Грязь

— От меня не будет толку. Не стоит брать меня с собой, — Люмин удивленно вскидывает бровь, смотря на меня сверху вниз, пока я сжимаю край толстого одеяла, сидя на старой кровати. Я объявилась перед ней ровно через неделю после того кровавого инцидента с Кайраги и Сказителем, разумеется, умолчав о последнем, и сразу прочувствовала на себе гнев кричащей Паймон. Малышка, наверное, могла бы меня раздавить своими непрерывными объятиями, будь у нее силы, и шквалом гневных тирад, но обошлось только ее чрезмерной тактильностью и парой минут рассказов о том, как же некрасиво я поступила и как сильно они с Люмин волновались обо мне. — Ты можешь быть полезной, не стоит так себя занижать. Тебе просто не повезло, впредь просто будь аккуратней. Мы отправляемся в Сумеру завтра утром и ты идешь с нами, это не обсуждается, — я уже было открываю рот, чтобы возразить, но блондинка вскидывает узкую ладонь вверх, призывая меня к молчанию. Паймон, сидящая у меня на коленях, поднимает на меня большие глаза и кивает несколько раз, подтверждая слова подруги. Я обреченно выдыхаю, как бы в знак негласного согласия, и поднимаюсь с кровати, чуть хлопая Паймон по маленькому плечу, дабы та взлетела раньше, чем отправилась бы в свободное падение с моих коленей. Она издает короткий писк и поднимается в воздух, складывая руки на груди и надувая губы, словно обиженный ребенок. Я чуть морщусь от неприятных ощущений, бок почти зажил, но боль, хоть и не сильная, все еще никуда не исчезла, отчего я стараюсь двигаться как можно аккуратней. — Мне нужно побыть одной, — тихо отвечаю я и беру Люмин за локоть, как бы намекая на ее скорейший уход. Та понимает меня с первого раза и кивком зовет Паймон к выходу. Я открываю скрипучую дверь, делая несколько шагов в холодный, пустующий коридор, и провожаю подруг до лестницы, — до завтра. Люмин едва слышно прощается со мной, выходя на улицу, и скрывается в тени деревьев, пока я слышу возню милой старушки на кухне. Лучше ей не знать, что я не сплю, лишние разговоры и опросы сейчас ни к чему. Я разворачиваюсь, ступая по холодному полу босыми ногами, и направляюсь обратно в комнату, выделенную мне хозяйкой дома еще в первые дни пребывания в этом мире. Странно ощущать, что теперь и это место мне придется покинуть. В комнате темно, свеча, стоящая на столе, видимо, потухла, когда я открывала дверь, провожая Путешественницу и я отбрасываю мысль зажечь ее вновь на второй план, слишком много возни, чтобы искать в потемках спичечный коробок. Я наощупь добираюсь до кровати и падаю лицом в подушку практически без сил. Ничего глобального я не делала за сегодня, но постоянный поток мыслей и беспокойства заставляет меня чувствовать отвратительно сильно усталость. Думаю, многим знакомо чувство обреченности. Так вот, недавно я осознала, что одержима фактом присутствия рядом со мной чертовой куклы. В любой другой ситуации это была бы красивая история о том, как маленькая , глупая девочка, без стабильных жизненных целей и огромным легкомыслием где-то далеко в сердце без памяти влюбилась в прекрасное бессмертное существо, но это, увы, не любая другая ситуация и все, что мне приходится сейчас испытывать - непомерный страх и неопределенность. Из раздумий меня вырывает звук зажегшейся спички и тихое постукивание пальцев по деревянному столу. Я резко сажусь на кровати, всматриваясь в неожиданный источник света, и чувствую, как сердце норовит вот-вот остановиться. Меня ледяным страхом сковывает с ног до головы и я сглатываю. Я же ничего не говорила вслух? — Ты нервничаешь, — не вопрос, скорее утверждение. Какой догадливый, — обычно ты стараешься в меньшей мере проявлять свой страх, но сейчас выглядишь, как напуганный щенок. Я что, внезапно остался без кожи на лице? Смотришь, как на мертвеца. Сказитель продолжает отстукивать пальцами прерывистый ритм, пристально следя за моей реакцией, пока я нахожу в себе силы сказать хоть что-то в ответ. Он улыбается, словно решает в очередной раз поиздеваться надо мной, задевая за живое даже почти не стараясь. Чертов придурок. — Это просто неожиданность. Ты через окно залез что ли? — Впредь будешь его закрывать. Меня передергивает от того факта, что он мог простоять под моим окном часами, слушая и наблюдая за мной и Люмин, но я сразу отгоняю столь противные мысли, вряд-ли его эго позволит вытворять что-то подобное. Он кривит противную ухмылку и встает с насиженного места, подходя ближе. Я отползаю назад, резко упираясь спиной в холодную стену и дыхание перехватывает, словно меня кинули в воду с привязанным к ноге камнем. — Чего ты трясешься, будто сделала что-то постыдное? — он наклоняется ближе, вглядываясь в мое лицо и я клянусь, что в этот момент сказала бы смерти спасибо за ее внезапное появление, если бы что-то подобное произошло. — Ты... — Проник в твое сознание, — я широко распахиваю глаза, прижимаясь к стене как можно ближе, будто бы надеясь провалиться сквозь нее прямиком на улицу и убежать, куда глаза глядят, — шутка. Выглядишь отвратительно, приведи себя в порядок. Неприятно на тебя смотреть. Я чувствую, как меня начинает изнутри разрывать от накатывающего возмущения. Привести себя в порядок? Я готовилась ко сну, что мне теперь, проводить по три часа перед зеркалом, только чтобы его тут все устраивало? — Я собиралась спать, какой смысл? — Правда? Что ж, твой сон уже отменился, а я не могу смотреть на тебя, пока ты похожа на жертву побоища хиличурлов. — Выколи себе глаза... — Какие мы дерзкие. Я сжимаю кулаки и даю себе мысленную пощечину за все последние события. За вранье Люмин, за знакомство со Сказителем, за свой длинный язык и за мысли о нём. Ночь обещает быть крайне долгой.

***

Когда Люмин говорила про утро, я думала о чем угодно, но никак не о том, что они с Паймон заявятся ко мне на рассвете, именно в тот самый момент, когда я решусь вздремнуть пару часов после тяжелой для меня ночи. Скарамучча ушел буквально за полчаса до их прихода и эти самые минуты я оставалась в диком, до чертиков сильном, напряжении наедине со своими навязчивыми и противными мыслями. — Вы направляетесь в Сумеру?, — Скарамучча рассматривает снятый с моей руки серебряный браслет, чуть ухмыляясь и цокая языком, пока я, покачиваясь из стороны в сторону жду развязки столь неприятного и неожиданного события — интересно... Я понятия не имею, сколько нам придется добираться, ни разу за все это время я не покидала Инадзуму, потому перспектива долгой дороги через море не кажется мне такой уж чудесной, особенно с учетом плавания на пиратском корабле в компании абсолютно незнакомых мне людей. Люмин заверила меня, что капитан Бей Доу одна из немногих, кому действительно можно довериться, но даже этот факт от столь надежного источника не унял мою нарастающую тревогу. Я дергаюсь, когда случайно касаюсь пальцами ног его колена и тут же утыкаюсь лицом в ладони, поджимая ноги под себя. Он вскидывает бровь, видимо, даже не замечая незапланированного прикосновения, пока я утопаю в собственном чувстве стыда и ненависти ко всему моему существу. — Время подходит, — проговаривает он, сжимая в руке бижутерию с моего запястья, — скоро все закончится и я наконец-то обрету то, чего лишился еще очень давно. Я понятия не имею, что за бред он несет в этот момент, лишь молюсь Богу о том, чтобы он исчез из этой комнаты ровно тогда, когда я открою глаза. Команда Бей Доу оказывается, на удивление, хорошей, что в миг рушит все мои представления о пиратах, которые я составила в своей голове, основываясь на поп культуре из моего мира. Путь действительно оказался не близок и меня крайне сильно позабавили попытки матросов развлечь меня весь период плавания, пока я утопала в собственном мирке из картонных стен, выстроенном буквально этой ночью. Он уходит не попрощавшись, лишь кидает что-то о том, чтобы я таки прикрыла окно. Я утыкаюсь лицом в подушку и чувствую, как предательски сильно начинает щипать в носу, а глаза наполняются противной влагой. Слезы - не выход, но сейчас это единственное, что мне остается. Я прислушиваюсь к отдаляющимся шагам и сдерживаю всхлип, боясь в очередной раз быть услышанной. Голова раскалывается так, будто меня огрели чем-то тяжелым, а воздуха словно не хватает, кажется, что сейчас я и вовсе задохнусь и наконец-то освобожусь от тягот собственных размышлений. Браслет он, кстати, не вернул. Забыл или сделал это специально, мне как-то все равно. Единственное, чего я хочу - это конца всего этого безумия. Ставлю свою душу, чтобы больше не пересечься с этим гребанным прототипом Сёгуна.