Bad to the Bone

Чтобы зажечь свет, нужно погрузиться во тьму.

Кай Андерсон. Американская история ужаса.

      Два года назад. Новый Орлеан. Штаб-квартира.       Донна сделал поворот вокруг своей оси, хлопнул в ладошки и трижды щёлкнул пальцами, — он танцевал свой победный танец, ведь две недели выслеживал жертву, и вот она в его руках, связана и беспомощна, сидела на стуле с кляпом во рту, милое личико приобрело гримасу ужаса, глаза были мокрыми от хрустальных слёз. Радужка карих глаз стала ещё насыщенней, какая мерзость… Девушка была красива и невинна, но попала в лапы чудовища, которое не превратится в прекрасного принца. Псих долго настраивал свет в своём холодном подвале, парень хотел запечатлеть в своей памяти каждый момент расправы, на фоне играла песня: Post Malone — Wow. Ублюдок обожал убивать под музыку, это добавляло некой таинственности и атмосферы. Он был без маски, идеальные скулы и привлекательная внешность могли бы отпечататься в памяти жертвы, ведь убийца соблазнил её зелёными, как изумруды, глазами и милым хвостиком из угольно-чёрных волос. Бедная глупая овечка попала в лапы льва. Символично, ведь Донна чтил свой знак Зодиака не потому, что верил в астрологию, а потому, что связывал себя таким образом с маньяком, своим кумиром Зодиаком, хоть это были несравнимые друг с другом вещи. Но девушки ведь часто спрашивали: «А кто ты по знаку Зодиака?» И парень всегда отвечал: «Лев», тем самым ставя жертву в роль овцы. Ему нравилась цитата из Тайвина Ланнистера из Игры престолов: «Льва не должно заботить мнение овец».       Донна давно хотел попробовать один из видов пыток, поэтому псих сел на стул на колёсиках без спинки, как из медицинского кабинета, и подъехал на нём к жертве, предварительно захватив пинцет со стола около стены. Ублюдок вытер слёзы с глаз и погладил девушку по лицу большим пальцем, затем вынул кляп и решил оставить краткий поцелуй на её пухлых губах. Парень редко так делал, обычно он просто убивал и затем увозил тело в крематорий. Свою штаб-квартиру псих обустроил как печально известный отель Картез, который по итогу оказался фальшивкой, но парень так вдохновился идеей, что потратил баснословные деньги на строительство своего укромного места, а затем убил бригаду строителей, чтобы никто в мире не знал, как всё устроено, кроме него самого. В Америке появился не отель смерти, а штаб, владельцем которого стал самый кровавый серийный убийца в истории мира. Отстранившись от жертвы, Донна закрепил голову девушки специальными ремнями, затем взял расширители для глаз, которые используются в операциях по коррекции зрения, и также закрепил. Далее пинцетом парень начал выдёргивать ресничку за ресничкой, девушка громко кричала, боль была адской, но ублюдок ни на секунду не остановился, продолжая пытку. Когда с ресницами было покончено, псих решился провести лоботомию. Донна взял гвоздик и молоточек, приставив острый край к уголку глаза, он начал не спеша вгонять гвоздь внутрь под специальным наклоном — нужно было соблюдать все правила проведения процедуры, иначе нужного эффекта не будет. Жертва мычала, она не могла пошевелиться, а ублюдок лишь с улыбкой на лице наблюдал за эмоциями девушки. В один момент ему наскучила вся эта волокита, и одним точным ударом псих вогнал гвоздь в мозг девушки, и та отключилась. Открепив жертву, Донна переложил тело на каталку и отвёз его к крематорию, где загрузил в предварительно разогретую печь и сжёг. У психа было прекрасное настроение, он провёл несколько экспериментов и получил хороший результат…

***

      Новый Орлеан. Штаб-квартира. 2021.       Шум в ушах был ужасно сильным, перед глазами всё плыло, и Джером с трудом понимал, что творится; психопат лишь слышал знакомый до боли голос.       — Мистер Валазки, вы меня слышите? — обеспокоенно поинтересовался Донна. Парень всегда после приступов Лунатика включал роль психолога, которая обязывала его говорить в таком ключе.       — Да… — хрипло протянул Льюис. Голова раскалывалась, а тело немного дрожало. Валазки плохо переносил панические атаки, после них он всегда был не в состоянии встать с постели.       — Хорошо. Мистер Валазки, сколько пальцев я показываю? — чётко спросил псих и показал два пальца.       Джером несколько раз моргнул и попытался сфокусировать взгляд на руке преемника, первая попытка с треском провалилась, но со второго раза психопат смог увидеть, что ему показывал ублюдок.       — Два… — прочистив горло, прохрипел Валазки.       — Хорошо. Отдыхайте, мистер Валазки, я приду к вам потом. — Донна поднялся с места и направился к двери, парень решил: Лунатика нужно переводить на более сильные транквилизаторы ради его же безопасности. Псих ценил своего наставника, он стал ему слишком близким, Джером — единственный человек в мире, который мог понять ублюдка.       Пройдя по коридору и свернув налево, Донна достал ключ. Когда он открыл первую дверь, перед парнем предстала винтовая лестница, которая вела к месту, где обычно он держал ещё живых людей. Спустившись, псих надел маску и направился к комнате заключения детектива. Когда Валазки явился в штаб-квартиру с Драко в бессознательном состоянии, ублюдок решил — время настало… Ритуал должен состояться любой ценой. Донне хотелось узнать всю подноготную Малфоя не от ищеек, а от самого детектива. Так сказать, с первых уст. Дойдя, ублюдок усмехнулся: видеть Драко, привязанного к батарее вверх руками, было чертовски приятно. Малфой сидел, опустив голову, у мужчины было такое спокойное и безмятежное выражение лица, — детектив ещё не знал, что угодил в логово чудовища. Интересно, а как он отреагирует? Будет ли в шоке? Или, может, разозлится? Донне не терпелось узнать, он молча сел на пол напротив Драко и всматривался в лицо детектива, изучая каждую деталь. Нос у него явно был от отца, а скулы от матери, как и губы; в остальном Малфой был копией Люциуса. Псих вспомнил, как приятно было убивать родителей детектива, как истошно кричала его мать, когда он снимал кожу, лоскуток за лоскутком. Ублюдок не был слишком жесток с Малфоем-старшим. Парень за минуту разорвал рубашку и, взяв кинжал, написал послание, — связанный Люциус ничего не смог сделать, — а затем последовала пуля в голову.       Драко начал приходить в себя через десять минут после прихода психа. Детектив будто чувствовал, что убийца рядом. Голова адски болела, а руки затекли до состояния онемения, мужчина не ощущал их; спина также была не в самом хорошем состоянии; кости ломало и был ужасный шум в ушах. Малфой с трудом поднял голову, мутным взглядом он смог уловить тёмную фигуру, кожа покрылась мурашками, и внутри разгорелась паника, мысли обрушились подобно лавине: «Где я? Что происходит? Почему я ничего не вижу? Что мне ввели? Что за человек сидит передо мной? Сколько времени прошло?» Детектив чувствовал, как с каждой секундой становится трудно дышать, как сердце подобно барабану стучало в груди.       — Ты пришёл в себя. Чудно. Привет, малыш, — насмешливо протянул Донна. Он прекрасно знал, что Драко не увидит его ухмылки, но она не сходила с лица.       — Где я… — прохрипел, будто умирая, детектив. Звон в ушах постепенно утихал, но запах сырости наполнял лёгкие, поднимая из недр сознания ужасные воспоминания, заставляя возвращаться в тёмное прошлое.       — У меня в гостях, — холодно ответил псих. Убийца встал и достал ключи от наручников из кармана пальто. Подойдя к Малфою, он открепил руки, ссылаясь на то, что они ещё пригодятся детективу для ритуала. — Я предлагаю сделку.       — Какую? — вяло протянул Драко. Мужчина не мог размять руки, это ещё больше заставляло нервничать, ведь остаться инвалидом детектив совсем не хотел.       — Мы проведём ритуал, а я отпущу тебя и твою ненаглядную.       — С каких пор ты такой великодушный? Почему бы сразу не убить меня и её? — Драко не верил ни одному слову, мужчине казалось всё это странным, непонятным. В чём смысл этой игры? Зачем ловить и отпускать? Проще будет просто убить их, а не возиться.       — Как я уже говорил — я не хочу убивать тебя, ведь ты дополняешь меня. Лишить вас жизней слишком просто и неинтересно, другое дело — играть с вами, — спокойно пояснил Донна, заводя руки за спину.       — В чём смысл? Это ведь пустая трата времени и сил.       — В веселье. Мне весело. Наблюдать, как каждый раз твоя шлюха цепляется за жизнь, а ты не можешь её защитить. И испытывать тебя — одно наслаждение, — насмешливо протянул убийца. Парень любил говорить правдиво в нужные моменты, и сейчас смысла врать никакого не было, ведь Малфой был беспомощней новорождённого ребёнка.       — Понятно, — Драко попытался грубо ответить, но голос дрогнул и получился сдавленный писк.       — Приходи в себя, малыш, а я пока подготовлю всё, — бросил псих, перед тем как уйти.

***

      Новый Орлеан. Штаб-квартира. 2021.       Накал страстей между Цербером и Бестией стал гораздо меньше после случая в подвале, они смогли перестать язвить друг другу, пытались найти общий язык и даже адекватно реагировать на шутки. Дафна сидела в их общем кабинете, листая ленту инстаграма, пока Блейз возился с документами, в которых девушка была некомпетентна. Их договор, что никто не лезет в дела другого без просьбы, работал прекрасно. Гринграсс встала со стула и уже хотела уйти, как Забини остановил её. Девушка, нахмурив брови, посмотрела на парня, в её взгляде был немой вопрос: что такое?       — Будешь кофе? — пытаясь скрыть нотки неловкости, спросил Цербер.       — Да, — настороженно ответила она. Гринграсс напрягал факт такого интереса к её личности со стороны Блейза. Четыре года он, мягко говоря, ни во что не ставил девушку, а сейчас в нём что-то переменилось, и начались знаки внимания. Дафна не могла сказать, что ей это не нравилось, но Бестия постоянно ждала подвоха, что всё внимание окажется шуткой. Винить девушку за такие мысли было нельзя, — она слишком много пережила с подачки Цербера, но как только Гринграсс стало плевать на парня, он начал делать шаги к ней, хоть их и нельзя было назвать романтическими.       — Прекрасно. Пойду сделаю, — быстро произнёс Блейз и уже хотел выйти из кабинета, как осознал, что не спросил, какой кофе будет Бестия, поэтому парень остановился и развернулся к ней: — Какой кофе ты будешь?       — Да мне без разницы, — пожав плечами, ответила Дафна.       — Хорошо… — кивнув, Забини вышел.       Дафна села на диван и, засмотревшись на одну точку, начала анализировать всё. Поведение Цербера вызывало некий дискомфорт, ей было по-настоящему страшно. Человек, который всячески топтался по её чувствам, сейчас вёл себя совсем нехарактерно, будто его подменили инопланетяне — по-другому объяснить данное поведение было невозможно. Гринграсс решила для себя двигаться дальше, найти мужчину, с которым создаст семью, родит ребёнка, заведёт собаку, купит дом, станет счастливой. Забини же слишком всё усложнял, Бестия твёрдо решила — им нужно поговорить, выяснить всё и не трепать друг другу нервы. Цербер вернулся с кружкой горячего капучино, поставил напиток перед девушкой и сел напротив со своим эспрессо.       — Что происходит? — тихо спросила Дафна, глядя на Блейза, который явно не понимал суть вопроса или понимал, но не хотел говорить, понять было сложно: парень, как всегда, смотрел на неё пустым холодным взглядом.       — Ты о чём? — спустя минуту решился ответить вопросом на вопрос Забини. Парень догадывался, к чему ведёт Бестия, но открыто что-то объяснять ей он не мог, ведь сам не понимал ничего, не мог объяснить сам себе и, тем более, кому-то другому.       — О том, что происходит. Ты ведёшь себя странно, — прочистив горло, пояснила Гринграсс. Она хотела знать ответы, вернее, ей это было жизненно необходимо.       — Я не веду себя странно. Просто пытаюсь быть адекватным с тобой. — Цербер был напряжён, эмоции рвались наружу, но Блейз, как всегда, держал всё в себе, подавлял и не позволял ничему просочиться, выйти из-под контроля.       — Признаться честно, я всё это время жду подвох. Нельзя четыре года издеваться над моими чувствами и потом решить проявлять ко мне внимание. Это странно. — Сердце начало стучать как ненормальное, ком в горле возник сам собой, а тревога в теле нарастала с геометрической прогрессией.       — Гринграсс, я не могу дать тебе ответа на вопрос. Я сам ничего не понимаю, — посмотрев себе под ноги, протянул Забини. До холодного поведения Бестии всё было просто и понятно, картинка мира была полной и чёткой, не было странных эмоций внутри и чувств. Блейз не испытывал любви к девушке, но его тянуло к ней, как магнитом.       — Прекрасно, просто чудесно. Забини, мы оба натворили в прошлом и сейчас нормально то, что я тебе не доверяю, как и будет нормальным твоё недоверие ко мне. — Дафна перебирала руками, она постоянно так делала, когда нервничала, а в эту секунду ей хотелось убежать и скрыться от Цербера, ведь боль от тех действий не утихала, а старая надежда ещё жила в груди. Самое страшное было то, что она снова позволит себе поверить в сказку, где принцем на коне будет Забини.       — Я просто… пытаюсь быть с тобой нормальным. Не вести себя как мудак, как раньше, а быть адекватным. Да, мы оба натворили, но я делаю первый шаг к примирению. — Встав с места, Блейз подошёл к Бестии и протянул ей руку. Девушка встала, не принимая таких жестов.       — Я ещё долго не смогу реагировать на это нормально… — отведя взгляд, заявила Гринграсс. Девушка молча вышла из кабинета, оставив Цербера наедине с самим собой. Дафна направилась к Пэнси, наверное, единственному человеку на этой планете, которому можно было рассказать всё и не бояться того, что в твоих мозгах начнут копаться и ставить какие-то диагнозы.

***

      Новый Орлеан. Штаб-квартира. 2021.       Войдя в комнату-кабинет Паркинсон, Бестия застыла на месте, — волнение перед разговором с подругой почему-то присутствовало. Гринграсс прошла чуть дальше, Пэнси сидела в наушниках и не замечала подругу. Мотылёк была слишком поглощена своими делами, вернее, работой за компьютером. Девушка подошла к француженке и легонько дотронулась до плеча, Пэнси вздрогнула и сняла наушники, испуганным взглядом она посмотрела на Дафну.       — Ты чего так пугаешь? — протянула француженка. Паркинсон развернулась к Бестии полностью.       — Прости, не хотела. — Голос звучал поникшим, взгляд был устремлён в одну точку, а руки всё ещё дрожали, дыхание сбивалось. Дафне казалось, что вот-вот и начнётся паническая атака.       — Всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовалась Паркинсон и взяла подругу за руку, дабы успокоить. Гринграсс натянуто кивнула, будто её под дулом пистолета заставили это сделать.       — Пэнси, я не знаю, что мне делать… Всё как-то сложно и непонятно, — выдавила из себя Бестия, всё ещё не смотря в глаза подруги.       — Ну, сперва — что тебя тревожит?       — Забини… — честно ответила Дафна, внутри всё сжалось в тугой узел, а в горле появился знакомый ком-удавка.       Француженку перетрусило, правый глаз начал дёргаться, и Пэнси скривилась. Сколько она уже выслушала от обоих подруг об этом чёртовом итальянце. Такими темпами всё дойдёт до рвотного рефлекса, а это может усложнить работу Паркинсон вместе с Цербером, ведь сложно будет объяснить Забини, почему Мотылёк вечно бегает в дамскую комнату и не может смотреть на него. Сколько слёз Дафна и Гермиона выплакали на коленях Пэнси из-за Блейза — салфеток не наберёшься, как и нервов.       — У меня уже мата нет на него, — фыркнула Паркинсон и ещё больше скривила губы.       — Пэнси, он ничего плохого не сделал, но то, как он ведёт себя… меня очень пугает. — Голос звучал тихо и неуверенно, а сама Бестия дрожала, словно осенний лист на ветру.       — Тогда в чём дело? — вскинув бровью, спросила француженка. По правде говоря, Пэнси не особо и хотела слушать об итальянце, ведь эти вечные истории и рассказы о Цербере уже сидели в печёнках, но ради подруги Паркинсон решила потерпеть.       — Он ведёт себя адекватно, понимаешь? Говорит, что делает первые шаги к примирению.       Мысленно Мотылёк хотела ударить Бестию: если всё хорошо, то зачем сейчас сидеть в полупаническом состоянии и преподносить информацию, будто всё плохо, и мы все умрём? Ответа она, как обычно, не получит, но не задаться вопросом — невозможно.       — И что здесь такого? — закатив глаза, протянула Пэнси. — В чём суть проблемы?       — Четыре года издеваться над моими чувствами, а сейчас — первые шаги к применению. Для меня это странно, непонятно и противоестественно. — Голос дрожал, Дафна пыталась контролировать себя, но Бестию пугали такие перемены, хотя любые перемены пугали её до дрожи в костях.       — Chérie, de quoi as-tu peur? — мягко спросила француженка, зелёные глаза Пэнси посмотрели на Гринграсс с добротой и сочувствием.       — Что это будет издёвка. Снова он будет издеваться… — честно ответила Дафна, и хрустальная слеза скатилась по щеке. Самым страшным для девушки было повторение четырёх лет Ада, страданий и внутренней агонии от невзаимных чувств.       — Знаешь, людям свойственно меняться… — задумчиво протянула француженка, она, как никто, знал это.       — Люди не меняются, — хмыкнув, заметила Бестия, вытирая слёзы со своих щёк.       — Неправда, — довольно резко ответила Пэнси. — Прости, cher, просто я знаю, о чём говорю, — поспешила добавить Паркинсон.       — Пэнси, что тогда случилось в Англии? — Дафна хотела задать этот щепетильный вопрос уже давно, но постоянно что-то мешало, не давало им поговорить на запретную на первый взгляд тему.       — Я влюбилась, — усмехнулась девушка. — Он был великолепен: высокий брюнет с зелёными глазами и красивой бородой. Хотя я не особо люблю мужчин с волосами на лице, но, Dieu, он был великолепен.       — Расскажешь? — осторожно поинтересовалась Гринграсс, на что француженка кивнула.       — Он был инспектором полиции, у него была жена, но их брак трещал по швам. Когда мы познакомились, он был в процессе развода, наверное, я бы не обратила внимание на такого мужчину, но меня тянуло к нему. — Пэнси рассказывала с улыбкой на лице, давно забытое тепло в груди снова разгорелось подобно пожару, но вместе с ним пришла адская боль. — У нас было всё хорошо, но как всегда бывает… — Паркинсон запнулась, подавляя желание плакать. — Я не могла быть с ним честной. Что я бы сказала? Что я профессиональный хакер? Взламываю правительство и шантажирую брата его знакомого криминалиста? А! Ещё работаю на серийного убийцу, за которым гоняется его знакомый детектив? Ложь убивает отношения.       — Пэнси… — сдавленно протянула Дафна, но подруга покачала головой, чтобы та слушала дальше.       — Я испугалась женитьбы, ведь он был настроен серьёзно. Испугалась рожать детей, которых Гарри так хотел… — Француженка запнулась и всхлипнула, закрыв лицо руками и мотая головой. Прошло несколько минут перед тем, как Паркинсон смогла продолжить. — Я ушла. Ушла по-английски. Не попрощалась и не оставила даже записку. Просто ушла…       Дафна слушала всё со слезами на глазах и желанием обнять подругу, но та бы не позволила, ведь хотела пережить свою боль самостоятельно, без сторонней помощи.       — Твой брат, ma faiblesse, помог мне справиться с этим. Веришь или нет, но после десятого сеанса психотерапии я изменилась как человек. Начала воспринимать мир по-другому, начала жить по-другому, — сделав глубокий вдох и выдох, произнесла Пэнси. Француженка была очень благодарна Донне, если бы не он, девушка страдала бы дальше. Возможно, он и чудовище, способное убить новорождённого ребёнка, но для неё псих стал спасательным кругом в океане страданий. — Я завидую тебе, Дафна, ты и Забини можете не скрывать, кто вы такие. Он знает qui es-tu, et tu sais qui il est. Люди заслуживают второй шанс. — Паркинсон поспешила добавить: — Я не говорю, чтобы ты впускала Забини в свою жизнь, но пообщаться и понять, твой ли это человек, можно ведь?       — Ты права… Наверное, я была слишком резкой с ним, но старые раны всё ещё болят, — поникшим голосом ответила Бестия. Дафна действительно не хотела повторить судьбу француженки, но и быстро открываться Блейзу девушка также не хотела, вернее, не могла. Стереть столько воспоминаний, моментов и слёз казалось невозможным.       — Я понимаю, но лучше дать этот шанс, чем потом жалеть всю свою жизнь. Дафна, как её зовут? — Голос Паркинсон дрогнул на последних словах. Гринграсс прекрасно понимала, о ком спрашивает подруга.       — Реян. Её имя Реян, — чётко ответила Бестия. Она и забыла, как выглядит жена её брата, будем честными, Дафна не знала, как выглядит племянник. Знала только, что ему три года, и его имя. Роковая тётя — лучшая в мире.       — Фамилия? — Пэнси не понимала, зачем именно спрашивала такое, но что-то внутри кричало, чтобы француженка узнала всё, что можно.       — Мордор, — бросила Бестия, поглощённая своими проблемами.       — Сколько ей?       Дафна ничего не ответила, Бестия лишь молча вышла из комнаты и на ватных ногах побрела в сторону комнаты Гермионы. Девушка свято не понимала, почему именно туда ей хотелось пойти, но поглощённая своими мыслями она шла, не задумываясь ни о чём. Длительное время Гринграсс только и делала, что стояла перед дверью певицы, с которой у неё были не самые лучшие отношения, но всё же Дафна решилась войти. Тихо, чтобы никто не слышал, не узнал. Войдя внутрь, Бестия увидела полуживую, страдающую от адской агонии, Телони, которая содрогалась во сне и плакала. Видимо, боль была невыносимой, раз Грейнджер даже во сне не могла нормально отойти. Дафна наблюдала за тем, как певица спала, и мысленно Бестия произнесла:       «Я хочу, чтобы ты знала… Это была я. Я натравила на тебя Лунатика… Это была я».       После этого Бестия ушла так же бесшумно, как и пришла. Дафна выглядела опустошённой. Девушка думала, что её порадует состояние Гермионы, но этого не случилось. Люди — странные существа, им много кажется, а на деле оказывается, что ничего в мире неважно, кроме своих близких. Гринграсс шла по коридорам и не понимала абсолютно ничего. Её состояние можно было описать как полное опустошение и непонимание, чего именно Бестия хочет от жизни. Всё было слишком странно, не совсем понятно и в некоторых случаях безумно. Хотя она и привыкла к безумию в своей жизни, но порой хотелось спокойствия и тишины.       По пути Дафне встретился Донна, брат явно был чем-то обеспокоен, на нём не было лица, и без того бледная кожа стала подобна молоку. Впервые Бестия видела его таким озадаченным; зелёные глаза, которые раньше сверкали азартом и авантюризмом, потухли. Гринграсс остановилась около брата и нежно коснулась его плеча, псих ничего не ответил и обнял сестру, прижался к ней, будто Дафна была последним спасением в его мрачной жизни. Девушка сразу ответила на объятия. Им не нужны были слова, чтобы понимать боль друг друга, не нужно было ничего — только быть рядом, чувствовать поддержку. Ублюдок был чудовищем, которое не имело права на человеческие эмоции, так считали все, но правда заключалась в другом — он был человеком, а значит, что-то от него сохранилось в Донне, где в глубинах души ещё жило добро и теплота, их было слишком мало, но они были.       — Что случилось? — сдавленно поинтересовалась Дафна, прижимаясь к брату крепче.       — Реян написала. Сказала, что собирается приехать с нашим сыном, она хочет развода. — Нельзя было сказать, что парень ценил свою жену и, тем более, ребёнка, но было одно-единственное, что ему не хотелось терять — семью. Да, она была далеко не идеальна, и отец из него был никакой. Где-то в груди твари заиграла грусть, Донна не хотел терять ничего, но удержать жену можно было только убив, а психу некогда было возиться с ребёнком, ублюдок даже не знал, каково это — быть отцом. Донна хотел сына, чтобы иметь преемника, но так было до дня родов, а после парень просто пропал.       — Мне жаль. Что будешь делать?       — Я не хочу терять свои вещи. Не знаю. Убивать её нельзя, тогда кто будет заботиться о ребёнке? Нет. Моему сыну нужна мать. — Парень здраво оценивал ситуацию. Донна не делился своими вещами, тем более, не мог представить себе, что его ребёнок будет называть кого-то другого папой, а его женщина принадлежать другому мужчине. Псих ненавидел свою биологическую семью, но ту, что создал сам, считал своим имуществом. Извращённые взгляды и понятие любви давали о себе знать.       — Ты не потеряешь… — прошептала Бестия в изгиб шеи брата. Дафна свято верила в свои слова, хоть никто из них не участвовал в жизни Реян и её ребёнка, но и отпускать их никто не думал.       — Я не хочу применять грубую силу в сторону матери моего ребёнка, но если эта женщина осмелится что-то сделать по-своему… Я обещаю, она пройдёт экспресс-курс по свежеванию, — довольно холодно и грубо заявил ублюдок.       Дафна знала — брат не шутит, но Бестия не смогла бы его отговорить. Как бы там ни было, псих всегда держал своё слово, а Гринграсс начинала задумываться, как будет воспитывать племянника и объяснять мальчику, почему папа убил маму. Живот скрутило от таких мыслей; она была убийцей, но не бессердечной тварью, а видеть слёзы ребёнка будет больно. Их объятия прервал телефонный звонок, псих отстранился и, прочистив горло, взял трубку.       — Да, — резко произнёс парень.       — Здравствуй, дорогой супруг, как ты?       — А. Это ты, Реян, я уже успел забыть твой голос. — Донна сжал одну руку в кулак, таким образом пытаясь не дать дьяволу внутри себя взять вверх.       — Я не виню тебя, три года прошло, каждый может забыть.       — Зачем ты звонишь? Я получил твоё СМС, мой ответ: нет. Никакого развода.       — Дорогой, это большое недоразумение. Послушай, я не хочу разводиться, а СМС написала Лис. Она тебя недолюбливает.       — О. Твоя сестра. Понятно. — Ненависть к этой женщине в груди психа воспылала с новой умопомрачительной силой, как он хотел прикончить её, содрать кожу и смотреть, как жизнь угасает в глазах. — Раз такое дело, собирай свои вещи и приезжай ко мне. Тебе всё ясно?       — У меня есть рабо…       — Реян! Я дважды повторять не стану. Либо ты едешь сюда, либо я убиваю твою сестру. Выбирай! — Ублюдок не выдержал, нервы закончились. Если Лис плохо влияет на его женщину, значит, псих заберёт её от сестры.       — Я прилечу. Скажи мне, пожалуйста, ты помнишь, как зовут нашего сына?       Донна прикусил нижнюю губу и почесал затылок. Конечно, он не знал, вернее, не помнил. Дафна, которая слышала эту часть разговора, быстро начала искать глазами Забини, благо Цербер проходил рядом, и Бестия остановила его. Блейз опешил от неожиданности.       — Как зовут его сына? — прошептала девушка и кивнула в сторону брата.       Забини достал телефон, разблокировал его, зашёл в заметки, нашёл нужную и, тихо прочистив горло, ответил:       — Ксавье.       Дафна тихо подошла к брату, а Донна выключил звук, чтобы жена не услышала.       — Ксавье, — ответила Гринграсс.       — Спасибо. — Псих снова включил звук и поднёс телефон к уху. — Реян, связь плохая, я сейчас в штаб-квартире. Конечно, помню. Ксавье. Ты думала, я забуду имя своего сына?       — Нет. Просто… переживаю, чтобы при встрече ты не стоял и не вспоминал. Он спрашивает о тебе постоянно.       — Да? Мой мальчик. Ну, скажи ему, что скоро он увидит своего папу. — Донна повернулся к Забини и, положив руку на сердце, кивнул в знак благодарности.       — Я завтра прилечу. Ты отправишь за нами Блейза?       — Нет. Я приеду сам, — быстро ответил псих и также быстро добавил: — Мне нужно идти, жертвы не должны ждать своего палача. Пока! — Ублюдок повесил трубку и выдохнул. — Если вы увидите Лис Мордор, дайте мне знать, я хочу убить эту суку, — процедил парень сквозь зубы.       — Хорошо, — буднично ответил Цербер, для Забини такие заявления со стороны психа стали обычным делом, и парень даже бровью не повёл.       — Так, Бестия, занимайся своими делами. Сладкий, за мной, — оживился Донна и быстро вприпрыжку направился к своему кабинету. Блейз последовал за ним.

***

      Новый Орлеан. Французский квартал. Квартира Донны. 2021.       Псих и Цербер приехали домой к ублюдку, Забини свято не понимал зачем, ведь ему, как обычно, ничего не объяснили, но и перечить он не мог. После выходки в пьяном состоянии Блейз начал более свободно себя чувствовать с Донной, но не переходил границы дозволенного. Было бы глупо полагать, что псих не убьёт его, поэтому парень лишь молча сел на диван и смотрел на ублюдка, который о чём-то думал. Прошла не одна долгая минута перед тем, как Донна решился нарушить тишину.       — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. — Голос психа прозвучал слишком холодно, как никогда раньше.       — Да, конечно, что нужно? — спокойно ответил Забини и выпрямился. Цербер внимательно смотрел на психа, на лице которого возникла до боли знакомая ухмылка, которая ничего хорошего не сулила.       — Будет бах… — протянул Донна и развёл руками перед собой, а потом резко стал серьёзным и добавил: — Но сейчас о другом.       — Как скажешь, — хмыкнул Забини и, опершись локтями на колени и обхватив лицо ладонями, устало посмотрел на ублюдка.       — Так-с… вопрос на засыпку. Как не убить жену и сына? — на полном серьёзе спросил псих и сложил руки на груди.       — Я откуда знаю. Загугли, — без особого интереса ответил Блейз.       — Я гуглил. Предлагают помощь психиатра, а мне она не нужна, — фыркнул убийца. Забини удержался, чтобы не засмеяться.       — Ты серийный убийца, психолог с красным дипломом, а ещё хирург, ну, ладно, учишься на хирурга, — перечислил Цербер. — Тебе точно психиатр не нужен. Хотя… — Блейз сделал паузу, задумался. — Если убрать из списка серийного убийцу, то тебе не нужен психиатр.       — Знаешь, ты, как человек, который совсем не знает, через что я прошёл, не можешь судить, что мне нужно, а что — нет, — задумчиво заметил псих. Парень помнил своё детство слишком хорошо. Воспоминаний было предостаточно, чтобы всей душой и телом ненавидеть отца и презирать мать. — Ответь мне, что самое гнусное сделал твой отец по отношению к тебе?       — Пытался убить, — коротко ответил Цербер. В голосе не читалась грусть или ненависть, только пустота.       — Мне как-то сломали пальцы, вернее, два. Мой отец хотел, чтобы я хорошо рисовал, а я плохо нарисовал, блядь, белку, — холодно произнёс Донна. — За это я и получил наказание.       Забини ничего не смог ответить, он лишь сидел и пытался переварить информацию. Псих никогда раньше не рассказывал о своём детстве, а такие подробности, как эта, заставляли кровь в венах стыть. Насколько же нужно быть садистом, чтобы сломать пальцы своему ребёнку? А ведь это только вершина айсберга. У Блейза отпали вопросы, почему ублюдок стал тем, кем стал. С такими родителями не вырастешь адекватным человеком — несломленным и со здоровой психикой, хотя Цербер и знал — не все травмы берутся с детства, но большинство нам дарят родители. Прошло несколько минут гробового молчания перед тем, как Донна решился нарушить тишину вновь.       — Подготовь всё к ритуалу, — приказным тоном произнёс псих, на что Цербер кивнул. — Дальше я тебе скину, что ты ещё должен сделать.       — Хорошо, — бросил Блейз и покинул квартиру, парень не хотел задерживать ублюдка, ведь знал, что для того означал ритуал.       Донна стоял неподвижно, смотря в одну точку, мысленно он перенёсся в своё детство, вспомнил, каково это, когда тебя избивают всем подряд, а никто не приходит на помощь; как твою сестру раздевают догола, обливают водой, берут провод, бьют со всей силы и только слушают, как девочка кричит от боли. Псих помнил и как убил выродка — сорок ножевых ударов, он действовал наверняка. Терпение парня кончилось после первой попытки Дафны к суициду, тогда пятнадцатилетний подросток решился на убийство. Ублюдок помнил, как было страшно, но ради сестры Донна был готов на всё. Псих умел ценить людей, которые его любили, ведь, кроме жены и Дафны, никого не было. У чудовища внутри него был ещё человек, способный на тёплые чувства, хоть он и был запечатан и связан цепями со сломанными костями, но иногда та личность показывалась наружу, хоть и ненадолго.

***

      Новый Орлеан. Штаб-квартира. 2021. Время ритуала.

Трек: FreshmanSound — Darkwood.

      Забини подготовил подвал, вместе с другими подчинёнными они поставили обычный деревянный стол и два табурета. Свет в помещении страшно отдавал зелёным, детективу одели повязку на глаза и наручники; всё происходило под дулом пистолета. Донна прибыл на место проведения в своём излюбленном кожаном фиолетовом пальто, на руках убийцы были перчатки в цвет верхней одежды, на лице маска, волосы завязаны в хвост. Спустя пару минут Драко оказался в месте, где царила смерть и боль. Псих под маской улыбнулся. Настало время правды и копаний в Малфое, хоть ублюдок понимал, что детектив не будет с ним честным, но попытка не пытка, хотя в его случае всё звучало как-то не так. Мужчину насильно усадили за стол, за него сел и убийца, — два заклятых врага сидели за одним столом, ненавидя друг друга. Один из подчинённых снял повязку с Драко, и тот прищурился, свет бил по глазам беспощадно. Когда зрение смогло сфокусироваться, мужчина увидел перед собой Донну с мёртвым взглядом, как обычно, был виден только один зелёный глаз.       — Здравствуй, малыш, рад тебя видеть в своей обители зла… — протянул Донна компьютерным голосом.       — Не могу ответить взаимностью, — фыркнул Драко и осмотрелся по сторонам. Холодное мрачное место, в котором люди умирали пачками. А ведь псих верно заметил — это обитель зла и смерти. Детективу стало неприятно здесь находиться, хотелось уйти, атмосфера душила хуже удавки.       — Понимаю. Давай проведём с тобой ритуал мизинцев?       — Что это? — нахмурив брови, спросил Малфой и почувствовал, как все клеточки в теле напряглись.       — Мы возьмёмся мизинчиками, будто хотим помириться, но вместо мира мы расскажем друг другу свои тайны, — коротко пояснил ублюдок и поставил локоть на стол, оттопырив мизинец в сторону Драко.       — Я тебе не доверяю, — хмыкнув, заявил Драко. У него было дикое желание убить ублюдка, но здравый смысл кричал, что лучше этого здесь не делать, ведь тогда он не выйдет из комнаты, да и из всего здания, живым.       — Драко, у меня ещё с детства маниакальная жажда исповеди, а ещё я очень религиозный человек, — невозмутимо подметил псих. Он был специфичным человеком, но честным. Ублюдок всегда держал слово, вне зависимости от ситуации.       — Религиозный? — удивился Малфой и вскинул бровью. Мужчина не верил в это, как религиозный человек может убивать? Это звучало не только абсурдно, но и дико.       — Да. Я хожу в церковь, замаливаю свои грехи. Правда, приходится убивать священника, но это не так важно. Ты знаешь — я всегда держу своё слово, — более холодно заметил убийца. — Так что? Начнём?       — Давай… — В детективе сыграл азарт, возможно, ублюдок и не будет честен с ним, но Драко было интересно, что Донна может рассказать.       — Хорошо. Первый вопрос. Сколько тебе было, когда ты впервые убил?       — Двадцать один, — честно ответил Малфой. — А ты во сколько первый раз убил?       — В пятнадцать, — без задней мысли заявил Донна и наслаждался шоком на лице детектива, упиваясь им.       — Ты безумный, нет, даже не так — сумасшедший, — прочистив горло, констатировал факт Драко.       — Веришь, я не безумный… Просто жить, как живут обычные люди, скучно. Вот посмотри сам, у каждого есть два выбора: первый приведёт тебя к счастью, а второй — к безумию. Мой тебе совет, малыш, не оступись, — искренне произнёс псих, парень знал свой путь, верил в него и шёл по нему без угрызений совести.       — Не нуждаюсь в советах серийного ублюдка, — язвительно заметил детектив. — Кто ты? Кто скрывается под маской?       — Человек без имени и семьи. Ты можешь считать мои слова враньём, но я честен с тобой. Я отрёкся от своего происхождения. Я Донна.       — Зачем ты убил мою мать? — Сердце замерло, живот скрутило в тугой узел. Малфою всё ещё было больно за родителей, мужчина лишился самого ценного в своей жизни — семьи.       — Не знаю. Захотелось. — Донна сделал небольшую паузу, затем продолжил: — Наверное, потому что и свою.       — Ты убил свою мать? — Детектив знал, что перед ним сидит чудовище, но даже у таких тварей должна была быть любовь к своей матери. Хотя случай с Джеромом показывал другое, но для Драко всё равно было дико, что люди способны убить родных.       — Да. И отца тоже, — честно без угрызений совести ответил псих, ненависть к родителям воспылала с новой силой.       — Почему?       — Детство — дерьмо, да и они были хуже меня. — Ублюдок не повёл даже бровью, по парню было бы видно, если бы не маска, — ему плевать.       — Так правду говорят: всё идёт с детства? — задумчиво поинтересовался детектив.       — Нет! — возмутился псих и вскинул бровью. — Я как психолог заявляю: не все травмы идут с детства. Прекратите паразитировать на этом!       Драко опешил от шока. Перед ним сидел психолог? Серьёзно? Серийный убийца на самом деле психолог? Малфой не мог поверить, что Донна имел образование человека, который должен быть эмпатом и помогать людям, а не свежевать их. Пауза слишком затянулась, и ублюдок решил её нарушить.       — Хочешь знать, почему я использую нож? — серьёзным тоном поинтересовался псих. Детектив медленно кивнул, выбора у него как такового не было. — Пистолет слишком быстро, не успеваю насладиться процессом, услышать жалобные крики, увидеть боль и страдания в глазах. Ты считаешь меня чудовищем, но я единственный, кто понимает тебя…       — Ты? Понимаешь меня? — издав смешок, процедил детектив. Драко из последних сил пытался сдержаться от смеха.       — Ты не сразу это поймёшь, пройдёт время, но ты осознаешь, что я был прав, — кивнул псих и заглянул в душу детектива, он сверлил его взглядом, пытаясь прочитать все эмоции.       — Я никогда не буду сравнивать себя с убийцами и главное — я не буду понимать их. Если этого не требует работа, — холодно отрезал Малфой.       — Как скажешь, малыш…       — Певица. Что с ней? — задал один из важных вопросов детектив, мужчина должен был знать: жива ли Гермиона.       — Не скажу, что с ней всё хорошо, но она жива. Не здорова, но жива, — изменяя на каждом слове интонацию, ответил Донна. — Расскажи мне свой самый страшный грех, а я взамен дам подсказку, кем я был.       Малфой напрягся. Это был замечательный способ узнать чуть больше о психе, но гарантий правдивости слов убийцы, как всегда, не было. Драко задумался на несколько секунд, второй свободной рукой сжал деревянный стол. Обменять ужасную правду на одну деталь загадки. Цена может оказаться слишком высокой, а игра может не стоить свеч. Чёрт. Проклятие. Детектив не знал, что делать, но вспоминая слова отца: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанское», он решился. Хоть и фраза была глупой и не совсем уместной, но всё же нужно было действовать.       — Я отдал на войне приказ подорвать гражданских людей. Это было нужно для того, чтобы спасти Лунатика, — ледяным тоном, без капли сожаления ответил Драко. Серые глаза смотрели на убийцу мёртвым взглядом.       — Я с тобой в этом схож. Я многое делаю для моего Джеми. — Улыбка под маской возникла сама собой, но детектив её никогда не увидит, а ублюдок не покажет. — Я не люблю чай. Вот ужасно не люблю, хотя стереотипы, с которыми я сталкивался, меня убивали. Мой ответ на то, откуда я.       — Не понял…       — Ты ж моя радость, какой же ты тугодум, — тяжело вздохнул псих и опустил голову, через пару секунд снова поднял взгляд на детектива. — Вот ты кто по национальности?       — Англичанин, — недовольно бросил Малфой, всё ещё не понимая, зачем это убийце.       — Какой стереотип бытует об англичанах и чае?       — Что англичане его любят, — закатив глаза ответил Драко.       — А я вот не люблю, — насмешливо заметил ублюдок, которому было интересно, насколько быстро до Малфоя дойдёт.       — Ты англичанин?! — отказываясь верить в это, шокировано произнёс детектив. Ну нет, судьба не могла сыграть настолько гнусную шутку. Малфою было противно от слов психа, что они похожи, а если Донна — англичанин, то они и вправду имели этническое сходство.       — Да! Ещё из Лондона, прям как и ты, малыш! — радостно объявил убийца в своей излюбленной насмешливой манере.       — Ну нахер… — с отвращением протянул детектив. Драко было тошно от осознания, он надеялся, что это плохая шутка, но Донна явно не шутил, а жаль.       — Обидно, наверное, осознавать, что твой заклятый враг — твой земляк. — Псих чуть ли не скакал от радости на стуле, упиваясь эмоциями детектива, наблюдая, как лицо Малфоя приобретает гримасу отвращения.       — Скорее, противно, — со всей присущей злостью процедил Драко и сжал челюсти.       — Ну, малыш, не дуйся. Зато у тебя есть ответ на главные вопросы. Или не главный, не знаю — вы, детективы, странные люди.       — Расскажи свой самый гнусный секрет, — собрав силу воли в кулак, произнёс Малфой и посмотрел на ублюдка с ненавистью.       — Мой самый гнусный секрет… — задумчиво спросил псих. — Хм. Я жутко, до боли в костях, хочу свою племянницу, — правдиво заявил Донна, парень не мог признаться в этом слишком долго себе, но ради такого дня можно было бы и потерпеть.       Детектива перетрусило. Малфой ожидал рассказа о каком-либо фетише, например: «я люблю дрочить на трупы или совокупляться с ними», но взамен получил признание об инцесте. Лучше бы была некрофилия.       — Тебе не понять. Она страстная, хотя и младше меня на десять лет, а ещё несовершеннолетняя. Знаешь, буквально не так давно моя заноза в заднице меня навещала, пыталась соблазнить, но я её послал куда подальше.       От продолжения признания Малфой хотел вырвать ещё сильнее. Осознание того, что девочка была несовершеннолетняя, добивало, это попахивало педофилией, хотя почему попахивало? Это было чёткое заявление о желании стать педофилом, ещё и с инцестом в придачу. Мерзость, какая же мерзость.       — Могу рассказать ещё один грустный секретик. Если хочешь, — воодушевлённо поинтересовался Донна, которого завела такая открытость, не в сексуальном плане — это был необузданный азарт. Жажда, что будет дальше.       — Давай… — выдохнув, протянул Драко, мысленно готовясь ко всему, что можно.       — Я бисексуальная личность. Считай это камингаутом. Я жутко хочу тебя трахнуть, вот мурашки по коже, жар в паху — насколько сильно ты меня заводишь. — Донна издевался над детективом, пытался заставить того ощущать ещё большее отвращение к ситуации и не только.       — Я натурал. И с убийцами не сплю, — яростно отрезал Малфой, испепеляя психа взглядом. Каждая клеточка в теле детектива горела алой ненавистью к ублюдку, а желание убить его достигло предела.       — Ладно. Я, как хороший психолог, уважаю твои личные границы, хотя и не особо рад им, — поджав губы под маской, произнёс Донна. — Расскажи мне ещё какую-то тайну, но уже из личного. Взамен получишь мою. — Ублюдок действовал как змей искуситель в райском саду.       Драко задумался. Что он мог дать убийце взамен на его секрет, а главное — такое, чтобы это было не слишком личным? С минуту размышляя, Малфой решился на открытие секрета.       — Я заставил свою девушку сделать аборт, она умерла из-за врачебной ошибки. Никогда в своей жизни не сожалел об этом. Не думал, что виноват, не оплакивал.       Каждая новая подробность о жизни малыша раззадоривали Донну всё больше и больше, будто доза чистого семипроцентного кокаина, от которого рассудок терялся, а в венах вместо крови тёк азарт.       — Четыре года назад я действительно умер. Хотя смерть была клинической и пришлось много заплатить нужным людям, чтобы те стёрли все сведения о моей смерти и жизни. У меня даже псевдомогилы нет. — Убийца сделал паузу, вспоминая детали своего самого первого убийства, затем начал свою исповедь: — Ещё при моей прошлой жизни у меня была девушка. Красивая. Мне тогда было лет восемнадцать или чуть больше, не помню, она была беременной. Однажды Луиза, так её звали, вывела меня из себя. Настолько, что я связал её, взял кухонный нож и вспорол живот. Перед этим, конечно, я избил её, но это уже не столь важно. Это было моё первое убийство в роли Донны. У меня тогда родился сын. Вместо того чтобы забрать его и вырастить, я подошёл к стене и разбил ему голову, пока та не стала месивом из костей и мозгов, — без капли сожаления рассказал псих, у него внутри ничего не сжалось, не кольнуло. Была только пустота и равнодушие.       Драко внимательно слушал, глаза расширялись от ужаса и шока. Они и вправду в чём-то были схожи, это осознание пугало до дрожи в костях. Горло пересохло, а живот скрутило в тугой узел. Мелкая дрожь вместе с мурашками пробежала по телу. Чёрт. Псих продолжил, будто хотел добить детектива и отправить того в нокаут.       — После ещё парочки убийств беременных женщин и детей я дал себе слово — я больше никогда не убью своего ребёнка или жену. Подавлю дьявола внутри себя. Хотя я и не стану примерным семьянином и не ручаюсь, что не смогу ударить жену, но не убью. У меня не было любящей семьи, ту, которую создам сам, буду оберегать от своей тёмной стороны.       — Ты чудовище… — шокированно протянул Драко, не веря своим ушам. Малфой не мог выкинуть картинки с головы, за время работы детективом он насмотрелся на жертв Донны. Хотя мужчина и знал, что убийцы способны убивать родных и близких, всё равно слышать такое было не особо приятно.       — Да. Я такой. Как и ты, малыш… как и ты… Ладно, малыш, был рад с тобой провести ритуал, но пора прощаться. Как и обещал, отпускаю тебя и твою шлюху. — Донна достал телефон и набрал какой-то номер, отпустил мизинец детектива и встал с места.       Через минуту в подвале появились люди, которые без лишних церемоний одели на Малфоя повязку и грубо подняли с места, заломив при этом руки. Они повели Драко к выходу, другие подчинённые уже вели обессиленную Гермиону с такой же повязкой на глазах к выходу. Их посадили в машину, Грейнджер мычала от боли в бедре, а детектив, нащупав руку певицы, сжал её, показывая, что он рядом. Ритуал многое изменил в сознании Драко, заставил задуматься.

***

      Окрестности Нового Орлеана. 2:30 ночи. 2021.       Машина остановись в трёх километрах от города, подчинённые выставили Телони и Малфоя на улицу, затем уехали. Драко тут же снял повязку. Детектив думал сделать это раньше, но вооружённый мужчина, сидящий рядом и держащий парочку под прицелом, явно был бы этому не рад, поэтому мужчина терпеливо ждал возможности вернуть себе зрение. Гермиона не могла стоять, боль в ноге была адской. Видя всю картину, Драко молча взял девушку на руки, бережно, чтобы не причинить много боли от тактильного контакта. Грейнджер не сопротивлялась, а вернее, сил не было. Малфой начал идти в сторону города, который виднелся вдалеке. Мужчина не знал, сколько прошло времени, прежде чем они смогли добраться к Новому Орлеану, а затем и к отелю. Когда они подошли ближе, обоих охватил ужас от увиденного. Отель горел, вокруг собрались люди, а пожарные боролись с огнём.       Гермиона при виде, как её дом превращается в пепел, расплакалась. У девушки началась истерика, ей становилось трудно дышать. Её жизнь… Документы, вещи, техника — всё горело. Телони потеряла всё, осталась ни с чем. Мысль о том, сколько кругов ада придётся пройти, чтобы восстановить всё, доводила Грейнджер ещё сильнее. Драко безуспешно пытался успокоить бедную Телони, которая содрогалась с каждой секундой всё сильнее и сильнее. Гермиона терпела ужасную боль в бедре, которая отдавала на всё тело; казалось, ей ломали косточку за косточкой, но унять истерику было невозможно. Драко дошёл к ближайшей лавочке, которая находилась недалеко от отеля. Усадив на неё певицу, детектив подошёл к людям, начал спрашивать, что к чему и как такое могло случиться, но много объяснений было не нужно, ведь толпа в чёрном появилась из-за горизонта, у всех были маски клоунов, а в центре вооружённой банды шёл Донна, как всегда, в фиолетовом пальто, перчатках и маске; на ногах были чёрные берцы, и такого же цвета штаны по бокам с карманами идеально дополняли образ. Малфой вздохнул. Мужчина задался вопросом: когда этот ублюдок успел всё спланировать? Хотя ответа долго не пришлось искать, ведь детектив провёл много часов, запертым в комнате логова психа. Блядство…       Донна больше не скрывался, смысла как такового не было. Город по праву принадлежал ему и его банде, полиция была коррумпирована, а те, кто высказывал своё недовольство, — умирали. Быстро и незаметно, будто их никогда и не было. Убийца держал в руках рюкзак детектива, пройдя немного ближе к Малфою, парень молча протянул ему вещь. За весь вечер и часть ночи они успели наговориться, и сейчас психу хотелось тишины. Драко забрал рюкзак, и тогда Донна развернулся и ушёл, за ним ушла и его банда. Парень не был благодетелем, но появление, как всегда, было эффектным. Он показывал: «да, это сделал я».       Детектив открыл рюкзак. Увидев там нетронутые документы и свои вещи, мужчина вздохнул с облегчением. Хоть где-то ублюдок не отобрал, а отдал. Малфоя радовало, что с его личными вещами всё нормально, но вот те, что были в отеле, не вернуть. Детектив посмотрел на Гермиону, которая сидела с пустым взглядом, опершись головой о фонарный столб; серебряные слёзы текли рекой. Певица была одета в майку и шорты, без обуви, с повязкой на бедре. Драко сжал челюсти и закрыл глаза, всей злости в мире не хватило бы, чтобы описать, насколько сильно мужчина хотел отомстить за Телони, за себя, за родных. Взяв себя в руки, Малфой подошёл к девушке, Гермиона не обратила никакого внимания на мужчину. В груди царила пустота, мыслей не было, она лишь сидела и смотрела в одну точку. Наверное, люди, которые теряют всё, обретают ненависть, но Грейнджер не хотелось ничего: ни эмоций, ни чувств. Там, в пламени, сгорела её жизнь, превратилась в ничто ещё раз. Девушка не впервые теряла, сейчас певице нужна была медицинская помощь, но страховки не было. Сколько кругов ада она прошла, чтобы получить бумажку, которая обеспечивала Гермиону медикаментами, которая покрывала все траты.       — Мисс Грейнджер, — тихо начал детектив. Телони продолжала смотреть сквозь мужчину, будто его никогда и не было в её жизни. — Я помогу вам. В финансовой части.       — Это всё из-за вас… — сдавленно протянула певица, ей хотелось накричать на Малфоя, но сил не было. — Я просила вас уехать, но вы решили, что опасности нет. Меня подстрелили, сожгли все вещи. И всё это из-за вас…       — Я понимаю… Вам трудно, но уверяю вас, я сделаю всё возможное, чтобы помочь. — Драко говорил искренне, он не отрицал своей вины, ведь если бы они тогда уехали, а детектив не был бы циничным ублюдком, всего могло не быть.       — Не понимаете. Вы хотя бы в курсе, как сложно достать хорошую страховку? Насколько дорогая медицина в США? — хрипло произнесла Гермиона. Уставший взгляд смотрел уже не в точку, а на Малфоя, в нём читалось всё: боль, ненависть, отчаяние.       — Я помогу вам всё восстановить. Пройду с вами все круги ада, даю слово, мы отомстим за всё.       Грейнджер закачала головой, она не верила и имела на это полное право. Телони привыкла рассчитывать только на себя, ведь истина была проста: людям плевать на других людей. Правило жизни номер пятнадцать — всем всегда плевать на твои проблемы.       — Мне негде жить, у меня нет ничего. — Каждое слово отдавалось жгучей болью внутри, заставляя сердце колотиться, а в горле возникал знакомый привкус горя, горький и противный, будто пепел.       — Я найду жильё, не брошу вас в такой ситуации. Признаю, это моя вина. Я должен был вас послушать. Сейчас мои извинения ничего не будут значить, но я не из тех мужчин, которые только говорят — я делаю. Просто позвольте помочь.       Певица натянуто кивнула, ей больше ничего не оставалось, только согласиться на предложение. Мир в карих глазах рухнул, рассыпался, подобно карточному домику, из которого забрали всего единую карту. У Телони не было флеш-рояля, только пара, зато был идеальный покерфейс. Жизнь снова сыграла с ней ужасную шутку, продемонстрировала, как может сломать все кости в теле, забрать надежду, лишить всего. Телони где-то в глубине души хотелось кричать, выплеснуть всю боль, но крики превращались в молчание, пустоту. Хотелось, чтобы всё было плохим сном, и Гермиона бы проснулась у себя в кровати, попила воды и снова уснула, но это был не сон, а суровая реальность.       Грейнджер хотела безопасности — получила обратное, хотела счастье — получила горе, хотела быть с любимым — оказалась одна. Гермиона тонула под силой тяжести, смотрела под толщиной воды на свет, но погружалась во мрак. Что её ждало на дне? Смерть? Очередная бессмысленная надежда? Девушка прекрасно знала: чтобы зажечь свет — нужно погрузиться во тьму.       Детектив смотрел на пустой взгляд певицы, на окровавленные повязки, которые нужно было сменить. Самое ужасное — мужчина не мог утешить Телони, не мог помочь ничем другим, кроме денег и обещания мести. Драко достал из рюкзака пачку сигарет, из неё — одну угольно-чёрную сигарету и закурил. Дым наполнил лёгкие, отравляя всё внутри, убивая, но было уже плевать, всегда было плевать, сейчас — особенно. Пусть все океаны мира высохнут, Земля сойдёт с орбиты, и всё окрасится градациями серого, но Малфой убьёт Донну, вырвет сердце чудовищу и сдавит в кулаке, как думали вампиры из первородных. Глаза медленно, но уверенно заливались кровью; в серой, как шторм, радужке мерцало пламя.

Ритуал мизинцев.