрошу, что мне там из вашей сокровищницы полагается за утраченную невинность! — взвизгнул Вэй Усянь. — И вообще, по всем канонам меня за такое замуж должны взять! И прописать в клане на постоянное местожительство и трёхразовую кормёжку! Но меч не может взять меня замуж, Лань Чжань (на что это он намекал?), потому что тут нужен муж, а не кусок цветного метала с резной рукоятью… — тут Вэй Усянь чуть притих, потому что, видимо, вспомнил, какие ощущения в заднем проходе ему доставляла эта шикарная резьба. Собственно, ощущения тоже были шикарными. — Всё, я от тебя ухожу. И развернулся, реально намереваясь то ли на выход из библиотеки, то ли на вход в ад, в который собирался превратить Облачные глубины, а видят боги, они такими и станут после того, как Вэй Усянь всем расскажет, что сделал с мечом Второго нефрита, или он с ним… да один хрен, соитие всё равно прошло. Лань Ванцзи аж завис от такого… да как-то даже сложно было определить в какую-то словесную категорию то, что выдал Вэй Усянь. Но вот что Лань Чжань понял точно… что Вэй Усянь собирается пойти и разнести об этом всем Облачным глубинам! — Ты никуда не пойдешь, — он очухался от своего оцепенения и двинулся вслед за Вэй Усянем. — А что, ты собираешься меня оставить? — Вэй Усянь повернулся к нему в профиль с каким-то горящим вызовом в глазах смотря на него. С точно таким же вызовом он уже смотрел на него, причем в этой же самой библиотеке, тогда, когда Лань Ванцзи прижал его к полу, а глаза Вэй Усяня прям говорили «ну поцелуй меня». Но Лань Чжань не поцеловал, за что Вэй Усянь схоронил на него обидку, а потом они еще махались кто в чью мишень попадет, что в итоге переросло в то, что Лань Чжань замахнулся аж на стрелу в мишени Вэй Усяня… короче, перегнул он тогда палку, тьфу ты, стрелу! Вэй Усянь снова развернулся, чтобы уйти. Неожиданно Лань Ванцзи, этот анти-тактильный, схватил его за руку. — Ты не пойдешь, — повторил он. — Лань Чжань, — Вэй Усянь слегка усмехнулся, — мы с тобой не в таких отношениях. Пусти. — Не пущу. — Да ты!.. — Вэй Усянь попытался выдернуть руку. — Агх, ты не только узколобый, ты еще и упрям. А ну пусти! — Нет! — Пусти! — Вэй Усянь стал вырываться — Я пойду и все расскажу твоему брату! Мою честь опорочили, а его младшенький смотрел! Кто его знает, может это ты тот меч на меня натравил… вернее, в меня — в такое место, Лань Чжань! — Да ты с ума сошел! — Было из-за кого! Неожиданно и незаметно для самих себя они начали бороться. У Лань Ванцзи аж в башке припекло от такого мощного тактильного контакта с предметом своих ручных трений, ну а Вэй Усянь… он и так был тактильным, так что какие-то там зажимы, пусть и со Вторым нефритом, ему, как говорится, по цимбалах были. Да, были бы… если бы в какой-то момент его колени не подогнулись, и они с Лань Ванцзи начали кататься по полу. Ох уж эти мужские разборки — аж циновка задымилась! Вэй Усянь так бодался, что Лань Ванцзи едва-едва зажал эту вертлявую селедку своим внушительным весом, на что Вэй Усянь начал орать, мол, ты же одну траву ешь, почему ты такой тяжелый и сильный! — Вэй Усянь! — Лань Ванцзи весь был красным и потным, он не заметил, как его промежность оказалась между раскинутых ног Вэй Усяня, который бодал ими и сам бодался как какой-то неупокоенный дух. — Ах, Нефрит решил борзануть силой?! — с вызовом крикнул он. — Да ты ни на что не способен, кроме как драться! Прешь напролом, а толку ноль! Про какой «толк» этот безумный говорил? — Даже твой меч уже всё понял и сделал дело, а ты до сих рот кривишь и взглядом смотришь таким, будто я грязь у тебя под ногами и тебе не повезло в меня вляпаться! — закричал Вэй Усянь. — Лань Ванцзи, чертов праведник, я тебя… Но договорить он не смог. Сложно было описать этот момент со всех вкусных ракурсов, но что прям орущим кадром вторгалось в пространство съемки, было то, как Лань Ванцзи… впился в губы Вэй Усяня жестким сухим поцелуем своих горячих от резкого прилива крови губ.