Этюды счастья

      В сквере тихо. Морозец прихватил, подтаявший было, снег и сделал его блестящим сахаристым.       Я остановилась, рвано дыша, упёрла руки в колени. Сердце лихо колотилось под дутой курткой.       — Не останавливайся, когда устала, лучше переходи на шаг, — мама замедлилась, продолжая бег на месте, длинный чёрный хвост подпрыгивал вверх-вниз. — Пройди несколько кругов и восстанови дыхание.       — Напомни, почему мы занимаемся этим в субботу утром?       — Побег — лучший способ скрыться от опасности. Да и потом, ты забыла, что собралась выиграть городские соревнования?       — Я хочу забыть всё.       Не согласиться с мамой я не могла, потому что пару недель назад убегала от Александра Фогеля. И да — это помогло. С тех пор он больше не донимал меня. Так, что умение быстро бегать действительно: «Лучший способ скрыться от опасности».       — Милая, «забыть всё» — путь слабаков. То, что сейчас происходит нужно пережить с гордо поднятой головой.       — А побег — это путь воина?       — Если противник физически сильнее, или имеет иное преимущество, например оружие, то — да.       Вскоре мы вернулись домой розовощёкие и потные, по всей квартире разлился запах свежемолотого кофе, солнце разрезало серое весеннее небо, и его лучи рассеялись по гостиной.       Отец сидел в кресле и читал газету, но прервался, когда мама и я прошли в кухню за горячей дозой кофеина.       — Как тренировка?       — УЖАСНО!       — Чудесно, Лойд, — мама улыбнулась ему и села за стол, — Анечка очень выносливая.       Я мысленно усмехнулась, едва ли быструю ходьбу, а за ней черепаший бег с колющим боком и отдышкой как у туберкулёзника можно назвать выносливостью. Рука потянулась в холодильник и достала коробку с эклерами. Я тоже села за стол и наконец почувствовала как тело сбросило напряжение. Из лёгких вырвался рваный кашель.       — Ты уверена, что всё хорошо? Кажется Аня перенапряглась. — Папа поднялся и направился к аптечному шкафу. — Выпьешь столовую ложку после еды, — он достал тёмно-зелёную стеклянную бутылку, на дне которой волновалась густая микстура. — В обед и на ужин тоже нужно. Не забудь взять с собой на волонтёрство.       — Угу, — кивнула я с набитым ртом.       — Тебе собрать еды? — побеспокоилась мама.       — Меня там накормят, — ответила я прожевав, а затем снова прокашлялась.       Работа на госпожу Вронскую была сущим удовольствием. Я разгребала дела в комфортном темпе, могла самостоятельно устанавливать количество задач на день, меня кормили вкусной едой и поили дорогим чаем, а ещё рассказывали истории о прошлом мире. Было даже немного жаль, что уже в мае это закончится и поводов навещать старушку не будет. А ещё там был Дэмиан…       — Кстати, папа, есть новости? — тяжёлый взгляд сразу дал ему понять, о чём именно я спрашиваю.       — Есть, но пока это лишь гипотезы, я расскажу, когда информация подтвердится, — дипломатично, ни о чём. Отец вернулся к чтению газеты и в квартире воцарилась тишина.       Мама погладила меня по щеке и крепко обняла, словно говоря: «Мы справимся».       — Папа, отвезёшь меня сегодня?       — Конечно.       Отец высадил меня за один квартал от нужного адреса и срочно уехал в больницу. К тому моменту как я добралась до дома пара замшевых сапог промокла насквозь. Григорий вручил мне домашние тапочки, а сапоги отнёс в котельную сушиться.       — Госпожи Вронской сегодня не будет, она отправилась в пригород навестить старую подругу.       Эта новость меня расстроила, значит сегодня без тёплых посиделок с чаем в зимнем саду.       — Анна, пройдете в кухню, я налил вам тарелку горячего супа, нужно его съесть, чтобы не заболеть.       Анна — Григорий называл меня так на старый манер, игнорируя замечания о том, что в свидетельстве о рождении моё имя записано как — Аня. Но старикам прощается многое.       После обеда я вновь выпила сироп и отправилась в библиотеку. Сегодня в ней было светло, большая часть мусора и хлама были безжалостно сожжены в печи, а на прошлой неделе приходили мастера и заменили фрагменты повреждённого остекления. Так, что теперь и ветер не завывал в помещении, и воздух стал суше. Дело шло хорошо, оставалась самая неприятная часть работы — перестановка книг, а какие — то из них и вовсе необходимо отправить в реставрацию.       В общей сложности за два часа работы я только и успела, что вытащить все фолианты из шкафов и протереть несколько полок от пыли, знатно начихавшись и вспотев я спустилась в кухню заварить чай, а затем отправилась в зимний сад, может и без мадам Флёр, но находится там всё равно приятно. Да и зеленью подышать не помешает.       Но оказавшись там я почувствовала несколько странных вещей: первое — запах табака, второе — рваный кашель в глубине зелени.       — Григорий, вы здесь? — обратилась я, но ответа не последовало. Тогда я повторила вопрос громче, но вновь слышала лишь тишину. — Кто там? Выходи сейчас же, или я вызову полицию.       — Успокойся, Форджер!       — Дэмиан? — я прошла в глубь сада и действительно застала там его, в повседневной одежде и с сигаретой в зубах, он сидел на изгороди, за которой разросся папоротник. — Ты куришь?       — Нет, — ответил он, выдыхая дым.       — Во дела, — рассмеялась я. — Наконец ты тоже сделал, что-то отстойное!       Дэмиан покраснел и вновь закашлялся.       — Ты болеешь? У меня есть сироп от кашля, — я села рядом с ним и сделала глоток чая.       — Это от сигарет, а не от простуды, — парень докурил и кинул бычок на плитку, придавив его тапком, а затем поднял и спрятал в жестяную баночку из-под леденцов.       — Тогда зачем ты продолжаешь? Повторюсь, курение — это отстой.       — Ничего не отстой! Старшие только этим и занимаются!       — Ну и глупость, — я расхохоталась, но быстро умолкла когда несколько капель кипятка пролились на кофту. — Блин горячо!       — Ничего не глупость. — Дэмиан встал, забрал из моих рук кружку и пошёл с ней к столу.       — Ты сам-то себе веришь? — язвительно спросила, идя следом. Мы расположились на стульях, сидя друг против друга. — Ты стал хуже выглядеть, побледнел и синяки под глазами вылезли. А я то думала, что ты просто сильно устаёшь.       — Так и есть.       — Ничего подобного, дело не в усталости, точнее не только в ней, а в этой гадости!       — Почему тебя вообще это заботит? Почему ты обращаешь внимание на мою внешность?       — Потому что ты красивый, — я вновь отпила чай. — Все девочки обращают на тебя внимание.       Дэмиан покраснел ещё больше. Сейчас точно гадость ляпнет…       — И так спокойно говоришь мне это? — голос его поледенел, взгляд тоже.       — Ну я же не слепая! Красота — есть красота… — Я пожала плечами.       — Прекрати! И часто ты говоришь то, что думаешь?       — Почти всегда.       — Ты — дура! — Дэмиан отвернулся от меня и уставился на цветы, названия которых я не знала       — Ты тоже умом не блещешь раз начал курить из-за того, что так делают другие, — туше. — Ладно, оставим этот спор, в конце концов твоё дело.       — Спасибо, что оставила мне моё дело, — съязвил он так и не взглянув на меня.       — Что ты здесь делаешь?       — Я у своей бабушки.       Я устало вздохнула.       — Мы оба знаем, что ты не любишь сюда приходить, да и мадам Флёр в отъезде.       — Всё — то ты знаешь, — Дэмиан наконец посмотрел мне в глаза. — Она позвонила вчера, попросила прийти и помочь тебе.       — Заботливо с её стороны, — я улыбнулась и наконец сделала последний глоток. — Нас ждёт увлекательный день в библиотеке.       — Не сомневаюсь, — Дэмиан встал и отправился в дом, а я осталась посидеть в тишине ещё немного.       Когда я вернулась в библиотеку Дэмиан заканчивал отмывать шкаф, который остался после меня. Решив заниматься полками на противоположной стене, я взяла тряпку и преступила к работе. Так мы провели время в тишине стоя спинами друг к другу, пока я не решилась заговорить с ним вновь.       — Почему ты не хотел, чтобы кто-то помогал твоей бабушке?       — Не хотеть — это уже причина, — раздражённо ответил он, раздался плеск воды.       — Опять ты говоришь глупости…       — Я сам мог ей помочь! Ясно? Но она вбила себе в голову, что нужен человек со стороны. Мне и так мало что доверяют.       Его откровенность поразила меня током вдоль позвоночника. Дэмиан всегда был слишком горд для того, чтобы признать свой промах. А промахом он мог считать любую ерунду, например сдал тест на 88 баллов, а зачем-то непременно должно было быть 90. Или прочёл на одну книгу в месяце меньше чем планировал, или сдал норматив по физкультуре чуть ниже мальчишеской нормы.       — Думаю, ты слишком требователен к себе.       — Я твоего мнения не спрашивал.       — Нет серьёзно! Зачем тебе везде успевать?       — Да отстань ты! Я делаю, что хочу!       Наши голоса звенели и отскакивали от пустых стен ещё несколько часов, пока каждый не закончил вытирать пыль. За всю перепалку мы так и не взглянули друг на друга, а когда пересеклись взглядами рассмеялись в полный голос.       — Ну ты и чучело!       — Сама не лучше! — Хохотал Дэмиан, вытирая грязь с лица платком.       Я последовала его примеру, белый хлопковый платочек превратился серую тряпочку, такой теперь только на выброс.       — У тебя ещё осталось на щеке, — сказал парень, показывая на себе. — Нет, с другой стороны.       — Здесь?       Моя рука блуждала по лицу в поисках грязи, пока Дэмиан не схватил её и не установил в нужном месте.       — Вот здесь, — голос его снова стал тихим. Парень смотрел мне в глаза задумчиво и… нежно?       По телу прошла дрожь. Я вспомнила тот день, когда Дэмиан подошёл со спины и прошептал мне в ухо странную вещь.       — Спасибо, — прошептала я и отстранилась. — Думаю нам нужно умыться.       — Да.       На следующий день мадам Флёр вернулась домой и Дэмиан не пришёл. И я была этому рада.

***

      — Скорее! — звала Бекки, проталкиваясь сквозь толпу горожан.       — Я пытаюсь!       Талый снег превратился в комки грязи под ногами, кругом сновали люди от одного красочного прилавка к другому. Весенняя ярмарка была официально открыта.       Мы посещали её последние четыре года, выискивая безделушки для души. В первый раз Бекки нашла оленьи маски из папье-маше, с длинными рогами. Мы надели их на школьный маскарад и получили приз за оригинальный костюм. Во второй год урвали по паре бархатных тапочек, с вышитыми на них котятами, ещё через год браслеты из разноцветных стекляшек, а в том году мы купили расписные кружки ручной работы. Они стоят у меня дома, и когда Бекки приходит в гости мы долго-долго пьём из них чай.       — В этом году я устраиваю маскарад на день рождения, — Бекки любовалась украшениями, лежавшими на прилавке с узорчатыми скатертями. — Хочу найти что-то интересное для своего образа.       — А кем ты будешь? — спросила, тая надежду, что задумка Бекки подтолкнёт меня на мысли о своём наряде.       — Это пока секрет, — хитро улыбнулась она, приложив палец к губам. — Лучше скажи, кем будешь ты?       — Я пока не знаю. Идей ноль. Единственное, с чем определилась, так это с тем, что буду в платье с годовщины родителей.       — Нужно подумать, кто может быть в розовом, — Бекки нахмурилась. — Кролик? Хотя нет, это по-детски. Погуляем по ярмарке и вмиг подберём тебе образ. Вперёд!       Торговые ряды закружили нас в ярком хороводе из всевозможных украшений, домашней утвари, нарядов, диковинных игрушек, где-то в середине пути мы и вовсе позабыли зачем пришли.       На пятачке, служившим центром ярмарки, музыканты заиграли весёлую музыку, вышли танцоры в зелёных рубахах и юбках, они учили посетителей движениям, я и Бекки, не устояв, пустились в пляс. Ряженый юноша притянул меня к себе за талию, щёки его были красными, а из-под шапки выбились светлые кудри.       — Можно? — спросил он.       — Можно, — ответила я, рассмеявшись.       Оказавшись в глубине пар, он взял меня за руку, ладонь танцора показалась горячей.       — Я поведу, не бойся ошибиться.       И мы закружились, то сближаясь, то отдаляясь друг от друга. Он улыбался, а я хохотала всякий раз, когда мы подпрыгивали и звонко хлопали в ладоши. На прощание юноша почти невесомо поцеловал меня в щёку. По телу тёплым молоком разлился трепет.       — Любовной весны! — танцор нежно провёл пальцами по моему уху, заправив за него прядь волос, и скрылся в толпе.       — Я всё видела, — хитро улыбнулась Бекки, когда я вышла с танцплощадки, и подала стакан горячего чая.       Я сделала глоток, пряча смущённую улыбку.       — И не стыдно вам, барышня, парней за нос водить? И Дэмиан, и Алекс, и уличный танцор, — Бекки пытливо смотрела мне в глаза, но это продолжалось не долго, через мгновение она рассмеялась и подавилась напитком.       — У каждой женщины должно быть множество вариантов, — я пожала плечами.       — Кто тебя этому научил? — Бекки явно не ожидала услышать от меня такой ответ.       — Госпожа Вронская.       — Толковая старуха.       В конце концов мы сели пообедать в забегаловке на торговой площади. Ноги гудели, а желудки запели от голода.       — А ты потанцевала с кем-нибудь? — спросила я, после глотка горячего супа.       — Да танцовщицы научили меня паре позиций, но любовной весны не пожелали. Кстати! — Бекки перегнулась через стол и выхватила что-то из моего уха, — Этот танцор тебе цветочек подарил.       — А я и не почувствовала, — я удивлённо взглянула на заветренную ромашку, печальный цветок, его явно переморозили на улице.       — Конечно не почувствовала, — Бекки поджала губы, — кто же такое почувствует.       Мы неспеша прогуливались, когда моё внимание привлёк антикварный прилавок, с вычурными разностями. Перламутровые цветочные вазы, карманные часы, потрёпанные книги и блокноты с пожелтевшими страницами, столовое серебро, перьевые ручки — свидетели прошлого мира, или же просто — позолоченный хлам.       — Почём? — спросила я, взяв в руки альбом для рисования в замшевой обложке.       — Вощемдесть фханков, — прошуршала старуха, замотанная в белую шаль.       — Грабёж… — я вернула вещь на место, и уже было собиралась пойти дальше, как вдруг взгляд зацепился за пыльно-розовую кружевную маску, на атласных лентах. — А это?       Старуха проследила за моей рукой, и издала странный хрюкающий звук.       — Дефофка, двахсать.       — Пятнадцать.       — Вохемнатать.       — Пятнадцать.       — Семхнацать, — старуха покраснела, и глаза её заблестели от влаги. Решила разыграть несчастье.       — Семнадцать и это колечко за три, а не за пять.       — По хукам и катис вон!       После удачной покупки, я пошла дальше, чтобы найти Бекки. Кругом были люди, задачка была довольно сложной.       — Аня!       Бекки как всегда облегчила мне жизнь. Я осмотрелась и увидела, как подруга машет рукой, стоя в очереди.       — Где ты была?       — Купила маску на твой праздник, — я встала рядом с Бекки.       — Здорово, — она улыбнулась.       — Чего мы ждём?       — Я заняла очередь на парное предсказание!       Подняв голову, я прочла надпись на деревянной вывеске:

«Шатёр мадам Крамбе

Узнайте вашу судьбу!»

      — Бекки, это же обман…       Подруга расхохоталась.       — Зато весело, и парочкам дают скидки!       Оглядевшись я убедилась, что мы попали в окружение влюблённых, которые странно поглядывали на нас. Тем временем настала очередь входить на предсказание.       — Но мы же не пара, — пробормотала я, проходя сквозь занавес.       — Как это? Вообще — то дружба одна из форм любви! — громко воскликнула Бекки, и моментально привлекла внимание гадалки.       Мадам Крамбе сидела за столом, обложенным книгами в чёрных кожаных переплётах, в окружении горящих свечей и различных минералов. В шатре было душно, пахло зеленью и специями. Женщина хитро посмотрела на нас.       — Две подружки пришли посмеяться. Посмотрим как бы не заплакали.       Я и Бекки почти одновременно стянули с голов шапки и расстегнули верхние пуговицы пальто.       — Здравствуйте, — поздоровалась Блекбелл. — Можно нам предсказание, пожалуйста?       — Садитесь.       Мы послушались и сели напротив гадалки, что-то прозвенело в правое ухо. Я обернулась и увидела чугунную клетку, в которой билась крыльями белая птица.       — Его зовут Оскар, — мадам Крамбе ответила на ещё не заданный вопрос. — Сородичи заклевали его до полусмерти и лишили одного глаза.       — Ворон! — удивилась Бекки. — Почему птицы повели себя так жестоко?       — Они не признали его, потому что он другой. Впрочем, люди поступают также.       В горле и глазах защекотало. Я проморгалась, чтобы прогнать эти ощущения.       — Кажется, я почти заставила вас плакать, — усмехнулась женщина. — Давайте начнём.       Мадам взяла в руки толстую колоду и начала перемешивать карты. На тонких белых пальцах сияли золотые кольца. Гадалка что-то шептала себе под нос, вздыхая. Бекки взяла меня за руку и сжала её, чего-то испугавшись.       — Сначала я попрошу рассказать о вас, начнём с тебя, кошечка. Кто ты? — на столе открылась первая карта.       Бекки напряглась ещё сильнее.       — Туз кубков, — гадалка улыбнулась. — Ты наслаждаешься своей жизнью, маленькая царевна. Королева пентаклей. Любимая и в достатке, да, многие хотят быть на твоём месте, и многие будут желать тебе зла. Десятка мечей. — на карте был изображён человек проткнутый острыми лезвиями. — Внимательно подбирай людей в своё окружение, девочка. Однажды с тобой очень плохо обойдутся.       — Чего? — взвизгнула Бекки. — Когда это случится?       — Я не смотрю сроки, и не проси. Тебе нужно научиться терпеливости, — мадам Крамбе вернула карты в колоду и вновь начала перемешивать их. — Теперь ты, — она перевела взгляд на меня. Чёрные рисованные брови и длинные стрелки. Весь её образ кричал о мошенничестве, но мы почему-то продолжали сидеть на месте. — Кто ты? — открылась карта, а на ней бесчувственное лицо женщины в белом одеянии. — Верховная жрица! — Расхохоталась гадалка. — Ты знаешь что-то секретное, либо ты сама ходячая тайна.       Я сглотнула.       — Тройка мечей — сердце, проткнутое ножами, удивительный ты ребёнок. Живёшь в конфликте с самой собой, видимо секрет очень страшный.       Дыхание спёрло. Бекки сжала мою руку до предела.       — Восемь мечей, — человек связанный по рукам и ногам. — Ты заложница обстоятельств и не можешь открыться. Не выпускаешь свою силу на волю. И какой же итог? — гадалка энергично мешала карты, пока наконец не остановилась и не взглянула на дно колоды. — Смерть.       — Что? — вырвалось у меня в испуге.       — Смерть, — мадам пожала плечами. — В метафоричном смысле. То как ты сейчас живёшь — этому настанет конец. И уж какой он будет, это не кому не известно.       Мы вылетели из шатра как ошпаренные. Бекки едва успела оплатить услугу, когда я почти убежала.       — Ань, ну чего ты так испугалась? — спросила подруга, еле догнав меня.       — Ничего я не испугалась, — враньё само слетело с губ. — Просто эта шарлатанка меня взбесила. Было совсем не весело.       — Я знаю! — Бекки дёрнула меня за плечи, заставив остановиться. — Но ты приняла эту ситуацию слишком серьёзно, — подруга устало вздохнула, — поехали домой?       — Да!       Мы направились на выход, смеркалось, зажгли фонари. Я притормозила у танцевальной площадки в надежде ещё раз увидеть того юношу.       — Любовной весны!       Я повернулась на звук и действительно увидела его. Как он нежно заправляет пышную ромашку за ухо уже другой девушки.       — День сегодня хуже некуда.       — Ну, такая у него работа, — Бекки похлопала меня по плечу.

***

                   Сегодня в мастерской было много работы. Эскизы Сары утвердили, поэтому наша компания декораторов мучалась с натяжкой ткани на огромные подрамники. И у меня как на зло всё сыпалось из рук.       То рамы падали, то белый шёлк чуть не помыл полы, перепачканные чёрной гуашью. В конце концов Сара вручила мне в руки карандаш и отправила расчерчивать узоры на бумаге.       — Ты сегодня ходячая неприятность, — буркнул Мальком, мне захотелось уронить и его тоже.       — Работа идёт? — спросил Буше, выглянувший из коморки.       — Идёт-идёт! — хором воскликнули мы.       — Так держать, банда.       — Нам не хватает рук, — промычала Сара. — Вот почему этот Алекс бросил ходить?       — Оно и понятно почему, — Мальком грозно взглянул на меня. — Слышь, Аня, извинилась бы перед ним.       — Чего?       — Того! Мы бы с ним намного быстрее управились.       — Вот сам ему это и говори, — я притушила злость, зародившуюся в груди и продолжила вычерчивать фигуры на бумаге.       — Аня! — крикнула Сара.       — Что Аня? — я поднялась и уперла руки в бока. — То, что Алекс спутал личные и рабочие мотивы лишь говорит о его непрофессионализме, а значит такой человек в команде не нужен.       — Так — то ты права, но он же был готов помогать ради тебя. Поэтому я уверена, что если ты с ним поговоришь, то он согласится вернуться.       — Мы сами справимся.       — Не говори глупостей! Есть физически тяжёлая работа, которую мы — девочки не потянем, а один Мальком не справится.       — Какая например?       — Монтаж! Или ты сможешь лазать под потолком?       — Смогу!       — Да? И сколько? Из-за ваших разборок мы теряем ценный ресурс — время!       Я медленно приблизилась к Саре и устрашающе нависла над ней. Это было не трудно, ведь девчонка оказалась ещё ниже чем я. Она вздёрнула подбородок.       — Это не честно, — процедила я, — изначально мы вообще на него не рассчитывали. А теперь, что изменилось?       — Теперь мы столкнулись с трудностями производства. До бала всего два месяца. Ткани должны быть готовы через полтора, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств мы смогли исправить ошибки. Полтора месяца — это шесть недель, мы встречаемся только по четыре раза, то есть у нас всего двадцать четыре дня для того, чтобы всё закончить. И ты, Аня, должна понимать, что будет если мы выбьемся из графика! Поэтому засунь свою самонадеянность куда подальше и попроси Алекса вернуться! — Сара почти кричала, лицо её покраснело, казалось, что ещё немного и из её ушей повалит пар.       — Не моя вина, что он нас кинул! Я не просила его приходить, не давала ему надежды, а вы просите его приласкать и заманить на помощь.       Мальком дёрнул меня за плечо, заставив повернуться к нему лицом.       — Кстати, если бы сейчас не тратили время на бесполезный спор, — продолжила я, — то сделали бы намного больше работы!       Мальком отступил от меня и выдохнул, видимо признал поражение.       — Ты права, Аня, ты не пойдёшь к Алексу…       Я ликующе улыбнулась.       — Мы пойдём к нему вместе, — закончила Сара. — Завтра, на большой перемене.       Александр Фогель был обнаружен библиотеке, он внимательно вчитывался в философский трактат, когда наша банда бесцеремонно подсела к нему за стол. Юноша оторвался от чтения и удивлённо застыл, взглянув на нас.       Голубые глаза, словно тронутые коркой льда, часто заморгали. Алекс покраснел и смущённо буркнул:       — Привет.       — Мы будем кратки, — сходу начала Сара, — ты должен вернуться в мастерскую и помочь с декорациями для бала дебютантов.       То ли от стыда, то ли от страха Фогель раскраснелся ещё сильнее и опустил взгляд.       — Нет.       — Да.       — Не просите, я не могу.       — Почему?       — Я не хочу никого… — голос юноши задрожал, глаза сверкнули из-под белёсой чёлки. Всем стало очевидно, что он имел ввиду.       Мальком прокашлялся, привлекая моё внимание, мотнул головой и жестом велел переговорить с Алексом, потянул Сару за плечо, и они скрылись.       Долбанные обманщики, всё равно кинули меня с ним один на один.       — Алекс, посмотри на меня.       — Не хочу! Я уже понял, что не нравлюсь тебе.       — Это здесь не причём. Нам правда нужна твоя помощь, рабочих рук не хватает, а за тебя поручился сам Буше.       — Ты не понимаешь, — Фогель яростно захлопнул книгу. — Тебя не отвергали, мне очень тяжело сейчас находиться рядом с тобой. — Парень начал закидывать вещи в портфель и отодвигать стул, чтобы выйти из-за стола. — А ещё мне стыдно и жаль, потому что я принёс тебе много хлопот.       Я схватила юношу за руку и наконец добилась нужного эффекта.       — Алекс, — шёпотом, — сейчас ты можешь убавить мне хлопот, помочь и загладить свою вину, — я слегка провела пальцами по его розовым костяшкам и слезливо посмотрела в глаза. — Нам сейчас очень тяжело, пожалуйста, прими ответственность.       Огорошенный Алекс отскочил от меня как ошпаренный.       — Не делай так!       — Молодые люди, покиньте библиотеку! — раздалось на весь читательный зал.       — Уже уходим, — Алекс рванул к выходу, я поспешила за ним.       Едва мы вышли в коридор, я крепко схватила парня за локоть, заставляя остановиться.       — Послушай меня внимательно! Это ты пришёл к нам и заявил, что любишь рисовать, Буше дал тебе шанс. Что сделал ты? Спутал личное и рабочее. Разочаровался в любви и кинул нас выгребать самостоятельно! А теперь плачешь о том, что тебе тяжело и жаль. Я забуду о том, что между нами случилось, а ты засунь свои чувства куда по дальше, возьми ответственность и выполни то что должен. Дай мне повод проникнутся хоть какой-то симпатией к тебе.       Алекс осторожно оторвал мою руку от себя.       — Извини, — бросил он, не глядя, и ушёл.       — Это полное фиаско, — сказал Мальком, выглянув из-за стены. — Теперь он точно и на пушечный выстрел к мастерской не приблизится.       — И пусть, — Сара слегка приобняла меня, — Аня была абсолютно права, мы сами справимся, будем усерднее трудиться, такой человек в команде не нужен.

***

      Дома, после ужина, я поставила чайник на плиту, и начала мыть посуду, слушая радио. Тогда — то папа и подошёл.       — Есть информация, пошли присядем.       На журнальном столе лежала картонная папка с документами и логотипом «Эдема» в нижнем углу.       — Что это?       — Личное дело одного из одноклассников Дэмиана, — отец раскрыл папку, на первой странице документа было напечатано чёрно-белое фото. — Александр Фогель — один из главных подозреваемых в готовящемся покушении.       Сердце пропустило удар, уши заложило, стало трудно дышать.       — Что?       — Мы долго искали следы, всё было слишком чисто, всё кроме одного. Юноши, который не покидает общежития даже по выходным. Я много следил в школе и ничего странного не замечал, пока не обратил внимание на детали. Они не сходятся.       Задрожала крышка чайника.       — Александр Фогель появился из ниоткуда около двух лет назад. Вступительные экзамены проводятся в возрасте шести лет, иначе попасть в школу невозможно. Биография парня ложная от начала до конца. Дантиста Фогеля, предполагаемого отца, не существует. Миссис Фогель тоже лишь фантазия. А вот мальчик, скрывающийся под маской неуверенного симпатяги, вполне. Вопрос зачем? И кто его курирует? Очевидно, что один из работников администрации и приёмной комиссии является подосланным шпионом. Но какая организация имеет настолько большое влияние, что провернув всё это осталась незамеченной?       — Вражеское государство? — с ужасом спросила я.       — Наоборот! — воскликнул папа, — Против Донована Десмонда ведётся внутриполитическая интрига и Дэмиан — один из рычагов давления. А Александр Фогель — подставное лицо, которое в будущем возьмёт всю ответственность на себя.       Раздался свист. Вода вскипела.