О выборе

      Рани улыбнулась.       — Госпожа Чауха-ан, — привычно растягивая фамилию, произнесла она.       Приянка, видимо, всё никак не могла совладать с удивлением и смотрела на Рани большими глазами. Она выглядела так, будто перед ней внезапно привидение появилось или ещё что. Но спустя минуту, кажется, наконец смогла прийти в себя и смотрела на Рани уже спокойно. Даже улыбнулась и шагнула ближе.       — Рани! Я не знала, что ты вернулась. Когда же ты успела? — Затем, совсем собравшись с мыслями и спохватившись, воскликнула: — Ну что ж мы посреди гостиной стоим! Садитесь же, садитесь. Поговорим.       Рани улыбнулась снова, когда Приянка взяла её с Амалой за руки и повела к диванам. Их посадила на один, сама села на другой, ближе к краю и Рани. Обхватила тёплыми пальцами её прохладные ладони и заглянула в глаза. И ощущение было такое, будто они виделись буквально вчера, а не четыре года назад.       — Может, угостить тебя чем? А тебя, Амала? Я скажу Сане.       Сана! Увидеться бы.       — Спасибо, миссис Чаухан, не нужно, — ответила Амала с улыбкой. — Я же недавно с вами поужинала.       — Я не голодна, спасибо, — мягко отказалась Рани и слегка сжала ладони Приянки.       Тем более кое-кто отбил мне весь аппетит, но об этом я, конечно, не скажу.       — Когда же ты вернулась? — спросила та.       — Сегодня утром. Вместе с Амалой прилетела, — ответила Рани. — Как вы поживаете?       — Простите, конечно, что прерываю, — вклинилась Амала и наклонилась вперёд, — но просто вопрос. Вы давно знакомы? А то, смотрю, Земля-то и правда круглая. Думала, иду вас знакомить, а оказалось, что вы уже.       Приянка приподняла уголки губ и посмотрела на неё. Взгляд её стал слегка печальным, пальцы крепче стиснули согретые ладошки Рани, но мягкая улыбка осталась на лице. В такие моменты хотелось обнять её крепко-крепко, чтоб она грусти не знала, но увы.       Так сильно любить детей и не иметь своих — это больно. Поэтому Рани, как и Сана, отчасти заменяла ей дочь, которой у той никогда, к сожалению, не было и не будет. Она не специально заняла эту роль. Сначала они просто, что называется, спелись, потом Рани узнала, что Приянка не может иметь детей, потом пошло-поехало.       Отец не особо обращал на это внимание. Ничего не говорил. Зато Амрита время от времени подёргивало. Но и запретить не мог. Бесполезно было.       Впрочем, некоторые моменты всё равно ускользали из памяти...       — Семью Рани в Калькутте все знают, — сказала Приянка, по-прежнему глядя на Амалу и согревая пальцы Рани. — А мне как-то посчастливилось познакомиться с этой маленькой непоседой. Она дурачилась, убегала от брата, спряталась в магазине с тканями, где как раз была я и разговаривала с торговцем. Она так повернулась, глаза большие сделала и попросила её не выдавать. Но мне и не пришлось. Молодой господин её сам отыскал. — Взгляд её перестал быть печальным. Она даже повеселела. — А потом она будто специально каждый раз оказывалась в том же самом магазине, когда я туда заходила. Вот мы и поневоле стали общаться. Никто этому не препятствовал.       Амала улыбалась, пока слушала рассказ, а когда Приянка договорила — улыбнулась ещё шире. Почти рассмеялась.       — Хотела бы я познакомиться с маленькой Рани, — поиграла бровями она.       — О-о-о, поверь, ты бы не хотела, — покачала головой Рани.       Вдруг Приянка наклонила голову и нахмурилась. Повернув левую ладонь тыльной стороной к себе, внимательно взглянула и провела по ней большим пальцем. Подняла к глазам.       Рани застыла. Она смотрела туда же, куда и Приянка. Туда, где был шрам от пореза. Длинный, пересекающий всю тыльную сторону ладони. Улыбаться перестала. Поджала губы, ожидая вопроса.       — Не хочется делать поспешных выводов, но, Рани, девочка, ты же не?..       Рани округлила глаза. Ей даже в голову не пришло, о чём Приянка могла подумать и какие кошмарные предположения могли поселиться. Она тут же стиснула её ладони и пристально посмотрела на неё.       — Нет! Нет, что вы! — воскликнула Рани. — Богиня милостивая, госпожа Чаухан, даже не думайте. Я не вредила себе.       — Что же тогда с тобой случилось?       Она вздохнула и как-то вся словно сдулась. Обернулась к Амале в невольном поиске поддержки. Когда та ободряюще сжала плечо, Рани вновь посмотрела на Приянку. Вздохнула опять, собираясь с мыслями.       Она отпустила её ладони и слегка отодвинулась назад. Секунду помедлив, сняла рубашку. Вытянула руки вперёд.       От плеч до ладоней мелькали шрамы. Тонкие, широкие, длинные, короткие, яркие, едва заметные. И все — жуткие. Не то чтобы ими был покрыт каждый сантиметр кожи, но мурашки от взгляда на них пробежаться очень даже могли.       Приянка осторожно обхватила пальцами локоть и запястье. Свободную левую руку Рани опустила.       — Полгода назад я попала в аварию, — заговорила она. — Пасмурно было. Холодно. Ливень. Дорога скользкая из-за воды. Таксист с управлением не справился. Помотало нас будь здоров. Впечатались куда-то, чуть в лепёшку не сплющило. Окна вдребезги — отсюда столько порезов. Колено чуть не вылетело. Хорошенько повредила. Головой приложилась хуже всего. Сотрясение. — На мгновение замолчала. Воспоминания короткими вспышками мелькнули перед глазами. — Трёхнедельная кома... Частичная потеря памяти. До сих пор восстанавливается. Так что... если иногда я не буду понимать, о чём вы говорите, — не обижайтесь. — Слабая улыбка. — Просто расскажите.       — Ох, Рани... — сочувственно протянула Приянка, поглаживая большим пальцем шрам на запястье. — Хорошо, что жива.       — Да, я тоже рада, — честно и серьёзно призналась Рани.       — Семья знает?       Ответ был короткий и без продолжения:       — Отец знает.       Приянка вглядывалась Рани в глаза несколько секунд. Потом мягко улыбнулась и ничего не сказала.       Да и не её дело ведь. И Рани даже расслабилась, когда та не стала ничего спрашивать. Иначе вслух пришлось бы говорить, что это всё её не касается. А создавать сейчас напряг как-то не очень хотелось.       — Вы же не против, если я на ночь останусь? — спросила Рани. — У Амалы в комнате.       — Что ты? Конечно нет, — ответила Приянка. — Буду рада, наоборот. И ещё больше обрадуюсь, если останешься на завтрак. С Арьяном увидишься.       Рани улыбнулась.       — С радостью.

***

      — Миссис Чаухан так грустно на тебя смотрит.       Рани хмыкнула. Она аккуратно положила рубашку на спинку дивана, стоящего неподалёку от кровати. Повернувшись к Амале лицом, скинула кроссовки с носками и побрела к кровати.       — Просто я ей была вместо дочери всегда. А своих детей у неё как не было, так и нет. Она привязалась ко мне. Не знаю, что с ней творилось, когда я уехала.       Рани забралась на кровать, полулегла на подушки и расслабленно вытянула ноги. Ощущение было такое, будто она ходила без продыху трое суток подряд, а теперь наконец нашла время присесть. Хотя за день она уже успела и посидеть, и полежать. Но чувство усталости накатило только сейчас.       Заторможенный организм.       — Даже не знаю, хочу ли спрашивать... — с явной неловкостью протянула Амала, стоя лицом к шкафу и переодеваясь в пижаму.       Рани глубоко вздохнула.       — Сама расскажет, если надо будет. — Она отвернулась и перевела взгляд на окно. Через него уже пробивался лунный свет, красиво играя на полу. И только сейчас до неё дошло, сколько времени они просидели с Приянкой. Когда пришли — солнце клонилось к закату, а теперь уже ночь. Вернувшись к разговору, добавила: — Это грустная история.       Рани повернулась вправо, когда с той стороны под весом Амалы слегка продавилась кровать. Потом та без зазрения совести улеглась ей на колени, вытянув ноги поперёк одеяла, и сложила руки на животе. Золотые глаза вопросительно воззрились снизу вверх.       — А у тебя что за грустная история? Что этот гад натворил?       «Этот гад». Эх, Мала, а ты ведь о своём будущем муже говоришь.       Рани отвела взгляд от лица Амалы и по привычке принялась перебирать пальцами крашеные светло-русые пряди. Она слегка оттягивала длинные волосы и задумчиво смотрела на них. Прикидывала, стоит ли рассказывать или всё-таки не надо.       Амала вдруг колющим движением ткнула пальцем под рёбра, чем резко вывела Рани из навалившихся размышлений.       — Подруга, ты меня пугаешь, — с беспокойством проговорила она. — Он же не сделал ничего из ряда вон, да?       Ранил мои нежные сестринские чувства, а так — нет.       — Вы с Приянкой как-то много плохого сегодня думаете, — выгнула бровь Рани.       Амала скрестила руки и один в один повторила выражение её лица.       — Ну, ты же знаешь, у нас натянутые отношения, с тех пор как я уехала, — заговорила Рани. Снова отвела взгляд и принялась играться с прядями. — Я просто не знаю, на что надеялась, когда летела сюда. Мы поговорили, прежде чем мне уходить. Я ему рассказала... В общем, отец просил кое-что сделать, и я рассказала, что сделала. Потому что то, что я сделала, поможет ему. И очень даже. И говорю: «Теперь ты должен сказать, что я молодец». Или что-то такое. И знаешь, что он выдаёт в ответ? «Я бы справился и без тебя». И я просто выставила его из комнаты. И больше даже не хочу разговаривать. Но придётся.       Амала схватила правую руку Рани, обвила горячими пальцами и прижала к своему солнечному сплетению.       — Пусть не врёт, — сказала она. — Не справился бы он без тебя. А что ты сделала, кстати?       Рани самую малость приподняла уголки губ.       — Потом расскажу. — Она взглянула на их переплетённые пальцы. Ладонь уже горела, но её не хотелось убирать. Было так тепло и уютно оттого, как Амала держала её за руку. Рани будто снова сидела у неё дома и жаловалась на какую-то ерунду, а та сжимала её пальцы так крепко, точно предстояло решить вселенскую проблему и она очень поддерживала в этом. Она вернулась в реальность, снова размышляя о разговоре с Амритом. — Знаешь, он ещё и говорил так... таким голосом... Он никогда со мной так не разговаривал. Как будто мы чужие. Он всегда был мне самым родным человеком на свете, а тут...       Рани не смогла говорить дальше. Горло перехватило. Она резко сглотнула и отвела взгляд.       Амала крепче сжала её ладонь.       — В смысле, конечно, я и его могу понять, — продолжила Рани. — Не знаю, как бы себя чувствовала и вела на его месте, если бы моя младшая сестра истерически умотала из дома.       — Ну, знаешь... — вскинула брови Амала и резко села, не отпуская её руки́ и упираясь кулаком в кровать, — это не повод быть таким жестоким. И точно не повод доводить тебя до слёз.       Рани перевела на неё взгляд и вздохнула. Устало улыбнулась.       — Как насчёт того, чтобы лечь спать?       — Ты просто уходишь от разговора, да?       Не хотела бы я, чтобы Амрит потом думал, что я тебя против него настраиваю.       В комнате резко погас весь свет, обрывая разговор и размышления. Амала и Рани опасливо переглянулись, хоть последняя и знала, что перебои и отключение света в Калькутте — дело обычное. Но всё равно было в этой темноте что-то жутковатое и зловещее.       Впрочем, Рани знала, что именно.       Амала, заслышав шорох, резко обернулась. Вгляделась в темноту, задышала чаще, невольно сжала одеяло. Округлила глаза и дёрнула левой ногой к краю кровати, явно подумывая о том, чтобы скорее выйти из комнаты.       Рани невольно засмотрелась на неё. Такой страх был ей не знаком, потому что она с детства знала обо всём. О потустороннем. И не боялась. Тем более рядом всегда был Амрит и держал за руку — чего бояться? А теперь она засмотрелась на... страх? На чувство, которое никогда не испытывала при появлении чего-то нечеловеческого или тёмного. Засмотрелась...       Рани резко сморгнула наваждение. Она обеими ладонями сжала руку Амалы, и та мгновенно посмотрела на неё.       — Я сейчас... Я пойду посмотрю... — заикнулась она, высвободилась из хватки и стремительно слезла с кровати.       Рани метнулась следом.       — Мала, не выходи в одной пижаме! — вылетело из её рта раньше, чем она успела сообразить, что говорит.       Она перепугалась до чёртиков, а я ей про пижаму!       Сердце гулко стучало в груди. Дыхание сбивалось. В голове ещё застряла эта странность — засмотрелась на страх. Засмотрелась. Может, пора к врачу? Проверить, все ли дома? Или отцу рассказать... Вдруг она всё-таки не совсем безнадёжно сумасшедшая.       Рани вылетела в коридор.       — Мала, свет — это обычное... Госпожа Чаухан? — споткнулась она, лишь только завидев Приянку.       Та удивлённо обернулась, стоя теперь между Рани и Амалой. В руке держала горящую свечу, которая освещала небольшое пространство коридора.       — Зачем вы выскочили? — вскинула брови Приянка.       — Свет неожиданно выключился, — принялась объяснять Амала.       — Я не успела сказать, что это обычное дело, — вклинилась Рани и посмотрела на неё. — Тут постоянно перебои электричества. Включат через пару-тройку часов.       Удивление Приянки сошло на нет. Она понимающе улыбнулась и повернулась к Амале.       — Да, так и есть, — подтвердила она. — Не о чем беспокоиться.       — А я ещё... Мне показалось... — неуверенно говорила Амала и отвела в сторону смущённый взгляд. Прокашлявшись, сказала уже спокойнее: — Показалось, что я слышала какие-то... звуки, — и вновь взглянула на Приянку. — Не знаете, что это... могло быть?       Та лишь беспечно махнула рукой.       — Дом оседает. Старый ведь, — ответила она. — Ещё при колонии строили. Просто ночью слышно лучше. В такой-то тишине.       Из испуганной Амала стала заинтересованной. Её брови в лёгком удивлении приподнялись.       — Дом построили, когда Индия ещё была колонией Британии? — спросила она. — Так ему уже... больше пятидесяти лет, получается?       Рани невольно улыбнулась. Такая Амала всегда веселила её. Та казалась ей юным следопытом, которому вечно всё было любопытно и который постоянно что-то вынюхивал и выискивал. Как и сейчас. Хватило мгновения, чтобы она позабыла о своём страхе и тут же заинтересовалась новой информацией. Наверное, если бы время не было таким поздним, то она бы точно засы́пала Приянку вопросами.       А сколько же потом вопросов ждёт меня...       Рани мотнула головой и вернулась мыслями в коридор, застав только последние несколько слов Приянки.       — ...идите же в комнату. — Вдруг она окинула Амалу взглядом. — И в следующий раз, если будешь выходить из комнаты поздно, накинь на себя что-нибудь, хорошо? И вообще в любое другое время. Не выходи в неглиже.       Та застыла, словно раздумывая, что ответить. И поначалу это напрягло Рани, потому что её взрывной характер знала очень хорошо и она могла ответить что-нибудь... этакое, но отлегло — она лишь слабо и даже виновато улыбнулась.       — Конечно, миссис Чаухан, простите. Наверное, это невежливо с моей стороны, — проговорила Амала и шагнула в сторону спальни. — Уже ухожу. — Внезапно затормозив, снова обратилась к Приянке: — А вы... можете дать мне свечу, пожалуйста?       — Ой, Мала, зачем? — тут же спросила Рани.       — Мне так спокойнее будет, — объяснила Амала, когда Приянка передала ей свечу, и обернулась. — Ладно?       Рани вздохнула и пожала плечами. Пожелав Приянке спокойной ночи, она зашла в комнату и, когда Амала сделала то же, закрыла дверь. Слегка хмурясь, Рани наблюдала за ней — как добралась до тумбочки, поставила туда свечу, выключила торшер, присела на кровать.       — Ты давно стала такой покладистой? — в лоб спросила Рани и двинулась к ней, опустив руки на талию, прижав пальцы к спине и слегка отведя локти назад. — Я думала, ты как сказанёшь ей что-нибудь, а мне извиняться придётся.       Амала приподняла уголок губ и забралась под одеяло.       — Ну, она же была права, — пожала плечами она.       Рани даже с ответом не нашлась. И это её Амала признала чью-то правоту? И даже ничего не фыркнула и не огрызнулась? Вредная, упёртая, упрямая и вечно независимая Амала?       Ладно... Ладно. Разберёмся с этим потом.

***

      Ночь прошла без сна. Две вещи не хотели отпускать неспокойный ум Рани.       Лёжа в темноте и глядя на спящую Амалу, она всё думала о том наваждении, которым её накрыло, когда та испугалась шороха в углу. Она ведь правда просто сидела и пялилась на неё. Смотрела на страх. На испуг. Даже не могла оторвать взгляд. Ей было... что? Интересно? Любопытно? Ладно хоть не стала щупать лицо. Тогда бы Амала могла смело звонить в психбольницу. Или сразу туда отвезти. Ну а что?       А потом Рани начала грызть совесть. Прямо изнутри. Короткими, но адски болезненными укусами. Она не могла перестать думать о том, что обманывала и предавала Амалу. И это было больно, потому что, хоть изначально она и сдружилась с ней специально, за два года всё равно привязалась к ней, как к родной сестре. Теперь Рани боялась дня, когда она обо всём узнает. А если не простит? С другой стороны, она ведь дружила искренне, просто привезла в Калькутту, просто хотела познакомить с братом... Ну это ведь нормально. Желание познакомить лучшую подругу с братом — это же не выходит за какие-то рамки нормы. А то, что привезла в Калькутту... Тут она почти не участвовала. Отец вообще писал, что во главу встал Амрит ещё в тот год, когда она уехала, поэтому занимался всем сам. Так что... Ну, она лишь немного проела Амале мозг, что ей не нужно отказываться от предложенной работы, потому что «кому ещё выпадает такая возможность?» — и так несколько раз на дню. Ну ладно, она очень даже участвовала. Но это же не преступление? А вообще обо всём она не могла ведь рассказывать. По крайней мере, пока. Амала её за сумасшедшую примет.       Легче в тот момент не стало совсем. Наоборот, совесть принялась мучить с новой силой. И с таким раздраем в голове Рани пролежала до самого утра, так и не сумев сомкнуть глаз даже на секунду.       — Доброе утро, госпожа... Дубей?       Рани наконец освободилась от гнетущих мыслей и вернулась в домашний сад Чауханов, где на неё с неописуемым удивлением глядела Сана. Она, видимо, поливала цветы, а теперь поставила лейку на пол, не сводя с Рани взгляд. Будто привидение увидела. Прям как Приянка.       Рани спрятала ладони в карманах джинсов, упёрлась плечом в дверной косяк и мягко улыбнулась. Едва заметный утренний ветерок чуть колыхнул чёрную прядку её волос.       — Здравствуй, Сана, — кивнула она. — Просила же называть меня просто Рани.       — Не могу так, — сказала Сана то же, что и обычно. Помолчав недолго, продолжила: — Я не знала, что вы вернулись.       — Да-а... — протянула Рани. Она отлипла от стены, прошла несколько шагов и опустилась на диван. Закинула ногу на ногу. — Я вчера утром прилетела вместе с Амалой. Вечером пришла, засиделась допоздна, заночевала тут. — Снова улыбнулась. — Присядь же. Расскажи, как поживаешь.       Сана улыбнулась тоже и села рядом. В её взгляде вдруг появились настороженность и беспокойство. Она внимательно разглядывала лицо Рани целую минуту, словно выискивая что-то. Потом сказала:       — У меня всё хорошо, госпожа. Всё как раньше. Иногда скучала по вам.       Рани вскинула брови и рассмеялась.       — Только иногда? Я уж думала, ты днями и ночами только и делаешь, что думаешь обо мне. Эх, Сана, Сана...       Было видно, что Сана едва сдерживала смех.       — На самом деле, я очень скучала, госпожа, — сказала она спустя время и отвела взгляд. Принялась перебирать браслеты на руке. — Без вас стало грустно.       — Ну, теперь я здесь, — ответила Рани, и в следующий момент Сана взглянула на неё. — Насовсем.       На лице той мелькнула надежда.       — Только мне интересно, почему ты так странно на меня смотрела, когда садилась, — посерьёзнела Рани. — Что ты такое почувствовала?       Сана молчала. Её взгляд вновь стал беспокойным.       — Ну? — требовательно вскинула брови Рани.       — Вы изменились, госпожа, — ответила наконец Сана. — Раньше словно... от вас веяло только теплом. Госпожа Чаухан звала вас солнечной девочкой. А теперь всё по-другому. Вы другая. Много тепла, но... много и холода.       Попробуй тут остаться прежней, когда сначала, как истеричка, убегаешь из дома, а потом чуть не разбиваешься на машине.       — Это плохо?       — Нет, что вы, — качнула головой Сана. — Просто непривычно. — Затем она поднялась, не разрывая зрительный контакт. — Я пойду. Мне нужно накрыть на стол. Спускайтесь к завтраку, госпожа.       Рани кивнула и проводила Сану хмурым и подозрительным взглядом.

***

      Завтрак прошёл как в тумане. Рани даже не слышала, о чём Амала и Чауханы вели разговор. Краем уха только схватила что-то, но смысл не уловила. Голову снова заняли ночные мысли, к которым теперь добавилось ещё и отчего-то странное поведение Саны.       Слух резко вернулся, когда в сознание вклинилось слово «Вайш». Рани мгновенно очнулась и вцепилась взглядом в Сану, которая как раз его и произнесла.       — Что? Кто? — вся выпрямилась она.       — Господин Вайш, — повторила Сана, когда Амала начала подниматься из-за стола. — Проводник, госпожа.       Рани без лишних слов подскочила следом. Она спешно поблагодарила за завтрак, попрощалась с Чауханами, пообещав Приянке заглядывать ещё, обошла стол, схватила Амалу за руку и потащила её к выходу. Та даже не успела что-то спросить или возразить.       — Всё-таки ты истинная индианка, — сказала Рани, оглядев Амалу. Потом смилостивилась всё же и по пути через гостиную замедлилась. — Тебе кошмар как идёт это сари. Честно.       Амала по-прежнему была ошалевшая, но комплимент заставил её улыбнуться. Каким-то неосознанным движением она провела ладонью по бордовой и расшитой золотыми нитями ткани. Вкупе со смуглой кожей и такими же золотыми глазами всё смотрелось ещё красивее.       Да уж, Амрит, я бы на твоём месте тоже женилась на ней.       Почти рассмеявшись от этой абсурдной мысли, Рани вновь направилась к выходу. Она открыла дверь и с шутливым поклоном пропустила Амалу вперёд. Та усмехнулась, покачала головой и вышла. Спустившись по ступеням, пошагала к калитке. А Рани, закрыв дверь, последовала за ней.       У такси стоял просто божественной красоты мужчина, одетый в белый и явно дорогой шервани. Длинные волосы обрамляли бледное лицо, впечатляюще контрастируя с ним. Он с восхищением смотрел на Амалу, уже дошедшую до него, и что-то говорил ей.       А потом из-за калитки резко выглянула Рани, обрывая его на полуслове и хитро ухмыляясь.       — Утро доброе, Рэ-эйтан Вайш, — протянула она.       Лицо Рэйтана удивлённо вытянулось. Рани была уверена, что он знал о её возвращении в Калькутту, но, наверное, вряд ли ожидал её появления здесь. Возможно, он и встречаться пока не планировал, но... как вышло, так вышло.       Амала посмотрела на неё, и левая бровь резко взметнулась.       — Ты что, знаешь даже проводника нашей оперативной группы? — вопросила она.       Взгляд Рани скользнул к ней.       — Я живу в Калькутте всю жизнь. Ну, за исключением последних четырёх лет, — ответила она. — Я тут всех знаю. И уже со всеми передружилась.       — Ну ты... даёшь, конечно.       Рани лишь весело пожала плечами и снова посмотрела на Рэйтана.       — Я не знала, что ты будешь сопровождать британцев.       Он смотрел на неё молча целую минуту. Пристально так, внимательно. Прямо в глаза. Будто через зрачки хотел зайти куда-то глубже.       — И я рад тебя видеть.       Сначала Рани непонимающе моргнула, а следом смешливо фыркнула.       Ладно, прозвучало как-то двусмысленно. Как будто: «Я не знала, что ты снизойдёшь до смертных и будешь их сопровождать».       Не то чтобы у Рэйтана было такое отношение к людям. Он, скорее, всегда оставался нейтральным. Однако Рани никогда не оставляла попыток вывести его на эмоции. Не так, как когда он с лёгкой ласковой или снисходительной улыбкой смотрел на неё или когда чуть хмурился, а так, чтобы он либо вспылил, либо рассмеялся. Конечно, все попытки пока были тщетными, но пытаться она не переставала. И не перестанет. Интересно, на сколько ещё времени его хватит.       Хотя прилично так прошло уже с их знакомства... Лет десять?       Ладно, сила терпения у него и в самом деле... божественная.       — Я бы тебя обняла, но боюсь одежду твою помять, — проговорила Рани.       И вот снова — лёгкая ласковая улыбка. Как на дитя. Которое чем бы ни тешилось...       — Нам уже пора ехать работать, — вклинилась Амала. — Рани, тебя нужно довезти куда-то?       — Да нет, — ответила Рани, взглянув на неё. — Я хотела прогуляться до одного магазинчика со специями. Он тут неподалёку. Оттуда уже сама домой поеду.       — Ну хорошо. Тогда увидимся, да?       — Конечно, — улыбнулась Рани, притягивая Амалу к себе и крепко обнимая. Отпустив её и сделав несколько шагов в сторону, обошла Рэйтана и в воздухе указала на него пальцем. — А тебя обнимать не буду. Ты зануда. — Она направилась вперёд и, не оборачиваясь, помахала ладонью. — Удачной работы!       Спустя минуту Рани услышала звук отъезжающей машины.

***

      Закрыв входную дверь, Рани прислонилась к ней и вздохнула. Она не знала, куда дальше пойти. Поэтому продолжала стоять, прижавшись к двери и глядя куда-то перед собой. Мысли в голове сменяли одна другую с такой скоростью, что она не успевала схватить хотя бы одну.       А потом обнаружила себя идущей к отцовскому кабинету. И спустя несколько минут — уже у двери. Сначала помедлила. Потом постучала.       Раз, раз-два, раз-два.       Пап, мож-но вой-ти?       Спустя мгновение постучала ещё раз. Просто жест отчаяния.       Раз-два-три-четыре.       По-жа-луй-ста?       Остановилась, прислушиваясь. На самом деле, особо ни на что не надеялась. Рани придумала такой особенный стук ещё в детстве и пользовалась им только в крайнем случае — то есть когда дело становилось настолько плохо, что приходилось идти к отцу за помощью. Но отношения с ним всегда были очень сложными и натянутыми, поэтому она думала, что ему незачем запоминать шифр. Что он попросту не захочет.       А потом раздалось:       — Войди, Рани.       Ни «войдите», ни «кто пришёл?», ни «подождите, занят». Нет. Он обратился именно к ней. Он обратился именно к ней?       Рани едва сдержалась, чтобы не ущипнуть себя. И наконец-то открыла дверь. Зашла. Ошалелый взгляд огромных глаз столкнулся с абсолютным спокойствием. Она медленно закрылась за собой, но словно делала всё на автомате, не совсем соображая, что именно делает. Не могла перестать смотреть на отца, который глядел в ответ так, точно не произошло ничего необычного.       Укуси меня бхут, но он ведь правда запомнил!       Рани резко моргнула.       Нет, я передумала, не надо кусать.       — Чего застыла? — вывел из размышления отец. — Заходи. Садись.       Она шагала заторможенно, не сводя с него глаз. Остановилась только тогда, когда нащупала рукой спинку кресла, стоящего перед столом.       — Ты... ты помнишь. — Указательным пальцем ткнула себе за спину. — Этот стук. Ты помнишь.       Рани всё-таки не удержалась на ногах и села в кресло. Она смотрела в глаза отцу, он — в её. И никак не получалось переварить эту, казалось бы, мелочь, которая только что произошла. Она даже забыла, зачем вообще пришла.       — А я не должен?       Она едва ли не задохнулась от ещё одной неожиданности.       — Ну, знаешь, когда практически всю жизнь думаешь, что отец тебя ненавидит, то это наводит на мысль, что он не станет запоминать такую ерунду.       Он откинулся на спинку кресла, упёрся локтями в подлокотники и сплёл пальцы. Нахмурился.       — Я тебя никогда не ненавидел. И не запоминал ерунду.       — Ты был ужасным отцом, — развела руки в стороны Рани. — Что мне ещё было думать?       Отец потянул вверх уголок губ и усмехнулся.       — Никогда бы не подумал, что честность, которой я учил, обернётся против меня, — проговорил он.       С губ Рани почти сорвалось «прости», но она сжала зубы и сдержала себя. Она знала, о чём говорила. Она была права. Так что никакого «прости». Она просто сказала правду.       — Так что тебя беспокоит? — прервал длительную паузу отец.       Ладно, наверное, ждать извинений было бы глупо. Во-первых, мир разлетится вдребезги, если Девдас Дубей хоть раз скажет «прости меня», а во-вторых, Рани, наверное, и не нуждалась в этом на самом деле. Она вообще подумала, что почувствовала бы себя крайне неловко, если бы он извинился за время кошмарных взаимоотношений с ним. Раньше-то она злилась из-за этого, а теперь как-то ровно. За три года переписки всё сошло на нет.       Рани отвела взгляд. Вытянула правую ногу и слегка сползла вниз по спинке кресла. Посидев молча несколько секунд, посмотрела на отца и сказала:       — Успокой мою совесть, а.       Он вопросительно вскинул брови, но затем, мгновение спустя, спросил:       — Дело в Амале?       Рани кивнула. Она села в прежнее положение, закинула ногу на ногу — и выдала всё как на духу. Рассказала, о чём думала всю ночь. О том, как её съедают мысли, что она предаёт. Что обманывает. Что утаивает самое важное, хоть и знает, что не может объяснить Амале всё прямо сейчас. Рассказала, что искренне привязалась к ней и что боялась, что она не простит, когда узнает всю правду.       Умолчала только о том странном наваждении.       Слова выливались бурным потоком и сопровождались активными и эмоциональными жестами. А когда он остановился, Рани вся как-то обмякла и смотрела на отца устало и с вопросом.       Он подался вперёд, упёрся локтями в стол и опустил на него сплетённые пальцы.       — Ты не предаёшь её, Рани, — заговорил он. — Ты просто помогаешь. Ведёшь её по нужному пути. Это не предательство и не обман.       Рани фыркнула.       — Мне ей потом то же самое объяснять? — резко дёрнула она брови вверх. — Как думаешь, насколько далеко она меня пошлёт?       — Ты сама для себя пойми, — спокойно ответил отец. — Ты не предаёшь и не обманываешь. Ты помогаешь ей идти по предначертанному пути. Ты помогла ей вернуться домой. А не рассказываешь ты только то, что она ещё не воспримет. Это не обман. И к тому же подумай про Амрита.       — При чём тут...       — А каким способом он бы заставил её прилететь сюда?       — Ну не то чтобы ты стал мешать, если бы он угрозами и обманом её сюда заманил, — высказала ещё одну правду Рани.       — Я оставил этот вариант на крайний случай. Всё-таки в итоге Амала должна сделать выбор добровольно. А ты этому только поспособствовала — одним лишь тем, что она приехала сюда спокойно. И когда она узнает правду, узнает, что всё могло быть тяжелее, а ты помогла этого избежать, ей будет легче принять остальные твои действия. В которых, кстати, нет ничего предосудительного.       — Пока что, — резко отозвалась Рани и снова вскинула брови — теперь многозначительно.       — В отношении неё, — добавил отец, поняв намёк. — Про других людей я не говорил. А то, до чего мы с тобой договорились, ей знать необязательно. По крайней мере, до тех пор, пока она не сделает выбор, присоединяться ли к нам.       Рани вздохнула. Не зная, что сказать, она перевела взгляд на окно, куда ярко било солнце. Как будто пыталось устроить здесь жар такой же, что и на улице, но в кабинете по-прежнему было свежо и даже прохладно. Для отвыкшей от пекла Рани это стало облегчением.       — Помогаю, значит... — медленно сказала она, ещё глядя на окно.       — Помогаешь.       В груди как будто шарик сдулся. Минуту или две Рани посидела без движения. Снова взглянула на отца.       — Спасибо.       Он кивнул, а она и вправду успокоилась.       Измученный ум наконец перестал метаться.