Грязь

      Я невольно задумываюсь о том, какова была бы моя жизнь, если бы в тот день с моих уст не слетели те злополучные слова, адресованные отцовскому пациенту. Продолжила бы скитаться в толпе людей серой массой или же пошла по маминому примеру, заведя семью, вечно гавкающую псину и мужа, с постоянными изменами за спиной? Необъяснимая тревога преследует меня вот уже на протяжении нескольких недель и как бы я не старалась унять надоедливый тремор в руках, все попытки в конце концов оказываются тщетными. Вернувшись с города Сумеру, Люмин не сказала ни слова, лишь кивнула, беззвучно отвечая на мои вопросы и направилась прямиком к Тигнари, видимо, посчитав, что мне не обязательно знать всех подробностей ее небольшого путешествия. От Паймон я позже узнаю о том, что им пришлось покрутиться в чертовом колесе, прожив один и тот же день несколько сотен раз. — А еще мы познакомились с Дендро Архонтом, — будто бы к слову добавляет она, смотря на меня практически не моргая и я мямлю что-то себе под нос, отпивая остывший чай из деревянной кружки, — у тебя все хорошо? Поперхнувшись горьковатым напитком, я стараюсь откашляться как можно скорее, дабы не заставлять Паймон лишний раз переживать о моем состоянии. Неужели я выгляжу настолько плохо? — Все в порядке, — очередная ложь слетает с моих губ и я натянуто улыбаюсь, отставляя кружку в сторону, дабы в очередной раз не рисковать, — ничего не случилось. Впервые в жизни я задумываюсь о том, как может гореть кожа от прикосновения ледяных рук и почему сейчас Сказитель настолько на себя не похож. Он сжимает мои волосы на затылке, спутывая пальцами рыжие пряди и прикусывает тонкую кожу на шее, другой рукой крепко держа меня за запястье. Я глотаю ртом воздух, чувствуя, как горят изнутри мои легкие и неосознанно впиваюсь ногтями в его колено, слыша в ответ недовольное шипение. — Аккуратней, рыжая, я чувствую боль. Паймон предлагает мне несколько порций питы и, широко улыбаясь, зовет поужинать вместе с ней и Люмин. Честно, это едва ли было похоже на обычное приглашение, скорее призыв к действию, каждое слово малышки сопровождается дерганьем моей руки с негласной просьбой встать и пойти за ней. Я довольно быстро сдаюсь, не желая привлекать внимание своей чрезмерной отстраненностью, и направляюсь вслед за подругой, проклиная себя за то, что я вообще вышла из домика, когда услышала с улицы голос Люмин. Стоило продолжить притворяться спящей и не донимать остальных. Люмин сидит близко к небольшому костру, грея руки и напевая что-то себе под нос. Я едва заметно усмехаюсь и подсаживаюсь рядом, подмечая, что ночь сегодня необычайно холодная. Девушка переводит на меня взгляд и тепло улыбается, двигая небольшую миску с разрезанной питой. — Выглядишь уставшей, — проговаривает она и тянется к небольшому походному чайнику, — Тигнари тебя загонял? — Нет, — отвечаю я, прожигая дыру в своей порции, и сглатываю образовавшийся в горле ком, — видимо, немного приболела. Чувствую себя действительно неважно. Если я сейчас попрошу его не церемониться, съязвит ли он в очередной раз или же молча согласится? Подавляю нервный смешок, отгоняя собственные мысли, чувствуя, как по собственнически его пальцы вырисовывают бессмысленные узоры на моем бедре. Он почти не отрывается от моей шеи и плеч, лишь изредка я слышу его фирменные усмешки в ответ на мою уж слишком сильную отзывчивость. — Что?, — он смотрит пристально, я поспешно отвожу взгляд и прикусываю губу, стараясь держать себя в узде, но тело предательски сильно потряхивает, а жар с каждой секундой становится все сильнее. — Ничего, — отвечаю совсем тихо, вероятно, любой другой бы напрягся, в попытке услышать мои слова, но он лишь кивает, пробираясь холодной рукой под мою футболку. Я чуть дергаюсь от резкого контраста и прикрываю глаза, — может хватит тянуть кота за хвост? — Будь терпеливей, — слышу в ответ на свою столь неучтивую просьбу, пока он едва ли царапает кожу на животе, чуть надавливая подушечками пальцев. Почти весь этот непрерывный информационный поток Паймон с редкими вставками от путешественницы я пропускаю мимо ушей, улавливая лишь что-то про Малую Властительницу Кусанали, Ирминсуль и подозрительное поведение некоторых членов Сумерской Академии. Я непрерывно киваю, осознавая, что в нужный момент вновь буду доканывать блондинку с лишними расспросами, в попытке вспомнить уже ранее сказанное. — Мы вернемся туда через какое-то время, — доносится до меня голос Люмин и я перевожу на нее взгляд, хлопая глазами, будто маленький ребенок, — пойдешь с нами? Тигнари говорит, что ты восстановилась. — Тигнари, вероятно, просто хочет избавиться от лишнего балласта, — недовольно отвечаю я, переливая остатки травяного отвара в свою кружку, он достаточно хорошо успокаивает, стоит выпытать позже его рецепт, — у него сейчас лишь состояние Коллеи на уме и от меня здесь нет почти никакого толку. Так что, да, я пойду. Он либо издевается, либо хочет очередной незапланированной истерики с моей стороны. Я выдыхаю ему в губы, стараясь принять более удобное положение, чувствуя, как спину начинает неприятно тянуть, а руки затекают из-за постоянного напряжения. Он нависает надо мной, упираясь одной рукой о землю рядом с моим плечом и чуть оттягивает ткань брюк, ощутимо надавливая на выпирающие бедренные кости. — Это месть за колено? Мне больно. — Неженка... Я запрокидываю голову, когда его губы в очередной раз касаются моей шеи и тихо всхлипываю, отчего Сказитель резко останавливается и в недоумении всматривается в мое лицо, стараясь уследить за всем этим ворохом эмоций. — Что опять не так? — Я не железная, знаешь ли. Либо сделай это, либо прекрати, — внизу живота неприятно тянет, отчего я сдвигаю бедра, насколько мне позволяет его левое колено, расположившееся прямо между моих чертовых ляжек, и сдавленно мычу. — Ты какая-то злая, — Паймон пожимает плечами и усаживается мне на колени, внимательно наблюдая за моей реакцией, — а что у тебя на шее? Вероятно, незажившие укусы. Твою мать. Я поспешно прикрываю кожу воротом рубашки и сдавленно улыбаюсь, хлопая собеседницу по голове. — Ударилась. Краем глаза замечаю, как Люмин скептически вскидывает бровь и в очередной раз давлюсь своим же напитком, в ожидании очередной гневной тирады, но девушка молчит, видимо, решаясь не лезть не в свое дело. Уж спасибо на этом. Оказывается, своими пальцами он не только ритмы отстукивать умеет. Я выгибаюсь от каждого движения, напрягаясь всем телом и Сказитель шепчет что-то едва различимое каждый раз, когда мое тело реагирует на любое его проклятое действие. Он буквально задевает за живое, кажется, добираясь до моей невзрачной душонки, с губ срывается прерывистый стон, чувствую, как сокращаются мышцы и с головой утопаю в доселе неизвестных мне ощущениях. Он убирает налипшие на лоб пряди, стараясь не запачкать мое лицо, и усмехается, кажется, в сотый раз за последние полчаса. — Повторюсь, будь терпеливей. Я прощаюсь с Люмин, аргументируя свой скорейший уход сильной сонливостью, и направляюсь к своему временному пристанищу, потирая искусанную шею и в попытке отвлечься начинаю пересчитывать всех птиц по пути до выделенного мне домика. Шесть. Отвратительно. Не буду задумываться о том, что двигало его создательницей, но беззвучно благодарю за данную ее созданию возможность постижения всех прелестей плотских утех. Меня словно током бьет от каждого движения и я впиваюсь ногтями в острые плечи, до крови прикусывая нижнюю губу и сглатываю накопившуюся во рту слюну, горло предательски сильно сохнет. Я коротко вскрикиваю и сжимаю свободной рукой землю около себя, чувствуя, как мелкие камни впиваются в кожу под ногтями, я почти полностью теряюсь, в попытке понять его резкий, прерывистый темп и подавляю очередной всхлип, прижимаясь к его губам. Я не понимаю свои же ощущения от слова совсем, резкая приступообразная боль внизу живота и отголоски странного наслаждения слишком быстро сменяют друг друга, потому все, что мне остается, это сфокусироваться на холоде его кожи и своем прерывистом дыхании. — Я начинаю тебя ненавидеть... — Давно пора. Я долго рассматриваю свое отражение, очерчивая кончиками пальцев следы зубов. В груди начинает неприятно давить, а желудок словно решает сделать тройное сальто. отчего я резко усаживаюсь на кровать и опускаю голову. И почему я думала тогда, что мне станет легче? Идиотка. Я боюсь повернуться, продолжая лежать спиной к нему, пока он проводит по очертаниям выпирающих вен на моей руке. Легче не стало совсем, появилось лишь чувство удовлетворения физических потребностей и невольно начинаю ассоциировать себя с животным. Едва сдерживаю подступающие слезы и прикрываю уставшие глаза, прислушиваясь к неприятным ощущениям. Я не отрицаю, что действительно по уши влюблена, но сейчас я чувствую непомерно сильную вину перед самой собой за столь опрометчиво совершенную ошибку. — Ты жалеешь, — не вопрос, скорее утверждение. И отчасти он прав. Я пересиливаю себя и поворачиваюсь на другой бок, всматриваясь в его лицо. Он выглядит до ужаса спокойным, будто бы ничего не произошло, и я хмурюсь, крепко сжимая его руку. — Нет, что ты. Всегда мечтала заняться сексом в кустах с преступником. Спасибо за достижение, — отшучиваюсь, но он видимо юмор мой не сильно то и оценивает, лишь вскидывает бровь, а на лице вырисовывается тень недоумения. — Напоминаю тебе, что ты сама была инициатором. — Я знаю, — в противовес всему этому я обнимаю его, стараясь прижаться ближе, в ответ он лишь запускает руку в мои волосы и тихо смеется. Начинает светать, а я задумываюсь о том, можно ли стереть из памяти всего один день.