Смерть и золото

Вейрен как-то полагал, что после врат Обливиона, тёмных пещер и жутких убежищ некромантов бояться будет нечего, но судьба всегда смотрит на его уверенность с особой насмешкой. Гусь шипит и тащит рубаху на себя, Вейрен на сдаётся, глядя на проклятую птицу как можно яростнее — они ведь боятся тебя больше, чем ты их? Высушенные на верёвке вещи теперь лежат на земле, потому что Вейрен уронил корзину, пока сражался с неожиданным противником, а Хазра вместо того, чтобы помочь, предпочитает наблюдать со стороны. Гусь не отступает — мотает головой, пока рукав рубахи не начинает трещать от напряжения, и, наконец, получает желаемое: Вейрен сдаётся и разжимает кулаки, позволяя гусю деловито зашагать прочь, везя рубашку по самой грязи. Сложив добычу в тёмный уголок под лестницей, гусь возвращается и уверенно ковыляет в сторону Вейрена, угрожающе хлопая крыльями и открывая зловеще зазубренный клюв. — Марко! — зовёт Вейрен, и мальчик выглядывает из-за угла: — То есть кланфиры, скампы и прочие даэдра для тебя пустяк, но Глупыш тебя пугает? — Глупыш?! Гусь издаёт зловещее «га». Хазра вздыхает, вытаскивает из кармана булку и жуёт, продолжая наблюдать, — Глупыш бежит к месту для тренировок, поднимает с земли метательный нож и уверенно идёт на Вейрена. — Для Глупыша он слишком хорош, — замечает Хазра. Марко становится рядом с ней и получает кусок мягкой булки: — Это часть его маскировки. Вейрен медлит, боясь, что заклинание паралича может сработать неправильно на недостаточно большой цели, и уговаривает Глупыша: — Давай, дружок, у нас ещё есть шанс разойтись миром. Гусь удобнее перехватывает нож и щурит на Вейрена злобные глаза: мир никогда не был хоть сколько-нибудь подходящим вариантом.