R U Mine

И мерзнут малыши, и страшен им рассвет; Наполнил холодом гнездо суровый ветер... Теперь вы поняли: сироты эти дети. Нет матери у них, отец их далеко. А.Рембо - Попробуем еще раз, Сэмми, - Дин усаживается на пол, широко распахивая в стороны руки. – Иди ко мне. Сэм неустойчиво балансирует на пухленьких ножках, держась рукой за край стола. - Обнимешь меня? Дин улыбается, наблюдая как его брат, этот чудесный малыш с ямочками на щечках, сейчас снова попробует преодолеть короткое расстояние между столом и Дином, чтобы оказаться в объятиях старшего брата. Они пытаются «ходить самостоятельно» (ну, пытается Сэм, а Дин вроде как его учит) уже пару дней. Наконец, решившись, малыш отпускает опору и, вытянув руки вперед, делает крошечный шажок в сторону брата. Потом еще один. Тело опасно заваливается вперед. Еще один шаг. Дин не выдерживает, устремляясь навстречу братишке, и ловит его с падением на пол. Сэм оказывается сверху. Донельзя довольный собой, он наваливается на живот Дина и вот, секунды спустя, они уже ползают по полу в гостиной стирая коленки об искусственный ворс ковра. - Еще одну ложку, Сэмми, открой рот. - Нет, нет, нет. Сэм мотает головой так сильно, что его отросшие волосы спутываются, становясь похожими на воронье гнездо. Он растет удивительно упрямым, сучным ребенком. У строгого отца не забалуешь, а вот из брата парнишка просто веревки вьет. - Я не хочу макароны, Дин, - скулит он, пытаясь выскользнуть из-за стола. – Мы их едим уже неделю. Дину и самому эти макароны уже поперек горла, но больше ничего нет. Отец уехал на очередную охоту, пообещав вернуться через три дня, прошло – шесть. В доме шаром покати. Мальчишки доедают последнюю пачку макарон, без масла и сыра. Дин почти в полном отчаянии, но при брате храбрится. - Ешь давай. Не хватало еще ходить голодным. У Сэма слезы в глазах. И подбородок дрожит от обиды. Макароны уже остыли, слипнувшись в мерзкий отвратительный ком. Сэм пытается разделить их ложкой, но, увы… - Я могу порезать их ножом, - предлагает Дин и замирает на половине фразы, наткнувшись на щенячий взгляд. Дин думает об отце, разрушившим его детство и о Сэме, чьё детство разрушает сейчас сам. Он принимает «взрослое решение», которое (он знает это совершенно точно) выйдет ему боком. Дин звонит Бобби – другу отца – и просит забрать их. Потому что Сэм голодный, а Дин не отец и он не может позволить своему ребенку голодать. - Ди. Ди! Дин забирает рыдающего Сэма с детской площадки, мимоходом оценивая нанесенный ущерб. Курточка Сэма разошлась по плечевому шву. В одежде из секонда гнилые нитки обычное дело. Зашить такой шов легче легкого. Дин накладывает швы на раны не реже двух раз в неделю. На щеке у Сэма ссадина. Дин обработает ее антисептиком. Благодаря работе отца и дяди Бобби, содержимое их домашней аптечки больше похоже на чемоданчик военно-полевого хирурга. - Ди! Я не плакал. - Что? - спрашивает старший растерянно. - Когда Том меня толкнул, - размазанные по щеке слезы оставляют на коже высокохудожественные грязные разводы. - Не плакал. Дин смотрит в глаза своего ребенка и думает, что он (Дин) паршивый брат - потому что не научил мальчишку защищать себя, дерьмовый отец - потому что не объяснил ему, как разрешать возникающие конфликты словами, а ещё Дин не мать... Он присаживается на корточки, чтобы их с братом лица оказались на одном уровне, и обнимает его. Крепко-крепко. Изо всех сил. Горячее дыхание Сэма обжигает щеку. Они сейчас близки как никогда. Между ними ни сантиметра. Ближе просто некуда.