Этюды счастья

      — Кто-то собирается убить Дэмиана Десмонда.       В гостиной стало тихо, лишь часы тикали в такт с моим пульсом. Мама застыла в кресле, она сидела против солнца, откидывая на журнальный столик короткую тень. Папа подносил кружку к губам и остановился на полпути.       — Вот тебе и доброе утро, — ответил он, сделав глоток кофе.       — Ты прочла чьи-то мысли в школе? — Мама подлетела и встревоженно ощупала моë лицо.       — Бонд показал.       — Вот, чëрт! — крикнули родители одновременно.       — Расскажи подробнее.       Я села рядом с папой на диван, мама подала чашку какао и тарелку с завтраком, но аппетита после кровавого сна не было.       — Это случится на балу дебютантов в мае, скорее всего под конец торжества. Дэмиана застрелят.       — Бог мой! — мама распахнула рот в изумлении. — Лойд, мы должны сообщить его родителям.       Папа остался спокойным, лишь слегка нахмурился, думал.       — Мы не можем рассказать напрямую. Тогда возникнет вопрос откуда у нас вообще эта информация? Боюсь, что вся страна узнаёт, что наша дочь — телепат прочла мысли нашего пса, видящего будущее.       — Что мне тогда делать? — спросила я, зарывшись руками в волосы, в глазах застыли слëзы.       Папа заметил и успокаивающе погладил меня по голове.       — Даже не думай ввязываться в это дело. Я сам всё решу.       — Но…       — Никаких но, Аня, ты и так сделала достаточно. Просто продолжай спокойно учиться, больше от тебя ничего не нужно.       — Папа… — я расплакалась и уткнулась лицом в его плечо.       — Отец прав, Солнце, — мама обняла меня сзади, успокаивая теплом своего тела. — Это не твоë дело.       — Я так не хочу, чтобы он умирал… — взвыла я. И голос был точно не мой, глубокий, поднимающийся из нутра.       — Ну-ну-ну, успокойся. Никто не умрёт, я всё улажу. — Папа продолжал гладить меня по голове, а потом слегка отстранил от себя и вытер слёзы с моих горячих щёк. — Клянусь.       Я продолжала всхлипывать, делала глубокие вдохи и ловила лицом прохладный воздух. Я не на шутку испугалась, раскалённым тавром в памяти выжгли полуживого плачущего Дэмиана, молящего о спасении. Он смерти не заслуживает совсем, едва восьмой класс закончит, дел то ещё о-го-го, и тридцати процентов не выполнил.       — Попей водички, Анечка.       Приняла стакан, сделала глоток, холодный ручей побежал вниз по горлу в мягкий живот, равняясь с температурой тела. Стало легче. Поставила стакан, мама взяла мою руку в свою.       — Всё будет хорошо. Мы найдём способ предупредить семью Дэмиана, и они смогут вовремя его защитить, — успокаивающая улыбка. — Пожалуйста, просто продолжай жить как обычно.       — Хорошо, — пообещала я и шмыгнула носом в последний раз.       Новое платье сидело отлично, холодный шёлк струился по телу розовым блеском, тончайшие кружева словно плющ обвили руки, а пахло то как! Швея подложила в коробку мешочек с засушенной лавандой. Бекки не прогадала, спасибо ей. Даже мутное зеркало не съедало роскошество наряда. Волосы собрала в высокий узел, на шее жемчужная подвеска, подарок мамы на четырнадцатый день рождения. Я улыбнулась отражению. В старом зеркале я была совсем другим человеком, принцессой, дореволюционной эпохи, или феей, покинувшей Неверленд. На мгновение ужаснулась тому, что красивый наряд способен вылечить любую тревогу, но на долго ли?       Я посмотрела в окно. На город опустились сумерки, фиолетовое небо сделало таким и снег. Суббота славный день, а воскресенья ненавижу! Завтра придётся попотеть над домашним заданием, на жизнь есть лишь сегодняшний вечер. Раздался стук.       — Ты готова? — в комнату вошла мама, красное пламя ткани ослепляло. Она оглядела меня нежным взглядом — Замечательно выглядишь! Покрутись, пожалуйста.       Я послушалась и сделала медленный поворот, чтобы мама смогла получше рассмотреть.       — Ну красота-красота, поверить не могу, что ты уже такая взрослая.       — Ты тоже очень красивая, это бархат, да? — пощупала длинный широкий рукав, подушечки пальцев зачесались от наслаждения.       — Да! Представляешь, папа подарил. Я то ничего не знала, говорила, что одежды полно и ничего не надо, а он взял и подарил!       — Девочки, вы собрались? — папа заглянул в приоткрытую дверь. Ни дать ни взять красавец, уложил назад волосы да надел лучший смокинг, чёрный, конечно чёрный. — Какие вы у меня прелестные, — он подошёл и приобнял маму за плечи. — Водитель ждёт внизу.       — Так всё, выходим-выходим, — мама засуетилась и направилась в прихожую, — Аня, выключи свет.       Мы добрались, когда небо стало кобальтовым и зажгло мелкие звёздочки. Приподняла подол платья, чтобы не намочить его в снегу, на ногах лёгкие туфли, холодно, лишь тело надёжно защищено толщей выходного пальто. Благо пройти нужно совсем немного. Папа и мама впереди, взявшись за руки. Их силуэты очерчивали цветные огни ресторана. Любоваться ими было самой приятной привычкой. Сильные, любящие, здоровые. Может ли быть что-то прекраснее?       Ресторан встречает теплом, блеском мраморного пола, пением хрусталя и живой музыкой. Наш столик находился на втором уровне у самого балкона, идеальная позиция для наблюдения за сценой внизу.       Я ела медленно, стараясь прочувствовать языком каждую частичку пищи. Хорошая еда даёт чувство сытости и лёгкого наслаждения, а великолепная заставляет тебя чувствовать. Тепло, любовь, огонь специй, кислоту лимонного сока, хруст корочки, шелест деревьев, на которых вила гнёзда перепёлка.       — Смотрю на вас и не верю своему счастью, — мама сделала глоток шампанского. — Кто бы мог подумать, что жизнь сделает мне такой подарок.       — Йор, — папа осторожно взял её за руку, — Милая, не пей много, пожалуйста.       Мама вспыхнула.       — Эй! Я вообще-то вам в нежных чувствах признаюсь!       — Папа неправильно выразился, — успокоила я её. — Пожалуйста, продолжай.       — Я хотела сказать, что вы двое — самое дорогое, что у меня есть. Пожалуйста, помните про это всегда, — из глаза выпала маленькая жемчужинка-слезинка, мама тут же смахнула её.       Мы с папой переглянулись и улыбнулись друг-другу, всё-таки, мама была эталоном очарования, особенно когда сделает глоточек шампанского.       — Что за мальчик подарил тебе цветы? — мама резко сменила тему и осушила бокал.       Я молчала, внимательно всматриваясь в лица родителей, они ждали ответа, не стараясь скрывать своë любопытство. А что именно я должна им рассказать? Что Александр знатно достал, и я больше всего на свете хочу, чтобы его не стало? А я всё-таки очень этого хочу, и боюсь, что родители могут это устроить.       — Знакомый.       Глоток вишнёвого сока.       — Знакомый? — переспросил папа.       — Да.       Кусочек хлеба застрял в горле.       — В Эдеме принято дарить цветы просто знакомым? — подключилась мама, хитро улыбаясь.       — нунеточтобы… — бормочу себе под нос. — Понимаете, он мне не нравится совсем, а ему наоборот, вот и выходит ерунда полная!       — А, ну раз ерунда, то ничего. — Папа развёл руками. — Но если он вдруг тебе понравится, знай, что мы с мамой не против.       — Его родители дантисты, хорошая семья… — мама моментально замолкает, поняла, что сболтнула лишнего.       — А от куда вы знаете, что его родители дантисты? — перехватила инициативу в свои руки, теперь моя очередь задавать неудобные вопросы. — Папа, ты, что собрал на него информацию?       — Каюсь, — кивок головой.       — Милая, прости, пожалуйста, — мама виновато сжалась, пряча яркость своего наряда. — Мы не хотели влезать, просто ты ходила целыми днями уставшая, ничего не рассказывала, и мы немножко заволновались…       — Просто мы хотели убедиться в том, что этот мальчик безобидный.       — Ну и как убедились?       — В общих чертах, да.       — Он не такой уж и приличный, позволяет себе много лишнего, поэтому и не нравится мне.       — Ах вот как.       — Только скажи, если снова будет доставать и я сделаю всё для того, чтобы его не было рядом, — сказал папа серьёзным тоном.       — Идёт, — согласилась легче чем следовало, и настроение резко поднялось.       Спустя время атмосфера переменилась. Музыканты заиграли энергичную мелодию. Папа взял маму за руку и утащил вниз танцевать. Я осталась за столом, подъедала сладости и рискнула пригубить мамино шампанское. Сладкое, колючее, совсем как она.       Родители танцевали, окутанные горячим светом и толпой. Папа вёл маму в самую гущу, заставляя быстро переставлять ноги и забыть о всяком стеснении. Она улыбалась, он горел, они жили.

      ***

      — Мальком, Аня, подойдите-ка ко мне. — Буше сидел в своём излюбленном кресле, которое, по ощущению, было больше самого мужичка раза в два, и попивал чай. — У меня к вам серьёзный разговор.       Мы стояли тихо, не шевелясь и не задавая вопросов. Мальком аж затрясся от волнения, впрочем, и у меня сосало под ложечкой. Буше задержал нас после занятия, не к добру.       — Имперская академия художеств объявляет набор студентов на подготовительные курсы, — пауза, — Я рекомендовал вас двоих.       Внутри взорвался фейерверк, одна лишь мысль об академии заставляла сердце биться чаще. Все мало-мальски рисующие люди знают, что попасть туда всё равно, что выиграть лотерею. А меня порекомендовали, порекомендовали!       — Что? — из Малькома словно душу выкачали.       — То, — Буше выдохнул. — Я вас ничему большему не научу, а продолжать вам нужно. Но есть загвоздка, дети, очень жирная загвоздка. — Учитель встал и пошаркал к окну. Едва поднявшаяся в груди радость вновь стихла. — Курсы как и дальнейшее обучение стоят больших денег.       Естественно.       — И зачем вы нас рекомендовали? — встрепенулась я. — Вы же знаете, что наши семьи не смогут себе это позволить.       — Есть лазейка, — поставил пустую чашку на подоконник. — Стипендиаты Эдема, при условии успешного прохождения вступительного испытания, имеют право на бесплатное обучение.       — чтобего… — выплюнула я.       — Это же просто прекрасно, — Мальком широко улыбнулся и расправил плечи. — Мне всего-то одна стелла осталась!       Я вытаращила глаза.       — То есть ты всё это время поливал стипендиатов грязью и послушно собирал звёздочки? — упёрла руки в бока.       — Я не такой как они.       — Лицемер.       — Лучше о себе подумай, — юноша ехидно усмехнулся.       — Отвянь, — небрежно махнула рукой.       — Грубиянка.       — Прекратите! — прогремел Буше. — В общем, вступительные в июле, до этого момента будьте добры заработать оставшиеся звёзды. Иначе будете куковать в этой мастерской до выпуска. Академия принимает девушек и юношей в возрасте пятнадцати лет, профукаете такую возможность и поступить после школы станет почти невозможным. Академия ценит лишь тех, кто заранее обучен их стилистике рисования и живописи, то есть в первую очередь они рассматривают абитуриентов с подготовительных курсов.       — А как же Сара? — внезапно поинтересовался Мальком.       — Она сказала, что не хочет заниматься рисованием после школы и, что студии ей хватает, — учитель пожал плечами. — А вот вы двое совсем другое дело.       Эдемовская библиотека была воистину чарующим местом. Огромная, облицованная кедром, с бесконечным лабиринтом книжных шкафов, под самый потолок, лакированными столами и высокими витражными окнами. Читать я не любила, но приходить сюда было большим удовольствием. Запахи, шелест страниц, царапание ручкой по бумаге.       — На сколько реально заработать четыре стеллы до конца семестра? — шептала вопрос почти в ухо Бекки. Она почитывала какой-то роман, а я писала доклад на естествознание.       — Нереально. Дай бог, хоть одну получить, — ответила подруга, не отрываясь от чтения.       — Плохо.       Бекки отвлеклась и с подозрением посмотрела на меня.       — Ты что собралась в имперский класс?       — Не совсем.       — А что тогда? — взгляд её становился всё острее, и я не выдержала.       — Мне нужно получить стипендию, чтобы попасть на курсы в академию художеств.       Бекки сдулась, как воздушный шарик, заправила длинную прядь волос за ухо и нахмурилась.       — Всё нормально? — успокаивающе погладила её по плечу.       — Мне теперь тоже придётся собирать чёртовы стеллы! — взорвалась она.       — Тебе-то зачем?       — Как это, зачем? Я не выдерживаю общества если в нём нет тебя.       — Бекки, — я схватилась за сердце, смахнув воображаемую слезинку с щеки. — Я всё равно не смогу заработать их до июля.       — Сможешь, мы как-нибудь выкрутимся! — она величественно сжала кулак и захлопнула книгу. — Если ты действительно хочешь в академию, то нужно попотеть.       — Ты права, конечно. Но я даже не представляю с чего начать.       Мы зависли, стало слышно как остальные ребята перелистывают страницы, как разбилась об снег сосулька, как кто-то прокашлялся прямо за спиной.       — Прошу прощения, я случайно подслушала ваш разговор. — Кларисса, бесконечно красивая и вежливая Кларисса, стояла у шкафа, держа толстенький томик в руках. В чёрной мантии, поверх которой блестели не менее чёрные волосы.       — Леди Кларисса, — поздоровалась я, присев в реверансе. Бекки насмешливо хмыкнула. — Познакомьтесь с моей дорогой подругой, леди Бекки Блекбелл.       — Очень приятно.       — Простите, мы шумели.       — Вовсе нет, просто я оказалась слишком близко. Значит, вы девочки, решили попасть в стипендиатский класс?       — Да.       — Могу помочь. Я состою в студсовете. Занимаюсь консультацией учеников.       Мы вновь оказались за столом, Кларисса осторожно огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.       — В общем, в этом полугодии одновременно три человека могут получить стеллу за городской забег, это будет в апреле. — Кларисса наклонилась к нам и заговорила ещё тише, — Заявки принимают до второго февраля, то есть через неделю запись закроют, поторопитесь. Первые три победителя будут награждены мэрией и стеллой, если являлись представителями эдема. Пока, что всё, но я могу разузнать побольше. Сколько стелл вам нужно получить?       — Мне ещё две, — отвечает Бекки.       — Чудно, — кивает Кларисса. — Это будет относительно легко. Стипендиатка выжидающе уставилась на меня.       — Четыре, — стыдливо призналась я.       — Оу. А тут уже сложнее. — Кларисса достала блокнот и начала что-то в него записывать. — Узнай сколько волонтёрских часов ты уже отработала, есть шанс получить стеллу за тысячу часов. Ещё ты занимаешься балом дебютантов, одному из оформителей обещали звезду за выдающиеся успехи…       — Едва ли это буду я.       — Что ж, постарайся, — ручка безжалостно процарапала молочный лист блокнота, Кларисса поставила точку. — А ещё, девчонки, есть личное достижение. Аня — художница, а ты Бекки кто?       — Фехтовальщица, — самодовольно усмехнулась подруга, закинув руки за голову.       — Чудно. Значит я подыщу тебе турнир пожирнее, а Ане какой-нибудь конкурс. Дальше дело только за вами. — Стипендиатка вырвала исписанный лист и вручила мне.       — Здесь все возможные варианты. Если не выйдет с личным достижением, рекомендую обратить внимание на конкурс стихосложения на древнем языке. Удачи, девочки. — Кларисса ушла, оставив после себя лишь аромат свежести и чувство неполноценности.       Мы с Бекки помолчали некоторое время. Подруга была похожа на чистый лист, спокойная ненагруженная и вместе с тем пустая. Бекки никогда не стремилась в стипендиатский класс, но природные ум и таланты постоянно давали о себе знать. Она получала стеллы с завидным постоянством, пока не заметила, что я сильно отстала, и тогда начала намерено проседать. Задерживала домашние работы, контрольные писала чуть выше среднего, хотя точно могла выдавать лучший результат. Бекки говорила, что ей поднадоела учёба, из-за увлечённости фехтованием, но я нарушила обещание и прочла её мысли, именно после этого случая поняла, что жить в сладком неведении намного легче чем видеть всё насквозь.       — Ну и влипли мы.       Нет, только я.

***

      Кабинет студсовета был просторен и светел, находился на верхнем этаже и дышал роскошью. Это тебе не духота мастерской. Я была здесь лишь единожды два года назад, когда получила неуд за итоговую контрольную, писала заявление с просьбой о пересдаче. Кто бы мог подумать, что теперь я приду ради поступления в стипендиатский класс.       — Нуссс, — протянул большеротый мальчишка в круглых очках, посмотрев моё досье. — Шансы невелики, — он высокомерно осмотрел меня с головы до пят. — Ты же понимаешь?       — Да, — ответила тихо, стыдливо опустив глаза в пол. Я прекрасно понимаю, но мне не нужен Эдем, мне нужна «Берлинтская академия художеств». На школьных уроках я не стою ничего, а когда рисую, чувствую, что наконец-то поднялась выше остальных. Тщеславие, чтоб его, двигатель культурного прогресса.       — За последние три года, ты не получила ни одного знака отличия. Почему?       — Не знаю, устала, наверное.       Мальчишка хмыкнул, стало ясно, что мой ответ его не устроил. Этакий высокомерный мышонок в чёрно-красной мантии с золотой застёжкой. Гордость Эдемовской исключительности. Уверена, в глубине души стипендиаты завидуют тем, кто позволил себе выдохнуть, просто жить и учиться в своё удовольствие. Быть тем, кто раз за разом выдаёт удовлетворительный результат и просто идёт дальше — ключ к психической уравновешенности.       — Ты понимаешь, что уставать в имперском классе нельзя?       — ДА, — ответила громче, чем следовало. — Пожалуйста, назовите количество волонтёрских часов, которые нужно отработать?       — Стремишься получить стеллу настолько простым способом?       — Именно, — проглатываю раздражение и мило улыбаюсь. — Пожалуйста, назови количество часов.       — Восемьдесят четыре, — наконец выплёвывает он.       — Я не понимаю твоего настроения, неужели возможное количество стипендиатов как-то ограниченно?       — В этом и проблема, его никак не ограничивают. Из-за этого всякая шпана, вроде тебя считает, что имеет право сюда попасть. Знаешь, что делают такие как ты? Ищите лёгкие пути, изворачиваетесь и тем самым обесцениваете труд тех, кто работал не покладая рук. А руководство пожимает плечами и говорит, что всё было честно.       — Я не шпана!       — Да что ты? Оценки свои видела? Ни одной контрольной написанной выше шестидесяти баллов, и это за восемь лет обучения.       — А ты всё считаешь баллами? — голос дрожал. — Ты не знаешь меня, не видел всех мучений!       — Каких ещё мучений, умоляю…       — Увидимся будущей осенью на занятиях. Я пошла, спасибо, что сделал свою работу!       В своё оправдание могу сказать лишь то, что гордыня порой говорит вместо меня всё, что вздумается. Какая к чёрту будущая осень? Мне бы волонтёрские часы отработать, а уже потом угрожать засранцам перспективой того, что они будут видеть меня каждый день. Но возможно оно к лучшему? Я скорее забуду, что такое сон, отдых и буду проводить всё свободное время за зубрёжкой, чем позорно отступлю от своих слов.       На доске волонтёрских объявлений негусто. Как правило, ученики дежурят здесь каждое утро вторника, чтобы урвать себе свеженькую работу поприятнее. Я пришла в обед четверга, разумеется всё более менее сносное расхватали.       «Помощь на школьной конюшне.» — Мимо. Я не в том положении, чтобы выпендриваться, но навоз чистить не хочу.       «Дом престарелых в Вест-Сайде, нуждается в сиделках…» — НЕТ! Такие места ищут бесплатную рабочую силу, и используют её как вздумается.       «Детский приют, ищет помощника, для игр с малышами на воздухе» — Идеально!       Потянулась к объявлению, но кто-то сильно толкнул меня вбок, чужая бледная рука сорвала бумажку прямо перед носом. Посмотрела на своего соперника. Мальком, чтоб его!       — Ты засранец! — прошипела сквозь зубы.       Парнишка лишь пожал плечами.       — Прости, Аня, но я тоже не хочу чистить конюшни и выносить горшки стариков.       — Это не честно! Я нашла первой, мне нужнее. У тебя уже семь стелл, заработай последнюю любым другим способом. — Я метнулась к Малькому, чтобы отобрать объявление, но он поднял руку вверх и цель стала недосягаемой. Мальком высокий, я — нет. Мальком сильный, я — нет. Заветный листочек завис под потолком, крепко схваченный костлявой рукой.       — Это самый простой способ, ты и сама знаешь, а ещё аттестацию на отлично закрыть нужно, выставить работы в конце года и оформить чёртов балл дебютантов, у меня нет времени возиться ещё и с этим.       — Мальком!       — Прости, но каждый сам за себя, — он отвернулся и ушёл.       — Только подойди ко мне с просьбой о помощи, ты убогий мальчик жу-жу!       — Подожди до вторника, секретарь вывесит новые объявления.       По закону подлости, во вторник, меня сильно задержали после первого урока, учитель говорил со мной о слабеньких успехах на последней контрольной и порекомендовал больше заниматься самостоятельно. Ничего нового, спасибо за трату времени. К тому моменту как я подошла к доске, она стала полупустой. И снова эти бесконечные конюшни, дома престарелых и доставка почты в Гетто. АААААА!       Рядом стояли две девочки семиклассницы и что-то обсуждали между собой. Я выискивала глазами хоть какую-то надежду на лучшее, пока наконец не заметила ещё одно объявление, как будто специально спрятанное среди чернорабочего шлака.

      «Уборка библиотеки и сада. Г-жа Вронская. Лейн Стрит, 14.

Обновлено 31.01.1957 »

      Обновлено! Это значит, что объявление уже вывешивали, но никто не взялся. Почему? Неважно! Быстро сорвала бумажку, пока опять какой-нибудь долговязый не толкнул в бочину. И уже было пошла со спокойной душой в студсовет, чтобы подтвердить начало волонтёрской деятельности, но столкнулась с обеспокоенным взглядом девочек.       — Лучше не нужно! — заговорщицки сказала одна из них. — Ходит слух, что старуха ненормальная!       — Ну это же только слух.       — Это очень серьёзно. Нашей однокласснице рассказал сам…       — Кто?       — Дэмиан Десмонд, — шелестящий шёпот и глубокий взгляд в самую душу.       — Девочки, вы такие доверчивые, — Я фыркнула и наконец радостно зашагала вперёд.

***

      После четвёртого урока, на большой перемене я всё же смогла уладить вопрос о волонтёрстве и записалась на городской забег. Мальчик-мышонок недовольно поморщился, но заявления принял. Итого две из четырёх звёзд у меня возможно будут.       Когда я рассказала родителям о том, что мне очень нужно поступить в имперский класс, они были слегка обескуражены потому, что три года назад я ясно дала понять, что больше не хочу заниматься этим вопросом. Однако, папа выразил радость, что теперь у меня есть чёткая цель. Скорее всего папе стало спокойнее от того, что я больше не переживала, из-за открывшегося будущего, так сильно, а отвлеклась на проблему, которая касается именно меня. Но всё было не совсем так.       Всякий раз, когда я замечала Дэмиана Десмонда, внутри всё сжималось от тревоги. На прошлой неделе, поговорив с ним, а перед тем расплакавшись из-за него же, я быстро убежала в школьный туалет, желчь вышла из меня с мерзким звуком кашля и обрывчатых вдохов. Родителям я не рассказала, понадеявшись, что это единичный случай, была права. В тот вечер я так и не села за домашку, легла спать пораньше. Наверное это было самое правильное решение за всю жизнь.       В общем коридоре было светло. Ученики общались между собой, сгруппировавшись в небольшие кружки, сидели на подоконниках, повторяли конспекты или читали. В больших окнах было видно как неспеша падает пушистый снег. Наконец можно немного выдохнуть. До урока оставалось ещё десять минут. Нужный кабинет находился совсем близко. Я отнесла вещи в класс, подготовилась к уроку и отправилась на поиски Бекки.       Едва я вышла из кабинета тут же столкнулась с ним. Чёртов Александр Фогель, натуральный псих, от которого хочется держаться подальше. Парень стоял совсем близко и возвышался надо мной. Видимо он специально шёл к классу, чтобы встретиться. Александр открыл рот и начал.       — Леди Форджер…       А я убежала.       Быстрая и ловкая, пустилась в самую толпу, чтобы запутать следы. И самое нелепое то, что Александр побежал за мной.       Учеников было очень много, пару раз я в кого-то врезалась, пару раз отдавила ноги, пару раз (больше) в спину посылали проклятия. Извините, простите, куда прёшь, дура? АЙ! Нога! Коза! Что ты тут устроила? Простите, но единственный шанс на спасение — это затеряться среди вас всех. Девочек и мальчиков в одинаковой форме.       Я оглянулась, светлая макушка маячила позади, уверенно приближаясь. ДА ПРЕКРАТИ ТЫ УЖЕ! Всё расскажу папе. Вперёд и только вперёд, сквозь людей да толщу воздуха. Туфли на ногах пружинили, гетры сползли вниз, увидит кто-нибудь из администрации и схлопочу тонит. И даже это не так страшно, как Алекс, дышащий в спину. Думаю, убегающая девушка — верный признак того, что ты ей не нравишься.       Впереди лестница, вниз начальная школа, вверх этаж стипендиатов. Одно дело попасться стипендиатам, другое малышам, пулей вниз, перебирая ноги быстро и ловко.        Пробегаю ещё немного и попадаю в галерею ниш, прикрытых тяжёлыми занавесками. Боже, храни Эдем за любовь к излишней вычурности! Шаги позади становились всё громче, я по-кошачьи юркнула за одну из занавесок, осторожно, стараясь не раскачивать ткань, сделала несколько шагов назад, успокаивая дыхание. Пока не упёрлась во что-то тёплое, мягкое и явно живое. Развернулась. Конечно, Дэмиан Десмонд собственной персоной, сидел на полу с книгой в руках. Вообще вся ниша оказалась мини-библиотекой, видимо в них хранили все методические и учебные пособия для учеников начальной школы.       — Что ты…?       Вопрос так и повис в воздухе потому, что я резко села на корточки и прикрыла его рот ладонью. Дэмиан выглядел по меньшей мере взбешённым, покраснел нахмурился и выжидающе уставился на меня. Я лишь прислушивалась к звукам в коридоре и стуку сердца. Прошло несколько минут, прежде чем я поняла, что шаги прекратились. Либо Александр потерял след, либо решил отстать. И тот и другой вариант, меня вполне устраивали. Осторожно убрала ладонь с лица юноши, услышала его тяжёлое дыхание, увидела странный блеск в глазах и поняла насколько близко к друг другу мы оказались. Я шлёпнулась на задницу и отползла от Дэмиана как можно дальше. Тошнота вновь подступила к горлу.       — Прости пожалуйста.       — Что ты тут устроила? — юноша склонил голову на бок, краснота схлынула с его лица. Замечательно, значит кричать не будет.       — Я пряталась от кое-кого.       — От Алекса, да? — Дэмиан поднялся на ноги, поднял портфель, котором сидел и спрятал в него книгу.       — Да. А как ты понял? — проглотила ком в горле.       Парень навис надо мной и протянул руку, помогая подняться.       — Он довольно навязчиво расспрашивал о тебе. В следующий раз не прячься, просто скажи нет.       — Говорила, ему всё равно, — принимаю помощь и встаю на ноги, но Дэмиан не отпускает моей руки. Голова загудела, в животе зашевелились скользкие змеи ещё немного и меня вывернет прямо ему на ноги. Резко выдернула руку, Дэмиан нахмурился.       — Если продолжит в таком же духе, то тебе следует рассказать родителям, чтобы те обратились в администрацию.       — Да, ты прав, конечно, но не хочется, чтобы всё дошло до такого. Видимо придётся поговорить с ним.       — Дело твоё, — Дэмиан пожал плечами, а потом посмотрел на наручные часы. — Хочешь обрадую? До урока всего две минуты осталось.       — Вот чёрт! — тревога вновь усилилась, я распахнула шторы, Дэмиан выскочил за мной. Мы опрометью пустились к лестнице. Сердце бешено колотилось, слишком много приключений для десяти минут.       — Увидимся, — сказала я, оказавшись на нужном этаже.       Дэмиан ничего не ответил, лишь продолжил бежать вверх.

***

      На следующе утро я лениво плелась по коридору на первый урок, позёвывая в кулак. Классы ещё не открыли, поэтому пространство гудело от голосов учеников. Вчера я всё же успела попасть на урок, ворвалась прямо со звонком, запыхавшаяся и растрёпанная, преподаватель сделал мне выговор, но в администрацию не отправил, глубокий ему поклон. Больше никакой беготни от Александра Фогеля я не выдержу. Сегодня нужно его найти и поговорить,       От толпы отделилась Бекки, идеально опрятная, уложившая волосы на бок, я радостно помахала ей, подходя ближе.       — Привет, как делишки…?       В карих глазах плескалась глубокая тревога.       — Аня…       — Что?       — Вот она! — выкрикнул кто-то. Толпа внимательно оглядела меня.       — Что случилось?       Бекки осторожно взяла меня за руку и повела вперёд, ученики расступились, пропуская нас.       Я с ужасом посмотрела вверх.       На кирпичной стене огромными красными буквами было написано:             «У АНИ ФОРДЖЕР ЕСТЬ СТРАШНЫЙ СЕКРЕТ…»       Стало тихо. Я больше ничего не чувствовала.