Смерть и золото

Вейрен, поправив тяжелый мешок на плече, постучал в дверь четыре раза. Было где-то два или три часа пополудни, тускловатое осеннее солнышко еще немного грело голову и лицо — Вейрен, прикрыв глаза, подставил щеки и лоб под его лучи и стоял так, чуть улыбаясь, пока Ллевана не открыла ему дверь. — Принес? — Принес, — заговорщицки улыбаясь, ответил Вейрен и проскользнул мимо эльфийки в её дом. — Всё остальное удалось собрать? — А как же, — Ллевана сняла с набитой глиняной миски полотенце и показала Вейрену лежащий там небольшой кусок мяса. — Грудной отруб, как ты и просил. Примерно половину куска составлял белый и плотный жир, под которым скрывались нежно-розовые и более темные, почти коричневые полосы мяса. По обтянутому тонкой прозрачной пленкой краю шла серая косточка, которую Вейрен, замотавшись в заляпанный чем-то темным халат, ловко срезал гибким и тонким ножом. Затем — отрезал самый жирный кусочек, весь масляно-лоснящийся и тающий уже в руках. Этот кусочек он бросил на раскаленную сковороду — жир зашипел и запрыгал на блестящей стальной поверхности. Вейрен подкинул еще несколько кусков, подрумянивая их и натапливая жир для дальнейшей жарки. — Хорошее мясо, — похвалил он, и Ллевана фыркнула: — Местный фермер, Ганс Свиное Ухо, отлично меня знает. Он не стал бы меня разочаровывать. — Ты в глазах всех просто святая, daelijuhn, — усмехнулся Вейрен. Он нарезал предварительно вымоченный в воде лук и ударом ладони по лежащему плашмя ножу дробил пузатые зубчики чеснока. Следом почистил остро пахнущий имбирь и пряный корень сельдерея и обжарил все на натопленном свином жиру, поставил большой горшок с водой на шесток хорошо протопленной печи, сложил в него вырезанную до этого кость, обжаренные до красноватого румянца куски свинины, ещё шипящие на сковороде имбирь, чеснок и лук. — Дай-ка вон тот мешочек, — попросил он занятую замешиванием теста Ллевану. Та с укором взглянула на него, затем — красноречиво — на свои руки, все в муке и прилипших кусочках теста. Вейрен только пожал плечами. В горшок полетели сморщенные под жарким летним солнцем тонко нарезанные помидоры, несколько головок гвоздики, отколотый ножом кусок густо пахнущего мускатного ореха. Вейрен задумчиво наклонил голову набок и затем, кивнув сам себе, добавил пару изящных звездочек аниса, перемешал все, что получилось и, удовлетворенный результатом, накрыл горшок плоской глиняной крышкой и осторожно задвинул в подрагивающее от жара нутро печи. — Ну, теперь можно и отдохнуть, — сказал Вейрен, потягиваясь и хрустя суставами в длинных пальцах. — Хочешь послушать, как я ловко и очень лихо закрыл врата Обливиона неподалёку от Лейавина? — Если потом поможешь нарезать капусту — хоть всю историю от начала времен пересказывай, мутсэра, — усмехнулась Ллевана и отряхнула руки о клетчатый передник. — Это ведь тот самый подвиг, о котором на пышном пиру не расскажешь? — Ты меня знаешь, daelijuhn, — рассмеялся Вейрен, откинувшись на спинку старенького кресла с цветастой обивкой. — Это было в тот день, когда Лорд Сангвин заговорил со мной и предложил на вид безобидную сделку: я должен был пробраться на приём к Алессии Каро и немного разбавить их скучные разговоры чем-то… экзотическим, — губы Вейрена растянулись в хитрой улыбке, а Ллевана только закатила глаза: — Ага, точно. Со мной тоже каждый день разговаривает сама Азура и просит ей утреннюю росу собирать за несметные сокровища. — Не будем об этом, — смущенно ответил Вейрен. — Кто же мог подумать, что то проклятое заклинание разденет всех в парадном зале догола… — Ты мог и подумать, — протянула Ллевана, — все-таки связался с Сангвином. Вейрен вздохнул: — Трое обделили меня мудростью, когда я рождался. Но зато, — хмыкнув, продолжил он, — не пожалели на меня ловкости. К тому же, из всех умений, которые только можно было бы придумать, скорость я тренировал больше всех, так что я опрометью бросился вон из зала, преследуемый стражниками — как был, в непристойном виде. Ллевана только фыркнула, но Вейрен видел, что украдкой она улыбается. Из печи потянулся плотный, густой и пряный запах супа, оставленное подниматься тесто любопытно приподняло над собой до блеска начищенную оловянную крышку. Вейрен поправил волосы, выбившиеся из завязанного из-за готовки пучка, и продолжил: — И вот, уже за стенами города, они почти взяли меня в кольцо: телохранитель графини, здоровенный разъярённый мужик, велел было вязать меня, но не тут-то было! Я что есть мочи помчался в сторону и нырнул прямо в открытые врата Обливиона. Конечно, никто из этих трусов за мной не последовал. И вот я стою в Мёртвых Землях, как был, с голым гузном и безоружный… Ллевана только махнула рукой: — Ну, это уж слишком. Может, в сделку с Сангвином я могла поверить, но это… — А ты обо мне невысокого мнения, hla daeseh, — запричитал Вейрен. — Да, пяткам пришлось несладко, но в остальном в одежде только потеешь больше, а двигаться в ней гораздо сложнее. В целом, немного напоминает Альд’Рун в разгар лета, но без мух. Так что я собрал в кулак все свое мужество, укрылся заклинанием хамелеона и, надеясь, что поначалу даэдра меня не заметят, бросился сквозь жуткие лабиринты и зловонные коридоры прямо в башню. Местные дремора отчего-то не слишком горели желанием меня догонять. Они посмеялись над этой историей еще немного, поворчали о росте цен на табак, выкурили по паре трубок, пока Вейрен, наконец, не достал из печи горшок с супом. На поверхности плавала пленка из прозрачного желтого жира, поднимался ароматный густой пар. Вейрен процедил получившийся бульон, выбрал из разваренных прозрачных кусочков лука и светло-желтых — имбиря расползающееся на мягкие волокна мясо, смешал с тертым чесноком, солью и ошпаренной капустой, затем добавил сохранившийся после жарки свиной жир. Вместе с Ллеваной они слепили из теста и получившейся начинки небольшие круглые пирожки, которые затем приготовили на пару. — И чем же закончился твой побег с того званого обеда? — спросила Ллевана, когда они раскладывали по мискам загодя сваренный рис и заливали горячим бульоном. Вейрен пожал плечами: — Когда я закрыл ворота, никого уже не было. Я украл одежду на ближайшей ферме и без проблем добрался до святилища Сангвина, где меня вдобавок к обещанной награде ждал и весь мой скарб. Правда, потом я узнал, что меня выследили и пытались убить стрелой с ядом, но, как видишь, я все еще жив, — он улыбнулся, откусывая от горячего пирожка. День уже клонился к закату — они вышли с едой на крыльцо и смотрели, как туда-сюда ходят горожане, купцы, странники, монахи, аристократы, фермеры, стражники и босяки, сливаясь в пестрое марево лиц и одежд. Вейрен, задумчиво глядя куда-то прямо перед собой, вертел в руках ложку с простеньким чеканным узором. Ллевана взяла его руку в свою и улыбнулась: — Спасибо, что не забываешь обо мне. — Я всегда буду рядом, hla daeseh, — ответил ей Вейрен. — А если не буду… знай, что хотел бы.